Телефон зазвонил, когда Елена одной рукой меняла подгузник пятимесячному Максиму, а другой пыталась оттащить семилетнего Артема от двухлетней Софьи.
— Леночка, у нас потрясающие новости! — голос мамы звенел от восторга. — Антон наконец-то женится по любви! Третий раз, но теперь точно навсегда!
— Мама, сейчас не лучшее время…
— Подожди, самое главное! Жена беременна, и мы с папой решили подарить им нашу квартиру. Молодой семье же нужно гнездышко!
Елена замерла. Максим заплакал громче.
— Как это — подарить?
— Переоформим на Антона, конечно. А сами переедем к вам! Ненадолго, пока что-нибудь найдем. Приютишь родителей хоть на диване? Дочь ведь.
В ушах зазвенело. Сорок три метра. Четверо взрослых, трое детей.
— Мам, у нас двушка, трое детей…
— Ничего страшного! Потеснимся немного. Зато будем все вместе! А собачек наших, Рекса с Джулией, тоже привезем — их же нельзя бросать!
Вечером Елена пересказала разговор Сергею. Муж сидел за кухонным столом, доедая остывший суп.
— Семь человек на сорок трех метрах, — он медленно отложил ложку. — Плюс две крупные собаки. Лена, ты понимаешь, что это абсурд?
— А им кажется нормальным, — Елена села напротив. — Антону — шестьдесят метров для троих, нам — сорок три для семерых.
— И они серьезно думают, что это справедливо?
— Они всегда так думали.
Елена взяла со стола старую семейную фотографию. Родители обнимали Антона в центре, он улыбался во все тридцать два зуба. Она стояла с краю, словно случайно попала в кадр.
— Помнишь, как они меня в общагу сплавили в семнадцать? — голос стал тише. — «Антону нужно личное пространство для развития карьеры». А мне что, воздух дышать не нужно было?
— Лен, ты знаешь мое мнение о твоих родителях.
Сергей был прав. Антону покупали все самое лучшее — компьютер, дорогую одежду, отправили учиться в престижный институт. Ей объясняли, что девочке это ни к чему, главное — удачно выйти замуж. Две пышные свадьбы Антона справляли с размахом, на ее скромной церемонии «экономили для сына».
— Знаешь что самое обидное? — Елена повернула фотографию лицом вниз. — Я до сих пор жду от них хоть слова благодарности. За что угодно. За то, что выросла, выучилась, родила им внуков.
— И дождешься?
— Видимо, нет.
Утром позвонил отец. Голос жесткий, не терпящий возражений.
— Елена Сергеевна, мы с матерью все решили. Приезжаем в субботу с вещами. Антон уже ремонт начал.
— Папа, мы не можем вас принять.
Долгая пауза. Потом взрыв:
— Как это не можете? Ты моя дочь или нет?
— Дочь, которую в семнадцать на улицу выставили ради сына.
— Мы тебя не выставляли! Дали образование, поставили на ноги!
— Образование я сама получила. И на ноги сама встала.
— Елена! — голос стал ледяным. — У нас, славян, испокон веков дочери заботились о родителях. Это твой священный долг!
— А где был ваш долг, когда я в общаге жила? Когда на хлеб и воду сидела, потому что стипендии не хватало?
— Мы в Антона вкладывались! В его карьеру, в его будущее!
— Вот и живите теперь в этом будущем.
— Ты с ума сошла! У Антона жена беременная, им покой нужен!
— А у меня трое детей, младшему пять месяцев. Но вас это никогда не волновало.
— Совсем совесть потеряла! — отец кричал так, что трубка трещала. — Мы тебя вырастили, кормили, одевали!
— Кормили? — Елена рассмеялась. — Папа, в десять лет я сама себе завтраки готовила, потому что вы с мамой Антона в секции возили!
— Хватит! Мы родители, и точка!
— Родители только у Антона. Я для вас была нянькой, потом — исчезла из поля зрения.
Отец швырнул трубку так, что в ухе зазвенело.
Через час пришло сообщение от мамы: «Ты нам больше не дочь. Чтоб духу твоего не было рядом с нами. Неблагодарная».
