— Вер, у нас не получается.
Роман сел на край кровати, опустил голову. За окном виднелось серое море — дождь только что прошёл, на стекле ещё стекали капли. Вера сложила футболку сына, положила в чемодан.
— Ещё месяц поищем, — сказала она, не оборачиваясь.
— На что? Аренда через неделю, а у меня на карте восемь тысяч.
— Я попрошу аванс.
— В кафе? Ты сама говорила, что хозяйка еле концы сводит.
Вера села рядом с ним. Пальцы сами сжались в кулаки. Полтора года назад они приехали сюда с надеждой — Роман нашёл работу в строительной фирме, обещали хорошие деньги. Сняли квартиру в десяти минутах от моря, Артём пошёл в садик, она устроилась официанткой. Всё было правильно.
Потом фирма обанкротилась. Роман три месяца искал новую работу, но в Сочи все места заняты приезжими. Съёмная квартира съедала всё, что Вера зарабатывала чаевыми.
— Мама предложила к ней переехать, — тихо сказал Роман. — Временно. Пока не встану на ноги.
— К твоей маме?
— Ну а куда ещё? У твоих родителей однушка, там не поместимся.
Вера представила двухкомнатную квартиру Зинаиды Ивановны на четвёртом этаже без лифта. Обои с коричневыми цветами, тяжёлые шторы, запах борща и лекарств. Зинаида одна после ухода мужа, болеет артритом, звонит Роману каждый день: «Когда приедете? Я тут совсем одна».
— На сколько? — спросила Вера.
— Месяца два-три. Я в Челябинске на завод устроюсь, там обещали. Деньги накопим, вернёмся.
— Роман, твоя мама…
— Я знаю. Но выбора нет.
Вера посмотрела в окно. Артём на площадке строил что-то из песка, смеялся. Здесь он был счастлив.
— Хорошо, — сказала она. — Поедем.
Через неделю они стояли у подъезда с тремя сумками и рюкзаком. Зинаида Ивановна встретила их на площадке, обняла Романа, потом Артёма, кивнула Вере.
— Заходите, заходите. Я борща наварила, пирожков напекла.
Квартира была такой, какой Вера её запомнила — тесной и тёмной. Зинаида показала комнату:
— Вам вот эту отдаю. Большая, вам с ребёнком надо. Я в маленькой устроюсь.
— Зинаида Ивановна, не надо, мы как-нибудь…
— Никаких разговоров. Вы гости.
Роман внёс сумки, поставил у стены. Артём прошёл в комнату, сел на диван, молча разглядывая обои.
— Ну что, садитесь за стол! — Зинаида всплеснула руками. — Вы же с дороги!
За обедом свекровь расспрашивала про Сочи, качала головой:
— Я ж говорила Ромочке — авантюра это. Надо было здесь оставаться, у меня под боком. Глядишь, и не было бы всех этих мытарств.
Роман молча ел борщ. Вера резала хлеб на мелкие кусочки.
— Но ничего, теперь вы дома, — Зинаида погладила Артёма по голове. — Правда, внучек? Тут и садик хороший рядом, и школа. Будешь у бабушки жить.
Артём кивнул, не поднимая глаз.
Первые дни прошли тихо. Роман ездил на завод, Вера искала работу. Зинаида готовила, убирала, водила Артёма гулять. Вечерами они смотрели телевизор, пили чай с пирогами.
— Вот так и надо жить, — говорила Зинаида. — Всем вместе, по-семейному.
Вера кивала, но внутри нарастало ощущение, что стены сдвигаются ближе.
Через неделю она нашла работу — продавец в рыбном отделе «Пятёрочки». Зинаида поморщилась, услышав:
— Ну что ж, временно можно. Главное — чтобы деньги были.
— А что не так? — спросила Вера.
— Да нет, ничего. Просто… работа такая. Специфическая.
Роман посмотрел на мать, но промолчал.
