— Слушай, Лерка, тебе уже двадцать пять стукнуло, а ты все за мамку прячешься, — Григорий плюхнулся на диван и закурил, хотя знал, что она терпеть не может табачный дым в комнатах. — Мы с Тамарой решили — пора тебе на свои хлеба переходить.
Валерия замерла с чашкой в руках. Вода в чайнике только закипела, и она собиралась заварить себе зеленый чай после долгого рабочего дня в медицинском центре.
— Это ты о чем сейчас?
— О том и говорю. Хватит на всем готовеньком кататься. Вот у Колькиной дочки уже и своя берлога есть, и живет она отдельно. А ты что, хуже?
— Колькина дочка снимает однушку на окраине и каждые выходные приезжает к родителям за продуктами, — Валерия поставила чашку. — И вообще, это дом моего деда. Он мне его оставил.
— Ну вот опять! — Григорий стряхнул пепел прямо на пол. — Дед, дед… Семь лет назад помер, а ты все никак успокоиться не можешь. Кто тебя кормил все это время? Кто одевал-обувал?
Валерия сжала кулаки. Последние семь лет она жила в этом доме с матерью и ее новым мужем.
Григорий появился через год после смерти деда и сразу начал вести себя так, будто это он здесь главный.
Сначала маленькими шажками — переставил мебель в гостиной, выкинул книги на чердак. Потом посмелел — продал мотоцикл дедушки «Урал», сказав, что он все равно не на ходу.
— Дед оставил мне этот дом по завещанию, — произнесла она медленно. — И я здесь останусь.
— Посмотрим, — Григорий ухмыльнулся. — Даю три недели подумать. А то знаешь, всякое бывает. Может, и сама захочешь свалить.
***
Мать вошла на кухню, когда Григорий уже ушел к себе. Тамара выглядела усталой — весь день провела в салоне красоты, где работала администратором.
Раньше она была веселой, любила петь под гитару и пекла невероятные пироги с вишней. Теперь же словно потускнела, стала тихой и незаметной.
— Лерочка, ну что ты упираешься? — она присела рядом. — Гриша ведь по-хорошему просит. Тебе же пора самостоятельной становиться.
— Мам, ты серьезно? Это мой дом!
— Ну и что? Разве мы тебе плохого желаем? Просто хотим, чтобы ты научилась жить своим умом.
Валерия посмотрела на мать и вдруг поняла, что не узнает ее. Где та женщина, которая защищала ее от любых бед? Которая спорила с учителями в школе, если считала их неправыми? Которая смеялась до слез над старыми комедиями?
— Мам, а помнишь, как дед учил меня чинить велосипед? Как мы с тобой каждое воскресенье ездили на рынок за свежими овощами?
— Ну зачем ты об этом? — Тамара отвернулась. — Прошлое нужно отпускать. У нас теперь другая жизнь.
— Какая другая? Та, где Григорий командует, а ты молчишь?
— Хватит! — мать резко встала. — Я не позволю тебе так говорить о моем муже! Он нас содержит, заботится…
— Содержит? — Валерия горько усмехнулась. — Я сама себя обеспечиваю уже три года. И тебе помогаю, кстати.
Мать ничего не ответила, только махнула рукой и вышла из кухни. Валерия осталась одна, рассматривая фотографию дедушки на холодильнике.
На снимке он стоял возле этого дома, улыбался, обнимая ее, тогда еще десятилетнюю девочку.
***
Через несколько дней начались странности. Валерия вернулась с работы и обнаружила, что в ее комнате переставили мебель. Кровать теперь стояла у окна, а шкаф загораживал проход к столу.
— Григорий решил, что так лучше будет, — объяснила мать, не поднимая глаз от телефона. — Фен шуй какой-то там. Говорит, энергия так правильнее течет.
— Мам, это моя комната!
— Ну не цепляйся к каждой мелочи. Мебель и мебель.
На следующий день из кладовки исчезли дедовы инструменты. Григорий сказал, что отдал их знакомому, которому они нужнее. Валерия промолчала, но внутри у нее все кипело.
Потом в доме появились новые люди. Григорий привел своего приятеля Андрея — толстого мужика лет сорока, который моментально расположился в гостиной, словно это его собственная квартира.
— Лерка, познакомься, это Андрюха, мой корешок еще с армейских времен, — Григорий похлопал друга по плечу. — Он к нам на пару недель заедет, пока квартиру свою ремонтирует.
— Здорово, племяшка, — Андрей протянул влажную ладонь. — Не волнуйся, я человек тихий, никому мешать не буду.
Но Андрей врал. Уже на второй день он начал вести себя так, будто дом принадлежит ему.
По утрам занимал ванную комнату на час, хотя Валерии нужно было собираться на работу. Включал телевизор на полную громкость ночью. Оставлял грязную посуду везде, где придется.
