— Квартиру я уже переписала на Артёма, так что можете собирать вещи, — голос Галины Павловны звучал так буднично, словно она говорила о погоде, а не о том, что выгоняет невестку из собственного дома.
Марина застыла с чашкой чая в руках. Фарфор тихо звякнул о блюдце, когда её пальцы задрожали. Она посмотрела на мужа, который сидел рядом со своей матерью, уткнувшись в телефон. Артём знал. Конечно, он знал. И молчал.
Три года назад, когда они только поженились, свекровь казалась милой интеллигентной женщиной. Она улыбалась на свадьбе, говорила трогательный тост о том, как рада, что её сын нашёл такую замечательную девушку. Галина Павловна даже предложила молодым пожить в её трёхкомнатной квартире, пока они не встанут на ноги. Марина тогда растрогалась до слёз — вот она, настоящая семья, о которой она мечтала с детства.
Первые месяцы были почти идиллией. Свекровь готовила завтраки, интересовалась работой Марины, советовала рецепты. Но постепенно что-то начало меняться. Сначала появились мелкие замечания — почему кофе стоит не на той полке, зачем переставила вазу, куда дела старые газеты. Марина старалась не обращать внимания, списывала всё на особенности характера пожилого человека.
Потом началось посерьёзнее. Галина Павловна стала заходить в их комнату без стука, рылась в вещах, проверяла чеки из магазинов. Когда Марина попыталась мягко попросить стучаться, свекровь theatrical вздохнула и заявила, что в своём доме она может ходить где хочет. Артём промолчал.
— Мам, может, не надо так резко? — наконец подал голос Артём, но его тон был скорее просительным, чем требовательным.
— Сынок, я всё продумала. Квартира большая, вам с мамой будет просторно. А Марина молодая, устроится. У неё же есть родители в Подмосковье?
Марина поставила чашку на стол. Руки больше не дрожали — она словно окаменела изнутри.
— Артём, ты знал? — её голос звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека.
Он поднял глаза, и в них мелькнула виноватая тень.
— Марин, ну мама же права… Квартира действительно её, она имеет право…
— Имеет право выгнать твою жену? Которая три года терпела её выходки?
Галина Павловна поморщилась, словно услышала что-то неприличное.
— Какие выходки, милочка? То, что я слежу за порядком в собственном доме? То, что не позволяю превращать квартиру в проходной двор для твоих подружек? Или то, что требую уважения к старшим?
Марина могла бы напомнить о многом. О том, как свекровь выбросила её любимый цветок, заявив, что от него много мусора. О том, как критиковала каждое приготовленное блюдо, каждую покупку, каждое решение. О том, как настраивала Артёма против неё, нашёптывая ему, что жена слишком много тратит, слишком мало зарабатывает, слишком редко готовит. Но какой в этом был смысл? Артём всё это видел. И выбрал сторону матери.
— Когда? — только и спросила Марина.
— Что когда? — Галина Павловна изобразила непонимание.
— Когда я должна съехать?
— Ну, я не монстр какой-то. Даю тебе две недели. Этого достаточно, чтобы найти съёмную квартиру.
Две недели. После трёх лет совместной жизни, после всего, что они с Артёмом пережили вместе, ей давали две недели, чтобы исчезнуть из его жизни. Марина встала из-за стола и пошла в их — уже бывшую их — комнату. За спиной она услышала, как Галина Павловна говорит сыну:
— Вот увидишь, через месяц ты и думать о ней забудешь. Я присмотрела для тебя чудесную девушку, дочка маминой подруги, из хорошей семьи…
Марина тихо закрыла дверь. Она не стала плакать. Слёзы закончились ещё полгода назад, когда она окончательно поняла, что Артём никогда не встанет на её сторону. Она просто села на кровать и стала думать. Не о том, куда переезжать — это она решит потом. А о том, как сделать так, чтобы эти две недели запомнились свекрови надолго.