Вера вышла на смену на следующий день. Весь вечер разделывала рыбу, взвешивала, упаковывала. Руки болели, пахли так, что никакое мыло не помогало. Вернулась домой поздно — Зинаида уже уложила Артёма спать.
— Ужин на плите, разогрей, — сказала свекровь, не поднимая глаз от телевизора.
Вера прошла в ванную, вымыла руки с мылом, потом с лимоном. Вытерла, понюхала — всё равно запах остался. Вышла на кухню, разогрела суп.
Зинаида появилась в дверях:
— Руки помыла?
— Да.
— А то у тебя работа такая… Помой ещё раз, на всякий случай.
Вера поставила тарелку на стол, вернулась в ванную. Намылила руки снова, смыла горячей водой. Кожа покраснела.
Ночью Роман обнял её:
— Спасибо, что согласилась. Потерпим немного.
Вера не ответила. Лежала с открытыми глазами, слушала, как в соседней комнате ворочается Зинаида.
На выходных свекровь решила готовить вместе.
— Вера, давай салат сделаем. Оливье. Ты умеешь?
— Умею.
— Ну-ка покажи.
Вера достала овощи, начала резать. Зинаида стояла рядом, наблюдала.
— Огурцы мельче режь. И ровнее. Вот смотри, у тебя один толстый, другой тонкий.
Вера молча продолжала резать.
— Дай я покажу, — Зинаида взяла нож. — Вот так надо. Одинаковыми кубиками.
Вера отошла к окну. За стеклом серел двор — качели, песочница, голые деревья. Никакого моря.
— Ты слушаешь меня? — спросила Зинаида.
— Слушаю.
— Тогда запоминай. А то замуж вышла, а готовить не научилась.
Вера сжала губы. Роман в соседней комнате играл с Артёмом в машинки, слышал всё, но не выходил.
Вечером, когда Зинаида легла спать, Вера села на кухне одна. Смотрела в окно на тёмный двор. Роман вышел, обнял её сзади:
— Мама просто хочет помочь. Она не со зла.
— Знаю.
— Скоро съедем. Обещаю.
Вера кивнула, но не верила.
Через три недели Вера поняла — это не временно.
Зинаида каждый вечер встречала её с работы вопросами: «Руки помыла? Переоденься сразу, не ходи в этой одежде по квартире». Вера молча шла в ванную, стирала с себя запах рыбы, натирала руки лимоном до красноты.
Артём стал тихим. Возвращался из садика, садился в угол с альбомом и рисовал чёрным карандашом — море, волны, чаек. Зинаида подходила, заглядывала через плечо:
— Что ты всё чёрным? Возьми синий, красный. Вот бабушка купила тебе новый набор.
Артём молча откладывал чёрный карандаш, брал синий. Рисовал пару линий и снова тянулся к чёрному.
— Упрямый, как отец, — вздыхала Зинаида.
Роман приходил с завода уставший, садился перед телевизором. Зинаида несла ему тарелку с ужином, гладила по голове:
— Ромочка, поел бы горяченького.
Вера убирала на кухне, слушала их разговор. Зинаида рассказывала про соседей, про поликлинику, про то, как болят суставы. Роман кивал, отвечал односложно.
— А ты, Верочка, садись с нами, — звала свекровь. — Что ты там моешь? Я сама потом помою.
Вера выходила, садилась рядом. Зинаида наливала чай:
— Сахар бери, не стесняйся. Или ты худеешь? Тебе не надо, ты и так нормальная.
— Спасибо, я без сахара.
— Без сахара? Странно. Ну ладно, дело твоё.
Однажды вечером Зинаида достала из шкафа коробку с фотографиями. Показывала Артёму:
— Вот папа твой маленький. А это мы на даче. Дача у нас была хорошая, три сотки. Продали, чтобы твоим родителям на квартиру помочь. А они что сделали? Продали квартиру, купил папа машину и в Сочи укатили.
Вера мыла посуду, слышала каждое слово.