— Андрей, ну ты бы хоть убрал за собой, — однажды сказала Валерия, глядя на гору немытых тарелок в раковине.
— Ой, да ладно тебе, — он отмахнулся. — Не видишь, я футбол смотрю? Потом уберу.
Но не убрал. И на следующий день тоже. Валерия стиснула зубы и помыла посуду сама. Григорий наблюдал за этим с довольной улыбкой, сидя за столом с газетой.
***
Вечером Валерия позвонила подруге Ирине. Они дружили еще со школы, и Ирина всегда умела найти правильные слова.
— Меня выживают из собственного дома, — Валерия говорила тихо, чтобы никто не услышал. — И мама на их стороне.
— Слушай, а документы у тебя на дом есть? Завещание?
— Есть. Все лежит в сейфе.
— Тогда чего ты боишься? Это твоя законная собственность. Пусть хоть расшибутся лбом об стену.
— Но они же не уйдут просто так. Григорий уже намекнул, что может быть всякое.
— Лер, ты взрослый человек. Если они переходят границы — действуй. Собирай доказательства, фиксируй все. А если совсем припрет — вызывай полицию.
Разговор немного успокоил Валерию, но тревога никуда не делась. Она чувствовала, что худшее еще впереди.
***
На четвертый день Андрей устроил настоящий концерт. Он привел каких-то своих знакомых, и они до трех ночи пили, орали, включали музыку.
Валерия не могла заснуть, а утром ей нужно было на важную встречу в клинике.
— Вы можете потише? — она вышла из комнаты в час ночи.
— О, смотрите, княжна проснулась, — заржал один из гостей. — Не нравится — дверь где знаешь.
Григорий сидел рядом с бутылкой и ухмыльнулся:
— Ну что ты, Лерка? Люди отдыхают. Или ты против того, чтобы в доме было весело?
— В три часа ночи? Серьезно?
— Не нравится — можешь уйти погулять. Свежий воздух полезен.
Валерия вернулась в комнату, закрыла дверь и прислонилась лбом к холодному стеклу окна.
За окном темнота, редкие фонари освещали пустую улицу. Она понимала, что это не закончится само собой.
***
На следующий день произошло то, что окончательно вывело ее из равновесия. Валерия вернулась домой и обнаружила, что из ее комода пропали деньги.
Она копила их четыре месяца на новый ноутбук — старый уже совсем не тянул рабочие программы.
— Мам, ты у меня деньги не брала? — она нашла Тамару на кухне.
— Какие деньги? Я твои вещи не трогаю.
— Из комода пропали. Там было больше тридцати тысяч.
Мать вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:
— Ну не знаю я ничего. Может, сама куда положила и забыла?
— Я точно помню — они лежали в конверте, в нижнем ящике.
В комнату вошел Григорий, зевая и почесывая живот.
— Чего раскричались тут? Отдохнуть нельзя спокойно.
— У меня пропали деньги.
— И что, я должен знать, куда ты свои копейки деваешь? — он сел за стол и налил себе чай из чайника. — Может, Андрюха взял случайно. Спроси у него.
— Случайно? Из моего комода?
— Ну мало ли. Может, думал, это общие деньги на продукты. Он же не местный, не знает, где что лежит.
— Ты издеваешься?
— Слушай, хватит уже истерик! — Григорий ударил кулаком по столу. — Надоело! Каждый день одно и то же. То тебе музыка мешает, то мебель не так стоит, теперь вот деньги потеряла. Может, тебе действительно пора отсюда съехать?
Мать молча стояла у плиты, отвернувшись. Валерия посмотрела на ее сгорбленную спину и поняла — защиты ждать неоткуда.
— Я никуда не уйду, — тихо сказала она. — Это мой дом.
— Посмотрим, — Григорий усмехнулся.
***
Ночью Валерия не могла заснуть. Она лежала и слушала, как за стеной громко разговаривают Григорий с Андреем.
Решила выйти на кухню за водой, но замерла, услышав их голоса из открытого окна. Они стояли на крыльце и курили.
— Слушай, Гриша, долго еще эту комедию разыгрывать? — говорил Андрей. — Может, уже пора по-настоящему давить начинать?
— Да погоди ты. Все идет по плану. Еще недельку потерпим — сама свалит.
— А если не свалит?
— Свалит, куда денется. Тамара уже на моей стороне, да и девчонка эта нервная, сама видишь. Еще чуть-чуть — и она сорвется. А там уже можно и к нотариусу сходить, оформить переоформление. Скажем, что она дом сама продала, а деньги прогуляла.
— А если не подпишет документы?
— Подпишет. У меня на нее столько компромата можно накопать, что мама не горюй. Да и Тамарка поможет, если что. Она у меня в руках.
