— Квартира теперь моя, можете собирать вещи, — свекровь стояла в дверях с нотариально заверенной бумагой в руках, и её губы растягивались в торжествующей улыбке.
Марина почувствовала, как пол уходит из-под ног. Трёхлетняя Софья крепче вцепилась в её руку, испуганно глядя на бабушку Валентину Петровну, которая обычно приносила конфеты и расточала фальшивые улыбки. Сегодня маска доброй бабушки была сброшена.
— Что за бред вы несёте? — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Это наша квартира. Мы её купили четыре года назад.
— Купили на мои деньги, дорогуша, — Валентина Петровна прошла в прихожую, не снимая туфель на шпильках, оставляя следы на только что вымытом полу. — Я дала Андрею первоначальный взнос. Теперь пришло время вернуть долг.
Марина вспомнила тот день четыре года назад. Они с Андреем только поженились, копили каждую копейку на первый взнос за квартиру. И тут свекровь великодушно предложила помочь — дать недостающую сумму. Андрей был счастлив, обнимал мать, благодарил. Марина тоже была благодарна, хотя что-то внутри подсказывало: бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
— Мы же договаривались, что это подарок на свадьбу, — Марина старалась сохранять самообладание, хотя руки дрожали.
Валентина Петровна рассмеялась. Звук был похож на скрежет ногтей по стеклу.
— Подарок? Милочка, у меня есть расписка Андрея, что он взял у меня деньги в долг. С процентами. За четыре года набежала приличная сумма. Больше, чем стоит эта квартирка. Так что теперь она переходит ко мне в счёт погашения долга.
Софья начала хныкать. Марина подхватила дочь на руки, прижала к себе.
— Где Андрей? Он знает об этом?
— Конечно, знает. Он сам подписал все документы неделю назад. Пока ты возилась со своей подругой и её свадьбой, — свекровь прошла в гостиную, окинула взглядом интерьер. — Надо будет всё здесь переделать. Эти ваши современные дизайны меня раздражают.
Марина поставила Софью на пол, достала телефон. Руки дрожали так сильно, что она дважды промахнулась мимо контакта мужа. Наконец, дозвонилась. Гудки казались бесконечными.
— Алло? — голос Андрея звучал напряжённо.
— Твоя мать здесь. Говорит, что квартира теперь её. Что происходит?
В трубке повисла тишина. Потом послышался тяжёлый вздох.
— Марин, я сейчас на работе. Давай вечером поговорим.
— Нет, не вечером! Сейчас! Твоя мать утверждает, что ты подписал какие-то бумаги!
— Ну… да, подписал. Мам, правда, сказала, что это формальность. Для налоговой.
Марина почувствовала, как внутри всё оборвалось. Она знала, что Андрей слабохарактерный, что мать всегда могла уговорить его на что угодно. Но чтобы настолько…
— Ты подписал документы на нашу квартиру, не посоветовавшись со мной? — её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
— Мам сказала, что это временно. Что-то с налогами… Я не очень понял, но она же не станет нас обманывать. Это же моя мать!
— Твоя мать сейчас стоит в нашей гостиной и говорит, чтобы мы собирали вещи!
— Что? Нет, это какое-то недоразумение. Я сейчас приеду, во всём разберёмся.
Он сбросил звонок. Марина стояла с телефоном в руке, не в силах поверить в происходящее. Валентина Петровна устроилась на диване, закинула ногу на ногу.
— Ну что, дозвонилась до сыночка? Он всегда был послушным мальчиком. В отличие от некоторых невесток, которые пытаются увести сына от матери.
— Я никогда не пыталась… — начала Марина, но свекровь перебила её.
— Не пыталась? А кто настоял на переезде в эту квартиру на другом конце города? Кто постоянно находит причины не приезжать ко мне в гости? Кто нашёптывает моему сыну, что мама слишком часто звонит?
Марина молчала. Всё это было правдой, но не так, как представляла свекровь. Да, она настояла на переезде, потому что Валентина Петровна жила в соседнем доме и приходила к ним каждый день без приглашения. Да, она находила причины не ездить в гости, потому что каждый визит превращался в допрос с пристрастием и критику всего — от её готовки до воспитания Софьи. Да, она просила Андрея поговорить с матерью о границах, потому что двадцать звонков в день — это перебор.
