— Квартира записана на меня, и только я решаю, кто здесь будет жить! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она стояла в дверях своей собственной спальни, преграждая путь свекрови.
Галина Павловна застыла с постельным бельём в руках, её губы скривились в презрительной усмешке. Она не ожидала такого отпора от невестки, которая обычно молча сносила все её выходки.
Всё началось три часа назад. Марина вернулась с работы раньше обычного — начальник отпустил всех пораньше из-за аварии в офисном здании. Она думала порадовать Павла, приготовить его любимые блинчики с творогом. Но вместо тихой квартиры её встретила картина, от которой кровь застыла в жилах.
Свекровь стояла посреди гостиной и командовала двумя грузчиками, которые заносили огромный старый диван. Тот самый диван из квартиры Галины Павловны, который Марина видела только на фотографиях — облезлый, продавленный, с выцветшей обивкой цвета болотной тины.
— Осторожнее! Это антиквариат! — покрикивала свекровь на рабочих. — Ставьте вот сюда, где стоит эта современная дрянь.
«Современной дрянью» был новый угловой диван, который Марина выбирала три месяца и купила на свою премию. Светло-серый, элегантный, идеально вписывающийся в интерьер.
— Что здесь происходит? — Марина еле выдавила из себя эти слова.
Галина Павловна обернулась с таким видом, будто Марина вторглась в её владения, а не наоборот.
— А, невестка пришла. Рано ты сегодня. Я переезжаю к вам. Павлик сказал, что ты будешь только рада.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Павел ничего ей не говорил. Ни слова. Ни намёка. Она достала телефон дрожащими руками и набрала его номер. Он ответил после третьего гудка, голос звучал виновато.
— Мариш, я хотел тебе вечером сказать… Мама продаёт квартиру, ей нужны деньги на лечение. Я не мог ей отказать.
— Лечение? — Марина едва сдерживалась, чтобы не закричать. — Какое лечение? Она здоровее нас обоих!
— Ну, профилактика… Санаторий… Слушай, давай вечером поговорим, я на совещании.
Он отключился. Просто взял и отключился, оставив её разбираться с этим хаосом. Марина повернулась к свекрови, которая уже распоряжалась, куда поставить её древний комод.
— Галина Павловна, это какое-то недоразумение. Мы не обсуждали ваш переезд.
— А что тут обсуждать? — свекровь окинула её презрительным взглядом. — Я мать Павлика, бабушка ваших будущих детей. Кстати, когда вы уже родите? Три года замужем, а всё карьеру строишь. Эгоистка.
Это был удар ниже пояса. Марина и Павел полгода безуспешно пытались завести ребёнка, но свекровь об этом не знала. Или знала, но специально била по больному месту.
— Уберите мебель обратно в машину, — твёрдо сказала Марина грузчикам. — Здесь произошла ошибка.
— Не смейте! — взвизгнула Галина Павловна. — Я заплатила им за работу!
— А я заплачу за то, чтобы они всё вернули обратно, — Марина достала кошелёк. — Сколько вам заплатили? Удвою.
Грузчики переглянулись. Им явно не хотелось встревать в семейную разборку, но деньги есть деньги. Старший из них неуверенно произнёс:
— Три тысячи нам дали…
Марина отсчитала шесть тысячных купюр и протянула им.
— Загружайте всё обратно. Быстро.
Свекровь побагровела. Она выхватила телефон и начала набирать номер, громко приговаривая:
— Сейчас Павлик тебе покажет! Ты забыла своё место!
Но Павел не ответил. Она звонила три раза подряд, но он не брал трубку. Совещание, видимо, было важнее семейной драмы, которую он сам и спровоцировал.
Грузчики тем временем начали выносить диван обратно. Галина Павловна металась между ними и Мариной, то пытаясь остановить рабочих, то осыпая невестку проклятиями.
— Ты пожалеешь об этом! Неблагодарная! Я столько для вас делала!
— Что именно вы для нас делала? — Марина уже не сдерживалась. — Критиковали мой выбор мебели? Учили меня готовить, хотя сами только яичницу умеете делать? Или рассказывали Павлу, какая я плохая жена?
— Да ты вообще не жена! Жена должна уважать семью мужа! А ты что? Квартиру на себя записала, хитрая!
И вот тут Марина поняла, в чём истинная причина. Квартира. Эту двухкомнатную квартиру в новостройке они покупали в ипотеку. Но первоначальный взнос — два миллиона — внесла Марина. Это были деньги от продажи квартиры её покойной бабушки. И по совету подруги-юриста она оформила квартиру только на себя. Павел не возражал тогда, сказал, что ему всё равно, лишь бы жить вместе.
Свекровь узнала об этом полгода назад и с тех пор не упускала случая попрекнуть сына, что он «живёт в квартире жены». Видимо, план с переездом был попыткой установить свои порядки на «вражеской территории».
Когда грузчики унесли последнюю коробку, Галина Павловна встала посреди гостиной, скрестив руки на груди.
— Я никуда не уйду. Мой сын разрешил мне здесь жить.
