Последние лучи сентябрьского солнца мягко освещали кухню, играя бликами на медном тазике для варенья. В воздухе стоял густой, сладкий дух только что испеченного яблочного пирога с корицей. Марина, вытирая руки о фартук, с удовлетворением окинула взглядом стол. Все было готово к ужину: дымился суп, нарезан свежий хлеб, в центре красовался тот самый румяный пирог. Это было ее маленькое воскресное чудо, островок спокойствия после тяжелой недели.
— Кирилл, Алексей, идите есть! — крикнула она в сторону гостиной, где доносились звуки футбольного матча.
Первым примчался шестнадцатилетний Кирилл, пахнущий ветром и мальчишескими радостями. Он только что вернулся с прогулки с друзьями.
—О, пирог! Мам, ты лучшая! — сходу потянулся он к десерту, но Марина с улыбкой легонько шлепнула его по руке.
—Сначала суп, разбойник. Где папа?
— Иду, — из гостиной вышел Алексей, ее Лёша. Он выглядел уставшим, но довольным. Подошел, обнял ее сзади за талию и поцеловал в шею. — Пахнет как в детстве. У мамы так же было.
Они сели за стол, начался неспешный разговор о планах на выходные, о школе Кирилла, о том, что пора бы уже подумать об отпуске, который они откладывали несколько лет подряд. Марина ловила себя на мысли, как ей дороги эти простые, мирные моменты. Они с Алексеем двадцать лет вместе, из них пятнадцать в браке, и вот только сейчас, кажется, появилась какая-то стабильность. Ипотека, конечно, давила, но они справлялись. Оба работали, не покладая рук.
— Значит, на следующей неделе едем смотреть тот самый лагерь для Кирилла? — уточнил Алексей, заедая суп куском хлеба. — А то у него каникулы скоро, а мы все никак.
— Конечно, едем! — обрадовался Кирилл. — Там такая программа по робототехнике! Вы себе представить не можете!
Марина улыбалась, глядя на горящие глаза сына. Вот ради таких моментов все и затевалось. Ради этого света в глазах собственного ребенка.
Идиллию разорвал резкий, настойчивый звонок мобильного телефона Алексея. Он лежал на столе, и экран ярко светился именем «Мама».
Алексей вздохнул, его усталое, доброе выражение лица мгновенно сменилось на напряженное. Он отложил ложку.
—Сейчас, — сказал он и вышел из-за стола в коридор.
Марина и Кирилл переглянулись. Разговоры со свекровью, Лидией Петровной, в последнее время редко бывали короткими и приятными. Отношения всегда были натянутыми, но в последние месяцы что-то стало совсем плохо. От Алексея пахло напряжением каждый раз после общения с родителями.
Из коридора доносились отрывистые фразы Алексея:
—Да, мам, мы едим… Нет, не сейчас… Что случилось-то?… Мам, успокойся, говори чётко… Какой кредит?..
Слово «кредит» повисло в воздухе кухни, словно грозовая туча. Марина почувствовала, как у нее похолодели пальцы. Она положила ложку. Кирилл перестал жевать, с любопытством глядя на дверь.
Через минуту Алексей вернулся. Лицо его было серым, глаза избегали встречи с ее взглядом. Он сел на стул, будто с него сняли тяжелый мешок.
—Это мама, — глухо произнес он. — Говорит, срочно надо приехать. Какие-то проблемы.
— Какие проблемы, пап? — спросил Кирилл. — С дедушкой что-то?
— Не знаю, Кир, — Алексей провел рукой по лицу. — Что-то про деньги. Орут там оба, ничего не понять. Просят сейчас же приехать.
— Сейчас? — Марина посмотрела на почти нетронутый пирог, на свой недоеденный суп. — Лёш, сегодня воскресенье, вечер. Мы можем завтра? Может, они просто повздорили друг с другом?
— Говорят, срочно, — Алексей поднял на нее взгляд, и в его глазах Марина увидела не просто усталость, а настоящий страх. — Мама сказала… она сказала: «Пока не приедешь, не успокоюсь. Речь о нашем выживании».
Комок подкатил к горлу Марины. Фраза «наше выживание» звучала слишком пафосно и зловеще. Ей страстно не хотелось ехать. Все ее женское чутье кричало, что ничего хорошего из этой поездки не выйдет. Но она видела состояние мужа.
— Ладно, — сдалась она, снимая фартук. — Поедем. Только быстрее. Кирилл, ты дома, хорошо? Доедай и уроки делай.
Через пятнадцать минут они уже молча ехали в машине по темнеющим улицам спального района. Алексей молчал, сжав руль так, что костяшки пальцев побелели. Марина смотрела в окно на мелькающие огни, и тревога сжимала ее сердце все туже.
Они подъехали к пятиэтажке, где жили родители Алексея. Еще на лестничной клетке они услышали приглушенные, но гневные голоса. Алексей глубоко вздохнул и нажал на звонок.