— Я просто хотела нормальную семейную жизнь, — тихо сказала Марина.
— Нормальную? — Валентина Петровна встала, подошла к ней вплотную. От неё пахло дорогими духами и чем-то ещё — холодным, металлическим. — Нормально — это когда невестка уважает свекровь. Когда она благодарна за то, что ей дали. А ты? Ты забрала у меня сына!
— Я не забирала. Андрей сам сделал выбор.
— Выбор? — свекровь рассмеялась. — Какой выбор может сделать мужчина, когда молодая жёнушка вешается ему на шею? Он был хорошим сыном, пока ты не появилась. Приносил мне зарплату, советовался по каждому вопросу. А теперь? Теперь он едва раз в неделю звонит!
Софья, которая всё это время стояла в углу, вдруг громко заплакала. Марина бросилась к дочери, обняла её.
— Тише, солнышко, всё хорошо.
— Мама, я хочу к папе! — всхлипывала девочка.
— Папа скоро приедет, — Марина гладила дочь по голове, стараясь успокоить.
— Папа, папа, — передразнила Валентина Петровна. — Интересно, что скажет твой папа, когда узнает, что вы теперь бездомные? Впрочем, это не моя проблема.
В этот момент хлопнула входная дверь. В прихожей послышались торопливые шаги. Андрей влетел в гостиную, взмокший, несмотря на прохладную погоду.
— Мам, что происходит? Марина сказала…
— Я пришла забрать то, что принадлежит мне по праву, — спокойно ответила Валентина Петровна. — Ты же помнишь нашу договорённость?
— Какую договорённость? — Андрей выглядел растерянным. — Ты сказала, что это для налоговой оптимизации!
— Я сказала, что даю тебе деньги в долг. Ты подписал расписку. Потом подписал договор переуступки прав на квартиру в счёт погашения долга. Всё законно.
Андрей побледнел. Он смотрел на мать, как будто видел её впервые.
— Но… но ты же говорила, что это формальность…
— Формальность? — Валентина Петровна достала из сумочки пачку документов. — Вот расписка с твоей подписью. Вот договор займа. Вот акт переуступки прав. Всё заверено нотариально. Хочешь, можешь показать любому юристу.
Марина смотрела, как её муж берёт документы трясущимися руками, читает, и с каждой строчкой его лицо становится всё бледнее.
— Мам, но это же… это же наш дом. Дом твоей внучки!
— Внучки? — Валентина Петровна посмотрела на Софью с холодным безразличием. — Я предупреждала тебя, что рано заводить детей. Сначала нужно было карьеру построить, накопить денег. Но нет, твоя женушка решила иначе. Теперь пожинайте плоды.
— Как ты можешь так говорить? — Андрей повысил голос. — Софья — твоя внучка!
— И что? Я должна отдать квартиру, которую купила на свои деньги, только потому, что вы завели ребёнка? Не смеши меня.
Марина прижимала к себе плачущую Софью и чувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Но не на свекровь — та всегда была змеёй, просто хорошо маскировалась. Ярость была направлена на Андрея. На его слабость, на его неспособность защитить семью, на его слепую веру в мать.
— Андрей, — она заговорила тихо, но в её голосе звучала сталь. — Скажи мне честно. Ты правда не понимал, что подписываешь?
Он опустил глаза.
— Я… я думал, что мама не станет… Она же обещала, что это временно…
— Ты подписывал документы на нашу квартиру, не читая их? Не посоветовавшись со мной? Не показав юристу?
— Мам торопила. Сказала, что нотариус ждёт, что если сегодня не подпишем, то будут проблемы с налоговой…
— И ты поверил? — Марина не могла сдержать горечь в голосе. — Ты взрослый мужчина с высшим образованием, и ты поверил в эту чушь?
— Не смей разговаривать с моим сыном в таком тоне! — вмешалась Валентина Петровна.
— Я разговариваю со своим мужем о нашей квартире, которую он подарил вам за моей спиной! — Марина уже не сдерживалась.
— Подарил? Я забираю то, что мне должны!