План созрел уже к вечеру. Марина спокойно поужинала (Галина Павловна демонстративно не притронулась к приготовленной невесткой еде, сварив себе отдельную кашу), помыла посуду и удалилась к себе. Артём попытался было зайти, поговорить, но она сказала, что устала и хочет спать. Он не настаивал — ему явно было неловко, но недостаточно, чтобы что-то изменить.
На следующее утро Марина проснулась в шесть. Галина Павловна любила поспать до девяти, гордясь своим статусом пенсионерки. Марина тихо прошла на кухню и принялась за дело. Она приготовила elaborate завтрак — омлет с сыром, свежие круассаны из дорогой пекарни неподалёку, фруктовый салат, свежевыжатый апельсиновый сок. Всё это она красиво сервировала на лучшем фарфоре свекрови, том самом, который доставался только по большим праздникам.
Когда Галина Павловна вышла на кухню, её глаза округлились.
— Что это за пиршество?
— Завтрак для Артёма, — спокойно ответила Марина, накладывая мужу щедрую порцию омлета. — Он вчера расстроился из-за всей этой ситуации, я решила его побаловать.
Свекровь нахмурилась, глядя на пустое место перед собой.
— А мне?
— О, Галина Павловна, я же уезжаю через две недели. Вам нужно привыкать готовить самой. Вот, я даже список составила, что где лежит.
Марина протянула ей листок, на котором подробнейшим образом, как для ребёнка, было расписано расположение продуктов, посуды и специй. Свекровь покраснела, но промолчала. Она демонстративно достала из холодильника вчерашнюю кашу и стала разогревать её в микроволновке.
После завтрака Марина объявила, что берёт отпуск на эти две недели — нужно же готовиться к переезду. Галина Павловна оживилась, явно представляя, как невестка будет тихо паковать вещи и исчезнет раньше срока. Но Марина не стала паковаться. Вместо этого она устроилась в гостиной с ноутбуком и начала что-то печатать.
— Что ты делаешь? — не выдержала свекровь через час.
— Пишу подробную инструкцию для Артёма. Как стирать его рубашки, чтобы воротнички были идеальными. При какой температуре гладить брюки. Какой кондиционер использовать для его свитеров. Он ведь ничего этого не умеет, а вы, Галина Павловна, наверняка заняты своими делами.
Свекровь фыркнула.
— Подумаешь, сложность. Я всю жизнь стираю и глажу.
— О, конечно! Просто у Артёма очень чувствительная кожа, помните? Обычный порошок вызывает раздражение. А его серые брюки нужно гладить только через марлю, иначе появляется блеск. И носки — только ручная стирка, иначе резинка растягивается.
Всё это была чистая правда, просто раньше Марина никогда не акцентировала на этом внимание. Теперь же она с удовольствием наблюдала, как лицо свекрови постепенно вытягивается.
Вечером Марина приготовила elaborate ужин — любимое блюдо Артёма, сложное французское рагу, на которое уходило три часа. Галина Павловна сидела за столом с кислым видом, жуя свой обычный бутерброд.
— Я оставлю рецепт, — услужливо сообщила Марина. — Артём привык есть это раз в неделю. Правда, там нужны особые специи, их заказывают через интернет, доставка две недели. И мясо только от определённого поставщика на рынке, он работает по субботам с шести утра, к семи уже всё раскупают.
На следующий день Марина начала new кампанию. Она принялась обучать Артёма бытовым навыкам — прямо при матери.
— Смотри, милый, включаешь стиральную машину вот так. Видишь эти значки? Вот это деликатная стирка, это для твоих рубашек. А это интенсивная, для полотенец. Только не перепутай, а то вещи испортишь.
— Марин, зачем это всё? Мама умеет стирать.
— Конечно, умеет! Но ты же взрослый мужчина, не будешь всю жизнь носить грязные рубашки маме.
Галина Павловна поджала губы, но промолчала. А Марина продолжала. Она показывала, как чистить духовку («Артёмочка так любит запечённую курицу, я делаю её дважды в неделю»), как мыть окна («Твоя мама, конечно, не сможет так часто, у неё спина болит»), как правильно пылесосить («Особенно under кроватью, Артём же аллергик»).
