— Вот тебе и подарок на день рождения — квартира в центре, — Ксения стояла у окна новостройки, глядя на вечерние огни города, когда за спиной раздался знакомый скрип входной двери. Она не обернулась. По шагам она уже знала, что пришла не одна Надежда Викторовна.
За последние три года Ксения научилась распознавать настроение своей свекрови по звуку её каблуков. Сегодня они стучали особенно решительно, словно отбивая военный марш. А рядом шаркали неуверенные шаги Антона — её мужа, который в присутствии матери всегда превращался в подростка.
— Ксюша, мы тут с Антошей решили кое-что обсудить, — голос Надежды Викторовны звучал слаще мёда, что всегда было дурным знаком. — Присядь, милая, нам нужно поговорить.
Ксения медленно повернулась. Свекровь уже расположилась на новеньком диване, который они с Антоном выбирали целый день. Муж стоял за её спиной, избегая взгляда жены.
— О чём поговорить? — спросила Ксения, оставаясь у окна.
— Видишь ли, дорогая, — Надежда Викторовна поправила идеально уложенные волосы, — я тут подумала, что эта квартира слишком большая для вас двоих. Три комнаты — это же такая ответственность! Уборка, коммунальные платежи… А вы ещё такие молодые.
Ксения почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна раздражения. Она сделала глубокий вдох.
— Надежда Викторовна, мы справимся. Квартиру мы покупали на мои накопления от продажи бабушкиного дома, помните?
— Конечно, помню, милая. Но ведь Антоша тоже вкладывался! Он же оформление делал, бегал по инстанциям. Это тоже труд! — свекровь улыбнулась той особенной улыбкой, которая не затрагивала глаз. — И потом, квартира же оформлена на него, правда?
Это была правда. Квартиру оформили на Антона по совету того же нотариуса, который уверял, что так будет проще с документами. Ксения тогда не придала этому значения — какая разница, на кого оформлено общее жильё?
— К чему вы клоните? — прямо спросила она.
Надежда Викторовна встала, подошла ближе и взяла её за руку. Прикосновение было холодным, несмотря на тёплую погоду.
— Я просто хочу предложить разумное решение. У меня есть чудесная двухкомнатная квартирка на окраине. Там так уютно, так спокойно! Вы могли бы туда переехать, а эту квартиру сдавать. Представь, какой доход! А я бы помогала вам с арендаторами, взяла бы на себя все хлопоты.
— То есть вы предлагаете нам переехать из нашей новой квартиры в вашу старую? — Ксения высвободила руку.
— Не старую, а уютную! И подумай сама — зачем вам такие площади? Детей у вас пока нет, да и не планируете, насколько я знаю. А та квартирка — само очарование! Правда, Антош?
Антон наконец подал голос:
— Мам права, Ксюш. Может, и правда стоит подумать? Доход от аренды нам бы не помешал.
Ксения посмотрела на мужа так, что он снова опустил глаза.
— Антон, мы переехали сюда три дня назад. Три дня! Мы ещё вещи не распаковали!
— Вот именно! — подхватила свекровь. — Раз вещи не распакованы, то и переезд пройдёт легко. Я уже и грузчиков присмотрела.
В этот момент Ксения поняла, что это не спонтанное предложение. Это был тщательно продуманный план. Надежда Викторовна явно готовилась к этому разговору, возможно, даже консультировалась с кем-то.
— Нет, — сказала Ксения твёрдо. — Мы никуда не переезжаем. Это наш дом.
Лицо свекрови мгновенно изменилось. Маска доброжелательности слетела, обнажив жёсткие черты.
— Твой дом? Милая, ты забываешься. Квартира оформлена на Антона. Юридически это его собственность. И как мать, я имею право советовать сыну, как лучше распорядиться его имуществом.
— Имуществом, купленным на мои деньги? — Ксения почувствовала, как внутри закипает гнев.
— Докажи, — холодно бросила Надежда Викторовна. — Есть у тебя расписки? Договор дарения? Нет? Тогда о чём мы говорим? Антон — собственник, точка.
Ксения перевела взгляд на мужа. Тот стоял, уткнувшись в телефон, явно желая исчезнуть.
— Антон, скажи что-нибудь!
