— Лида, я решила — в августе едем с Дашенькой в Геленджик. Путёвки уже смотрю.
Зинаида Фёдоровна стояла в дверях, держась за ручку. Даже не постучала — просто вошла. Лидия сидела за столом с ноутбуком, сводила месячный отчёт. Пальцы замерли над клавиатурой.
— Зинаида Фёдоровна, а Даша в курсе?
— Конечно. Обрадовалась так! Море, дельфины, аквапарк. Ребёнку нужен отдых, а не эти душные дворы.
Лидия закрыла ноутбук. Свекровь говорила так, будто обсуждала покупку хлеба. Даша — её дочь. Шесть лет. И решение о поездке принимает бабушка.
— Я не могу оплатить поездку, — сказала Лидия ровно.
Зинаида Фёдоровна прищурилась.
— Как это не можешь? Ребёнок же твой.
— Мы с Романом больше не семья. Я не обязана содержать вас.
— Содержать? — свекровь шагнула в комнату. — Я тебе внучку нянчила всё это время, пока ты на работе пропадала! Готовила, стирала, убирала! А теперь я тебя содержу?
Лидия встала, подошла к окну. За стеклом виднелся двор с качелями, песочницей, скамейками. Даша с подружками катала куклу в коляске. Смеялась. Беззаботная.
— Ваша помощь давно превратилась в контроль, — сказала Лидия, не оборачиваясь. — Вы решаете за меня всё. Что дочери есть, во что одеваться, куда ехать.
— Потому что ты сама ничего не решаешь! Вечно на работе, вечно занята. Кто-то должен о ребёнке думать!
Из коридора появился Роман с кружкой чая. Остановился в дверях, посмотрел на них обеих.
— Мам, ну чего ты, — пробормотал он. — Лида просто устала. Не надо обострять.
Зинаида Фёдоровна повернулась к сыну.
— Рома, я хочу внучке отдых устроить, а твоя бывшая жена мне претензии предъявляет!
— Я не предъявляю претензии, — тихо сказала Лидия. — Просто объясняю, что не могу заплатить.
Роман пожал плечами, отхлебнул чай.
— Ну тогда разберитесь сами.
Он развернулся и ушёл к себе. Дверь закрылась. Лидия смотрела на пустой проём и чувствовала, как внутри что-то сжимается. Год и три месяца назад они развелись. Официально, по суду. Но она осталась жить здесь — в трёхкомнатной квартире на Строителей, в доме Зинаиды Фёдоровны. Некуда было идти. Копила на своё жильё, откладывала с каждой зарплаты. Ещё немного, и хватит на первоначальный взнос.
Но каждый день здесь — как на чужой территории. Даже в своей комнате она чувствовала себя гостьей.
— Я подумаю, — сказала Лидия наконец.
Зинаида Фёдоровна кивнула, поджав губы.
— Думай быстрее. Путёвки разбирают.
Она вышла, прикрыв дверь. Лидия села обратно за стол, открыла ноутбук. Цифры в таблице плыли перед глазами. Она попыталась сосредоточиться, но мысли возвращались к одному: решения о Даше принимает не она.
Вечером, когда дочь легла спать, Лидия сидела на кухне с чашкой остывшего чая. Зинаида Фёдоровна гремела посудой у мойки, Роман смотрел телевизор в зале. Обычный вечер. Тихий, будничный. Но внутри у Лидии всё кипело.
Она достала телефон, открыла сайт с объявлениями. Однокомнатные квартиры в съём. Тушино, тридцать тысяч. Кузьминки, двадцать восемь. Реально. Вполне реально, если затянуть пояс.
Зинаида Фёдоровна поставила чашку на сушилку, вытерла руки полотенцем.
— Лид, ты серьёзно не поедешь с нами?
— Я серьёзно не могу заплатить.
— Тогда хотя бы часть дай. Я остальное доложу.
Лидия подняла глаза.
— Зинаида Фёдоровна, у меня своя жизнь. Свои планы.
— Какие планы? — свекровь села напротив. — Ты что, съезжать собралась?
— Возможно.