Елена перечитывала эти строки, покачивая заплаканного Максима. Сначала хотелось рыдать. Потом — кричать от бессилия. А потом что-то внутри словно щелкнуло, как выключатель.
— Сережа, — позвала она мужа. — А помнишь, мы мечтали о трешке?
— Ну да. Только денег не хватает.
— А если я позвоню родителям? Попрошу в долг?
Сергей недоверчиво посмотрел на нее:
— После всего, что случилось?
— Именно поэтому.
Елена набрала мамин номер. Голос у той был растерянный:
— Лена? Но мы же сказали…
— Мама, я хочу попросить у вас денег. В долг, на квартиру детям.
— Каких денег? — голос стал настороженным. — У нас все накопления на Антона ушли!
— А сейчас на внука откладываете, помню.
— Да, мы решили помочь молодым… А зачем тебе деньги?
— Детям нормальные условия хочу создать. Как вы когда-то Антону.
Долгое молчание.
— Лена, у нас сейчас такие расходы… Антону обустроиться помогаем…
— Понятно. На сына деньги есть, на дочь — нет. Как всегда.
— Не говори так! Просто Антон мужчина, ему семью содержать нужно…
— А у меня что, не семья? Трое детей — не ответственность?
— Мы не можем дать тебе денег, — мама говорила совсем тихо.
— Хорошо. Тогда и я не могу дать вам крышу над головой.
— Лена, как ты можешь! Мы же родители!
— Родители только у Антона. Помните? Я больше не дочь.
Елена отключила телефон и заблокировала номер.
Через две недели они с Сергеем взяли кредит и купили трешку в новом районе. Переехали быстро, молча. Дети носились по пустым комнатам, выбирая себе уголки.
— Мама, а тут правда будет моя комната? — спросила Софья, прижимаясь к Елениной юбке.
— Правда, солнышко. Твоя собственная.
То, чего у самой Елены никогда не было.
Прошло полгода. Елена разбирала коробки в детской, когда зазвонил незнакомый номер.
— Алло?
— Лена, это мама, — голос дрожал. — Я с соседского телефона…
— Что случилось?
— Антон… он нас выгнал, — слова давались с трудом. — Сказал, что ребенку тишина нужна, а мы мешаем. Велел съехать к понедельнику.
— И где вы теперь?
— Пока у соседки ночуем… Лена, мы же родители, может, забудем все плохое?
— То есть вы хотите ко мне?
— Ну… на время. Пока что-нибудь найдем…
Елена подошла к окну. Во дворе смеялись дети. Ее дети — в своем доме, в своих комнатах.
— Мама, а что Антон? Он же мужчина. У славян испокон веков сыновья о родителях заботились.
— Лена, пожалуйста! Мы поняли, что были неправы!
— Поняли? Когда поняли? Когда собственный сын на улицу выставил?
— Мы признаем ошибки…
— Знаете что, мама? Обращайтесь к Антону. В него все силы вложили, всю любовь. Пусть теперь отдает долги.
— Но он отказывается!
— Тогда к его бывшим женам. Первая, вторая — тоже ведь родственницы были.
— Лена! Как ты можешь так говорить с матерью!
— Точно так же, как вы со мной говорили. Помните? «Чтоб духу твоего не было».
— Мы не так имели в виду!
— Именно так и имели. До свидания, мама.
Елена положила трубку и тут же заблокировала номер. Руки не дрожали. Сердце билось ровно.
Из гостиной донеслись детские голоса — Артем читал книжку Софье, а Максим что-то лепетал в манеже. Елена улыбнулась. У ее детей никогда не будет любимчиков и изгоев. У них будет справедливость.
Через месяц Сергей показал ей объявление в интернете:
— Смотри, твои родители комнату снимают в коммуналке.
Елена взглянула на фото. Мама и папа стояли в тесной комнатушке рядом с раскладушкой. Лица осунувшиеся, постаревшие.
— Жалко их? — спросил муж.
Елена подумала. Вспомнила семнадцатилетнюю себя с чемоданом в руках. Вспомнила студенческие годы впроголодь. Бессонные ночи с младенцем без всякой помощи.
— Нет, — сказала она спокойно. — Совсем не жалко.
И это была правда. Впервые за тридцать лет она чувствовала себя по-настоящему свободной.