Дверь распахнулась почти мгновенно, будто за ней стояли и ждали. На пороге, как стражница апокалипсиса, стояла Лидия Петровна. Лицо ее было искажено гримасой гнева, глаза горели. Она проигнорировала собственного сына, ее взгляд сразу же уперся в Марину.
— А, приехала наша благодетельница! — ее голос был хриплым от крика. — Ну, рассказывай! Как у тебя денег? А как же мы будем гасить кредиты? Мы на тебя надеялись!
Она выпалила это на одном дыхании, тыча пальцем в направлении невестки. За ее спиной в полумраке прихожей маячил испуганный силуэт свекра, Виктора Ивановича.
Марина застыла на пороге, чувствуя, как кровь отливает от лица. Она слышала свист в ушах. Весь уютный мир ее воскресного вечера, пахнущий яблоками и корицей, рухнул в одночасье под натиском этой гневной, несправедливой атаки. Она посмотрела на Алексея, ожидая, что он что-то скажет, вступится. Но он лишь потупил взгляд, словно провинившийся школьник.
Вот так все и началось.
Марина стояла на пороге, вжавшись спиной в косяк двери. Казалось, время замедлилось. Она физически ощущала на себе тяжелый, полный ненависти взгляд свекрови. Слова «Мы на тебя надеялись!» висели в воздухе прихожей, густые и липкие, как смола.
Алексей наконец-то шевельнулся. Он шагнул вперед, пытаясь заслонить жену.
—Мама, успокойся. Что за крики? Давайте разберемся как взрослые люди.
— Какие взрослые? — фыркнула Лидия Петровна, но отступила вглубь прихожей, пропуская их в квартиру. — Когда ваши деньги понадобились, так сразу взрослые? А пока мы тут с ума сходим, вы пироги едите!
Квартира встретила их знакомым запахом — лаванды от саше в шкафу и легким духом старины. Но сегодня к этому запаху примешивалось что-то новое, тревожное — запах страха и беспорядка. На полке в прихожей лежала стопка непрочитанных газет, на зеркале пыль.
В гостиной, под образами, на диване сидел Виктор Иванович. Он выглядел постаревшим на десять лет. Седая щетина покрывала его впалые щеки, а руки, лежащие на коленях, слегка дрожали. Он не смотрел на входящих, уставившись в одну точку на ковре.
— Пап, что случилось? — тихо спросил Алексей, подсаживаясь к отцу.
Лидия Петровна не дала мужу ответить. Она встала посреди комнаты, как прокурор на суде, скрестив руки на груди.
—Что случилось? Спроси лучше у своей умной жены, почему она нас бросает в беде! Мы старики, нам проще сдохнуть, что ли?
— Лида, хватит, — глухо пробасил Виктор Иванович, но его голос был похож на слабый шепот.
— Молчи! — огрызнулась на него свекровь. — Это ты натворил, ты и молчи! А теперь слушайте, дети мои взрослые, умные. Ваш отец, — она снова язвительно подчеркнула это слово, — решил стать бизнесменом. Вложил все наши накопления, а потом и еще взял, в один «суперприбыльный» проект. Обещали золотые горы!
Марина медленно подошла к креслу у окна и села. Она чувствовала себя чужестранкой на враждебной территории. Сердце стучало где-то в горле.
— Какой проект? — стараясь говорить спокойно, спросил Алексей.
— А какой разница? — взвизгнула Лидия Петровна. — Пирамида это была! Дурилкамобильная! Все рухнуло. А те, у кого он деньги брал, не ждут. Теперь они нам звонят. По десять раз на дню! Уже и на дом, к соседям, приходили, интересуются, где мы! Позор на всю улицу!
Она подошла к столу и с размаху шлепнула ладонью по пачке бумаг. Это были распечатки договоров, какие-то расчеты с устрашающими цифрами в графе «Общая сумма задолженности».
— Смотрите! Полюбуйтесь на гениальность вашего отца! А теперь самое вкусное. Эти… эти люди говорят, что если мы не начнем гасить, они подам в суд и заберут нашу квартиру! Нашу единственную жилплощадь! Вы что, хотите, чтобы мы на улице оказались?
— Мама, при чем тут Марина? — с болью в голосе произнес Алексей. — Почему ты на нее набросилась с порога?
— А при том! — Лидия Петровна повернулась к Марине, ее глаза сузились. — У вас же все есть! Квартира в ипотеке, да, но своя! Машины. Ты, — она ткнула пальцем в сторону невестки, — начальником стала, хорошо зарабатываешь, все про тебя знают! А мы тут на одной моей пенсии сидим. Вы обязаны помочь! Вы же семья!
Последнюю фразу она произнесла с таким пафосом, будто произносила клятву. Марина слушала и не верила своим ушам. Эта женщина, которая никогда не считала ее полноценной частью семьи, которая вставляла палки в колеса на каждом шагу, теперь с легкостью прикрывалась этим словом — «семья».
Ей стало душно. Она посмотрела на Алексея, умоляя его взглядом сделать что-нибудь, остановить этот цирк. Но он сидел, сгорбившись, и смотрел на отца. Виктор Иванович жевал губы, его дрожащие пальцы теребили край куртки.
