— Так это правда, Марина Павловна уже три недели живёт в нашей квартире?
Слова вырвались у Светланы прежде, чем она успела их обдумать. Соседка Галина Ивановна замерла с мусорным пакетом в руках прямо посреди лестничной площадки. На её лице отразилось замешательство человека, случайно выдавшего чужой секрет.
Светлана только что вернулась из месячной командировки в Новосибирск. Поднималась по лестнице своего дома, предвкушая горячую ванну и собственную постель после череды гостиниц. А вместо этого получила удар под дых от болтливой соседки, которая поздравила её с тем, что свекровь наконец-то переехала к ним насовсем.
Три недели. Пока она мёрзла в сибирских офисах, налаживая работу филиала компании, её свекровь спокойно обживала их квартиру. И муж молчал. Во всех их ежедневных разговорах по телефону Дмитрий ни разу не обмолвился о том, что его мать теперь живёт с ними.
Светлана поднялась на свой этаж. Перед дверью остановилась, прислушиваясь. Изнутри доносились приглушённые звуки телевизора и запах жареной рыбы. Она ненавидела жареную рыбу. В их доме её никогда не готовили. Это был первый тревожный сигнал о том, что за этой дверью её ждёт уже не её дом.
Ключ повернулся в замке с непривычным усилием. Светлана толкнула дверь и замерла на пороге. Прихожая выглядела иначе. Вместо их минималистичной вешалки у стены громоздился старый гардероб орехового дерева. На полу, где раньше стояла изящная обувница, теперь выстроились в ряд старомодные галоши и валенки.
Из кухни вышла Марина Павловна собственной персоной. Невысокая, плотная женщина в цветастом халате и с неизменными бигуди на голове. Она держала в руках кухонное полотенце и вытирала им руки с видом хозяйки, которую оторвали от важных дел.
— А, Света пришла, — произнесла свекровь таким тоном, будто Светлана вернулась не из месячной командировки в свой дом, а зашла в гости на пять минут. — Разувайся давай, я полы только помыла. И руки сразу помой, неизвестно, какую заразу из поезда притащила.
Светлана стояла в собственной прихожей и не могла поверить своим ушам. Марина Павловна разговаривала с ней как с нашкодившей школьницей, а не как с хозяйкой квартиры.
— Марина Павловна, — начала Светлана, стараясь говорить спокойно. — Что вы здесь делаете?
Свекровь подняла брови в притворном удивлении.
— Как что? Живу. Дима разве не сказал? Я теперь с вами. Нечего мне одной в той развалюхе куковать. Тут и Димочке удобнее, я ему готовлю, стираю. Он, бедный, пока ты по командировкам мотаешься, совсем исхудал без нормального питания.
В этот момент из комнаты вышел Дмитрий. Увидев жену, он побледнел. На его лице отразилась целая гамма чувств — от страха до стыда. Он открыл рот, но слова застряли где-то в горле.
— Дима, — Светлана повернулась к мужу. Её голос был обманчиво тих. — Объясни мне, пожалуйста, почему твоя мать живёт в нашей квартире, а я узнаю об этом от соседки?
Дмитрий переминался с ноги на ногу, избегая её взгляда.
— Свет, я хотел тебе сказать… Просто не знал как… Мама приехала на пару дней, а потом…
— А потом я решила, что глупо мотаться туда-сюда, — вмешалась Марина Павловна. — У меня тут всё есть. И Димочке спокойнее, когда я рядом. Правда, сынок?
Она посмотрела на сына с такой властной требовательностью, что тот машинально кивнул. Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
— То есть вы просто взяли и переехали? Без моего ведома? В мою квартиру?
— Не в твою, а в вашу, — поправила её свекровь с ледяной улыбкой. — И вообще, девочка, не забывай, кто помогал вам эту квартиру покупать. Я дала Диме деньги на первый взнос. Так что имею полное право тут находиться.
Это была ложь, и все трое это знали. Первоначальный взнос они с Дмитрием копили три года, откладывая каждую копейку. Марина Павловна тогда дала им пятьдесят тысяч — не на взнос, а на ремонт, и то в качестве подарка на свадьбу. Но сейчас она переписывала историю под себя.
Светлана прошла в гостиную. То, что она там увидела, заставило её остановиться. Их современный диван был задвинут в угол. На его месте стоял громоздкий сервант из тёмного дерева, заставленный хрусталём и сервизами. На стенах, где раньше висели их свадебные фотографии, теперь красовались портреты покойного свёкра в траурных рамках.