Валерия замерла. Значит, вот как. Они собираются выжить ее, а потом и дом отнять. Через подлог, через давление на мать, через что угодно.
Руки похолодели, но вместе с тем в груди разгорелась злость. Настоящая, жгучая.
Она вернулась в комнату и включила телефон. Нужно было действовать, и действовать немедленно.
***
Утром Валерия встала рано, оделась и вышла из дома, пока все спали. Она поехала в центр города, в юридическую контору, которую ей посоветовала Ирина.
Молодой юрист внимательно выслушал ее историю:
— Вы говорите, завещание оформлено на вас?
— Да. Все документы в порядке. Дом принадлежит мне.
— Тогда у вас есть полное право потребовать, чтобы они съехали. Это ваша собственность, и вы решаете, кто здесь живет.
— А если они откажутся?
— Тогда через суд. Процедура займет время, но вы выиграете. Главное — собирайте доказательства всех их действий. Записывайте разговоры, если есть возможность. Фиксируйте все факты давления и угроз.
Валерия вышла из конторы с твердым решением. Пора было заканчивать этот спектакль.
***
Вечером она вернулась домой и застала всех на кухне. Григорий с Андреем сидели за столом, мать возилась у плиты.
— А, вот и ты, — Григорий посмотрел на нее с насмешкой. — Где пропадала? Гуляла небось, думала, как нам насолить?
— Нет, — Валерия достала папку с документами и положила на стол. — Я была у юриста.
Григорий побледнел. Андрей тоже напрягся.
— Это завещание на дом, — она раскрыла папку. — Все оформлено на меня. Дед оставил мне этот дом семь лет назад, и я его законная владелица.
— Ну и что? — Григорий попытался сохранить наглость. — Мы с твоей матерью законные жильцы. Ты нас просто так не выгонишь.
— Выгоню, — спокойно сказала Валерия. — У меня есть все основания. Вы создаете невыносимые условия для проживания. Ваш друг ворует мои деньги. Вы угрожаете мне. Все это я зафиксировала.
— Что? — Григорий вскочил. — Ты за нами следила?
— Я защищала свои права. И вот что я вам скажу: у вас есть две недели, чтобы найти себе другое жилье. Если не уйдете добровольно — пойду в суд. А там уже не только выселение будет, но и заявление в полицию. За кражу, например.
Андрей резко поднялся:
— Я не брал никаких денег!
— Странно. А откуда тогда у тебя в сумке конверт с моими купюрами?
Лицо Андрея стало красным:
— Ты шарила в моих вещах?!
— Я проверяла свой дом. И нашла то, что искала. Так что советую прямо сейчас собрать манатки и уехать к себе. Или полицию вызвать?
Андрей схватил куртку и выскочил из дома, даже не попрощавшись. Григорий стоял посреди кухни, сжав кулаки.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипел он.
— Нет, — Валерия посмотрела ему прямо в глаза. — Пожалеть должен ты. И у тебя ровно две недели.
***
Мать молча сидела на стуле, закрыв лицо руками. Когда Григорий вышел на улицу, она подняла голову:
— Как ты могла? Ты же разрушила все!
— Что именно я разрушила, мам? Твою жизнь с человеком, который обворовывал твою дочь? Который планировал отнять у нее дом?
— Ты не понимаешь… Я люблю его.
— Любовь — это когда тебя уважают. А не когда используют. Он же тебя ни во что не ставит. Ты сама видишь, как он себя ведет.
Мать молчала. Валерия присела рядом:
— Слушай меня внимательно. Я не выгоняю тебя. Ты моя мать, и ты можешь остаться здесь. Но если ты хочешь уйти вместе с ним — это твой выбор. Только подумай хорошенько, стоит ли он того.
***
Две недели пролетели быстро. Григорий пытался давить, угрожал, устраивал скандалы. Но Валерия стояла на своем.
Она записала несколько его угроз на телефон, собрала все доказательства и была готова идти до конца.
На тринадцатый день Григорий собрал вещи и съехал. Мать осталась. Она долго сидела на кухне, молча глядя в окно. Потом повернулась к Валерии:
— Ты была права. Я просто боялась остаться одна.
— Ты не одна, мам. Ты со мной.
Мать кивнула, но в глазах у нее читалось что-то другое. Ни раскаяние, ни понимание. Скорее облегчение от того, что все закончилось. И еще — привычка прятаться за чужими спинами.
Валерия поняла, что матери еще предстоит долгий путь, чтобы снова стать собой. А может, и не стать — кто знает. Но дом теперь был в безопасности. Ее дом. Дедов дом.
Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Весенний ветер качал ветки старого тополя во дворе. Скоро начнется новая жизнь. Настоящая.