— Лидия Петровна, — тихо, но четко начала Марина. Голос ее немного дрожал, но она заставила себя говорить. — Мне жаль, что вы оказались в такой ситуации. Искренне жаль. Но я не понимаю одного. Почему вы решили, что это моя прямая обязанность — решать ваши финансовые проблемы?
В комнате повисла гробовая тишина. Казалось, даже часы на стене перестали тикать. Лидия Петровна смотрела на невестку с таким изумлением, будто та заговорила на незнакомом языке. Она явно ожидала слез, оправданий, но не холодного, логичного вопроса.
Алексей поднял голову, его взгляд метнулся от матери к жене. На его лице читался ужас от того, что тихая, обычно уступчивая Марина посмела огрызнуться.
Первой опомнилась свекровь. Ее лицо снова исказилось от злости.
—Ах, так? — прошипела она. — Значит, как чужая, так сразу? Ну смотри, Маринка, смотри. Колесо жизни крутится. Посмотрим, как ты запоешь, когда у вас беда случится!
Эта фраза прозвучала как проклятие. Марина медленно поднялась с кресла. Она больше не могла здесь находиться. Воздух был отравлен ненавистью и корыстью.
— Лёша, я пошла, — сказала она мужу, не глядя на него. — Мне нужно проверить Кирилла.
Она повернулась и пошла к выходу, не оглядываясь на крики свекрови, которая начала орать уже Алексею: «Вот видишь! Видишь, какая у тебя жена! Бросила нас в беде!»
Марина вышла на лестничную площадку, захлопнув за собой дверь. Она прислонилась лбом к холодному стеклу оконного проема и закрыла глаза, пытаясь заглушить гул в ушах. Она понимала — это только начало. Самое страшное было впереди. И главный удар, она это чувствовала, должен был последовать не от свекрови, а от собственного мужа.
Марина не помнила, как дошла до машины и отъехала от дома свекрови. Перед глазами стояло бледное, растерянное лицо Алексея, а в ушах звенел его голос, так и не произнесший ни слова в ее защиту. Она ехала по темным улицам, и каждая кочка на дороге отдавалась болью в уже сжатом в комок сердце.
Войдя в квартиру, она услышала из комнаты Кирилла звуки игры на компьютере. Обычный, мирный шум их дома. Он обернулся на ее шаги.
—Мам, ты что так быстро? Где папа?
— Папа… скоро приедет, — с трудом выдавила Марина, снимая пальто. Руки дрожали. — У дедушки с бабушкой некоторые проблемы. Взрослые проблемы.
— Опять? — вздохнул Кирилл, и в его голосе прозвучала усталая понимание, от которого у Марины сжалось сердце. Дети всегда чувствуют напряжение. — Ну ладно. Я уроки почти все сделал.
— Молодец, — Марина прошла на кухню. Вечерний уют был безнадежно испорчен. Пирог на столе застыл нетронутым, напоминая о том счастливом моменте, который был всего пару часов назад. Она машинально начала убирать со стола, но движения были резкими, угловатыми. Тарелка выскользнула из рук и со звоном разбилась о пол.
В этот момент в квартире послышался звук ключа в замке. Вошел Алексей. Он выглядел совершенно разбитым. Шаги его были тяжелыми.
— Пап, привет! — крикнул Кирилл из комнаты.
— Привет, сынок, — голос Алексея был хриплым от усталости.
Он прошел на кухню, увидел Марину, собирающую осколки, и остановился в дверном проеме. Молчание между ними было густым и тягучим, как смола.
— Кир, иди в комнату, нам с мамой надо поговорить, — тихо сказал Алексей.
Когда дверь в комнату сына закрылась, Марина выпрямилась, отложив в сторону совок с осколками.
—Ну? И о чем нам с тобой поговорить, Лёш? О том, как твоя мать обвинила меня во всех смертных грехах? Или о том, почему ты стоял столбом и не сказал ни слова?
— Марина, не заводись с порога, — Алексей устало опустился на стул. — Ты же понимаешь, в каком они состоянии? Мама на взводе, папа в полуобморочном состоянии. Они в отчаянии!
— А я что, в восторге? — голос Марины срывался, но она старалась говорить тише, чтобы не слышал сын. — Ты слышал, что она сказала? «Как у тебя денег?» У меня! А ты где? Ты почему молчал? Почему она сразу на меня набросилась?
Алексей закрыл лицо руками, потом резко провел ладонями по щекам.
—Я не молчал! Я пытался успокоить! А ты… ты чего взъерепенилась? Они же родители! Мы не можем их бросить в такой ситуации!
— Мы? — Марина сделала шаг к нему. Ей хотелось его тряхнуть, чтобы он наконец проснулся. — Это ты дал им надежду? Это ты намекнул, что «мы что-нибудь придумаем»? За мой счет? Без моего согласия?
Алексей отвёл взгляд. Этот жест был красноречивее любых слов. Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок предательства.