— Где наши вещи? — спросила Светлана, оборачиваясь к мужу. — Где фотографии? Где моя коллекция?
У Светланы была небольшая коллекция фарфоровых статуэток — она привозила их из каждой командировки. Они стояли на специальной полке в гостиной. Сейчас полка была занята пыльными томами какого-то собрания сочинений.
— Я всё это барахло упаковала, — бросила Марина Павловна. — Нечего пылесборники по квартире расставлять. Всё в кладовке, целое будет. А на полках теперь нормальные книги стоят. Классика! А не эти твои безделушки.
Светлана сжала кулаки. Каждая из этих «безделушек» была памятью о важных моментах её карьеры. Статуэтка из Праги — первая заграничная командировка. Фигурка из венецианского стекла — подписание крупного контракта в Италии. Японский журавлик — налаживание партнёрства с Токио.
— Дмитрий, — она повернулась к мужу. — Мы можем поговорить наедине?
— Что за секреты от матери? — тут же вклинилась Марина Павловна. — Я же член семьи! Всё, что касается моего сына, касается и меня!
Но Светлана уже схватила мужа за руку и потащила в спальню. Закрыла дверь и повернулась к нему. Дмитрий стоял посреди комнаты, ссутулившись, похожий на провинившегося подростка.
— Объясни мне, — начала она, стараясь не срываться на крик. — Объясни, как это произошло. Как твоя мать оказалась в нашей квартире? Почему ты мне не сказал? Почему позволил ей выбросить мои вещи?
Дмитрий тяжело вздохнул и сел на край кровати.
— Она приехала через день после твоего отъезда. Сказала, что у неё в квартире трубу прорвало, везде сырость, жить невозможно. Попросилась на пару дней, пока ремонт сделают. Я не мог же её на улице оставить…
— И?
— А потом она сказала, что ремонт затягивается. Что мастера недобросовестные, тянут время. Потом начала готовить, убираться… Говорила, что хочет помочь, пока тебя нет. А через неделю привезла свои вещи. Сказала, что глупо ездить туда-сюда за одеждой…
Светлана слушала, и с каждым словом её злость только росла. Это была классическая манипуляция в исполнении Марины Павловны. Она проделывала такие трюки регулярно — всегда находила причину остаться подольше, вмешаться в их жизнь, установить свои правила.
— И ты просто позволил ей остаться? Не сказал мне ни слова за три недели?
— Я хотел сказать… Но мама просила не беспокоить тебя. Говорила, что ты и так устаёшь на работе, зачем тебе лишние переживания. Обещала, что уедет до твоего возвращения…
— И ты поверил? — Светлана не могла сдержать саркастичный смех. — Ты правда думал, что она добровольно уедет?
В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, Марина Павловна вошла в спальню.
— Димочка, ужин остывает. И вообще, нечего тут шептаться. Света, если у тебя есть претензии, высказывай их прямо. Я не люблю закулисных интриг.
Светлана развернулась к свекрови.
— Хорошо, я выскажусь прямо. Вы должны вернуться к себе домой. Сегодня же.
Марина Павловна усмехнулась, как будто услышала неудачную шутку.
— Это ещё почему? Я мать Димы. Имею право жить рядом с сыном. К тому же, моя квартира в ужасном состоянии. Там невозможно находиться.
— Тогда снимите жильё на время ремонта.
— С какой стати я буду тратить деньги на съёмную квартиру, когда у моего сына есть лишняя комната? Кстати, об этом. Зачем вам кабинет? Ты же всё равно постоянно в разъездах. Можно было бы сделать там нормальную спальню для меня.
Светлана не верила своим ушам. Свекровь уже планировала перепланировку их квартиры.
— Марина Павловна, это наш дом. Мы не обсуждали ваш переезд. Вы не можете просто взять и поселиться здесь.
— А что, я на улице должна жить? — свекровь мгновенно перешла в наступление. — Бросить родную мать на произвол судьбы? Вот, Дима, посмотри на свою жену! Она хочет, чтобы твоя мать скиталась по чужим углам!
— Никто не говорит про чужие углы, — попытался вмешаться Дмитрий, но мать его перебила.
