— Катя, открывай. Нам надо поговорить.
Она замерла у двери, узнав голос сразу. Кирилл. Четырнадцать месяцев не звонил, не приходил, алименты переводил с задержками, а теперь вот — стоит на пороге.
— О чём говорить? — спросила она через дверь, не открывая.
— Открой, нормально поговорим.
Катя глянула в глазок. Кирилл стоял с женщиной — высокой, в светлой куртке, с большой сумкой в руках. Лицо незнакомое, но всё понятно и без объяснений.
— Кто с тобой?
— Алёна. Моя жена.
Катя медленно повернула ключ, открыла дверь на цепочку.
— Что вам нужно?
Кирилл шагнул ближе, оперся рукой о дверной косяк.
— Мы будем тут жить. Пока не решим вопрос с жильём.
Катя посмотрела на него, потом на Алёну. Та стояла чуть поодаль, разглядывая облупившуюся краску на стене подъезда.
— Нет.
— Как — нет? — Кирилл нахмурился. — Я тут прописан.
— Прописан, но не живёшь. Больше года как съехал.
— Это моя квартира тоже.
— Нет. Моя. Я собственник, ты только прописан. И право пользования у тебя уже нет.
Кирилл усмехнулся, покачал головой.
— Ты юристом стала? Катюх, не умничай. Мы на пару дней, максимум неделю.
— Нет, — повторила она. — Ни на день, ни на час.
Алёна шагнула вперёд, заглянула через приоткрытую дверь.
— Слушайте, ну что вы как маленькая? Мы же не насовсем.
— Для вас квартира закрыта. Навсегда.
Кирилл выпрямился, голос стал жёстче:
— Я имею право приходить, когда захочу. Тут мой сын живёт.
— Твой сын живёт здесь, а ты — нет. Если хочешь видеться с Артёмом, договаривайся заранее. Но жить тут ты не будешь.
— Ты что, совсем офигела? — Кирилл шагнул вплотную к двери, попытался просунуть ногу в щель. — Открывай, я сказал!
Катя резко захлопнула дверь, повернула ключ. Сердце колотилось, руки дрожали, но она не отступила.
Снаружи Кирилл ударил кулаком по двери.
— Катька! Открывай, я сказал! Я тут прописан, это и моя квартира!
Алёна что-то сказала ему тихо, но Катя не разобрала слов. Потом послышались шаги по лестнице — они уходили.
Катя прислонилась спиной к двери, медленно выдохнула. Четырнадцать месяцев назад Кирилл съехал сам — собрал вещи, сказал, что задыхается в этой квартире, и ушёл. Алименты переводил, но нерегулярно. Ни разу не позвонил Артёму, ни разу не спросил, как дела. А теперь явился с новой женой и требует пустить.
В комнате стоял Артём с учебником в руках, смотрел на неё испуганно.
— Мам, это папа был?
— Да.
— Он хотел к нам?
— Хотел. Но не получилось.
Артём помолчал, потом вернулся к столу, снова уткнулся в учебник. Катя прошла на кухню, налила воды, выпила залпом. Руки всё ещё дрожали.
Вечером позвонила Марина.
— Кать, как дела? Давно не созванивались.
Катя рассказала про визит Кирилла. Марина слушала молча, потом резко выдохнула:
— Ничего себе он даёт. У него совсем крышу снесло? Ещё и жену с собой привёл.
— Не знаю. Сказал, что прописан и имеет право.
— Прописка — это не право пользования. Если он не живёт, не платит, не участвует — можно через суд снять его с регистрации.
— Серьёзно?
— Конечно. У меня сестра так с бывшим мужем делала. Собрала справки, свидетелей нашла — и всё, суд встал на её сторону.
Катя села на диван, прижала телефон к уху.
— А как это делается?
— Иск подаёшь. Нужны доказательства, что он не проживает. Справки с работы, показания соседей, квитанции — что ты одна всё оплачиваешь. Если есть свидетели, что он больше года не появлялся — вообще отлично.