— Куда? — Зинаида Фёдоровна усмехнулась. — На съёмную однушку, где Дашеньке даже развернуться негде? Здесь у неё своя комната, игрушки, всё есть.
— Здесь у неё бабушка вместо матери.
Слова повисли в воздухе. Зинаида Фёдоровна выпрямилась, лицо стало жёстким.
— Я тебе помогала, — сказала она медленно. — Столько времени я тебе жизнь облегчала. А ты мне вот так отвечаешь.
Лидия встала, поставила чашку в мойку.
— Спасибо за помощь. Но я больше не прошу её продолжать.
Она вышла из кухни, прошла в свою комнату. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Руки дрожали. Впервые за всё время она ответила прямо. Без извинений, без оправданий.
И это было страшно.
На следующий день Лидия задержалась на работе. Инвентаризация склада — срочная, внеплановая. Начальство требовало отчёт к утру. Она сидела в офисе до восьми вечера, сверяла накладные, проверяла остатки. Пальцы затекли от постоянной работы с калькулятором.
Максим, начальник склада, принёс ей кофе из автомата.
— Держись, — сказал он, ставя стаканчик на стол. — Ещё часик, и всё.
Лидия кивнула, не отрываясь от монитора. Максим задержался у её стола, посмотрел на экран.
— Слушай, а ты не хочешь после работы в «Чердак» заскочить? Там новое меню. Я с ребятами собираюсь.
Она подняла глаза. Максим был её ровесником, спокойный, без лишних слов. Работали в одной компании третий год, но ближе знакомы не были.
— Не получится, — ответила она. — Домой надо.
— Ну ладно. В другой раз.
Он ушёл. Лидия допила кофе и вернулась к цифрам. Но мысль засела: а почему, собственно, не получится? Даша с бабушкой. Роман дома. Никто её не ждёт на ужин.
Она закончила отчёт к половине девятого, отправила начальству, выключила компьютер. На улице было темно, фонари освещали пустую улицу. Обычно в это время она уже дома, читает Даше сказку перед сном.
Лидия достала телефон, посмотрела на экран. Ни одного звонка. Ни одного сообщения.
Она села в маршрутку, доехала до своей остановки. Поднялась на четвёртый этаж, открыла дверь ключом. В квартире горел свет, из кухни доносился голос Зинаиды Фёдоровны — она разговаривала с кем-то по телефону.
Лидия разулась, повесила куртку. Из детской комнаты выглянула Даша в пижаме с мишками.
— Мама! — девочка подбежала, обняла её за ноги.
— Привет, зайка. Ты уже спать легла?
— Бабушка сказала, что ты поздно придёшь. Мы уже поужинали.
Лидия присела, поправила дочери волосы.
— Извини, работа задержала. Завтра почитаем вместе, хорошо?
— Хорошо.
Даша убежала обратно в комнату. Лидия прошла на кухню. Зинаида Фёдоровна сидела за столом с чашкой чая, телефон лежал рядом.
— Ну и где тебя носило? — бросила она, не глядя.
Лидия открыла холодильник, достала йогурт.
— На работе была.
— До девяти вечера? Ты что, теперь мать на полставки?
Лидия медленно закрыла холодильник, повернулась к свекрови.
— Я работаю. Зарабатываю деньги. Чтобы мы с Дашей могли жить отдельно.
Зинаида Фёдоровна поставила чашку на блюдце.
— Отдельно, — повторила она с усмешкой. — Ты серьёзно думаешь, что справишься одна? С твоей зарплатой?
— Справлюсь.
— Даша даже не спросила, где ты. Привыкла уже, что тебя нет.
Слова ударили точно в цель. Лидия сжала йогурт в руке так, что пластик хрустнул.
— Я взрослый человек, — сказала она ровно. — И не обязана отчитываться, где была.
— Взрослый человек! — Зинаида Фёдоровна встала. — Взрослый человек не бросает ребёнка на бабушку до ночи!
— Я не бросала. Я работала.
— Работала! А кто внучку кормил? Кто спать укладывал? Я! Как всегда!