— Лёш, — прошептала она, — ты же знаешь, на что мы эти деньги копили. На учебу Кирилла! На тот лагерь с робототехникой, о котором он мечтает! На наш отпуск, который мы пять лет откладывали! Мы себе во многом отказывали! И ты сейчас хочешь все это выбросить в помойку из-за авантюры твоего отца?
— А что мне делать? — вдруг крикнул Алексей, вскакивая со стула. Его сдержанность лопнула. — Скажи, умная ты моя! Пусть их квартиру забирают за долги? Пусть они в старости по съемным углам мыкаются? Это мои родители!
— А это твой сын! — в тон ему ответила Марина, указывая рукой в сторону комнаты. — И это твоя семья! Ты готов ради родителей, которые сами виноваты в своих бедах, загубить будущее нашего ребенка? Лишить его шанса? Ты готов залить наши с тобой отношения грязью этих долгов?
Из-за двери комнаты послышались осторожные шаги. Дверь приоткрылась, и на пороге появился Кирилл. Лицо его было бледным и испуганным.
— Пап, мам… — тихо сказал он. — А правда, что мой учебный лагерь отменяется из-за дедушкиных долгов?
Вопрос повис в воздухе, острый и безжалостный, как лезвие. Алексей смотрел на сына, и на его лице медленно проступало осознание. Осознание того, что его молчаливое согласие с матерью уже ударило не по абстрактным «деньгам», а по самому дорогому — по надеждам его собственного ребенка.
Он не нашел, что ответить. Он просто опустил голову.
Марина увидела в его глазах не просто растерянность, а страшный разлад. И поняла, что битва только начинается. И самый тяжелый бой ей предстоит дать не с наглой свекровью, а с собственным мужем, который в самый критический момент оказался не на ее стороне, а по ту сторону баррикады.
Прошло три дня. Три дня тяжелого, давящего молчания в квартире. Алексей уходил на работу раньше, возвращался позже, они с Мариной разговаривали только о бытовых мелочах при Кирилле. Воздух был наполнен невысказанными упреками и обидой. Телефон Марины молчал — свекровь, видимо, поняла, что прямой наскок не прошел, и сменила тактику. Эта тишина была тревожнее криков.
В четверг вечером, когда Марина пыталась сосредоточиться на приготовлении ужина, в дверь позвонили. Настойчиво, двумя длинными звонками. Сердце Марины неприятно екнуло. Так звонил только один человек.
— Кому бы это? — пробормотал Алексей, выходя из комнаты.
Марина замерла у плиты, прислушиваясь. Она узнала этот голос сразу — громкий, самоуверенный, с привычными панибратскими нотками.
— Лёх, привет, родной! Давно не виделись! Проходим, что ли стоишь?
В кухню, раздвигая пространство своей энергией, вошел Игорь, младший брат Алексея. Он был полной противоположностью супругу — всегда ярко одетый, с дорогим телефоном в руке, от него пахло дорогим парфюмом. За ним, ссутулившись, шел Алексей.
— Мариш, привет! — Игорь широко улыбнулся, но его глаза оставались холодными, оценивающими. — Ужинаешь, я смотрю. А мы к вам на пару минут, по делу.
— По какому делу, Игорь? — спросила Марина, не отрываясь от плиты. Она чувствовала, как по спине бегут мурашки.
— Да по семейному, — Игорь непринужденно развалился на стуле, отодвинув тарелку. — Слышал, у родителей ЧП полное. Ну, старики, бывает. Надо выручать.
Алексей молча сел напротив брата, уставившись в стол.
— Выручать? — переспросила Марина, поворачиваясь к нему. — И каким образом?
— Да я все уже обдумал! — Игорь щелкнул пальцами, будто только что изобрел вечный двигатель. — Проблема-то в чем? В процентах. У этих… кредиторов дикие проценты. А у вас с Лёхой все официально, зарплаты белые, кредитная история чистая. Так? Так.
Он сделал театральную паузу, наслаждаясь своим выходом на сцену.
— Вот вы и берете обычный потребительский кредит. Ну, на хорошую сумму. Проценты у банка в разы ниже! Вы этими деньгами закрываете долги родителей, а сами себе спокойно, без нервотрепки, платите банку по нормальным условиям. Все в плюсе!
Марина смотрела на него, не веря своим ушам. Цинизм предложения был ошеломляющим.
— То есть, — медленно проговорила она, — твой гениальный план заключается в том, чтобы мы взяли на себя долги твоих родителей? Влезли в новые кредиты?
— Не в долги, а в реструктуризацию! — поправил ее Игорь, все так же улыбаясь. — Слова-то какие знаешь! Суть не меняется. Вам-то это проще будет. А родителям глоток воздуха. Они же старики, им тяжело.
В этот момент не выдержал Алексей. Он поднял на брата усталые глаза.
—Игорь, а ты? У тебя же своя фирмочка. Ты мог бы помочь, дать в долг, наконец.
Игорь засмеялся, коротко и сухо.