— Зинаида Петровна видела, как он уходил тогда. И больше его не было.
— Вот и хорошо. Попроси её показания дать, если что. А вообще, Кать, не тяни. Он ещё придёт, если решил, что имеет право.
После разговора Катя долго сидела на кухне, глядя в окно. Во дворе горели фонари, освещая пустую детскую площадку. Снег ещё не выпал, но уже чувствовалось, что скоро зима.
Артём появился в дверях с пустой кружкой.
— Мам, а папа придёт ещё?
— Не знаю, зайка.
— Он злой был?
— Немного.
Артём поставил кружку в раковину, обнял её за плечи.
— Я не хочу, чтоб он приходил.
Катя прижала сына к себе, погладила по голове.
— Я тоже.
Ночью она не могла заснуть. Лежала с открытыми глазами, прокручивая в голове разговор у двери. Кирилл был уверен в своём праве. Он придёт снова — это точно. И в следующий раз может быть хуже.
Через три дня, поздним вечером, снова раздался звонок в дверь. Катя мыла посуду, руки в пене. Подошла к двери, глянула в глазок — Кирилл с Алёной. Оба с сумками.
— Катя, открывай быстро! Нам надо поговорить!
Она не ответила, стояла молча.
— Это моя квартира тоже, я тут ремонт делал! Ты что, забыла? Обои клеил, сантехнику менял!
Алёна постучала в дверь ладонью.
— Екатерина, мы не уйдём. Давайте решим всё нормально.
Катя достала телефон, набрала номер полиции. Голос в трубке был ровный, без эмоций:
— Дежурная часть, слушаю.
— Здравствуйте. Ко мне пришли бывший муж с женой, требуют впустить в квартиру. Я не хочу их пускать, но они не уходят.
— Адрес?
— Улица Парковая, дом двенадцать, квартира сорок три.
— Сейчас направим патруль. Не открывайте дверь.
За дверью Кирилл продолжал стучать, уже громче.
— Катька, хватит дурить! Я прописан тут, понимаешь? Прописан!
Алёна добавила тише, но Катя всё равно расслышала:
— Может, через управляющую компанию попробуем?
— Не поможет, — отрезал Кирилл. — Она собственник. Но я тут зарегистрирован, и это даёт мне право.
Катя прислонилась к стене, сжимая телефон. Артём выглянул из комнаты, увидел её лицо и спросил тихо:
— Опять они?
— Да. Иди в комнату, закройся.
— Мам, а полиция приедет?
— Приедет.
Артём кивнул и скрылся за дверью.
Минут через десять снаружи послышались новые голоса. Мужские, спокойные.
— Добрый вечер. Вы вызывали наряд?
— Нет, мы не вызывали, — ответил Кирилл. — Это моя бывшая жена меня не пускает в собственную квартиру.
Катя открыла дверь на цепочку. На площадке стояли двое полицейских — молодой и постарше, оба в форме.
— Здравствуйте, — сказала она. — Я вызывала. Бывший муж пытается вселиться без моего согласия.
Старший полицейский достал блокнот.
— Документы на квартиру есть?
— Есть. Свидетельство о собственности на моё имя.
— А вы зарегистрированы здесь? — обратился он к Кириллу.
— Да, прописан. Вот паспорт.
Полицейский пролистал паспорт, кивнул.
— Прописка есть. А по факту здесь живёте?
— Я имею право проживать.
— Вопрос не в праве, а в факте. Вы проживаете по этому адресу?
Кирилл помолчал, потом ответил:
— Временно съехал. Но это не значит, что я не могу вернуться.
— Сколько времени не проживаете?
— Мы ещё не оформили развод, — сказала Катя, — но он живёт с другой уже больше года. Год с лишним. Четырнадцать месяцев. Он съехал сам, деньги на сына переводил по устному соглашению, но последние три месяца вообще ничего не было. За коммунальные услуги не платил ни разу.