Лидия поставила йогурт на стол, глубоко вдохнула. Раньше она бы промолчала. Извинилась, согласилась, ушла бы к себе. Но сейчас что-то внутри сломалось.
— Зинаида Фёдоровна, я благодарна за помощь. Но это моя дочь. И решения о ней принимаю я.
Свекровь шагнула ближе, глаза сузились.
— Какие решения? Ты даже на море с ней не поедешь! Я ей всё обещала, а ты портишь всё своими принципами!
— Я не портил. Я просто не могу заплатить.
— Не можешь или не хочешь?
Лидия не ответила. Она взяла йогурт и прошла к себе в комнату. Закрыла дверь, села на кровать. Руки дрожали, в горле стоял комок.
Через стену доносился голос Зинаиды Фёдоровны — она разговаривала с Романом. Лидия не слышала слов, но интонация была ясна: жалобы, обиды, упрёки.
Она достала телефон, открыла сайт с объявлениями. Однокомнатная в Тушино. Тридцать тысяч. Можно. Реально можно.
На следующий день в обед Максим подошёл к её столу с бумагами.
— Лид, тут ошибка в накладной. Посмотришь?
Она взяла документы, просмотрела. Действительно, перепутаны артикулы.
— Сейчас исправлю.
Максим не ушёл. Стоял рядом, будто хотел что-то сказать.
— Слушай, — начал он осторожно, — ты вчера какая-то… не знаю. Усталая. Всё нормально?
Лидия подняла глаза. В его взгляде не было любопытства — только внимание.
— Нормально. Просто дома напряжённо.
— Понимаю. У меня тоже было. После развода жил с родителями полгода — думал, с ума сойду.
Она улыбнулась слабо.
— И как выбрался?
— Съехал. Снял квартиру, перевёз детей. Трудно было, но легче стало. Хотя бы спать спокойно.
Он взял накладную, кивнул и ушёл. Лидия смотрела ему вслед. Может, и правда пора. Может, хватит терпеть.
Вечером она зашла на сайт ипотечного центра. Кредитный калькулятор. Первоначальный взнос, ежемесячный платёж. Цифры складывались. Не легко, но возможно.
Даша прибежала в комнату с альбомом для рисования.
— Мама, смотри! Я дельфина нарисовала! Бабушка сказала, мы на море поедем, и я их увижу!
Лидия посмотрела на рисунок. Синий дельфин, волны, солнце.
— Красиво, зайка.
— Бабушка сказала, мы всё равно поедем. Ты потом согласишься.
Лидия замерла. Даша сказала это спокойно, как само собой разумеющееся. «Ты потом согласишься». Не спросишь. Не решишь. Согласишься.
Она посадила дочь на колени, обняла.
— Дашенька, а если мама скажет «нет», ты расстроишься?
Девочка пожала плечами.
— Бабушка сказала, что ты согласишься. Она всегда знает.
Лидия прижала дочь к себе, закрыла глаза. Она теряла не только покой. Она теряла авторитет в глазах собственного ребёнка.
На следующее утро Лидия проснулась с чётким решением. Она оделась, позавтракала молча, проводила Дашу в садик и поехала не на работу, а в ипотечный центр на проспекте Мира.
Консультант — женщина лет сорока с усталым лицом — внимательно изучила её справки.
— Одобрим, скорее всего. Первый взнос у вас есть?
— Девятьсот семьдесят тысяч.
— Отлично. Ежемесячный платёж выйдет около тридцати шести тысяч. Потянете?
Лидия кивнула. Потянет. Придётся затянуть пояс, отказаться от лишнего, но потянет.
— Документы подготовлю за неделю, — сказала консультант. — Потом подпись, и можно искать квартиру.
Лидия вышла из центра, села на скамейку у входа. Руки дрожали — не от страха, а от облегчения. Она сделала шаг. Первый настоящий шаг.
Вечером дома Зинаида Фёдоровна накрывала на стол. Роман сидел перед телевизором, переключал каналы. Даша играла с куклами на полу.
— Зинаида Фёдоровна, мне нужно поговорить, — сказала Лидия, входя в кухню.