— Жертвы приносить надо для семьи, — продолжала Зинаида. — Вот я всю жизнь для Романа жила. Всё отдала.
Артём рассматривал фотографии молча.
— А теперь вот мы все вместе наконец живём, — сказала Зинаида, глядя на Романа.
Роман кивнул, не отрываясь от телефона.
В субботу Зинаида решила готовить пироги. Позвала Веру на кухню:
— Вера, иди сюда. Научу тебя тесто месить.
Вера подошла. Зинаида насыпала муку, разбила яйца, начала месить. Руки у неё тряслись, пальцы не слушались. Она морщилась от боли, но продолжала.
— Зинаида Ивановна, давайте я.
— Нет, я сама. Ты смотри и учись.
Вера стояла рядом, смотрела, как свекровь через боль месит тесто. Хотела помочь, но знала — Зинаида откажется. Она всегда отказывалась, но потом говорила: «Никто мне не помогает, всё сама».
— Запоминай, — сказала Зинаида, раскатывая тесто. — Муж любит пироги. Будешь ему печь.
— Хорошо.
— А то в Сочи вы там чем питались? Одними морепродуктами?
— По-разному.
— То-то Ромочка похудел. Вижу же. Надо его откормить.
Вера промолчала.
Вечером того же дня Артём попросил:
— Мам, пойдём погуляем.
— Конечно, зайка. Одевайся.
Зинаида вышла из комнаты:
— Куда это вы?
— Погуляем немного.
— На улице холодно. И темно уже.
— Мы недолго.
— Артёмушка, ты же в садике весь день был. Устал наверное. Посиди дома, мультики посмотри.
Артём опустил голову. Вера взяла его за руку:
— Зинаида Ивановна, нам правда надо. Подышать.
— Что вы там дышать? Ветер, сырость. Заболеете оба, потом я вас лечить должна буду.
Вера хотела возразить, но Роман вышел из комнаты:
— Мама права. Холодно сегодня. Посидите дома.
Артём снял куртку, повесил на крючок. Прошёл в комнату, лёг на диван лицом к стене.
Ночью Вера не могла заснуть. Лежала, смотрела в потолок. Роман дышал ровно — спал. Артём тоже спал, сопел тихо.
Она встала, вышла на кухню. Села у окна, смотрела на двор. Фонарь качался на ветру, тени прыгали по асфальту.
— Не спится? — Зинаида появилась в дверях в халате.
— Не сплю, да.
Свекровь подошла, села напротив. Налила себе воды из графина.
— Тяжело тебе, наверное. Работа такая.
— Нормально.
— Не переживай. Роман на ноги встанет, ты работу получше найдёшь. Жить есть где, живите спокойно, не спешите. Не всё сразу. Мы с мужем тоже так начинали, и ничего, не пропали.
Вера посмотрела на неё. Зинаида говорила искренне — она правда так думала. Что они здесь в безопасности, что так лучше.
— Спасибо, что приютили, — тихо сказала Вера.
— Что ты! Мы же семья. Куда я вас дену?
Зинаида допила воду, встала.
— Спать иди. Завтра смена.
Вера осталась сидеть. За окном ветер гнул ветки деревьев. Где-то там, за тысячами километров, было море. Но оно казалось нереальным, как чужая жизнь.
На следующей неделе позвонила Наташа, старая подруга детства. Предложила встретиться в кафе.
— Давно не виделись! Приезжай, поболтаем.
Вера обрадовалась. Сказала Роману — он кивнул:
— Конечно, сходи. Отдохни.
Зинаида услышала разговор:
— Куда это ты собралась?
— С подругой встречусь.
— С какой подругой?
— С Наташей. Мы вместе учились.
— А кто за Артёмом смотреть будет?
— Роман дома.
— Роман устал с работы! Ему отдыхать надо, а не с ребёнком возиться!
Вера сжала телефон в руке.
— Я ненадолго. Пару часов.
— Пару часов! А ужин кто готовить будет?
