— Дорогая, а давай переведём твоё наследство на общий счёт, — сказал Алексей как бы между делом, не отрываясь от тарелки с борщом.
Ольга застыла.
Зачем, Лёш?
— Да просто, так удобнее. Мы же семья, да и проценты по вкладу сейчас ни о чём, а у меня идея есть…
Выдержал паузу, глаза его загорелись тем знакомым, воодушевленным блеском, с которым он когда-то рассказывал ей про «перспективный проект», закрывшийся через полгода.
— Дом, Оль! Настоящий дом! Чтоб не эта коробка бетонная, а веранда, вишня под окном цвела… Чтоб Ванька наш по траве босиком бегал, а не по пыльному асфальту!
Говорил красиво, правильно, но Ольга смотрела на его увлечённое лицо, как жестикулировал рукой, и видела не мужа, а продавца. А когда Алексей начинал что-то продавать, платить за это обычно приходилось ей.
— Я подумаю.
Он сразу расслабился, кивнул и с облегчением откинулся на спинку стула, план сработал.
— Ты подумай, конечно, но недолго. Я пока посчитаю, сколько уйдёт на фундамент, на материалы, главное — не тянуть, цены растут, сама знаешь.
— Как только первый транш уйдет, я сразу с ней расхожусь, — шептал муж по телефону
В ту ночь я не спала, слова Алексея про фундамент и растущие цены крутились в голове, не давая покоя. Он ворочался рядом, тяжело вздыхал, потом кровать скрипнула, он встал.
Притворилась спящей, услышала его шаги на кухню. Полежала ещё немного, а потом встала попить воды. Шла по коридору на цыпочках, чтобы не разбудить Ваньку, уже у самого входа на кухню услышала шёпот мужа и замерла.
— Мари, да всё путём будет, говорю тебе…Да, клюнула! Сказала, подумает, это формальность… Главное, чтоб на общий счёт перевела.
Прислонилась к холодной стене.
— Как только первый транш на фундамент уйдёт, я сразу с ней расхожусь. Да… Недостроенный дом делить пополам проще, чем квартиру… Ну а что? Всё по-честному…
Зажала рот рукой, чтобы не закричать. Вернулась в постель, и смотрела в тёмный потолок с широко открытыми глазами, слёз небыло. Утром Алексей был как ни в чём не бывало, бодрый, весёлый, даже что-то насвистывал, пока заваривал кофе. Подошёл ко мне сзади, попытался обнять.
— Доброе утро, хозяйка!
Я отстранилась, едва не выронив горячую кастрюлю с кашей.
— Осторожно, горячо.
Он ничего не заметил.
— Ну что, я тут прикинул за ночь, если всё грамотно продумать, можно уложиться в миллион восемьсот. Участок возьмём недалеко, километров двадцать от города…
Молча поставила перед Ванькой тарелку с кашей.
— Вань, ешь, в школу опоздаешь.
— Оль, я с тобой разговариваю! Это наше будущее!
Повернулась к нему, посмотрела в его честные, воодушевлённые глаза.
— А я сыном занимаюсь, это наше настоящее.
Муж публично выставил меня в глупом свете: — Дорогая что-то тянет с решением. Я спокойно улыбнулась и ответила: — Большие дела требуют больших раздумий
Началось давление. Алексей приносил домой глянцевые каталоги с проектами загородных домов. Вечером, когда я проверяла тетради, раскладывал их на кухонном столе, прямо поверх моих бумаг.
— Оль, смотри какой! В финском стиле, просто и со вкусом.
Смотрела на красивые, безжизненные картинки.
— Красиво.
Пытался вовлечь в свою игру сына.
— Ванька, смотри, вот тут будет твоя комната! С окном прямо в сад! Хочешь? Свой турник повесим!
— Ага! А собаку заведём?
— И собаку!
Давил на меня через ребёнка и общую мечту, которая оказалась фальшивкой. Моё спокойствие раздражало его больше, чем открытый скандал.
В субботу мы пошли в гости к друзьям. Там в разгар вечера, Алексей не выдержал.
— А мы с Ольгой скоро переезжаем! Свой дом строим!
— Ого, серьёзно! Молодцы! — искренне обрадовался наш друг, Паша. — А где, если не секрет?
— Да вот, дорогая моя, что-то тянет с решением… Думает всё.
Публично выставлял меня нерешительной женой, тормозящей общее счастье. Все посмотрели на меня, я улыбнулась.
