Вика замерла у окна ветеринарной клиники, глядя на Артёма, который о чём-то горячо спорил со своей матерью прямо на парковке.
Тамара размахивала руками, тыкала пальцем мужу в грудь. Вика не слышала слов, но губы свекрови отчётливо складывались в знакомое:
«Ты должен!»
А ведь ещё утром казалось, что самое страшное позади.
Июльское солнце нещадно палило улицы Калининграда. Виктория вышла из проходной янтарного комбината Ростеха и сразу стянула с шеи лёгкий шарф.
Даже натуральный шёлк в такую жару превращался в удавку.
Телефон завибрировал. Нотариус Светлана Борисовна.
— Виктория Андреевна? Документы готовы. Можете подъехать завтра к десяти.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Значит, это случилось.
Бабушки больше нет, а её двухкомнатная квартира в центре города и восемь соток в посёлке Филино теперь принадлежат Вике.
Она позвонила мужу. Гудки, потом его усталый голос:
— Солнце, привет. Что случилось?
— Нотариус звонила. Завтра оформляем наследство, — Вика прислонилась к тёплой стене здания. — Тёма, я всё ещё не верю. Бабуля так внезапно…
— Я знаю, родная. Держись. Вечером заеду, купим твоих любимых клопсов, посидим вдвоём.
Она улыбнулась сквозь наворачивающиеся слёзы. Четыре года брака, и Артём всё ещё умел одной фразой вернуть ей опору под ногами.
Домой Виктория добиралась на автобусе. Они снимали однокомнатную квартиру в панельной девятиэтажке.
Сорок квадратных метров за двадцать восемь тысяч в месяц. Хозяйка Зинаида Петровна — женщина вредная, но справедливая: цену не поднимала уже два года.
В квартире пахло застоявшейся духотой.
Вика распахнула окно, включила вентилятор. На столе валялась начатая пачка печенья и пустая кружка.
Артём уезжал утром второпях, даже посуду не убрал. Она машинально собрала крошки, сполоснула кружку.
Телефон снова ожил. На этот раз Инга из соседнего цеха.
— Викуль, ты ещё на комбинате? Слушай, выручи, а? Мне срочно нужно восемьдесят тысяч.
Виктория нахмурилась. Инга была из тех подруг, с которыми легко шутить и смеяться за обедом, но которым никогда не расскажешь настоящих секретов.
— Восемьдесят? Это большая сумма. Что случилось?
— Маме операцию делать надо в Москве. Срочно. Квота не прошла, только платно. Вик, я не знаю, к кому ещё обратиться.
У Виктории сжалось сердце. Она вспомнила, как год назад сама металась по больницам с бабушкой.
— Хорошо. Я займу. Только дай пару дней.
— Спасибо! Я верну, честное слово! Ты настоящая подруга!
Виктория положила трубку и прикрыла глаза ладонью.
Восемьдесят тысяч. При её зарплате в шестьдесят две это минимум четыре месяца выплат.
Артём приехал в восьмом часу с пакетом из ресторана.
Клопсы в сливочном соусе, картофельное пюре, маринованные огурчики.
Сел напротив, взял её руки в свои — тёплые, крепкие, пахнущие антисептиком.
— Рассказывай.
Она поведала про звонок нотариуса, про Ингу с её просьбой. Артём слушал молча, только морщинка между бровей углублялась.
— С Ингой будь осторожнее. Помнишь, она прошлым летом тоже занимала у Ольги из бухгалтерии? Так и не вернула.
— Тёма, её мама болеет!
— Может быть, — он пожал плечами. — Но ты сама сказала, что не особо ей доверяешь.
Они доели ужин под мерное жужжание вентилятора. За окном сгущались июльские сумерки, пахнущие нагретым асфальтом и морем.
Оформление наследства
Утром Виктория встала раньше обычного. Нотариальная контора располагалась на улице Театральной, в старинном здании с колоннами.
Светлана Борисовна, полная женщина в строгом костюме, встретила её приветливо.
— Присаживайтесь. Вот свидетельство о праве на наследство. Квартира площадью пятьдесят три квадратных метра на Ленинском проспекте, дом сорок два. И земельный участок восемь соток в посёлке Филино Светлогорского района.
Виктория взяла документ. Бабушкин почерк в завещании — твёрдый, решительный: «Всё внучке Виктории Андреевне Соловьёвой».