—Лёх, ну ты даешь! У меня бизнес, обороты, все в деле. Снимать деньги — себе в убыток. А вы люди поденные, у вас стабильно. Вам проще. Да и вообще, — он многозначительно посмотрел на Марину, — я слышал, у Марины карьера в гору пошла. Начальником стала. Наверное, и зарплата приличная. Помочь родне — святое дело.
Марина почувствовала, как красная пелена застилает глаза. Эта наглость, это спокойное перекладывание ответственности с больной головы на здоровую.
— Святое дело? — ее голос зазвучал тихо и опасно. — А где ты был, Игорь, когда твои родители вкладывались в эту свою авантюру? Ты, такой умный бизнесмен, их не отговорил? Не предупредил? Или ты тоже надеялся на свою долю с «золотых гор»?
Улыбка на лице Игоря мгновенно исчезла. Его глаза сузились.
—Это не твое дело. Я родителей не осуждаю. А сейчас речь о помощи.
— Речь о том, чтобы повесить на нас чужие проблемы! — Марина резко стукнула ладонью по столешнице. — Ты даже не предлагаешь помочь деньгами, ты предлагаешь втянуть нас в долговую яму! Чтобы мы годами расплачивались за чужую глупость! А что будет с нашими планами? С учебой Кирилла?
— Ну, сынок подождет, — отмахнулся Игорь. — Не маленький. Не в консерваторию же его собираетесь отправить.
Этой фразы было достаточно. Марина увидела, как Алексей вздрогнул. Для него Кирилл был святым.
— Игорь, — Алексей поднялся с места, и его голос впервые за эти дни прозвучал твердо. — Хватит. Твой план — это не решение. Это усугубление ситуации.
— Ага, то есть вы, как последние сволочи, бросаете стариков? — зашипел Игорь, тоже вставая. — Я так и маме скажу. Ждите, мол, помощи от любимого сыночка и его жадной жены!
Он резко развернулся и, не прощаясь, вышел из кухни. Хлопок входной двери прозвучал как выстрел.
Марина и Алексей остались вдвоем в гнетущей тишине, стоя по разные стороны стола. Баррикада между ними выросла еще выше. Но в глазах Алексея Марина впервые увидела не растерянность, а проблеск понимания. Понимания того, что его родная семья видит в них не близких людей, а всего лишь кошелек.
После визита Игоря в доме окончательно воцарилась звенящая тишина. Алексей ушел, хлопнув дверью в спальню. Марина осталась стоять посреди кухни, глядя на остывающий ужин. Предложение брата мужа витало в воздухе, как ядовитый газ. «Взять кредит… Реструктуризировать…» Циничные, чужие слова, которые грозили погубить все, что они с таким трудом строили.
Она понимала — одной эмоциями не победить. Свекровь давила на чувство вины, Игорь — на наглость и ложную логику. Им нужен был другой язык. Язык фактов. Язык закона.
На следующее утро, отправив Кирилла в школу и дождавшись, когда Алексей уйдет на работу, Марина набрала номер своей подруги Ольги, которая работала юристом в большой фирме.
— Оль, мне срочно нужна твоя помощь. Не как подруги, а как специалиста. Консультация.
Час спустя она сидела в уютном, но строгом кабинете Ольги за стеклянным столом. За окном кипела жизнь, а здесь было тихо и пахло кофе и старой бумагой.
— Рассказывай, — сказала Ольга, отложив ручку. Ее внимательный взгляд был обнадеживающим.
Марина, сбивчиво, путаясь в деталях, изложила всю ситуацию: долги свекра, требования свекрови, визит Игоря с его «блестящим» планом.
Ольга слушала молча, лишь изредка делая пометки на блокноте. Когда Марина закончила, она откинулась на спинку кресла.
— Так, Марин. Дыши глубже. Первое и самое главное, что ты должна запомнить и донести до Алексея. Долги твоих свекра и свекрови — это их личная обязанность, их ответственность. Ты, Алексей, ваш несовершеннолетний сын — никто из вас не несете за них никакой ответственности по закону.
Марина слушала, ловя каждое слово, как тонущий — соломинку.
— Это значит, — продолжала Ольга четко и ясно, — что если они не платят, то взыскание может быть обращено только на их имущество. На их квартиру, на их машину, если она есть. На вашу квартиру, ваши счета, ваши зарплаты — ни в коем случае. Это запрещено.
— Но они говорят, что придут и заберут их жилье… — начала Марина.
— Это их проблема! — твердо прервала ее Ольга. — Пусть решают ее: продают часть имущества, договариваются с теми, кому должны, о рассрочке. Это их долги, их голова болит. Ваша задача — огородить свою семью.
Ольга взяла с полки толстый том и открыла его на нужной странице.
— Смотри. Вот здесь, статья 446 Гражданского процессуального кодекса. Четкий перечень имущества, на которое не может быть обращено взыскание. Единственное жилье — входит в этот список. Исключение — если оно находится в залоге по ипотеке. Но у твоих свекров ипотеки нет, я правильно поняла?
— Нет, квартира их собственная, — выдохнула Марина, и камень с души начал понемногу сдвигаться.