— Большие дела требуют больших раздумий, правда?
Дома, когда мы вернулись, он сорвался.
— Ты что, хочешь, чтобы я выглядел глупо перед всеми?! «Большие раздумья»! Ты думаешь уже третий месяц! Что тут думать?!
— А ты спешишь, будто за тобой гонятся.
— Конечно, спешу! Цены растут! Инфляция! У людей жизнь идёт, а у нас всё «я подумаю»! Может, тебе просто не нужен ни дом, ни семья?!
Обвинял, пытаясь вызвать во мне чувство вины.
— Копи, не показывая никому, — вспомнила я завет бабушки, слушая хор. Я поставила самую важную подпись в своей жизни, заморозив наследство для сына
В школьном актовом зале, дети из моего хора стояли на сцене и репетировали «В лесу родилась ёлочка» к новогоднему утреннику. Кто-то фальшивил, кто-то пел слишком громко, пытаясь перекричать остальных.
— Погромче, ребята, не бойтесь! От души пойте!
Слушала их пение и вдруг вспомнила свою бабушку, живую, в ситцевом халате в мелкий цветочек, на старой дачной веранде. Она протягивала мне, маленькой, мятый рубль «на мороженое» и говорила своим тёплым голосом:
— Трать, внученька, на радость. А на большое и важное копи, не показывая никому, чтоб только ты знала.
И в этот момент, под детское пение, решение, которое так долго зрело во мне, оформилось окончательно.
Что-то, видимо, отразилось на моём лице. Девочка из первого ряда, маленькая Маша спросила:
— Ольга Петровна, а вы чего улыбаетесь?
— Просто песня хорошая, ребята, очень правильная.
На следующий день, вместо того чтобы идти на работу, я поехала в банк. Сидела напротив менеджера, перед ним лежали мои документы.
— Вы уверены? Этот образовательный вклад нельзя будет закрыть или изменить до совершеннолетия вашего сына, сумма замораживается.
— Я уверена.
Это была самая важная подпись в моей жизни.
— Я решила, — сказала я, положив на стол папку из банка. Муж повысил голос, но я объяснила: — Фундамент — это не бетон, а образование Вани
Алексей вернулся с работы возбуждённый, с блеском в глазах. Даже не стал переодеваться, прошёл прямо на кухню, где я разогревала ужин.
— Ну что, ты подумала?
— Да, я решила.
— Отлично! Значит, завтра утром едем в банк! Я уже всё узнал, там знакомый менеджер, всё сделаем быстро, без очередей!
— Угу, только сначала поужинай, борщ разогрела.
— Да потом борщ! Ты не понимаешь, это важнее! Это наше будущее!
— Мы уже не поедем в банк, Лёш, я всё сделала.
Положила на стол плотную синюю папку с логотипом банка.
Удивлённо посмотрел на меня, потом на папку. Достал документ и начал читать, его лицо медленно менялось: радостное предвкушение сменилось недоумением, потом он помрачнел.
— Это что?!
— Договор об образовательном вкладе, на имя Вани, до восемнадцати лет снять нельзя.
Моргнул, потом прочитал ещё раз, будто не веря своим глазам.
— Подожди… Ты что, всё туда перевела? Всё до копейки?
— Всё, ты ведь прав, деньги не должны лежать без дела, они должны работать на будущее.
— Да какое будущее?! Я дом хотел построить! Для нас! Для него же, между прочим!
Я тихо усмехнулась.
— Дом можно построить, только когда есть прочный фундамент. Я решила, что фундамент- это не бетон, а образование.
— Оль, ты не понимаешь, мы потом могли бы вернуть деньги, я же не против вклада, но зачем было всё туда? Можно же было часть…
— Потому что теперь я уверена, хотя бы эти деньги у него никто не отнимет.
Он шагнул ко мне, но резко остановился, наткнувшись на мой взгляд.
— То есть… ты мне не доверяешь?
— Нет, Лёш, просто я больше никому не верю.
Повисла тишина. Алексей стоял посреди кухни, не зная, куда деть руки. Потом фыркнул, схватил с вешалки куртку и, не сказав больше ни слова, вылетел из квартиры, хлопнув дверью.
Когда звук шагов стих на лестнице, налила себе чай.
Из своей комнаты выглянул сонный Ванька в пижаме.
— Мам, а папа опять уехал?
— Уехал, но ничего, мы с тобой справимся.
Я посмотрела на синюю папку, потом закрыла её и убрала в ящик кухонного стола.