— Квартира оценена в четыре миллиона пятьсот тысяч, участок — в миллион двести, — продолжала нотариус. — Вам нужно оплатить госпошлину и зарегистрировать право собственности в Росреестре. Это займёт дней десять.
Выйдя на улицу, Виктория не сразу поняла, что плачет.
Слёзы катились сами собой, размывая перед глазами яркую августовскую зелень скверика напротив.
Она достала телефон.
— Тёма, всё оформили.
— Поздравляю, любовь моя. Давай вечером съездим посмотрим? Ты же ключи получила?
— Получила.
Вечером они стояли перед подъездом на Ленинском.
Бабушкина квартира находилась на четвёртом этаже.
Вика открыла дверь, и на них пахнуло запахом лаванды — бабуля всегда раскладывала сушёные веточки в шкафах.
Две комнаты, кухня, высокие потолки. Паркет поскрипывал под ногами. На стенах блёкли старые фотографии. Артём обнял Вику за плечи.
— Здесь хорошо. Светло.
— Я думала, может, устроим новоселье? — она повернулась к нему. — Позовём друзей. И… твою маму с сестрой? Тёма, мы четыре года женаты, а я их до сих пор толком не знаю.
Лицо Артёма напряглось.
— Вик, я же объяснял. Мы с ними почти не общаемся.
— Но они же твоя семья. Может, стоит попробовать?
Он долго смотрел в окно, где за стеклом колыхались ветви старого каштана.
— Ладно. Позвоню.
Отдала деньги подруге, а зря
Инга забрала деньги на следующий день. Встретились на обеденном перерыве у проходной.
Вика протянула конверт с наличными — она всё-таки взяла кредит, процент кусался.
— Вик, ты моя спасительница! — Инга сунула конверт в сумку, даже не пересчитав. — Я через месяц верну, как только маму из больницы выпишут.
— Не торопись. Главное, чтобы всё хорошо прошло.
— Обязательно! Я тебе потом фотки из Москвы пришлю!
Виктория кивнула и пошла обратно в цех.
Там её ждал новый заказ — серьги из балтийского янтаря для коллекции «Русская душа».
Работа требовала ювелирной точности: каждую бусину нужно было отобрать по цвету и прозрачности.
Вечером она листала ленту в соцсетях и наткнулась на свежий пост Инги.
Фотография на фоне собора Святого Семейства. Подпись: «Барселона, я скучала! #мечтысбываются #солнечнаяИспания».
Виктория уставилась в экран.
Дата публикации — сегодня, четырнадцать часов назад. Пролистала дальше.
Ещё фото: Инга в летнем платье на набережной, с бокалом сангрии, на фоне моря.
В ушах зазвенело. Восемьдесят тысяч. Мама в больнице. Москва.
Она тут же ей позвонила. Длинные гудки, потом весёлый голос:
— Вик! Чего звонишь, я же в роуминге, дорого!
— Инга, ты где?
Пауза.
— Ну… В Барселоне. А что?
— А твоя мама?
— Слушай, не бузи, ладно? Я же сказала — верну деньги. Какая разница, на что я их трачу?
— Ты соврала про больную мать! Я кредит взяла!
— Вика, ну не кипишуй. У тебя теперь квартира бабушкина, не обеднеешь. Я отдам, просто потом, окей?
В трубке раздались гудки. Виктория медленно опустила телефон. Руки тряслись. Хотелось выть, бить посуду, звонить Инге и орать, пока не охрипнет голос.
Вместо этого она написала в рабочий чат начальнице Татьяне Сергеевне: «Можно завтра подойти поговорить?»
Планы на новоселье
Новоселье назначили на субботу, пятое сентября.
Вика с Артёмом два вечера драили квартиру, вешали новые занавески, расставляли мебель.
Бабушкин сервант остался нетронутым — в нём хранились фарфоровые чашки и хрустальные бокалы.
Артём позвонил матери в среду.
— Мам, приглашаю тебя и Женю к нам на новоселье. В субботу в шесть вечера.
Виктория слышала только его часть разговора.
— Нет, не в съёмную. Мы квартиру получили… По наследству, от бабушки Вики… Да, в центре… Женя тоже приедет? Отлично. До встречи.
Он положил трубку и потер затылок.
— Мама сказала, что обязательно придёт. И Женьку с собой приведёт.
— Ты не рад?
— Просто я их давно знаю. Они никогда просто так ничего не делают.
В пятницу Виктория зашла в кабинет Татьяны Сергеевны.
