— Анна Сергеевна, это просто невозможно! Я не могу закончить проект к понедельнику. Вы же сами говорили, что на такую работу нужно минимум две недели!
— Вера Николаевна, не кричите так, пожалуйста, — женщина в строгом костюме постучала карандашом по столу. — Обстоятельства изменились. Клиент настаивает, и я ничего не могу сделать. Или вы беретесь за это, или я найду того, кто возьмется.
Марина наблюдала за перепалкой коллеги с начальницей из-за монитора компьютера, стараясь не привлекать к себе внимания. Рабочая пятница, которая должна была закончиться спокойно, превращалась в драму. Она украдкой взглянула на часы — шестой час вечера, а ей предстояло задержаться допоздна. Вера, получив нагоняй, теперь метала в её сторону испепеляющие взгляды, словно винила в своих неприятностях.
— Что смотришь? — прошипела Вера, когда начальница скрылась за дверью своего кабинета. — Радуешься, что тебя это не коснулось?
— Вер, ну что ты, — Марина примирительно подняла руки. — Я просто свой отчет дописываю. Хочешь, помогу тебе с проектом?
Вера фыркнула и отвернулась к своему компьютеру. В отделе маркетинга строительной компании «Новый горизонт» отношения были сложными. Конкуренция, интриги, борьба за премии и благосклонность руководства — обычное дело для небольшого коллектива, где все друг у друга на виду.
Сотрудники постепенно расходились, в офисе становилось тише. Марина закончила свой отчет, но не спешила уходить — дома её никто не ждал, кроме кота Барсика, а мысль о пустой квартире навевала тоску. Она подумала, что могла бы действительно помочь Вере, которая уже час сидела, уставившись в монитор с отчаянным выражением лица.
— Может, всё-таки помощь нужна? — спросила Марина, подкатывая своё кресло к столу коллеги.
— Не подлизывайся, — буркнула Вера, но тут же сменила тон. — Хотя… если честно, я не представляю, как это успеть. Тут столько данных нужно обработать.
Марина улыбнулась и придвинулась ближе:
— Показывай, с чего начать.
Они проработали еще два часа, и офис совсем опустел. Даже охранник, заглянувший проверить, кто задержался, только покачал головой и ушел. В наступившей тишине слышалось лишь клацанье клавиатуры и редкие фразы двух женщин, обсуждающих разделы проекта.
— Кофе? — предложила Марина, когда они сделали небольшой перерыв.
— Было бы отлично, — Вера потянулась, разминая затекшую спину. — Только кофемашину уже отключили.
— Тогда чай из пакетиков, — Марина встала и направилась к кухонной зоне в дальнем углу офиса.
Она включила чайник и достала чашки, с удивлением заметив, что свет в коридоре включился. Странно, ведь все уже ушли. Марина выглянула и увидела пожилую женщину с тележкой, наполненной чистящими средствами — одну из уборщиц, которые обычно приходили поздно вечером, когда сотрудники уже разошлись.
— Здравствуйте, — поздоровалась Марина. — Мы еще ненадолго задержимся, если вам не помешаем.
Женщина подняла голову, и Марина увидела морщинистое лицо с удивительно ясными, живыми глазами. Что-то в этом взгляде заставило её замереть.
— Здравствуй, Мариночка, — сказала уборщица так, словно они были старыми знакомыми. — Задерживаешься? Всё работа, работа… А жизнь проходит.
Марина удивленно моргнула. Откуда эта женщина знает её имя? Может, слышала, как обращаются коллеги?
— Да, проект срочный, — ответила она немного растерянно. — Надо помочь коллеге.
— Доброе у тебя сердце, — кивнула женщина, приближаясь и опираясь на швабру. — Только за других не забывай о себе. Ты ведь мечту свою забросила совсем, а?
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок. О какой мечте говорит эта странная женщина?
— Простите, мы знакомы? — спросила она, сделав шаг назад.
— Не знакомы, — женщина улыбнулась. — Но я тебя знаю, Марина Алексеевна. И мать твою знаю, Валентину. И бабушку твою, Серафиму Павловну, тоже знала. Хорошая была женщина, светлая душа.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Имя бабушки, умершей десять лет назад, из уст незнакомой уборщицы прозвучало как удар колокола. Она прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями.
— Кто вы? — тихо спросила она.
— Елизавета Петровна я, — просто ответила женщина. — Уборщица. А еще кое-что вижу и чувствую, что другим не дано. Дар у меня такой, от бабки достался. Вот и тебя вижу, душу твою беспокойную.
Чайник за спиной Марины вскипел и отключился, но она даже не повернулась.
— Что вы хотите от меня? — голос Марины дрогнул.
— Ничего не хочу, — Елизавета Петровна покачала головой. — Только сказать хотела, что зря ты от своего дара отказываешься. Художница ты от Бога, Мариночка. Руки у тебя особенные, и видение. А ты все чертежи да отчеты строчишь. Душа-то плачет.