Свекровь обернулась, вытерла руки о фартук.
— Слушаю.
— Я подала документы на ипотеку. Через месяц мы с Дашей съедем.
Зинаида Фёдоровна замерла с тарелкой в руках. Потом медленно поставила её на стол.
— Ты что, серьёзно?
— Серьёзно.
— Куда ты денешься? На какие деньги? Ты с ума сошла!
— Я всё рассчитала. Справлюсь.
Зинаида Фёдоровна шагнула ближе, голос стал жёстче.
— Ты хочешь забрать у меня внучку? После всего, что я для вас сделала?
— Я не забираю. Я просто начинаю жить своей жизнью.
— Своей жизнью! — свекровь ударила ладонью по столу. — Ты эгоистка! Думаешь только о себе! А ребёнку что? В однушке без нормальных условий?
— В однушке с матерью, которая принимает решения сама.
Из зала вышел Роман. Он стоял в дверях, слушал молча.
— Рома, ты слышишь, что твоя бывшая говорит? — Зинаида Фёдоровна повернулась к сыну. — Она хочет забрать Дашу!
Роман почесал затылок, вздохнул.
— Мам, ну это её дело. Если решила — значит, решила.
— Как — её дело? А внучка?
— Даша её дочь. Пусть сама решает.
Зинаида Фёдоровна посмотрела на сына с недоумением, потом снова на Лидию.
— Значит, вы оба против меня теперь?
Роман отмахнулся и ушёл обратно к телевизору. Лидия стояла, сжав руки в кулаки. Впервые он не встал на сторону матери. Не поддержал, но и не осудил. Просто остался в стороне.
— Я не против вас, — сказала Лидия тихо. — Я просто хочу быть матерью своей дочери.
Зинаида Фёдоровна отвернулась, схватила полотенце, начала яростно вытирать стол.
— Уходи. Уходи отсюда. Только потом не приходи за помощью.
Лидия вышла из кухни, прошла в свою комнату. Закрыла дверь, села на кровать. Сердце колотилось так, что в висках стучало. Она сказала. Впервые за всё это время она сказала правду вслух — не намёками, не осторожно, а прямо.
Через два дня позвонила мать. Валентина Ивановна говорила встревоженным голосом:
— Лидочка, что я слышу? Ты правда съезжаешь?
— Да, мам.
— Зачем? У вас же там всё есть! Даше хорошо, тепло, бабушка рядом!
Лидия сидела в офисе, прижав телефон к уху. За окном шёл дождь.
— Мам, мне там плохо. Понимаешь? Я не живу — я существую.
— Все так живут, доченька. Думаешь, мне с твоим отцом легко было? Но я терпела. Семью сохранила.
— Какую семью? Мы с Романом уже год разведены.
— Но Даше нужна полноценная семья! Бабушка, папа рядом! Лидочка, может вы с Ромой ещё пересмотрите свои отношения? Авось что-то получилось бы? Вы же такая красивая пара были. Душа за вас болит.
Лидия прикрыла глаза. Красивая пара. Все так говорили. На свадьбе, на праздниках, когда встречали их вместе. Но никто не видел, что происходило дома.
Она вспомнила, как Зинаида Фёдоровна учила её готовить борщ — стояла над душой, поправляла каждое движение. «Не так режешь, не так солишь, Рома любит по-другому». Как выбирала одежду для Даши без спроса. Как решала, в какой садик отдать ребёнка. Как говорила Роману: «Зачем ей на работу, пусть дома сидит, я помогу».
А Роман молчал. Всегда молчал. Когда мать командовала, когда унижала, когда решала за них. Он просто уходил в комнату, включал телевизор и делал вид, что ничего не происходит.
Лидия пыталась говорить с ним. Раз, два, десять. «Роман, попроси мать не вмешиваться». Он кивал, обещал, но ничего не менялось. Потому что проще было согласиться с матерью, чем защитить жену.
И однажды Лидия поняла — она не жена. Она дополнение. Приложение к семье Романа и его матери. Её мнение ничего не значит. Её чувства не важны.