— Ваш сын не является собственником этой квартиры, — спокойно ответила Марина. — И не может никому разрешать здесь жить без моего согласия.
— Ах ты… — свекровь сделала шаг вперёд, но Марина не отступила.
— Уходите, Галина Павловна. У вас есть своя квартира.
— Я её продаю!
— Это ваши проблемы. Но жить вы здесь не будете.
Свекровь смотрела на неё с такой ненавистью, что, казалось, воздух между ними искрил. Потом она медленно прошла к дивану — их дивану, который она назвала дрянью — и демонстративно уселась на него.
— Попробуй меня выгнать. Посмотрим, что скажет Павлик, когда придёт.
Марина молча прошла в спальню. Она знала, что скажет Павлик. Он скажет: «Мариш, ну что тебе стоит? Это же моя мама. Потерпи немного». Он всегда так говорил. Когда свекровь без спроса переставляла их вещи. Когда критиковала её готовку. Когда давала непрошеные советы о том, как надо жить.
Марина села на кровать и уставилась в стену. В голове крутилась одна мысль: неужели это конец? Неужели три года брака закончатся из-за того, что Павел не способен сказать «нет» своей матери?
Телефон зазвонил. Павел.
— Марина, что ты устроила? Мама в слезах мне звонит!
— Твоя мама пыталась въехать в нашу квартиру без моего ведома.
— Не в нашу, а в твою, — в его голосе прозвучала обида. — Ты мне это уже сто раз напомнила.
— Я тебе это ни разу не напоминала. Это твоя мать постоянно об этом говорит.
— Она пожилой человек, ей нужна забота!
— Ей пятьдесят восемь лет, Павел. Она бегает по утрам и ходит на йогу. Какая забота?
— Не придирайся к словам. Она продаёт квартиру, ей нужны деньги.
— Зачем ей деньги? И почему она должна жить у нас?
Павел замолчал. Молчание затягивалось, и Марина почувствовала, как внутри поднимается холодная волна понимания.
— Она не продаёт квартиру, да? Это всё ложь.
— Марина…
— Просто ответь: она продаёт квартиру или нет?
Снова молчание. Потом тяжёлый вздох.
— Она хочет сдавать её. А жить с нами. Так выгоднее.
Марина закрыла глаза. Выгоднее. Конечно. Жить за чужой счёт всегда выгоднее.
— Павел, твоя мать не будет здесь жить. Это окончательно.
— Ты не имеешь права! Я тоже здесь живу!
— Да, живёшь. Но собственник квартиры — я. И я решаю, кто может здесь находиться.
— Ты… ты меня шантажируешь?
— Я защищаю свой дом от вторжения. Если тебе это не нравится, можешь жить с мамой в её квартире.
Она отключилась, не дожидаясь ответа. Руки дрожали, но не от страха. От решимости. Она встала, вышла в гостиную. Свекровь всё ещё восседала на диване, как на троне.
— Поговорила с сыночком? — ехидно спросила она. — Теперь знаешь своё место?
— Да, знаю. Я собственник этой квартиры. А вы — незваный гость. Уходите.
— Не уйду!
Марина достала телефон и начала набирать номер.
— Что ты делаешь? — напряглась Галина Павловна.
— Звоню в полицию. Скажу, что в мою квартиру проникла посторонняя женщина и отказывается уходить.
— Ты не посмеешь! Я мать твоего мужа!
— Это не даёт вам права находиться в моей квартире против моей воли.
Она поднесла телефон к уху. На том конце ответили:
— Полиция, слушаю вас.
— Здравствуйте, я хотела бы сообщить о незаконном проникновении…
Свекровь вскочила с дивана, выхватила свою сумку и бросилась к двери.
— Ты ещё пожалеешь! Павлик тебя бросит! Останешься одна в своей квартире!
Дверь хлопнула. Марина извинилась перед оператором и повесила трубку. В квартире стало тихо. Она прошла на кухню, налила себе воды. Руки больше не дрожали.
Через два часа пришёл Павел. Он вошёл без обычного приветствия, прошёл в гостиную и встал посреди комнаты, глядя на неё с укором.
— Ты угрожала моей матери полицией.
— Я защищала свой дом.
— От моей матери! Это безумие, Марина! Что с тобой происходит?
— Со мной всё в порядке. Это твоя мать пыталась захватить мою квартиру.
— Опять твоя квартира! — он повысил голос. — Мне надоело это слышать! Мы семья или кто?
— Хороший вопрос, — Марина села в кресло. — Мы действительно семья? Потому что в семье обычно советуются друг с другом, прежде чем приглашать родственников на постоянное проживание.
— Это моя мать!
— А я твоя жена. По идее, мой комфорт должен быть для тебя важнее.
Павел прошёлся по комнате, остановился у окна, глядя на вечерний город.
— Она сказала, что продаст квартиру и уедет к сестре в Краснодар, если я не смогу её защитить от тебя.
Марина чуть не рассмеялась. Это была такая очевидная манипуляция, что даже странно, как Павел её не видит.
— Пусть едет. Это её выбор.