— Мы ничего вам не должны! Вы сами предложили помощь!
— И теперь я забираю её обратно. С процентами. Всё по закону.
Марина посмотрела на Андрея. Он стоял, опустив голову, сжимая в руках проклятые документы. В этот момент она поняла, что их брак мёртв. Не из-за квартиры. Из-за предательства. Из-за того, что человек, которому она доверяла, которого любила, с которым растила ребёнка, оказался способен на такое.
— У вас есть три дня, чтобы освободить квартиру, — Валентина Петровна направилась к выходу. — Иначе я приду с приставами.
— Мам, подожди! — Андрей бросился за ней. — Давай поговорим! Может, можно что-то придумать…
— Придумать? — она обернулась на пороге. — Я уже всё придумала. Продам эту квартиру, куплю себе домик за городом. Всегда мечтала о собственном саде. А вы… вы можете снимать жильё. Это научит вас ответственности.
Дверь захлопнулась. Андрей остался стоять в прихожей. Марина, всё ещё обнимая Софью, прошла мимо него в спальню.
— Марин, давай поговорим, — он пошёл за ней.
— О чём говорить? — она не оборачивалась, доставая из шкафа чемодан. — Ты всё решил сам.
— Я не знал! Я правда думал…
— Что думал? Что твоя мать святая? Что она никогда не обманет? — Марина резко развернулась. — Я пять лет терпела её выходки! Пять лет она унижала меня, критиковала, лезла в нашу жизнь! И я молчала, потому что любила тебя, потому что не хотела ставить тебя перед выбором. А ты? Ты даже не удосужился прочитать документы, которые подписываешь!
— Я исправлю это! Я найду юриста, мы оспорим…
— Оспорим что? Нотариально заверенные документы? С твоей подписью? — Марина горько усмехнулась. — Да и деньги на юриста у нас теперь откуда? Все сбережения ушли на ремонт, помнишь?
Она продолжила складывать вещи. Софья сидела на кровати, всхлипывая.
— Мама, мы уезжаем?
— Да, солнышко. Мы поедем к бабушке Оле и дедушке Паше.
— А папа?
Марина посмотрела на Андрея. Он стоял в дверях спальни — растерянный, жалкий, раздавленный.
— Папа… папа останется здесь. Ему нужно подумать.
— Марина, не уходи. Пожалуйста. Мы что-нибудь придумаем.
— Что мы придумаем? Твоя мать забирает квартиру. У нас есть три дня. Три дня, Андрей! И что ты предлагаешь?
Он молчал. Потому что предложить было нечего.
Марина застегнула чемодан, взяла Софью за руку.
— Подожди, — Андрей преградил ей путь. — Дай мне время. Я поговорю с мамой. Умолю её. Она не может так поступить со своей внучкой.
— Она уже поступила. И ты ей в этом помог.
— Я не хотел!
— Но сделал. Знаешь, в чём разница между нами? Я бы никогда не подписала документы на нашу квартиру без твоего ведома. Никогда. Даже если бы мне угрожали. Потому что это наш дом. Нашей семьи. А ты… ты даже не задумался.
Она обошла его, вышла в прихожую. Андрей пошёл следом.
— Марина, прошу тебя! Не разрушай семью!
Она остановилась у двери, обернулась.
— Семью разрушил ты. В тот момент, когда поставил подпись под теми документами.
И тут произошло неожиданное. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Ольга Михайловна — мать Марины. За ней стоял отец — Павел Петрович, держа в руках какую-то папку.
— Мам? Пап? Что вы здесь делаете?
— Соседка позвонила, — Ольга Михайловна окинула взглядом дочь с чемоданом, заплаканную внучку, бледного зятя. — Сказала, что Валентина Петровна тут скандал устроила на весь подъезд. Что случилось?
Марина коротко рассказала. С каждым её словом лицо Ольги Михайловны становилось всё суровее. Павел Петрович молча слушал, постукивая пальцами по папке.
— Так, — сказал он, когда Марина закончила. — Андрей, покажи документы.
Андрей молча протянул бумаги. Павел Петрович, юрист с тридцатилетним стажем, внимательно изучил каждую страницу. Потом посмотрел на зятя.