К концу недели Галина Павловна выглядела слегка потерянной. Список обязанностей, которые незаметно выполняла невестка, оказался endless. Марина с удовольствием продолжала его озвучивать.
— Ой, чуть не забыла! Артём принимает витамины строго по часам. Утром — витамин D, в обед — омега-3, вечером — магний. Я обычно напоминаю, он сам забывает. И ещё он любит, чтобы к вечернему чаю было что-то домашнее — печенье или кекс. Я пеку через день, рецепты оставлю.
— Он не ребёнок, сам может о себе позаботиться, — огрызнулась свекровь.
— Конечно, может! Помните, как он заботился о себе до свадьбы? Питался дошираком и носил одну и ту же рубашку неделю.
Это был удар ниже пояса — Галина Павловна всегда гордилась, что воспитала интеллигентного сына, а тут такое напоминание о его холостяцком прошлом. Она покраснела, но возразить было нечего.
Марина тем временем развернула активность в соцсетях. Она начала выкладывать фото идеально приготовленных блюд с подписями: «Последние дни готовлю для любимого мужа», «Скоро Артёмочке придётся привыкать к маминой стряпне», «Учу свекровь моим фирменным рецептам, надеюсь, получится».
Подруги Галины Павловны, которые were subscribed на страницу Марины, начали названивать с вопросами. Свекрови пришлось объяснять, что невестка съезжает. На вопрос «Почему?» она мямлила что-то невнятное про несовместимость характеров. Но подруги-то не дуры, они прекрасно понимали, что к чему.
Апофеозом стал день, когда Марина пригласила на ужин своих родителей. Она не предупредила свекровь заранее, просто поставила перед фактом утром.
— Мои родители хотят попрощаться с вами, Галина Павловна. Всё-таки мы три года были семьёй.
Отказать было неудобно — что скажут люди? Весь день свекровь металась по квартире, пытаясь навести порядок и что-то приготовить. Марина graciously предложила помощь, но Галина Павловна гордо отказалась.
Вечером, когда пришли родители Марины, за столом повисла неловкая тишина. Мама Марины, Елена Викторовна, интеллигентная женщина, работавшая всю жизнь учительницей литературы, смотрела на Галину Павловну с плохо скрываемым осуждением.
— Значит, вы решили, что молодым лучше жить отдельно? — finally спросила она.
— Да, я считаю, что им нужно научиться самостоятельности, — выдавила свекровь.
— Самостоятельности? — Елена Викторовна приподняла бровь. — Но ведь Артём остаётся с вами?
Повисла пауза. Галина Павловна покраснела.
— Это временно. Пока он… пока они… В общем, это семейное дело.
— Конечно, конечно, — кивнула мама Марины. — Просто удивительно. В наше время, когда молодые семьи так нуждаются в поддержке… Но вам, конечно, виднее. Вы ведь опытная мать, знаете, как правильно заботиться о тридцатилетнем сыне.
Слово «тридцатилетний» прозвучало как пощёчина. Артём съёжился на стуле. Его отец, до этого молчавший, suddenly заговорил:
— Марина нам рассказывала, как много она делает по дому. Вам, Галина Павловна, будет нелегко всё это взять на себя в вашем возрасте.
— В моём возрасте? — взвилась свекровь. — Мне всего шестьдесят два!
— О, простите, — невинно улыбнулся папа Марины. — Просто Марина упоминала про вашу спину, давление… Мы подумали, вам тяжело.
Остаток вечера прошёл в натянутой атмосфере. Родители Марины were impeccably вежливы, но каждая фраза била точно в цель. Когда они уходили, Елена Викторовна обняла дочь и громко, чтобы все слышали, сказала:
— Не волнуйся, солнышко. Мы тебе поможем. И квартиру снимем хорошую, и с работой новой поможем устроиться. Кстати, помнишь Андрея, сына маминой подруги? Он недавно развёлся, спрашивал о тебе…
Артём побледнел. Галина Павловна сжала губы в тонкую линию.