— Как ты можешь быть такой чёрствой?
— Павел, твоя мать врёт тебе. Она не собирается никуда ехать. Она просто хочет контролировать нашу жизнь. И ты ей это позволяешь.
Он резко обернулся.
— А ты что делаешь? Ты контролируешь меня этой квартирой!
— Я никогда не использовала квартиру как аргумент. Это твоя мать постоянно о ней говорит. Я просто хочу жить спокойно, без того, чтобы кто-то переставлял мою мебель, лез в мои вещи и учил меня жить.
— Она пытается помочь!
— Нет, она пытается подчинить. И ты её в этом поддерживаешь.
Павел подошёл к ней, присел на корточки рядом с креслом, взял её руку.
— Мариш, ну пожалуйста. Давай попробуем. Месяц. Если не получится, она уедет.
Марина посмотрела в его глаза. Карие, тёплые, родные. Глаза человека, которого она любила. Любила?
— Павел, если твоя мать переедет сюда, я подам на развод.
Он отпустил её руку, словно обжёгся.
— Ты… ты шутишь?
— Нет. Я не готова жить с человеком, который меня ненавидит. И я не готова быть с мужем, который выбирает комфорт матери вместо счастья жены.
— Это ультиматум?
— Это констатация факта. Я не буду жить с твоей матерью. Точка.
Павел поднялся, прошёл к дивану, тяжело опустился на него.
— Значит, ты выбираешь эту квартиру вместо нашей семьи.
— Нет. Я выбираю себя. Своё психическое здоровье. Своё право жить так, как я хочу.
— Эгоистка, — тихо сказал он. — Мама была права.
Марина встала.
— Знаешь что? Может, я и эгоистка. Но я хотя бы честная эгоистка. А ты просто трус, который прячется за мамину юбку.
Она пошла в спальню, достала чемодан с антресоли. Павел появился в дверях.
— Что ты делаешь?
— Собираю твои вещи.
— Марина, прекрати! Давай поговорим спокойно!
— Мы говорили. Ты сделал свой выбор.
Она открыла шкаф, начала складывать его рубашки. Аккуратно, как всегда. Павел попытался её остановить, но она отстранилась.
— Не трогай меня.
— Это же наш дом!
— Нет. Это мой дом. Ты сам только что это признал.
Она продолжала собирать вещи. Костюмы, галстуки, джинсы. Всё, что накопилось за три года совместной жизни. Павел стоял в дверях, растерянный, не зная, что делать.
— Куда я пойду?
— К маме. Она будет рада.
— Марина, опомнись! Мы же любим друг друга!
Она остановилась, повернулась к нему.
— Любили. Но любовь умирает, когда один партнёр постоянно предаёт другого.
— Я тебя не предавал!
— Каждый раз, когда ты выбирал её сторону против меня, ты меня предавал. Маленькими порциями, по чуть-чуть. И вот результат.
Она закрыла чемодан, выкатила его в прихожую. Потом вернулась за вторым.
— Ты серьёзно? — в голосе Павла звучало отчаяние. — Ты правда меня выгоняешь?
— Я тебя отпускаю. К твоей маме. Вы будете счастливы вместе.
Когда оба чемодана стояли у двери, она протянула руку.
— Ключи.
Он смотрел на неё, как на чужую. В его глазах мелькали обида, злость, недоумение.
— Ты пожалеешь.
— Возможно. Но это будет моё решение и моё сожаление.
Он медленно достал ключи, положил их ей в ладонь. Холодный металл обжёг кожу.
— Завтра заберу остальные вещи.
— Я соберу. Приезжай после семи вечера.
Он взял чемоданы, открыл дверь. На пороге обернулся.
— Мы могли бы всё решить…
— Да. Могли бы. Если бы ты выбрал нас, а не её.
Дверь закрылась. Марина повернула ключ в замке, прислонилась спиной к двери. По щекам текли слёзы, но внутри была странная лёгкость. Будто сбросила тяжёлый груз, который несла слишком долго.
Телефон зазвонил. Номер свекрови.
— Довольна? Разрушила семью сына! Он приехал весь в слезах!
— Он сам сделал выбор, Галина Павловна.
— Ты заставила его выбирать!
— Нет. Это вы заставили. Вы хотели жить в моей квартире против моей воли. Последствия — это ваша ответственность.
— Да кто ты такая вообще? Пустоцвет! Три года замужем, а детей нет! Негодная!
Марина отключилась, заблокировала номер. Потом прошла на кухню, открыла бутылку вина, которую берегла для особого случая. Налила полный бокал, вышла на балкон.
Город светился огнями. Где-то там, в одной из квартир, Павел рассказывал матери, какая она плохая. А Галина Павловна утешала сыночка и радовалась, что наконец-то избавила его от «этой выскочки».
Марина сделала глоток вина. Горьковатое, с нотками вишни. Как её новая свобода. Завтра будет больно. Послезавтра тоже. Но когда-нибудь станет легче. А пока… Пока она будет наслаждаться тишиной своего дома. Дома, где никто не будет учить её жить