Начальница выслушала историю с Ингой, покачала головой.
— Вика, милая, глупышка ты. Сама виновата — не надо было давать. Но я всё понимаю. Предлагаю так: переводись в первый цех, там как раз место освободилось. Будешь заниматься разработкой новых коллекций. И с Ингой пересекаться не придётся.
— Спасибо.
— А Ингу я сама прижму. Пусть знает, что к чему.
Виктория вышла из кабинета полегчавшей. Одной проблемой меньше.
Знакомство со свекровью и золовкой
Суббота выдалась тёплой, по-летнему солнечной.
Виктория накрыла стол.
Копчёный угорь с молодой картошкой, клопсы со сливочным соусом и каперсами, салат из помидоров и огурцов, шпроты, домашние пироги с яблоками.
Артём притащил ящик пенного и бутылку игристого.
В шесть ноль-ноль раздался звонок. На пороге стояли две женщины.
Тамара Фёдоровна, мать Артёма — лет пятидесяти пяти, с крашенными в рыжий волосами и тяжёлым взглядом.
На ней была джинсовая юбка и блузка с цветочным принтом.
Рядом Евгения — старшая сестра Артёма, тридцати семи лет, худощавая блондинка в джинсах и белой футболке.
У неё были быстрые, бегающие глаза.
— Проходите, — Виктория постаралась улыбнуться. — Очень рада наконец познакомиться.
Тамара прошла в прихожую, окинула взглядом коридор.
— Ого, квартирка-то приличная. Где тапочки?
— Сейчас принесу.
Женщины разулись, прошли в гостиную.
Евгения сразу принялась разглядывать комнату: паркет, лепнину на потолке, антикварный комод.
— Вау, Тёма, ты теперь прямо барин! — она хлопнула брата по плечу. — А мы-то думали, ты всё в съёмной живёшь.
— Живём, — спокойно ответил Артём. — Это квартира Викиной бабушки. Она её нам оставила.
— Нам? — Тамара подняла бровь. — Или Вике?
— Вике, конечно, — Виктория поставила на стол тарелку с угрём. — По завещанию.
— Ясненько.
Села они за стол. Тамара попробовала угря, кивнула.
— Вкусно. Ты сама готовила?
— Да. Угря в «Рыбацкой деревне» покупала, остальное сама.
Евгения наколола картошку на вилку.
— А участок тоже по завещанию достался?
Виктория почувствовала, как напряглись плечи.
— Да. Восемь соток в Филино.
— Офигеть, — Евгения посмотрела на Артёма. — Брат, ты в шоколаде!
— Женя, — предупреждающе сказал он.
— Да ладно, чего ты! Я радуюсь за вас! — она широко улыбнулась. — Вик, а ты квартиру уже оформила?
— На днях оформлю. Документы готовы.
Тамара отложила вилку.
— Артёмушка, а ты понимаешь, что по закону половина твоя?
Повисла тишина. Виктория сжала руки под столом.
— Мам, это наследство. Оно не делится.
— Как не делится? — Тамара повысила голос. — Вы же в браке! Значит, всё нажитое — общее!
— Наследство — это личное имущество, — тихо сказала Виктория. — Оно не относится к совместно нажитому.
— Ах вот как? — Тамара откинулась на спинку стула. — Значит, мой сын четыре года на тебя деньги тратил, а ты теперь умничаешь?
— Мам, прекрати, — Артём встал. — Мы позвали вас в гости, а ты устраиваешь допрос.
Евгения подняла руки.
— Спокойно, все спокойно! Мама просто переживает. Понимаешь, Тёма, она всю жизнь в коммуналке прожила. Соседи достали. Мечтает об отдельной квартире.
— Это её проблемы, — отрезал Артём.
Тамара побагровела.
— Мои проблемы? А кто тебя растил, неблагодарный? Кто последнее отдавал?
— Мам, ты меня из дома в семнадцать лет выгнала! Я на стипендию и подработки жил!
— Потому что ты весь в отца — такой же эгоист!
Виктория чувствовала, как внутри всё сжимается в тугой комок. Она встала.
— Извините, но я не позволю устраивать скандал в моем доме. Тамара Фёдоровна, Евгения, спасибо, что пришли. Но, наверное, вам пора.
Тамара вскочила.
— Выгоняешь? Ну-ну! Запомни, девочка: я умею добиваться своего. Мой сын имеет право на эту квартиру, а значит, и я тоже!