— Я приготовлю заранее.
Зинаида поджала губы:
— Никуда не пойдёшь. Я сказала — муж дома, отдыхать ему надо. Давай лучше иди с сыном позанимайся, книжки почитайте.
Вера сжала телефон в руке. Внутри всё сжалось в тугой узел — стыд, злость, бессилие. Она перезвонила подруге:
— Наташ, прости. Не получится.
— Почему?
— Дела. В другой раз.
Она положила трубку, прошла в комнату. Артём сидел на полу, складывал кубики. Вера легла на кровать, закрыла глаза.
— Мам, ты плачешь? — спросил сын.
— Нет, зайка. Просто устала.
Вечером Зинаида как ни в чём не бывало накрыла на стол. Роман ел молча. Вера ковыряла вилкой картошку.
— Что-то ты не ешь, — заметила свекровь. — Не нравится?
— Нет, вкусно.
— Тогда ешь. А то обижаешь меня.
Вера взяла кусок, прожевала. В горле стоял комок.
После ужина она пошла в ванную, закрыла дверь. Включила воду, чтобы не слышали. Села на край ванны, уткнулась лицом в ладони.
Хватит. Просто хватит.
Прошла ещё неделя. Вера возвращалась с работы, открыла дверь — из кухни доносился голос Зинаиды:
— Артёмушка, ну что ты капризничаешь? Каша полезная, ешь!
— Не хочу.
— Как это не хочешь? Бабушка специально для тебя варила!
Вера вошла на кухню. Артём сидел за столом, отвернувшись от тарелки с кашей. Зинаида стояла над ним с ложкой в руке.
— Что случилось? — спросила Вера.
— Да вот, привередничает. Я манную кашу сварила, а он носом воротит.
— Он не любит манную.
— Как это не любит? Все дети любят! Просто избаловали вы его в Сочи.
Вера подошла к сыну, погладила по голове:
— Зайка, не хочешь — не ешь.
Зинаида резко положила ложку на стол:
— Вот так всегда! Я стараюсь, готовлю, а ты его жалеешь! Так и вырастет капризным!
— Зинаида Ивановна, он просто не голодный.
— Не голодный! В садике ничего не ел, воспитательница говорила! А ты его защищаешь!
Артём сполз со стула, прошёл в комнату. Вера пошла за ним. Зинаида окликнула:
— Я с тобой разговариваю!
Вера не обернулась. В комнате Артём лёг на кровать, уткнулся лицом в подушку. Она села рядом, обняла.
— Мам, я правда не хочу кашу.
— Знаю. Всё нормально.
— А бабушка будет ругаться?
— Не обращай внимания.
Вечером Роман пришёл с завода. Зинаида сразу:
— Ромочка, поговори с женой. Она ребёнка балует. Я кашу варю, а он не ест, и она его защищает!
Роман посмотрел на Веру усталыми глазами:
— Мам, не надо. Устал я.
— Устал! А я не устала? Я целый день на ногах, готовлю, убираю, за внуком смотрю!
— Мам, пожалуйста.
Зинаида всплеснула руками, ушла к себе в комнату. Роман сел на диван, закрыл лицо руками.
— Извини, — тихо сказала Вера.
— За что?
— Не знаю.
Он ничего не ответил.
На следующий день Вера вернулась с работы раньше обычного — отпустили из-за поломки холодильника. Открыла дверь тихо, услышала голоса на кухне.
— Ромочка, ну скажи мне честно, — говорила Зинаида. — Она тебе готовит нормально? Стирает? Или ты всё сам делаешь?
— Мам, при чём тут это?
— При том, что я вижу — она не умеет семью вести. Вечно на работе, а дома бардак. Вот я в твои годы и работала, и дом держала, и мужа не запускала.
— Мам, хватит.
— Я просто переживаю за тебя. Ты устаёшь, а она тебе помочь не может. Может, ей вообще не работать? Пусть дома сидит, хозяйством занимается.
