Марина стояла у окна. Ее пальцы бессознательно сжимали холодный металл ключа в кармане черного платья.
Этот ключ она получила всего пару дней назад от бабушки Анны, которая шепнула: «Тебе, внученька, еще пригодится».
Девяностолетней старушки не стало пару дней назад. Похороны прошли как один долгий, мучительный день.
Бабушка Анна была для Марины родной душой, который принял ее в семью без оглядки, заменив рано ушедшую мать.
Муж Богдан молча расставлял стулья для пришедших помянуть старушку. Его лицо было осунувшимся и строгим.
Он переживал за жену, и Марина видела, как он сжимал кулаки, пытаясь справиться с накатывающей волной отчаяния.
Дверь открылась, и на кухню вошла Ирина Геннадьевна. Свекровь сама навязалась с супругами на последнее прощание с Анной Германовной, хотя видела старушку всего раз в жизни.
Женщина присела на стул, окинула кухню оценивающим взглядом и громко, нарушая траурную тишину, произнесла:
— Ну, вот и все. Анна Германовна успокоилась. Теперь надо все здесь привести в порядок.
Марина резко обернулась. «Порядок» в устах свекрови прозвучал зловеще. Она не успела ничего ответить, так как гости стали рассаживаться за накрытым столом.
На поминках вспоминали бабушку Анну, ее доброту, ее странности и неизменный чай с сушками.
Если Марина сидела рядом с Богданом, то Ирина Геннадьевна, заняв место во главе стола, постепенно перехватила инициативу. Ее голос, вначале скорбный, становился все более властным и деловым.
— Да, тяжелая утрата, но жизнь продолжается. Квартира, конечно, хорошая,
видовая, — она отхлебнула чаю и посмотрела на Марину. — Мариш, ты, я смотрю, совсем расклеилась. Тебе надо отдохнуть. После поминок поедешь ко мне, поживешь у меня недельку, пока не придешь в себя.
Марина почувствовала, как у нее замерло дыхание.
— Спасибо, Ирина Геннадьевна, но я… я здесь останусь. Мне нужно… привести все в порядок.
— Какой порядок? — брови свекрови поползли вверх. — Мы с Богданом все сами сделаем. Это же мужская работа, да, сынок? А тебе нечего тут одной
торчать. Мебель, кстати, старая, но добротная. Диван этот угловой мы,
пожалуй, перевезем на дачу. Он там очень кстати будет. А вот стенку
жалко, но она уже не в моде, придется, наверное, продать. Я уже позвонила
оценщику.
В комнате наступила тишина. Все взгляды устремились сначала на Ирину Геннадьевну, а потом — на Марину. Богдан посмотрел на мать с недоумением.
— Мама, о чем ты? — тихо произнес он. — Какая мебель? Мы только что бабу Аню похоронили.
— А что, Богдан? Надо же думать о живых! — отрезала Ирина Геннадьевна.
— Квартиру надо освобождать для продажи. Рынок сейчас не очень, но за эту
площадь можно выручить приличную сумму. Мы, как наследники
первой очереди…
Марина медленно поднялась с места. Она почувствовала, как задрожали ее колени, но голос прозвучал удивительно твердо:
— Ирина Геннадьевна, вы к этой квартире не имеете никакого отношения. Она моя.
Глаза свекрови сузились. В них вспыхнул холодный, стальной огонь. Улыбка,
которую она попыталась изобразить, получилась кривой и неестественной.
— Милая, я говорю обтекаемо. Твой муж — наследник, как и ты, а я его мать. Значит, тоже как бы имею отношение.
— Мама, это неуместное сравнение, — вмешался в разговор Богдан. — Баба Аня отписала квартиру Марине, я к ней, как и ты, не имею никакого отношения.
— Это все глупости, — нервно рассмеялась женщина. — Да и зачем вам такая квартира? Я могу сама заняться ей. Все равно сижу на пенсии.
— Спасибо, я сама справлюсь, — пожала плечами Марина.
— Нет, ты сейчас на эмоциях и не понимаешь, что делать, — уверенно проговорила Ирина Геннадьевна. — Нужно только навести порядок, чем мы и займемся немного попозже.
— Мама, хватит, — резко сказал Богдан. — Давай потом все эти разговоры. Сейчас она не уместны.
Ему было неудобно, что мать при чужих завела разговор о наследстве, которое ей не принадлежит.
В комнате повисла гробовая тишина. Ирина Геннадьевна побледнела. Она медленно обвела взглядом гостей, которые смотрели в тарелки, в окна, куда угодно, лишь бы не встречаться с ней глазами.
— Прекрасно, — раздраженно прошипела женщина. — Я все поняла. Мой сын против родной матери.
Она схватила свою сумку и, не глядя ни на кого, направилась к выходу. У двери женщина обернулась, ее взгляд был полон ненависти.
Ничего не сказав, Ирина Геннадьевна куда-то ушла. Богдан сначала хотел побежать за ней, но потом передумал.
Женщина вернулась только через пару часов, когда все гости покинули квартиру, и в квартире остались только Марина и Богдан.
— Одумались? — надменно спросила Ирина Геннадьевна. — Стало хотя бы немного стыдно за то, что вы тут устроили?
— За что? — Богдан повернулся к матери. — Это ты тут устроила непонятно что. Ты не имеешь никакого отношения к этой квартире, но стала командовать. Зачем?
— Как это не имею? Я твоя мать… — захлопала глазами женщина. — Я помочь хотела…
— Разве Марина просила тебя об этом? — задал новый вопрос матери Богдан. — Не припомню такого.
— Ах, так? Я, значит, для вас — все, а вы… вы меня просто опозорили при чужих людях, — с надрывом в голосе произнесла Ирина Геннадьевна.
— Мама, никто тебя не опозорил бы, если бы ты сама не начала все это говорить, — возразил мужчина.
Ирина Геннадьевна горько всхлипнула и выбежала из кухни. Никто за ней не пошел, поэтому через десять минут женщина вернулась назад.
На этот раз она выглядела спокойной, будто ничего не произошло. Ирина Геннадьевна снова присела на стул и деловито проговорила:
— Я считаю, что квартиру нужно отмыть и проветрить! Пахнет ужасно, особенно в зале.
— Мама, ты в своем уме? — нахмурился Богдан. — Хватит отдавать приказания в чужой квартире.
— Что? Я просто сказала, — закатила глаза женщина. — Уже и слова сказать про эту квартиру нельзя? Будет висеть у вас на шее, как неликвид, если не послушаете меня…
Сын тяжело вздохнул, понимая, что мать им покоя не даст все то время, что они будут приводить квартиру в порядок.
— Мама, нужно поменять твой билет…
— Зачем?
— Чтобы ты вернулась домой, — коротко ответил Богдан.
— Зачем?
— Потому что так нужно, — сын решил не называть истинную причину.
— Я зря приехала? — возмутилась Ирина Геннадьевна. — На кой черт я тогда ехала, раз вы меня домой отправляете?
— Это ты у себя спроси, — улыбнулся в ответ Богдан. — Собирайся, съездим на вокзал.
Ирина Геннадьевна упиралась, но ей все-таки пришлось сдастся и уехать домой раньше срока.
Супруги навели порядок в квартире и тоже уехали. Женщина много раз пыталась выведать у них судьбу наследства Марины, но каждый раз получала отпор.