Марина вздрогнула, как от удара. Никто в офисе не знал о её страсти к живописи. Когда-то, еще до университета, она мечтала поступить в художественное училище, но мать настояла на экономическом образовании — «надежном и хлебном». Марина послушалась, и вот уже семь лет работала в маркетинге, а краски и холсты пылились в кладовке.
— Как… как вы узнали? — прошептала она.
— Руки твои выдают, — Елизавета Петровна кивнула на её пальцы. — У настоящих художников особые руки, даже когда они кисти не держат годами. И глаза. Ты на мир не так смотришь, как другие. Всё подмечаешь — цвет, свет, форму.
— Вера! — громко позвала Марина, вдруг испугавшись этого разговора. — Иди сюда!
— Не кричи, — спокойно сказала уборщица. — Не испугаю я тебя. Просто знаю то, что знаю. И сказать хотела, что картину ты должна написать. Ту самую, что тебе снится который год.
Марина замерла. Сон, повторяющийся с удивительным постоянством — горное озеро, окруженное соснами, с маленьким островком посередине. Она действительно собиралась когда-то написать эту картину, даже холст подготовила, но так и не начала.
— Откуда вы… — начала она, но Вера уже вошла на кухню, прерывая их разговор.
— Что случилось? — спросила Вера, переводя взгляд с Марины на уборщицу.
— Всё в порядке, — быстро сказала Марина. — Просто хотела узнать, с сахаром тебе чай или без.
Вера странно посмотрела на неё:
— С сахаром, конечно. Ты же знаешь.
— Я пойду, работу свою делать надо, — сказала Елизавета Петровна, берясь за швабру. — А вы чай пейте. Только помни, Марина, что я сказала. Время не ждет.
Она покатила свою тележку в коридор, оставив Марину в состоянии, близком к шоку. Вера налила себе чай и с подозрением посмотрела на коллегу:
— Ты чего такая бледная? Эта старуха тебя напугала?
— Нет, нет, — Марина покачала головой, наливая и себе чай дрожащими руками. — Просто устала. Давай еще немного поработаем и будем собираться.
Они вернулись к работе, но Марина не могла сосредоточиться. Слова уборщицы крутились в голове, не давая покоя. Откуда эта женщина могла знать о её бабушке? О её мечте стать художницей? О сне, который преследовал её годами?
Закончив с проектом, они с Верой собрали вещи и спустились на парковку. Уборщицы нигде не было видно.
— Слушай, а ты знаешь эту женщину? Ну, которая убирается вечерами? — спросила Марина, когда они шли к машине.
— Которую? — Вера пожала плечами. — Их несколько, они по графику работают. Но я с ними не общаюсь особо. А что?
— Да нет, ничего, — Марина покачала головой. — Просто показалась знакомой.
Дома она не могла уснуть. Встреча с Елизаветой Петровной не давала покоя. Марина встала с кровати и пошла в кладовку. В дальнем углу, за коробками с зимними вещами, стояли холсты и ящик с красками. Она вытащила их, вытерла пыль и поставила в гостиной.
Всю ночь она писала — то самое озеро из своих снов. Горы, сосны, прозрачная вода и маленький островок, на котором стоял старый деревянный дом. Образ, преследовавший её годами, наконец обретал форму и цвет.
К утру картина была готова. Марина отступила, разглядывая её в лучах восходящего солнца, и почувствовала странное облегчение, словно исполнила давнее обещание.
В понедельник она пришла на работу с твёрдым решением. Войдя в кабинет Анны Сергеевны, она положила на стол заявление об увольнении.
— Что это значит, Марина? — начальница строго посмотрела на неё поверх очков. — У нас проектов невпроворот, а вы вдруг решили уйти?
— Я решила вернуться к своей настоящей профессии, — спокойно ответила Марина. — Я художник, Анна Сергеевна. Всегда им была, просто забыла на время.
Начальница откинулась на спинку кресла, изучая её с интересом:
— Вот это новости. А на что жить будете? Художники нынче не в цене.
— Проживу, — улыбнулась Марина. — Есть кое-какие сбережения. А потом, я могла бы внештатно вам помогать, если понадобится. Но моё место здесь за столом — это не моё место в жизни.
Анна Сергеевна вздохнула:
— Что ж, воля ваша. Две недели отработаете по закону?
— Конечно, — кивнула Марина. — И передам все дела. Никто не пострадает, обещаю.
Выходя из кабинета, она увидела уборщицу, которая мыла пол в коридоре. Но это была не Елизавета Петровна — другая женщина, моложе и полнее.
— Простите, — обратилась к ней Марина. — А где Елизавета Петровна сегодня? Она в пятницу вечером работала.
Уборщица посмотрела на неё с недоумением:
— Какая Елизавета Петровна? У нас таких нет.