Старший полицейский записал что-то в блокнот, посмотрел на Кирилла.
— Если вы не проживаете и собственник против вашего вселения, вы не можете войти в квартиру без её согласия. Прописка не даёт автоматического права пользования жильём, если вы утратили связь с этим местом. Тем более вы не имеете права вселять туда посторонних лиц.
— Как это не даёт? — возмутился Кирилл. — Я в паспорте прописан!
— Прописка и право пользования — разные вещи. Если хотите оспорить — обращайтесь в суд.
Алёна дёрнула Кирилла за рукав.
— Кир, пошли. Всё равно бесполезно.
Кирилл постоял ещё минуту, потом резко развернулся и пошёл к лестнице. Алёна поспешила за ним.
Старший полицейский посмотрел на Кирилла строго.
— Если будете ещё раз приходить и требовать вселения против воли собственника, составим протокол о нарушении. Это может быть расценено как самоуправство. — Потом обернулся к Кате. — А вам советую обратиться в суд, чтобы снять его с регистрации. Прописка у него есть, и формально он может ссылаться на неё.
— Спасибо.
Полицейские ушли. Катя закрыла дверь, повернула ключ дважды, задвинула цепочку. Села на пуфик в прихожей, прислонилась спиной к стене.
Артём вышел из комнаты, присел рядом.
— Они ушли?
— Ушли.
— Насовсем?
— Не знаю, зайка. Не знаю.
Утром Катя позвонила Марине снова.
— Мар, они вчера опять приходили. Полицию вызывала.
— И что полиция?
— Сказали, что без моего согласия он войти не может. Но посоветовали в суд обратиться, чтобы снять его с регистрации.
— Вот видишь. Я же говорила. Кать, не тяни. Иди к юристу, пусть иск готовят. Пока ты тянешь, он будет приходить и давить.
— Боюсь, что суд долго.
— Суд — месяца два максимум. Зато потом он вообще прав никаких иметь не будет.
После работы Катя зашла в юридическую контору на первом этаже соседнего дома. Консультация стоила тысячу рублей. Её приняла женщина лет пятидесяти, Елена Борисовна, в строгом костюме и очках.
— Рассказывайте ситуацию.
Катя рассказала всё: как Кирилл съехал, как перестал платить за коммунальные услуги, как появился с новой женой и требует вселиться.
Елена Борисовна слушала внимательно, делала пометки.
— Свидетельство о собственности на ваше имя?
— Да.
— Вы в браке или разведены?
— Формально ещё в браке. Развод не оформили, но он съехал четырнадцать месяцев назад.
— Понятно. Он был прописан в браке или ещё до?
— В браке. Пять лет назад.
— Хорошо. Есть доказательства, что он не проживает? Показания соседей, справки, квитанции?
— Квитанции все на меня. Справку из управляющей компании могу взять. Соседка Зинаида Петровна видела, как он съезжал, и больше его не видела.
— Отлично. Ещё нужна справка с его работы о месте фактического проживания, если получится. Жаль, что полиция не зафиксировала нарушение протоколом — было бы проще. Но и без этого доказательств достаточно.
— А если он скажет, что вкладывался в ремонт? — спросила Катя.
— Пусть докажет, — ответила Елена Борисовна спокойно. — Для суда «поменял кран» — не вклад, а бытовое участие. Если бы у него были чеки или договоры на крупный ремонт — другое дело. Но таких у него нет, верно?
Катя кивнула.
— Значит, максимум, чего он добьётся, — чтобы его не сняли с регистрации сразу. Но право жить у него всё равно прекратится.
— А он может приходить к Артёму, если я против?
— По закону — да, если он отец. Но вы можете ограничить это через суд.
— Он пришёл с новой женщиной и стоял под дверью, ребёнок всё слышал.