Вера стояла в прихожей, сжав кулаки. Дышала медленно, чтобы не войти на кухню и не сорваться.
— Вера работает хорошо, — сказал Роман. — И дома всё нормально.
— Если ты так говоришь… Но я вижу, сынок. Вижу, что тебе тяжело.
Вера тихо прошла в комнату, закрыла дверь. Села на кровать, обхватила голову руками. Внутри всё кипело — от обиды, от злости, от бессилия.
Артём вошёл с альбомом:
— Мам, смотри, что я нарисовал.
На листе — чёрное море, чёрное небо, чёрный дом на берегу.
— Это наш дом в Сочи, — сказал он. — Помнишь?
Вера обняла сына, прижала к себе. Слёзы подступили к горлу, но она сдержалась.
— Помню, зайка. Конечно помню.
В субботу Зинаида решила устроить генеральную уборку. Начала с утра — мыла окна, протирала полки, перебирала шкафы. Вера предложила помочь:
— Зинаида Ивановна, давайте я.
— Не надо. Ты всё равно не так сделаешь.
— Как — не так?
— А вот так. Я знаю, как надо, это моя квартира.
Вера отступила на кухню. Зинаида таскала ведро с водой, охала, морщилась от боли в руках. Роман спал — после ночной смены. Артём играл в комнате тихо, боясь шуметь.
К обеду Зинаида выбилась из сил. Села на стул, держась за поясницу:
— Всё сама, всё сама. Никто не помогает.
Вера подошла:
— Я предлагала.
— Предлагала! Слова одни! А по делу кто? Я, больная женщина!
— Зинаида Ивановна, вы сами не разрешили.
— Потому что толку от тебя нет! Вечно ты где-то, на работе своей! А дома кто? Я одна со всем справляюсь!
Вера развернулась, вышла из кухни. Прошла в комнату, достала телефон. Руки дрожали. Она открыла браузер, начала искать объявления о съёме жилья.
Однушки — от пятнадцати тысяч. Комнаты — от десяти. Нашла несколько вариантов, сохранила.
Роман проснулся к вечеру, вышел на кухню. Зинаида встретила его с претензиями:
— Спишь, пока мать одна горбатится!
— Мам, я ночью работал.
— Все работают! А дома кто порядок наводит?
Роман прошёл в комнату, лёг на диван, уткнулся в телефон. Вера сидела у окна.
— Роман, нам надо поговорить.
— О чём?
— О том, что мы съезжаем.
Он поднял голову:
— Опять?
— Не опять. Я серьёзно. Больше не могу.
— Вер, потерпи. Скоро Новый год, после праздников…
— Нет. Я устала терпеть.
Роман сел, потёр лицо руками:
— А куда мы поедем? На что?
— Я комнаты нашла. Есть за десять тысяч.
— Десять тысяч! У нас ещё на еду останется?
— Останется. Справимся.
— А мама?
— Что — мама?
— Она одна. Больная. И обидится. Столько нам помогла.
Вера встала, подошла к окну:
— Роман, я понимаю. Но я не могу здесь жить. Не могу слушать каждый день, что я плохая жена, плохая мать, что я ничего не умею. Не могу.
Роман молчал.
— Ты со мной? — спросила Вера, не оборачиваясь.
— Мне надо подумать.
Она кивнула. Знала, что так и будет.
На следующее утро Вера встала рано. Достала из шкафа большую сумку, начала тихо складывать вещи. Свои, Артёмовы. Роман проснулся, сел на диване:
— Ты чего делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— Нашла комнату. Переезжаю сегодня.
— Сегодня?
— Да.
Артём открыл глаза, посмотрел на маму:
— Мы уезжаем?
— Да, зайка.
Мальчик слез с кровати, начал собирать свои игрушки, складывать в рюкзак.
Дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла Зинаида в халате:
— Верочка, я не поняла, а ты куда это собралась?
Вера не обернулась, продолжала складывать вещи.