— Димочка, ты же помнишь, как я тебя растила? Одна, без мужа! Всю жизнь на тебя положила! А теперь, когда мне нужна помощь, твоя жена выгоняет меня! — Марина Павловна всхлипнула, но глаза её оставались сухими и холодными.
Светлана видела этот спектакль не впервые. Свекровь была мастером манипуляций. Она точно знала, на какие кнопки нажимать, чтобы вызвать у сына чувство вины.
— Мама, Света не выгоняет… — начал Дмитрий, но Светлана его перебила.
— Выгоняю, — сказала она чётко и ясно. — Я требую, чтобы вы покинули нашу квартиру. У вас есть собственное жильё. Если там действительно ремонт — покажите документы. Акты о залитии, договор с ремонтной бригадой. Что-нибудь, что подтвердит ваши слова.
Марина Павловна выпрямилась. На её лице появилось выражение оскорблённого достоинства.
— Ты обвиняешь меня во лжи?
— Я прошу предоставить документы. Это нормальная практика.
— Димочка! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь? Твоя жена называет меня лгуньей!
Дмитрий застыл между двумя женщинами. Светлана видела, как он мечется, не зная, чью сторону принять. И это больнее всего — понимать, что твой муж, человек, который должен быть с тобой заодно, колеблется между тобой и матерью.
— Дима, — сказала Светлана тихо. — Просто ответь мне честно. Ты видел эти документы о ремонте? Ты был в квартире твоей матери за последние три недели?
Дмитрий опустил глаза.
— Нет… Но мама сказала…
— Мама сказала! — Светлана не выдержала. — Тебе тридцать пять лет! Ты взрослый мужчина! И ты до сих пор беспрекословно веришь всему, что говорит твоя мать!
— Не смей так разговаривать с моим сыном! — взвилась Марина Павловна. — Он прекрасный мальчик! Заботливый, внимательный! Это ты его такому научила — перечить матери, сомневаться в родном человеке!
— Я научила его ничего не скрывать от жены! — парировала Светлана. — А вы научили его врать и трусить!
Повисла тяжёлая пауза. Марина Павловна побагровела. Дмитрий вжал голову в плечи. А Светлана почувствовала, что сказала то, что давно рвалось наружу. Годы молчаливого терпения, проглоченных обид, уступок ради мира в семье — всё это вылилось в одну фразу.
— Значит, так, — процедила свекровь сквозь зубы. — Значит, я плохая мать. Я вырастила труса. Что ж, посмотрим, как ты справишься без меня. Димочка, я уезжаю. Но запомни — когда эта карьеристка бросит тебя ради очередной командировки или более выгодной партии, не приходи ко мне плакаться.
Она развернулась и вышла из спальни, громко хлопнув дверью. Через несколько минут из прихожей донёсся шум — Марина Павловна демонстративно собирала вещи, гремела гардеробом, что-то бормотала себе под нос.
Светлана и Дмитрий остались вдвоём. Она смотрела на мужа, ожидая, что он что-то скажет. Извинится. Объяснится. Но Дмитрий молчал, глядя в пол.
— Ты даже не собираешься её останавливать? — спросила Светлана.
— А что я должен делать? — вяло ответил он. — Вы обе взрослые люди. Разбирайтесь сами.
Светлана почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Это было хуже, чем злость. Это было разочарование.
— Мы не «обе», — сказала она тихо. — Я твоя жена. А она твоя мать. И ты должен был определиться, на чьей ты стороне. Но ты выбрал самую удобную позицию — остаться в стороне.
Из прихожей донёсся звук захлопнувшейся входной двери. Марина Павловна ушла. Но радости от этого Светлана не испытывала. В квартире воцарилась гнетущая тишина.
Она вышла в гостиную. Сервант всё ещё стоял на месте их дивана. Портреты свёкра смотрели со стен укоризненно. Чужие вещи, чужой порядок, чужая жизнь в их доме.
— Поможешь мне вернуть всё на место? — спросила она, не оборачиваясь.
Дмитрий вышел следом за ней.
— Свет… Мама же обидится. Может, оставим сервант? Он же не так уж мешает…
Светлана медленно повернулась к нему.
— Нет, Дима. Либо мы живём своей жизнью, либо продолжаем жить по указке твоей матери. Выбирай.
В этот момент раздался звонок в дверь. Настойчивый, требовательный. Светлана и Дмитрий переглянулись. Звонок повторился.
Дмитрий пошёл открывать. На пороге стояла Марина Павловна с двумя огромными чемоданами.