— Ты это подписывал в здравом уме?
— Я… я не читал внимательно…
— Не читал, — Павел Петрович покачал головой. — Взрослый мужчина не читает, что подписывает. Поразительно.
— Папа, можно что-то сделать? — спросила Марина с надеждой.
Павел Петрович задумался.
— Формально документы составлены грамотно. Но… — он открыл свою папку, достал какие-то бумаги. — Я кое-что проверил по своим каналам. Валентина Петровна интересная личность. За последние пять лет она провернула три похожие схемы. Давала деньги в долг под расписку, потом требовала имущество в счёт погашения.
— Что? — Андрей выглядел шокированным. — Но она же… она никогда не говорила…
— А зачем ей говорить? — Павел Петрович посмотрел на него с жалостью. — Ты её сын. Идеальная жертва. Доверчивый, послушный, не задающий вопросов.
— Но если есть другие случаи, может, это поможет? — Марина вцепилась в эту соломинку.
— Поможет. Но не так, как ты думаешь, — Павел Петрович улыбнулся. — Видишь ли, дочка, твоя свекровь допустила одну ошибку. Она указала в договоре займа сумму, которую якобы дала Андрею. Но эта сумма не соответствует той, что вы называли при покупке квартиры. Более того, у меня есть выписки с её счетов за тот период. Таких денег у неё просто не было.
— То есть? — Андрей не понимал.
— То есть она дала вам гораздо меньше, чем указано в договоре. А это — мошенничество. Плюс неуплата налогов с завышенной суммы. Плюс, если покопаться, наверняка всплывут и другие интересные факты.
— Вы хотите сказать… — начал Андрей.
— Я хочу сказать, что у вас есть выбор. Либо вы отдаёте квартиру и забываете об этом. Либо идёте в полицию и налоговую. Процесс будет долгим, неприятным, но шансы вернуть квартиру есть. Правда, Валентина Петровна может получить судимость.
Андрей побледнел ещё сильнее.
— Но это же моя мать…
— Которая выкидывает на улицу твоего ребёнка, — жёстко сказала Ольга Михайловна. — Выбирай, Андрей. Либо ты защищаешь свою семью, либо покрываешь мошенницу.
В комнате повисла тишина. Софья прижималась к Марине, не понимая, что происходит, но чувствуя напряжение взрослых.
Андрей стоял, глядя на документы в руках тестя. Потом перевёл взгляд на Марину, на дочь.
— Я… мне нужно подумать.
— Думай, — Павел Петрович вернул ему документы. — У тебя есть время до завтра. Потом будет поздно — твоя мать успеет переоформить всё на подставных лиц.
— Марина, доченька, собирайте вещи. Поживёте у нас, пока всё не решится, — Ольга Михайловна обняла дочь.
— А Андрей? — спросила Марина, глядя на мужа.
— А Андрей пусть решает, с кем он — с семьёй или с мамочкой, — отрезала Ольга Михайловна.
На следующее утро Марина проснулась в своей детской комнате. Софья спала рядом, раскинув руки. За окном светило солнце. Из кухни доносился запах блинов — мама готовила завтрак.
Телефон показывал двадцать три пропущенных вызова от Андрея и пятнадцать от Валентины Петровны. Марина включила беззвучный режим и пошла на кухню.
— Доброе утро, солнышко, — Ольга Михайловна поставила перед ней тарелку с блинами. — Как спалось?
— Нормально. Спасибо, мам.
— Папа уже уехал в офис. Готовит документы.
— Какие документы?
— Для полиции и налоговой. Решили не ждать решения Андрея.
Марина кивнула. Она знала, что родители правы. Нельзя позволить Валентине Петровне уйти безнаказанной.
В дверь позвонили. Ольга Михайловна пошла открывать. На пороге стоял Андрей — небритый, с красными глазами.
— Можно мне поговорить с Мариной?
— Она на кухне, — Ольга Михайловна пропустила его.
Андрей вошёл на кухню, сел напротив жены.
— Я всю ночь не спал. Думал.
— И?
— Я поеду с Павлом Петровичем. В полицию. Напишу заявление.
Марина подняла на него глаза.
— А твоя мать?