— Как нет? — растерялась Марина. — Пожилая женщина, худенькая, с ясными такими глазами…
— Первый раз слышу, — пожала плечами уборщица. — У нас всего три человека в смене: я, Галина и Татьяна. Елизаветы нет и не было, сколько я здесь работаю.
Марина почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она поспешила в офис и подошла к столу охранника:
— Извините, можно посмотреть журнал посетителей за пятницу? Меня интересует, кто приходил вечером, после семи.
Охранник нехотя открыл журнал и развернул к ней:
— Смотрите. Но там никого особенного не было. Только вы с Верой Николаевной задержались.
Марина пробежала глазами по списку. Действительно, после семи вечера никто не регистрировался. Ни одной уборщицы.
— А вы сами видели кого-нибудь из обслуживающего персонала вечером? — настойчиво спросила она.
— Нет, — охранник покачал головой. — Я заходил к вам около восьми, больше никого не было. Уборщицы в пятницу до пяти работают, это точно.
Марина вернулась на своё рабочее место в полном смятении. Кто же тогда разговаривал с ней? Кто знал о бабушке, о мечте, о картине?
Вера, заметив её состояние, обеспокоенно спросила:
— Что с тобой? Что-то случилось?
— Вер, — Марина понизила голос. — Ты видела в пятницу вечером уборщицу? Ну, когда я тебя на кухню позвала?
— Конечно видела, — пожала плечами Вера. — Старушка какая-то. А что?
— А ты слышала наш разговор?
— Нет, — Вера нахмурилась. — Я только вошла, а вы замолчали. Ты еще про сахар спросила. А что такое?
Марина покачала головой:
— Ничего. Просто странно всё это.
Вечером она снова достала холст и краски. Новая картина начала проступать под её кистью — портрет пожилой женщины с ясными глазами и доброй улыбкой. Портрет Елизаветы Петровны, женщины, которой, возможно, не существовало.
Через месяц у Марины открылась первая выставка. Небольшая галерея на окраине города согласилась показать её работы — пейзажи, портреты, натюрморты. Центральное место занимала картина с горным озером и домом на острове.
На открытие пришли немногие — мама, пара друзей, несколько коллег с бывшей работы, включая Веру и, что удивительно, Анну Сергеевну. Марина нервничала, но была счастлива — впервые за долгие годы она чувствовала себя на своём месте.
Когда официальная часть закончилась, и гости разбрелись по залу, рассматривая картины, к Марине подошла пожилая женщина в скромном сером пальто.
— Здравствуй, Мариночка, — сказала она тихо. — Вот и сбылось то, о чем ты мечтала.
Марина застыла, узнав голос. Это была она — та самая уборщица из офиса. Елизавета Петровна.
— Вы… — только и смогла произнести Марина. — Но как? Вас же нет… В списках уборщиц компании вас нет.
— А я и не говорила, что работаю в вашей компании, — улыбнулась женщина. — Я сказала, что я уборщица. И это правда. Только убираю я не полы и не пыль. Я помогаю людям убрать преграды, которые они сами себе создают.
Марина молчала, не зная, что сказать. Елизавета Петровна подошла к картине с озером:
— Хорошо получилось. Точно как в реальности.
— В реальности? — переспросила Марина. — Это место существует?
— Конечно, — кивнула женщина. — Алтай, Малиновое озеро. Дом на острове принадлежал твоей прабабушке когда-то. Тебе бабушка Серафима рассказывала в детстве, но ты забыла. А душа помнила и во снах напоминала.
Марина ухватилась за спинку ближайшего стула, чувствуя, что ноги её не держат:
— Кто вы? Правда, кто вы?
Елизавета Петровна улыбнулась и взяла её за руку:
— Я та, кто помогает людям найти свой путь, когда они сбиваются с него. Иногда достаточно просто напомнить человеку, кто он есть на самом деле. Ты нашла свою дорогу, Мариночка. Теперь иди по ней смело.
Она отпустила руку Марины и направилась к выходу. Марина хотела пойти за ней, но её окружили гости с поздравлениями и вопросами. Когда она смогла освободиться, Елизаветы Петровны уже не было.
Вечером, вернувшись домой после выставки, Марина нашла на столе старый фотоальбом, которого раньше не видела. Открыв его, она обнаружила пожелтевшую фотографию: деревянный дом на острове посреди озера, окруженного горами и соснами. Точь-в-точь как на её картине.
На обороте была надпись выцветшими чернилами: «Малиновое озеро, дом Серафимы. 1952 год».
Марина прижала фотографию к груди и долго смотрела в окно на ночное небо. Завтра она купит билет на Алтай. У неё было чувство, что там, у Малинового озера, её ждут новые открытия. И, возможно, новая встреча с загадочной уборщицей, которая изменила её жизнь несколькими простыми словами.