— Я передумала, — заявила она, проталкиваясь мимо сына в квартиру. — Я не позволю какой-то выскочке разрушить отношения с моим сыном. Я остаюсь. И буду бороться за своего мальчика.
Светлана стояла посреди гостиной, глядя на свекровь, которая уже снимала пальто с видом человека, вернувшегося домой. Потом перевела взгляд на мужа. Дмитрий застыл в дверях, не в силах сделать выбор.
— Дима, — сказала Светлана спокойно. — Если она сейчас останется, уйду я. Навсегда.
Это не было угрозой. Это была констатация факта. Она устала бороться. Устала доказывать очевидное. Устала быть третьей лишней в браке, где кроме неё и мужа постоянно присутствует его мать.
Дмитрий посмотрел на мать, потом на жену. В его глазах читалась паника человека, которого заставляют прыгнуть с обрыва.
— Света, не надо ультиматумов…
— Это не ультиматум. Это выбор, который ты должен был сделать ещё пять лет назад, когда мы поженились. Но ты его откладывал. Теперь время пришло.
Марина Павловна фыркнула.
— Димочка, не слушай её. Это пустые угрозы. Куда она денется? У вас ипотека, общее имущество. Она просто пытается тобой манипулировать.
Светлана молча прошла в спальню. Достала из шкафа чемодан — тот самый, с которым ездила в командировки. Начала складывать вещи. Методично, спокойно. Платья, блузки, бельё. Косметика с туалетного столика. Документы из ящика.
Дмитрий появился в дверях.
— Света, ты что делаешь? Прекрати!
Она не ответила. Закрыла чемодан, закинула на плечо сумку с ноутбуком. Прошла мимо него в прихожую. Марина Павловна стояла там с победной улыбкой.
— Одумалась? Правильно. Нечего тут сцены устраивать.
Светлана достала из сумки ключи от квартиры. Положила их на тумбочку.
— Дима, документы на развод я подам завтра. Мои вещи заберу позже. Можешь жить с мамой сколько хочешь. Вы друг друга заслуживаете.
Она открыла дверь. Дмитрий кинулся за ней.
— Света, подожди! Мама! Мама, скажи ей, чтобы она осталась!
Но Марина Павловна молчала, глядя на невестку с плохо скрываемым торжеством. Светлана вышла на лестничную площадку.
— Если ты сейчас уйдёшь, я не побегу за тобой! — крикнул Дмитрий.
Светлана остановилась. Медленно обернулась. На её лице не было ни слёз, ни злости. Только усталость.
— Я знаю. Ты никогда ни за чем не бежал. Ты всегда ждал, что всё решится само собой. Или что решит мама. Удачи вам обоим.
Она спустилась по лестнице. Звук её каблуков эхом отдавался в подъезде. Дмитрий стоял в дверях, глядя вниз, но не двигался с места.
— Пусть идёт, — сказала Марина Павловна, положив руку ему на плечо. — Она одумается и вернётся. Куда ей деваться? А если нет — туда ей и дорога. Найдёшь себе нормальную жену, которая будет уважать твою мать. Пойдём, я тебе ужин разогрею.
Дмитрий послушно пошёл за матерью в квартиру. Дверь закрылась. В квартире снова воцарилась тишина. Марина Павловна суетилась на кухне, гремела посудой. А Дмитрий сидел в гостиной, глядя на сервант, который теперь навсегда займёт место их дивана. Он понимал, что только что потерял жену. Но сил что-то изменить у него не было. Он был сыном своей матери — слабым, нерешительным, неспособным на поступок. И теперь он останется с ней навсегда.
Через неделю Светлана подала на развод. Через месяц Дмитрий подписал все документы без возражений. Квартиру продали, разделив пополам. Светлана уехала в другой город, получила повышение, встретила человека, который не боялся защищать их общее пространство.
А Дмитрий остался с матерью. Они сняли небольшую двухкомнатную квартиру. Марина Павловна обставила её по своему вкусу — тяжёлой старомодной мебелью. Каждый вечер она готовила ему ужин, рассказывала, какая Светлана была плохая жена, и обещала найти ему хорошую девушку. Но девушки, узнав о такой свекрови, сбегали после первого же знакомства.
Так и жили они вдвоём — стареющая мать и её великовозрастный сын, в квартире, наполненной призраками несостоявшегося счастья и запахом жареной рыбы.