— Моя мать… — он замолчал, подбирая слова. — Моя мать совершила преступление. Не только против нас. Против нашей дочери. Я не могу это простить.
— Она не простит тебе.
— Знаю. Но я уже сделал выбор. Я выбираю свою семью. Если… если ты ещё считаешь меня семьёй.
Марина молчала. В груди боролись противоречивые чувства. Злость на его слабость. Жалость к его растерянности. Надежда на то, что он изменится.
— Андрей, ты понимаешь, что после этого всё изменится? Твоя мать будет твоим врагом.
— Она уже им стала. В тот момент, когда решила отнять у нас дом.
— И ты готов к этому?
— Готов. Марин, я знаю, что облажался. Знаю, что предал твоё доверие. Но дай мне шанс всё исправить. Пожалуйста.
В комнату вбежала Софья.
— Папа! — она бросилась к нему. Андрей обнял дочь, прижал к себе.
— Привет, принцесса. Соскучилась?
— Да! Папа, мы будем жить у бабы Оли?
— Пока да. Но скоро вернёмся домой. Обещаю.
Марина смотрела на мужа, обнимающего дочь, и понимала, что дорога назад будет долгой и трудной. Доверие разрушено. Но семью, возможно, ещё можно спасти. Если Андрей сдержит слово. Если найдёт в себе силы противостоять матери. Если научится защищать свою семью.
— Хорошо, — сказала она тихо. — У тебя есть один шанс. Один. Используй его с умом.
Андрей кивнул, продолжая обнимать Софью.
Через два месяца суд вынес решение. Валентину Петровну признали виновной в мошенничестве. Квартиру вернули законным владельцам. Свекровь получила условный срок и огромный штраф.
На выходе из зала суда Валентина Петровна подошла к ним. Марина инстинктивно прикрыла собой Софью.
— Ты предал родную мать, — прошипела она, глядя на сына.
— Нет, мам. Это ты предала меня. Когда решила, что твоя жадность важнее счастья твоей внучки.
— Я тебя прокляну!
— Проклинай, — Андрей взял Марину за руку. — Мы уже пережили худшее проклятие — твою любовь.
Они ушли, не оборачиваясь. Валентина Петровна осталась стоять на ступенях суда — одинокая, озлобленная, потерявшая всё в погоне за чужим.
Дома их ждал сюрприз. Родители Марины накрыли праздничный стол.
— За возвращение домой! — провозгласил Павел Петрович, поднимая бокал с соком.
— И за новое начало, — добавила Ольга Михайловна.
Марина посмотрела на Андрея. Он уже не был тем безвольным мальчиком, который слепо верил матери. Эти два месяца изменили его. Он научился говорить «нет», научился защищать свою позицию, научился быть мужем и отцом.
— За новое начало, — повторила Марина, и впервые за долгое время улыбнулась искренне.
Софья, сидевшая между родителями, радостно захлопала в ладоши.
— Ура! Мы дома!
Да, они были дома. В своей квартире. В своей семье. И больше никто и никогда не сможет это у них отнять. Потому что теперь они научились защищать то, что действительно важно. Даже если для этого приходится идти против тех, кто когда-то казался самым близким человеком.
Вечером, когда Софья уснула, Марина и Андрей сидели на кухне.
— Знаешь, я многое понял за эти месяцы, — сказал Андрей. — Понял, что семья — это не кровное родство. Семья — это те, кто рядом в трудную минуту. Кто защищает, а не предаёт.
— Твоя мать тоже семья, — напомнила Марина.
— Была. До того момента, как решила разрушить мою настоящую семью. Теперь она просто человек из прошлого.
— Тебе не больно?
— Больно. Но знаешь, что больнее? Представить, что я мог потерять тебя и Софью. Это было бы настоящей катастрофой.
Марина накрыла его руку своей.
— Ты не потерял. Мы здесь.
— И я сделаю всё, чтобы вы оставались здесь. Всегда.
Они сидели на кухне своей квартиры, пили чай и смотрели в окно, где загорались огни вечернего города. У них всё ещё было много работы над отношениями. Но главное — у них был дом. И семья. Настоящая семья, построенная на любви и доверии, а не на манипуляциях и лжи. И это было самым важным.