— Отлично. Значит, даже если те самые кредиторы подадут в суд и выиграют его, забрать квартиру они не смогут. Максимум — наложить ограничение на ее продажу. Но выселить их не имеют права.
Марина чувствовала, как к ее щекам возвращается краска, а в груди разливается тепло уверенности.
— А если… Если банки или эти люди будут названивать нам? Угрожать?
— Это распространенная тактика, — кивнула Ольга. — Но и против нее есть защита. Вы с Алексей можете составить заявление о том, что не желаете вести с ними переговоры, и сослаться на закон о защите прав потребителей и о персональных данных. Вы не являетесь стороной по их договорам, и они не имеют права вас беспокоить. Я напишу вам примерный текст такого заявления.
Ольга сделала еще несколько пометок и протянула Марине листок с тезисами.
— Запомни главное, Марина. Никакой кредит, взятый на вас, вы гасить за них не обязаны. Это будет ваше добровольное решение. И это будет огромной, непростительной ошибкой. Ты должна защитить своего сына, свой дом и саму себя. Закон в данном случае полностью на твоей стороне.
Марина взяла листок. Бумага была прохладной и твердой в ее пальцах. Это была не просто бумага. Это был щит.
Она вышла из здания и остановилась на ступеньках, подставив лицо холодному осеннему солнцу. Впервые за последние дни она дышала полной грудью. Оказывается, их с Кириллом жизнь, их планы и мечты не были разменной монетой в чужих авантюрах. Их защищал закон.
Она достала телефон. Пальцы сами собой набрали номер Алексея.
— Лёша, — сказала она, и ее голос звучал непривычно твердо и спокойно. — Встречайся со мной у твоих родителей. Через час. Будет разговор. Решающий.
Алексей ждал ее у подъезда, куря сигарету за сигаретой. Увидев Марину, он бросил окурок и растоптал его каблуком.
— Марин, может, не надо? — устало спросил он. — Опять будут крики, скандал…
— Скандал будет только в одном случае, если они не захотят слушать голос разума, — твердо ответила Марина, сжимая в руке папку с бумагами, которую ей дала Ольга. — Но этот разговор необходим. Для нас.
Она вошла в подъезд, не дав ему возможности возразить. Алексей, вздохнув, поплелся за ней.
Дверь открыла Лидия Петровна. Ее лицо выражало готовность к бою, но в глазах мелькнуло удивление при виде их вместе.
— Ну, вошли, что ли, — буркнула она, отступая.
В гостиной, на своем привычном месте, сидел Виктор Иванович. Он выглядел еще более подавленным, чем в прошлый раз. На столе лежали те же бумаги, но к ним прибавилось несколько конвертов с марками из банков.
— Ну что, надумали? — сразу начала свекровь, не предлагая им сесть. — Принесли деньги?
— Мама, сядь, пожалуйста, — тихо, но настойчиво сказал Алексей. — Будем говорить спокойно.
Все устроились. Марина положила папку на колени и посмотрела прямо на Лидию Петровну.
— Лидия Петровна, Виктор Иванович. Мы с Алексеем все обсудили. И хотим предложить вам единственно возможные выходы из этой ситуации.
— Выходы? — фыркнула свекровь. — Выход один — дать денег!
— Денег у нас нет, — четко произнесла Марина. — Тех денег, которые нужны вам. У нас есть свои обязательства. Ипотека. Планы на образование Кирилла. Мы не можем и не будем лишать своего сына будущего из-за чужих ошибок.
— Чужих? — взвизгнула Лидия Петровна. — Это сын тебе чужой? Мой сын тебе чужой?
В этот момент Алексей поднял руку.
—Мама, замолчи. Дай Марине договорить.
Его голос прозвучал негромко, но с такой непривычной твердостью, что свекровь на секунду опешила. Марина почувствовала, как внутри у нее что-то дрогнуло — это была первая за долгое время поддержка.
— Итак, — продолжила Марина, открывая папку. — Первое. У вас есть дача. Пусть небольшая, но она в собственности. Ее можно продать и погасить значительную часть долга.
— Дачу? Мою дачу? — завопила Лидия Петровна. — Это вы мне советуете? Кровью потом полито! Нет, дачу я не отдам!
— Тогда второй вариант, — не смущаясь, сказала Марина. — Вы вместе с Виктором Ивановичем идете в банк… или к тем людям, которым должны, и пишете заявление о реструктуризации долга. Вам обязаны пойти навстречу, предоставить рассрочку, исходя из ваших пенсий.
— Да они нас сожрут там! — махнула рукой свекровь.
— А мы вас сопровождать не будем, — вступил Алексей. — Это ваши долги, мама. Вы взрослые люди и должны сами вести переговоры.
В дверях гостиной возник Игорь. Видимо, его кто-то предупредил.
—О, семейный совет без меня? — он усмехнулся. — И какие же гениальные планы предлагает наша умная невестка? Дачу продать? Родителей по банкам гонять?
Марина повернулась к нему.