Он поднял голову, и в его глазах она увидела то, чего боялась больше всего — он был в сговоре с матерью. Может быть, не с самого начала, но сейчас он явно склонялся на её сторону.
— Ксюш, может, мама и права. Давай хотя бы съездим, посмотрим ту квартиру?
— Съездим посмотрим? — Ксения не верила своим ушам. — Антон, мы три года копили на эту квартиру! Я продала бабушкин дом, единственное, что у меня осталось от неё! И теперь ты предлагаешь съездить посмотреть какую-то развалюху на окраине?
— Это не развалюха! — возмутилась свекровь. — Там прекрасный ремонт! Правда, лет десять назад делали, но всё очень прилично!
Десять лет. Ксения представила облупившуюся краску, скрипящий паркет, текущие краны. И это вместо их новенькой квартиры с видом на парк.
— Я сказала нет, — повторила она. — И это окончательно.
Надежда Викторовна поджала губы.
— Ну что ж, жаль, что ты такая упрямая. Антоша, поговори с женой. Объясни ей, что к чему. А я пока съезжу к Лидии Петровне. Она юрист, между прочим. Сказала, что в таких ситуациях есть разные варианты решения вопроса.
Угроза была едва завуалированной. Ксения прекрасно поняла намёк — свекровь готова идти до конца, вплоть до юридических манипуляций.
Когда за Надеждой Викторовной закрылась дверь, в квартире повисла тишина. Антон первым нарушил молчание:
— Ты могла бы быть повежливее с моей мамой.
— Повежливее? — Ксения развернулась к нему. — Твоя мама пришла в наш дом и потребовала, чтобы мы переехали! И ты её поддерживаешь!
— Она просто заботится о нас!
— О нас? Или о возможности контролировать эту квартиру?
Антон покраснел.
— Ты всегда её недолюбливала. С самого начала искала повод для конфликта.
— Я? Искала повод? — Ксения не могла поверить, что слышит это от мужа. — Антон, открой глаза! Твоя мать манипулирует тобой! И теперь хочет манипулировать нашей жизнью!
— Хватит! — он повысил голос. — Мама права. Квартира слишком дорогая в содержании. Мы будем еле сводить концы с концами. А если сдавать…
— Если сдавать, то твоя мама будет получать деньги, а мы будем жить в её конуре! Ты этого хочешь?
Антон молчал. И в этом молчании Ксения услышала ответ. Он уже принял решение. Просто не решался сказать вслух.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Антон демонстративно ночевал на диване, Ксения делала вид, что это её не трогает. Но внутри у неё всё клокотало от обиды и злости. Неужели три года совместной жизни ничего не значили для него?
На четвёртый день снова появилась Надежда Викторовна. На этот раз она пришла не одна. С ней был сухощавый мужчина в строгом костюме, с портфелем в руках.
— Это Павел Сергеевич, — представила его свекровь. — Очень хороший специалист по недвижимости. Он поможет нам всё оформить.
— Что оформить? — напряглась Ксения.
— Ну как что? Договор аренды этой квартиры и ваш переезд. Павел Сергеевич уже нашёл прекрасных арендаторов. Семейная пара с ребёнком. Очень приличные люди. Готовы заезжать хоть завтра.
— Завтра? — Ксения посмотрела на Антона. — И ты об этом знал?
Он пожал плечами:
— Мама сказала, что всё устроит. Зачем тянуть?
Павел Сергеевич достал из портфеля документы.
— Вот договор аренды. Всё по закону, не волнуйтесь. Антон Игоревич как собственник подписывает, и можно заселять жильцов. А вы переезжаете в прекрасную квартиру Надежды Викторовны. Кстати, — он понизил голос, — условия там намного лучше для молодой семьи. Не такие высокие платежи, спокойный район…
— Я никуда не поеду, — отрезала Ксения.
Павел Сергеевич смущённо посмотрел на Надежду Викторовну.
— Но… как же так? Мне сказали, что все согласны.
— Вам сказали неправду, — Ксения встала. — Я не давала согласия на переезд. И не дам.
Свекровь поднялась тоже.
— Милая, не упрямься. Антон уже всё решил. Правда, сынок?