— Вот и зафиксируйте это. Полиция, опека, потом заявление в суд. Если докажем, что его визиты травмируют ребёнка, суд разрешит встречи только по вашему согласию.
— А он не сможет через суд вернуть себе право?
— Если докажете, что он больше года не проживал, не участвовал в содержании жилья и утратил связь с квартирой — суд встанет на вашу сторону. Прописка без фактического проживания не защищает.
Катя выдохнула. Впервые за эти дни она почувствовала, что не одна.
Вечером Катя позвонила Марине.
— Я буду подавать иск, — сказала она, прежде чем подруга успела поздороваться.
— Серьёзно? — в голосе Марины слышалось облегчение. — Молодец, Кать. Наконец-то.
— Знаешь, Мар, я год боялась связываться с судом. После того как он ушёл — просто не было сил. Думала, авось само рассосётся, он поймёт и не будет лезть. Но он пришёл с ней, стучал в дверь, требовал… Артёмка всё слышал. Я поняла — хватит терпеть.
— Правильно делаешь, — твёрдо сказала Марина. — Ты ему дала шанс. Он его профукал.
Катя выдохнула, почувствовала, как напряжение медленно отпускает.
— Ещё и алименты через суд буду оформлять. Он последние три месяца вообще ничего не присылал.
— Вот и правильно. Пусть платит официально, а не когда ему захочется.
После разговора Катя села за стол с папкой документов. Квитанции за коммунальные услуги — все на её имя, все оплачены ей одной. Справка из управляющей компании о том, что Кирилл Сергеевич Морозов по адресу не проживает и за услуги не платит. Ещё нужны были показания соседки.
На следующий день она поднялась на этаж выше, постучала к Зинаиде Петровне. Старушка открыла дверь в домашнем халате, очки на носу.
— Катенька, заходи. Чай будешь?
— Спасибо, Зинаида Петровна, не буду. Мне нужна ваша помощь.
Они присели на кухне. Катя объяснила ситуацию, попросила написать показания — когда видела, как Кирилл съезжал, и что с тех пор его в подъезде не встречала.
— Конечно, напишу, — кивнула соседка. — Я же видела, как он вещи вывозил. Тогда ещё подумала — бросил семью. А теперь, значит, вернуться хочет? Наглости хватает.
Зинаида Петровна написала всё от руки на листе в клетку, поставила подпись и дату. Катя сложила листок, убрала в папку.
— Спасибо вам большое.
— Да не за что, деточка. Ты правильно делаешь. Нельзя давать таким людям садиться на шею.
Через неделю Катя подала иск в районный суд. Елена Борисовна помогла оформить все документы — и о снятии с регистрации, и о взыскании алиментов. Судебное заседание назначили через полтора месяца.
В эти полтора месяца Кирилл присылал сообщения. Сначала короткие: «Катя, давай поговорим.» Потом настойчивее: «Я тоже вложился в эту квартиру, ты это знаешь. Давай решим этот вопрос по-нормальному, без судов.»
Катя не отвечала. Один раз он позвонил, но она сбросила вызов. Ей нечего было ему сказать.
Однажды вечером Артём листал старый альбом с фотографиями, долго смотрел на снимок, где они втроём на озере. Катя видела — он скучает. По вечерам спрашивал невпопад: «А помнишь, как папа меня на плечах носил?» Она присела рядом, обняла сына за плечи.
— Если папа захочет — он может с тобой встретиться. Я не против. Просто жить с нами он не будет.
— А почему он ушёл?
— Потому что так решил. Взрослые иногда расходятся.
Артём кивнул и больше не спрашивал.
Полтора месяца прошли в ожидании и беготне. Катя ездила в управляющую компанию за справками, стояла в очередях в МФЦ, чтобы получить выписку из домовой книги. Елена Борисовна несколько раз звонила, уточняла детали, просила дополнить документы.