—Игорь, а ты что предлагаешь? Кроме как взвалить все на нас? Может, у тебя есть деньги, чтобы помочь? Или ты только советы давать умеешь, чужими руками жар загребать?
Игорь покраснел и сбился с толку. Он не ожидал такого прямого нападения.
Лидия Петровна, увидев, что ее младший сын под ударом, перешла в последнюю атаку. Она встала и, тряся пальцем, приблизилась к Марине.
— Я так и знала! Я с самого начала знала, что ты разобьешь нашу семью! Стерва эгоистичная! Вбила клин между сыном и матерью! Думаешь только о себе!
Марина медленно поднялась с дивана. Она была выше свекрови, и сейчас ее спокойствие казалось невероятной силой.
— Нет, Лидия Петровна. Это вы думаете только о себе. Вы хотите решить свои проблемы за счет нашей семьи. За счет будущего вашего внука. А семья — это не только вы.
Она посмотрела на Алексея. И он, встретив ее взгляд, тяжело поднялся и встал рядом с женой.
— Мама, — сказал он, и голос его дрогнул, но он продолжил. — Семья — это я, Марина и Кирилл. Это наш сын. Вы — наши родные, мы вас любим. Но решать свои проблемы вы должны сами. Мы готовы помочь советом, поддержкой. Но не деньгами, которых у нас нет. И не ценой счастья нашего ребенка.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как за стеной включился телевизор у соседей. Лидия Петровна смотрела на сына с таким выражением, будто он ударил ее ножом в сердце. В ее глазах читалось не только горе, но и страшное понимание. Понимание того, что она проиграла.
Она больше ничего не сказала. Развернулась и молча вышла в кухню.
Марина взяла Алексея за руку. Его ладонь была холодной и влажной. Но он не отнял ее.
Они вышли из квартиры, не прощаясь. Битва была выиграна. Но война за их семью только что перешла в новую, еще более тяжелую стадию.
Тишина, которая воцарилась после того разговора, была иной. Не гнетущей и зловещей, как раньше, а хрупкой, выстраданной. Дорогой оплаченной.
Первые дни были самыми тяжелыми. Телефон молчал. Ни звонков от свекрови, ни визитов Игоря. Это затишье было тревожнее криков. Алексей ходил сам не свой, постоянно поглядывая на телефон, будто ожидая, что вот-вот раздастся оглушительный взрыв. Марина понимала его состояние — он ждал расплаты за свое «предательство» в глазах матери.
Однажды вечером, через неделю, он не выдержал. Сидя на кухне, он уставился в чашку с чаем и тихо спросил:
—Может, все-таки помочь им? Хоть немного? Просто чтобы мама…
— Чтобы мама что? — мягко перебила его Марина. — Перестала тебя игнорировать? Простила за то, что ты выбрал жену и сына? Лёша, это шантаж. Если мы дадим сейчас хоть копейку, это будет означать, что наша позиция — слабость. И тогда они будут давить до конца.
— Но они продают дачу, — прошептал Алексей. — Папа звонил… сегодня. Говорит, мама не встает, плачет все дни. Им действительно тяжело.
— Им тяжело, — согласилась Марина. — Но они взрослые люди. Они сами приняли решение об авантюре, теперь сами расхлебывают последствия. Мы им предложили выходы. Они выбрали продажу дачи. Это правильный, хоть и горький выбор.
Она подошла к нему, обняла за плечи. Он был напряжен, как струна.
—Мы не бросили их. Мы огородили нашу семью. Иначе эта долговая яма поглотила бы всех: и их, и нас, и будущее Кирилла. Ты хочешь этого?
Алексей молча покачал головой. Он потянулся к ее руке, сжал ее. Впервые за долгие недели его прикосновение было не просящим прощения, а благодарным.
— Нет, — выдохнул он. — Не хочу.
Перелом наступил через две недели. В субботу утром раздался звонок в дверь. Марина и Алексей переглянулись — в глазах у обоих был один и тот же вопрос. Но на пороге стоял взволнованный Кирилл с телефоном в руке.
— Бабушка… Лидия Петровна, — поправился он, — звонит. Мне. Поздравить с успехами в школе. Учительница ей сама позвонила, оказывается.
Марина с Алексеем замерли. Это был первый, крайне осторожный, но все же шаг к примирению. Со стороны свекрови. Через внука.
— И что ты сказал? — спросил Алексей.
—Поблагодарил, — пожал плечами Кирилл. — Спросил, как у них дела. Она сказала, что все нормально, дачу продают. Голос у нее был… обычный. Не злой.
Алексей закрыл глаза и глубоко вздохнул. Камень вины, давивший на него, сдвинулся с места.
И тогда они приняли решение. Решение, которое стало для них актом свободы.
— Кир, собирай вещи, — сказала Марина, и в ее голосе зазвенела давно забытая радость. — Мы едем в тот самый лагерь. Смотреть. Прямо сейчас.
— Правда? — глаза подростка загорелись таким огнем, что все сомнения развеялись окончательно.