Все посмотрели на Антона. Тот встал, подошёл к столу, взял ручку. Ксения замерла. Неужели он действительно подпишет? Неужели предаст её вот так, на глазах у всех?
Рука Антона замерла над документом. Он посмотрел на жену, потом на мать.
— Мам, а что будет с деньгами от аренды?
— Как что? Я буду их получать и передавать вам. Минус расходы на обслуживание, конечно. Налоги там, мелкий ремонт, если понадобится. Но остальное — ваше.
— А сколько это — расходы на обслуживание?
Надежда Викторовна махнула рукой:
— Да ерунда, процентов пятьдесят, не больше.
— Пятьдесят процентов? — Антон опустил ручку. — Мам, это же половина!
— Ну и что? Зато у вас не будет никаких хлопот! Я всё возьму на себя!
Антон медленно отложил ручку.
— Мам, давай подумаем ещё. Может, рано пока…
— Рано? — голос свекрови стал ледяным. — Антон, ты что, на стороне этой… этой неблагодарной особы?
— Мам, это моя жена.
— Жена, которая настраивает тебя против родной матери! Я всю жизнь для тебя… Я тебя растила одна, всё тебе отдавала! И вот благодарность!
Она демонстративно всхлипнула, достала платочек. Ксения видела этот спектакль уже много раз, но Антон всегда на него велся. И сейчас он растерянно переводил взгляд с матери на жену.
Павел Сергеевич неловко кашлянул:
— Может быть, мне уйти? Вы обсудите семейные вопросы…
— Нет! — рявкнула Надежда Викторовна. — Никуда не уходите! Сейчас мой сын подпишет документы. Правда, Антоша?
Но Антон молчал. Он смотрел на документы, и в его взгляде была растерянность.
— Антон, — тихо сказала Ксения. — Посмотри на меня. Это наш дом. Мы его выбирали вместе. Мы мечтали о нём. Помнишь, как ты говорил, что в той комнате будет твой кабинет? А в этой — наша спальня? Неужели ты готов от всего этого отказаться?
— Не слушай её! — вмешалась свекровь. — Она манипулирует тобой!
— Нет, мама, — Антон наконец поднял голову. — Это ты манипулируешь. Всегда манипулировала.
Надежда Викторовна отшатнулась, как от удара.
— Что ты сказал?
— Я сказал правду, мам. Ты всегда решала за меня. Где учиться, где работать, на ком жениться… Хотя нет, с Ксюшей ты была против. Но я впервые в жизни настоял на своём. И знаешь что? Это было лучшее решение в моей жизни.
Он повернулся к Павлу Сергеевичу:
— Извините, что потратили время. Мы никуда не переезжаем.
Тот поспешно собрал документы:
— Да ничего страшного, бывает. Семейные вопросы — дело тонкое.
Когда за ним закрылась дверь, Надежда Викторовна встала во весь рост. Её лицо было белым от злости.
— Ты пожалеешь об этом, Антон. Ты выбрал её, а не мать. Но помни — она тебя бросит, как только найдёт кого-то получше. А я… я тебе больше не мать!
Она развернулась и пошла к двери. У порога остановилась:
— И не вздумай звонить, когда она тебя кинет. Моя дверь для тебя закрыта!
Дверь хлопнула так, что задрожали стёкла. Антон и Ксения остались вдвоём. Несколько минут они молчали, потом Антон тихо сказал:
— Прости меня.
Ксения подошла к нему, обняла.
— За что?
— За то, что был таким слабаком. За то, что позволял ей вмешиваться. За то, что чуть не предал тебя.
— Но ты не предал. В самый важный момент ты сделал правильный выбор.
Антон прижал её к себе крепче.
— Знаешь, я всегда боялся её расстроить. Она одна меня растила, всё для меня делала… И я привык, что должен её слушаться. Но сегодня я понял — нельзя всю жизнь быть ребёнком. Пора становиться взрослым.
— Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулась Ксения.
Через неделю к ним пришло письмо от Надежды Викторовны. В нём было требование вернуть все подарки, которые она когда-либо дарила Антону. Список занимал две страницы и включал даже набор полотенец, подаренный на новоселье.