— Съезжаем, Зинаида Ивановна.
— Как — съезжаем? Куда?
— Комнату снимаем.
Зинаида вошла в комнату, схватила Веру за руку:
— Ты с ума сошла? Какую комнату? Роман, ты что, позволяешь ей?
Роман сидел на диване, молчал.
— Я для вас всё делала! — голос Зинаиды дрогнул. — Приютила вас, когда вы из Сочи вернулись ни с чем! Кормила, за ребёнком смотрела! А вы что? Неблагодарные!
Вера высвободила руку:
— Спасибо вам за всё. Но нам надо жить отдельно.
— Отдельно! Я больная, одинокая, руки не слушаются, а вы меня бросаете!
— Мы не бросаем. Будем приезжать, помогать.
— Врёшь! Уедете и забудете! — Зинаида повернулась к сыну. — Роман, что ты молчишь? Вы что, тут договорились, или ты жену не можешь приструнить?
Роман встал, подошёл к матери, взял её за плечи:
— Мам, нам правда нужно отдельно.
— Вы неблагодарные! Только на ноги встали, так сразу мать плохая стала! Нужно срочно бежать!
— Я тебя не брошу. Буду приезжать.
Зинаида отстранилась, посмотрела на него с болью:
— Значит, она для тебя важнее родной матери?
Роман опустил голову:
— Мам, это моя семья.
— А я что? Я тебе не семья?
— Семья. Но у меня жена и сын.
Зинаида стояла, тяжело дыша. Руки тряслись, слёзы текли по щекам.
— Ну и убирайтесь, — прошептала она. — Все трое. Бессовестные.
Она развернулась, вышла из комнаты. Хлопнула дверь своей спальни.
Вера застегнула сумку, взяла Артёма за руку. Роман взял сумки, рюкзак.
— Пошли, — сказала Вера.
Они вышли в коридор. Вера остановилась у двери Зинаиды, хотела постучать, но Роман тихо сказал:
— Не надо. Потом.
Они спустились по лестнице. На улице было холодно, падал снег. Вера вызвала такси.
Артём прижался к ней:
— Мам, а бабушка теперь будет одна?
— Мы к ней приедем. Обязательно.
Такси приехало через десять минут. Загрузили вещи, сели. Машина тронулась. Вера обернулась — в окне на четвёртом этаже стояла Зинаида, смотрела им вслед.
Через полчаса они уже поднимались на второй этаж.
Комната оказалась маленькой, но светлой. Окно во двор, кровать, стол, шкаф. Вера разложила вещи, постелила Артёму.
Роман стоял у окна, смотрел на падающий снег.
— Я буду звонить ей каждый день, — сказал он тихо. — Буду приезжать помогать.
— Хорошо.
— И ты со мной?
— Со временем. Сейчас рано.
Он кивнул.
Неделя прошла тихо. Вера работала, Роман ездил на завод, Артём ходил в новый садик неподалёку. Вечерами они сидели вместе, ужинали, смотрели мультики. Никто не критиковал, не учил, не поправлял.
Артём достал альбом, взял синий карандаш, начал рисовать море.
— Мам, смотри, я не чёрным.
Вера обняла его:
— Вижу, зайка. Красиво.
Через неделю позвонила Зинаида. Вера взяла трубку:
— Алло.
Молчание. Потом тихий, надломленный голос:
— Как Артём?
— Хорошо. Рисует.
— Что рисует?
— Море. Синее.
Пауза.
— Может, в воскресенье приедете? Я пирогов напеку. Артёму с вишней, он любит.
Вера закрыла глаза:
— Приедем.
— Я постараюсь… не говорить лишнего. Просто увидимся, попьём чай.
— Хорошо.
Зинаида положила трубку. Вера села на кровать. Роман обнял её:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что согласилась.
За окном падал снег. Артём рисовал море, синее и спокойное. Вера смотрела на сына и впервые за долгое время чувствовала — они дышат.