Развод был тихим. Без скандалов, без драм. Просто Лидия сказала: «Всё», а Роман не стал спорить.
— Нет, мам, — сказала она в трубку. — Ничего уже не будет. Всё кончено.
Валентина Ивановна вздохнула тяжело.
— Ты всё разрушишь. Потом пожалеешь.
— Может быть. Но это будет мой выбор.
Разговор закончился натянуто. Лидия положила телефон на стол, прикрыла глаза. Даже мать не поняла. Никто не понимал. Все вокруг твердили: терпи, приспосабливайся, не высовывайся. Как будто жить — это про терпение, а не про выбор.
Максим подошёл с документами.
— Лид, тут нужна подпись.
Она подписала бумаги, вернула ему. Максим задержался.
— Слушай, не моё дело, конечно, но ты последнее время… не знаю. Какая-то другая.
— В хорошем смысле или в плохом?
Он пожал плечами.
— В живом. Раньше ты была как… как на автопилоте. А сейчас — как будто проснулась.
Лидия улыбнулась слабо.
— Может, и правда проснулась.
— Это хорошо, — сказал Максим. — Значит, решение правильное.
Он ушёл. Лидия смотрела ему вслед и впервые за долгое время почувствовала, что рядом есть человек, который не судит. Просто видит.
Через неделю банк одобрил ипотеку. Лидия нашла однокомнатную квартиру в Тушино — небольшую, светлую, с видом на парк. Хозяйка согласилась подождать две недели.
Дома она начала складывать вещи. Одежду, книги, игрушки Даши. Роман помог упаковать коробки — молча, без вопросов. Он не пытался её удержать, не упрекал. Просто помогал.
— Спасибо, — сказала Лидия, заклеивая очередную коробку скотчем.
Роман кивнул.
— Я всё понимаю. Мама… она такая. Всегда была.
— Ты мог бы заступиться.
— Мог. Но не умел. Извини.
Он вышел из комнаты. Лидия стояла с рулоном скотча в руках и чувствовала странное спокойствие. Роман не был злодеем. Он был слабым. И от этого не легче, но хотя бы понятнее.
Зинаида Фёдоровна не разговаривала с ней последние дни. Проходила мимо, делала вид, что не видит. Но когда Лидия грузила последние коробки в машину такси, свекровь вышла на лестничную площадку.
— Лидия.
Лидия обернулась. Зинаида Фёдоровна стояла у двери, руки скрещены на груди.
— Да?
— Даша… ты её не забывай приводить. Она моя внучка.
— Не забуду.
Свекровь кивнула, повернулась и ушла в квартиру. Дверь закрылась. Лидия стояла на площадке ещё минуту, глядя на закрытую дверь. Не было ни слёз, ни злости. Только тихое облегчение.
Новая квартира пахла свежей краской. Даша бегала по пустой комнате, смеялась от эха.
— Мама, это правда наше?
— Правда, зайка.
— А бабушка будет приезжать?
— Будет. Когда захочет.
Даша задумалась, потом кивнула.
— Хорошо. А мы теперь вдвоём?
— Да. Мы теперь команда.
Девочка обняла её за ноги, прижалась крепко. Лидия погладила дочь по голове, посмотрела в окно. За стеклом виднелся парк, качели, дорожки. Жизнь продолжалась — но теперь по её правилам.
Через месяц позвонила Зинаида Фёдоровна.
— Лида, это я.
— Здравствуйте.
— Как вы там? Дашенька не скучает?
— Скучает. Мы на выходных приедем.
— Приезжайте. Я пирог испеку.
Голос был мягче. Без упрёков, без претензий. Лидия слушала и понимала: граница работает. Когда она ушла, отношения не разрушились — они стали честнее.
Вечером она сидела на подоконнике с кружкой чая. Даша спала в своей кровати, укрытая одеялом с зайцами. За окном горели фонари, город жил своей жизнью.
Лидия достала телефон, открыла заметки. Написала: «Я справилась».
Два слова. Но за ними стояло всё — страх, боль, решимость, свобода. Она справилась. И это было только начало.