Они поехали. Смотрели корпуса, лаборатории, говорили с преподавателями. Кирилл бегал впереди, его лицо светилось от восторга. Алексей, глядя на него, наконец-то улыбнулся своей старой, доброй улыбкой. Он взял Марину за руку.
— Прости меня, — тихо сказал он. — За все. За свою слабость.
— Прощаю, — ответила Марина. — Но давай договоримся. Больше никогда. Наша семья — это крепость. И мы вдвоем несем за нее ответственность.
— Договорились, — кивнул он и крепко сжал ее пальцы.
Они вернулись домой поздно вечером, уставшие, но счастливые. Они подписали договор с лагерем. Они снова были командой.
Прошло полгода. Жизнь вошла в новую, спокойную колею. Отношения с родителями Алексея оставались прохладными, но без открытой вражды. Иногда Лидия Петровна звонила Кириллу. Марина не запрещала. Она понимала, что старушка, лишившись дачи и проиграв битву, по-своему переосмыслила происходящее. Горькое лекарство подействовало.
Они с Алексеем наконец-то купили путевки на море. Впервые за пять лет. Вечер перед отъездом был наполнен приятными хлопотами. Они с сыном упаковывали чемоданы, смеялись, строили планы.
И вот, в самый разгар сборов, зазвонил телефон Алексея. Он лежал на тумбочке, и экран ярко светился именем «Игорь».
Алексей посмотрел на Марину. В его глазах не было ни страха, ни растерянности. Была лишь усталая готовность. Он взял трубку.
— Да, Игорь. Привет.
Алексей поднес телефон к уху. Марина замерла, наблюдая за ним. Кирилл, почуяв напряжение, притих с футболкой в руках.
— Да, Игорь. Привет, — голос Алексея был ровным, безразличным.
Марина не слышала, что говорил брат, но по лицу мужа все было понятно. Брови Алексея медленно поползли вверх, на губах появилась кривая, усталая улыбка. Он слушал минуту, не перебивая.
— Понятно, — наконец произнес он. — Проблемы. Срочно нужны деньги.
В его интонации не было ни капли удивления. Была лишь горькая предсказуемость.
— Слушай, Игорь, — Алексей перевел взгляд на Марину, и она кивнула ему, давая молчаливое согласие на все, что он скажет. — Я тебя правильно понял? Твоя новая, «сверхприбыльная» схема опять дала сбой? И теперь тебе нужно, чтобы мы снова «спасли» тебя? Взяли кредит, отдали последнее?
Он помолчал, слушая оправдания на том конце провода.
— Знаешь, я тебе сейчас скажу то, что нам с Мариной полгода назад стоило огромных усилий понять. Никто никому ничего не должен. Ни мы — тебе, ни ты — нам. Твои проблемы — это твои проблемы. Разбирайся сам.
Голос Игоря в трубке стал громче, визгливее. До Марины донеслись отдельные слова: «…родной брат…», «…последний раз…», «…стерва твоя жена…».
Лицо Алексея стало каменным.
—Хватит. Запомни раз и навсегда. Моя жена — это мой выбор. Моя семья. А семью свою я защищаю. От всех. В том числе и от тебя. Больше не звони с такими просьбами. Бесполезно.
Он нажал на красную кнопку и опустил руку с телефоном. В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов.
Кирилл смотрел на отца с нескрываемым восхищением.
—Пап, ты как в кино… — прошептал он.
Алексей тяжело опустился на диван и провел рукой по лицу. Но когда он поднял глаза на Марину, в них не было прежней муки. Была усталость, да. Но и огромное облегчение.
— Все, — сказал он просто. — Закрыли тему.
Марина подошла, села рядом и взяла его руку в свои. Она смотрела на мужа и видела в нем не того растерянного мальчика, которого травила свекровь, а взрослого мужчину, который наконец-то расставил приоритеты и нашел в себе силы сказать «нет».
— Больше никогда, — тихо повторила она их с ним уговор.
— Никогда, — твердо подтвердил он. — Наша крепость. Наши правила.
Он обнял ее за плечи, и они так сидели несколько минут, слушая, как Кирилл возится с чемоданом, напевая себе под нос. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в теплые, золотистые тона. Здесь, в этой комнате, пахло миром. И будущим.
Они не стали злорадствовать. Не стали обсуждать, что стало с авантюрой Игоря. Это было уже неважно. Важно было то, что они выстояли. Они прошли через огонь семейного шантажа, давления и манипуляций и вышли из этого испытания не сломленными, а сплоченными.
Алексей посмотрел на сложенные чемоданы, на сияющее лицо сына, на свою жену, которая в самый трудный момент оказалась сильнее его самого, и нашла в себе мудрость не сломать его, а помочь ему выпрямиться.
— Завтра, — сказал он, и в его голосе снова зазвучала надежда, — мы едем на море.
Марина улыбнулась и прижалась к его плечу. Они заплатили высокую цену за свое спокойствие. Но теперь они знали — оно того стоило. И главный урок, который они усвоили, был прост: границы семьи нужно защищать. И начинаются эти границы там, где кончаются чужие амбиции и чужие долги.