Последняя неделя пребывания Марины в квартире превратилась для свекрови в настоящий ад. Марина была безупречно вежлива, предупредительна и… абсолютно невыносима. Она продолжала готовить изысканные блюда для Артёма, игнорируя свекровь. Приглашала подруг на прощальные посиделки, и те, глядя на Галину Павловну, качали головами. Одна даже не удержалась:
— Галина Павловна, вы такую невестку теряете! Золотые руки, всё умеет, работает, за Артёмом как за ребёнком ухаживает. Где вы теперь такую найдёте?
Свекровь лишь кривила губы в подобии улыбки.
Но настоящий удар Марина припасла напоследок. За два дня до отъезда она announced:
— Галина Павловна, я тут подумала. Несправедливо оставлять вас совсем без помощи. Я договорилась с агентством, они пришлют домработницу. Два раза в неделю, уборка и готовка. Я оплачу первый месяц, считайте это прощальным подарком.
— Мне не нужна никакая домработница! — взорвалась свекровь. — Я прекрасно справлюсь сама!
— Конечно, справитесь! Это так, на всякий случай. Вдруг спина разболится или давление поднимется. Всё-таки возраст…
— Какой возраст?! Я ещё молодая женщина!
— Разумеется! Просто Артём волнуется. Он вчера говорил, что вы в последнее время часто устаёте. Ничего страшного, это естественно.
Артём попытался возразить, что ничего такого не говорил, но Марина посмотрела на него так, что он замолчал.
В последний вечер Марина собрала свои вещи. Их оказалось surprisingly мало — два чемодана и несколько коробок. Она обвела взглядом комнату, где прожила три года, и почувствовала странное облегчение. Артём сидел на кровати с несчастным видом.
— Марин, может, не надо? Может, поговорим с мамой ещё раз?
— О чём говорить, Артём? О том, что ты выбрал её, а не меня? О том, что за три года ты ни разу не встал на мою сторону? Или о том, что ты знал про квартиру и молчал?
— Я думал, она передумает…
— Нет, ты надеялся, что я стерплю. Как терпела всё остальное. Но знаешь что? Спасибо твоей маме. Она открыла мне глаза. Я действительно заслуживаю лучшего.
На следующее утро за Мариной приехало такси. Она спустила вещи, попрощалась с Артёмом (он выглядел как побитый щенок) и уже собиралась уходить, когда Галина Павловна suddenly сказала:
— Подожди.
Марина обернулась. Свекровь стояла в дверях, и впервые за всё время она выглядела… старой. Осунувшейся. Уставшей.
— Ты специально? Все эти две недели? Специально издевалась?
Марина спокойно посмотрела ей в глаза.
— Я просто показала вам, Галина Павловна, что вас ждёт. Вы хотели избавиться от меня? Пожалуйста. Но теперь всё, что я делала, придётся делать вам. Или Артём finally повзрослеет. Хотя, судя по тому, как вы его воспитали, это вряд ли.
— Ты думаешь, он побежит за тобой?
— Нет, не думаю. Он слишком привязан к маме. Но знаете что? Мне всё равно. Я свободна. А вы… вы получили exactly то, что хотели. Квартиру с сыном. Наслаждайтесь.
Марина развернулась и вышла. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.
Галина Павловна и Артём остались вдвоём в большой квартире, которая suddenly показалась слишком пустой. На кухне громко тикали часы. Надо было готовить завтрак. Стирать рубашки. Гладить брюки. Мыть полы. Готовить обед. И так каждый день.
— Мам, — неуверенно позвал Артём. — Может, правда домработницу?
Галина Павловна не ответила. Она смотрела в окно, где внизу садилась в такси её бывшая невестка. Марина что-то весело говорила таксисту, улыбалась. Она выглядела… счастливой. Свободной. Молодой.
А Галина Павловна suddenly почувствовала всю тяжесть своих шестидесяти двух лет. И тишину большой квартиры. И weight ответственности за взрослого сына, который так и не научился быть самостоятельным. Она выиграла битву. Но что-то подсказывало ей, что войну она проиграла. Окончательно и бесповоротно.