Антон прочитал письмо и расхохотался:
— А помнишь тот чайный сервиз, который она подарила на нашу свадьбу? Страшный такой, с золотыми розочками?
— Помню. Мы его на антресоли убрали.
— Давай вернём. И полотенца тоже. Пусть забирает.
Они собрали все подарки в коробки. Получилась внушительная гора. Антон позвонил матери:
— Мам, мы собрали твои подарки. Можешь забрать.
В трубке была тишина, потом Надежда Викторовна процедила:
— Привезите сами. Раз вы такие неблагодарные, то хоть это сделайте.
— Нет, мам. Приезжай сама или пришли кого-нибудь.
Она приехала через час. Вместе с ней были два грузчика и всё тот же Павел Сергеевич — видимо, для моральной поддержки.
Пока грузчики выносили коробки, Надежда Викторовна стояла в прихожей с каменным лицом. Когда вынесли последнюю коробку, она сказала:
— Надеюсь, вы довольны. Вы разрушили семью.
— Нет, мам, — спокойно ответил Антон. — Мы её создали. Нашу семью. А ты всегда можешь стать её частью, если перестанешь контролировать и начнёшь уважать наш выбор.
Свекровь фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью.
Прошёл месяц. Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Антон и Ксения обустраивали квартиру, покупали мебель, вешали шторы. Именно во время очередного похода в строительный магазин им позвонила соседка Надежды Викторовны.
— Антон? Это Вера Ивановна. Твоя мама… она в больнице.
Они примчались через полчаса. Надежда Викторовна лежала в палате, бледная, с капельницей в руке. Увидев сына, она отвернулась к стене.
— Мам, что случилось?
— Ничего. Уходите.
Вера Ивановна, вышедшая с ними в коридор, объяснила:
— Давление подскочило. Она последний месяц сама не своя. Всё переживает, плачет. Соседи говорят, ночами не спит, по квартире ходит.
Антон вернулся в палату, сел на край кровати.
— Мам, прости меня.
— За что? — глухо спросила она, не поворачиваясь.
— За то, что мы оба были упрямыми. За то, что довели до этого.
Надежда Викторовна наконец повернулась. Её глаза были полны слёз.
— Я думала, ты меня бросил. Насовсем.
— Мам, я никого не бросал. Я просто начал жить своей жизнью. Но это не значит, что ты мне не нужна.
Она протянула руку, он взял её в свои ладони.
— Я была неправа, — тихо сказала она. — Ксения… она хорошая девочка. Просто я боялась тебя потерять. Ты у меня один.
— Ты меня не потеряла, мам. Наоборот, теперь у тебя есть не только сын, но и невестка. Если ты захочешь, конечно.
В дверь заглянула Ксения с пакетом фруктов.
— Можно войти?
Надежда Викторовна кивнула. Ксения подошла, поставила пакет на тумбочку.
— Как вы себя чувствуете?
— Лучше. Спасибо, что приехали.
— Надежда Викторовна, — Ксения села на соседний стул. — Давайте начнём сначала. Без претензий, без попыток контролировать. Просто как родственники, которые уважают друг друга.
Свекровь долго молчала, потом кивнула:
— Давайте попробуем. Только я не умею по-другому. Всю жизнь привыкла всё контролировать.
— Научитесь, — улыбнулась Ксения. — У вас есть время. И у нас тоже.
Через полгода они сидели за большим столом в той самой квартире, из которой Надежда Викторовна хотела их выселить. Отмечали её день рождения. Свекровь разрезала торт, который испекла Ксения, и говорила:
— Знаете, девочки из моего дома отдыха всё спрашивают, как мы помирились. А я им говорю — просто поняли, что семья важнее гордости. Правда же, дети?
Антон и Ксения переглянулись и улыбнулись. Это был долгий путь, но они его прошли. И квартира, из-за которой чуть не разрушилась семья, стала местом, где эта семья возродилась. Только теперь она была построена на уважении, а не на контроле. На любви, а не на манипуляциях.
А та двухкомнатная квартира на окраине? Надежда Викторовна её продала и на вырученные деньги купила себе небольшую, но уютную квартирку поближе к детям. Чтобы быть рядом, но не слишком близко. В самый раз для того, чтобы приходить в гости и вовремя уходить домой.