А потом наступил день суда. Он выдался холодным, с мокрым снегом. Катя пришла за полчаса до начала, села на скамейке в коридоре, сжимая папку с документами. Кирилл появился за пять минут до заседания — один, без Алёны. Увидел Катю, кивнул, но ничего не сказал.
В зале было тесно и душно. Судья — женщина лет пятидесяти в чёрной мантии — пролистала документы, посмотрела на стороны.
— Слушается гражданское дело по иску Морозовой Екатерины Андреевны к Морозову Кириллу Сергеевичу о прекращении права пользования жилым помещением и взыскании алиментов. Морозова, исковые требования поддерживаете?
— Да, — ответила Катя.
— Морозов, иск признаёте?
Кирилл помялся.
— Частично. Я не проживал, это так, но я хотел вернуться. Это моя квартира тоже, я там ремонт делал.
— Доказательства вложений имеются?
— Нет, но я муж, я для семьи всё делал.
Судья кивнула, пролистала документы.
— Когда последний раз проживали по адресу?
— Больше года назад.
— За жильё платили?
— Нет.
— На ребёнка средства перечисляли?
— Да, но последний раз полгода назад.
Судья посмотрела на Катю.
— Подтверждаете?
— Да, подтверждаю.
Судья пролистала справки, квитанции, показания соседки. Отложила документы.
— Суд приходит к выводу, что ответчик добровольно выехал из жилого помещения, длительное время не проживал, не участвовал в его содержании, утратил связь с местом жительства. Иск удовлетворить. Морозов Кирилл Сергеевич признаётся утратившим право пользования жилым помещением по адресу улица Парковая, дом двенадцать, квартира сорок три. Снять с регистрационного учёта. Взыскать алименты на несовершеннолетнего ребёнка в размере одной четверти заработка ежемесячно. Решение может быть обжаловано в течение месяца.
Кирилл сидел неподвижно, уставившись в пол. Катя почувствовала, как внутри всё разжимается — тяжесть, которую она носила месяцами, медленно растворялась.
Когда они вышли из зала, Кирилл окликнул её в коридоре:
— Катя, подожди.
Она обернулась.
— Зачем ты на алименты подала? Мы же договорились, я сам переводил.
— Твои слова пустые и ничего не значат. А ребёнка растить — мне.
Кирилл стоял, глядя в пол. Потом поднял голову.
— Я хочу видеться с Артёмом. Ты не будешь против?
Катя помолчала, потом ответила:
— Не буду. Договаривайся заранее, приходи. Только без скандалов и без неё.
Кирилл кивнул и ушёл, ссутулившись.
После суда Катя зашла в юридическую контору, поблагодарить. Елена Борисовна улыбнулась:
— Ну что, поздравляю.
— Спасибо вам.
— Вы справились сами, — ответила она. — Я только бумаги написала.
Катя кивнула и впервые за долгое время почувствовала, что больше не должна никому ничего доказывать.
Вечером Катя вернулась домой. Артём делал уроки за столом, сосредоточенно выводя буквы в тетради. Она присела рядом, погладила его по голове.
— Как дела, зайка?
— Нормально. А ты где была?
— Решала вопросы.
— С папой?
— Да.
— И что теперь?
— Теперь всё будет хорошо.
Артём посмотрел на неё внимательно, потом снова наклонился над тетрадью. Катя встала, прошла на кухню, поставила чайник. За окном падал снег, укрывая двор белым покрывалом. В квартире было тихо, спокойно.
Она достала телефон, написала Марине: «Всё. Суд выиграла.»
Ответ пришёл моментально: «Молодец! Горжусь тобой!»
Катя улыбнулась, убрала телефон. Впервые за долгое время она не боялась завтрашнего дня. Не ждала звонка в дверь, не вздрагивала от сообщений. Квартира снова была её крепостью — не тюрьмой, а домом.
Она налила чай, села у окна, глядя на падающий снег. Впереди была жизнь — не идеальная, не лёгкая, но своя. И этого было достаточно.