Она схватила сумку, натянула туфли. Евгения последовала за ней, на ходу бросив:
— Тёма, подумай. Мама права. Ты же муж.
Дверь хлопнула. Виктория опустилась на стул. Руки тряслись.
— Прости, — Артём обнял её. — Я же говорил.
— Твоя мать серьёзно считает, что я должна отдать ей квартиру?
— Она всегда считала, что все ей должны.
Родня не унималась
Следующие две недели Тамара разрывала Артёму телефон.
Он не брал трубку, но она оставляла голосовые сообщения — каждое длиннее предыдущего.
«Артём, ты должен поговорить с женой. Пусть оформит дарственную на Женю. Участок хотя бы».
«Сынок, я всю жизнь на тебя положила. Неужели ты не поможешь родной матери?»
«Ты совсем совесть потерял? Я в коммуналке задыхаюсь, а ты припеваешь!»
Евгения тоже не отставала. Писала Артёму в мессенджеры, предлагала «по-семейному договориться».
А потом, в конце сентября, случилось то, чего Виктория не ожидала.
Артём пришёл с работы бледный. Бросил сумку в прихожей, прошёл на кухню, налил себе воды и выпил залпом.
— Что случилось? — Вика подошла к нему.
— Мать приезжала на работу.
— К тебе в клинику?
— Да. Устроила скандал в приёмной. При клиентах. Кричала, что я бросил её на произвол судьбы, что жена меня испортила. Директор сделал мне выговор.
— Боже мой…
— Это ещё не всё. Она сказала, что ходила к адвокату. С Женькой. Консультация стоила пятнадцать тысяч. Я им дал в долг — она сказала, что на лекарства нужны.
Виктория присела рядом.
— И что сказал адвокат?
Артём потер лицо ладонями.
— Они составили план. Я подаю на развод. Требую раздел имущества. Пока идёт судебный процесс, на квартиру накладывают арест — ты не сможешь её продать или подарить. После развода я получаю половину, отдаю матери, а потом мы якобы снова сходимся.
Тишина была оглушительной. Виктория смотрела на мужа и не узнавала его лица — вот так выглядит человек, загнанный в угол.
— Ты согласился?
— Нет! Конечно нет! Но мать сказала… она сказала, что если я не сделаю это добровольно, найдёт способ заставить.
— Как?
— Фиг знает. Но я уверен, она не остановится.
Виктория встала, подошла к окну. Внизу во дворе играли дети. Обычная осенняя суббота. А у неё внутри всё рушилось.
— Тёма, я хочу посоветоваться с юристом.
— С каким?
— Есть один человек. Михаил Борисович. Он мне с оформлением наследства помогал.
Виктория придумала план действий
В понедельник Виктория взяла отгул. Михаил Борисович принял её в небольшом офисе на улице Черняховского.
Пожилой мужчина в очках, с седой бородкой, он внимательно выслушал историю.
— Понятно, — он снял очки, протер стёкла. — Скажите, Виктория Андреевна, вы уже зарегистрировали право собственности на квартиру?
— Нет ещё. Документы подала, но в Росреестре обещали до конца октября.
— Вот это важно, — он постучал пальцем по столу. — Если вы разведётесь до того, как оформите право собственности, квартира достанется вам как незамужней женщине. И будет считаться вашим добрачным имуществом.
Виктория моргнула.
— То есть…
— То есть если вы с мужем разведётесь сейчас, через ЗАГС, без скандалов — у вас же нет детей и споров? — а потом вы оформите наследство, оно останется полностью вашим. Даже если вы потом снова выйдете замуж, уже за того же мужчину, квартира будет ваша личная собственность.
Виктория почувствовала, как в голове начинает проясняться.
— А если мы распишемся снова через… ну, месяц, например?
— Закон не запрещает. Можете хоть через неделю. Главное, чтобы в момент регистрации права собственности вы были не в браке.
Она вышла из офиса, щурясь от яркого сентябрьского солнца. План созревал сам собой.
Вечером она рассказала Артёму.
— Давай разведёмся. По-настоящему.
Он вздрогнул.
— Что?
— Слушай. Мы идём в ЗАГС, подаём заявление. У нас нет детей, нет споров — развод оформят через месяц. За это время я регистрирую квартиру — уже как незамужняя. А потом мы едем в Светлогорск или в Советск и тихонько регистрируемся заново. Твоя мать даже не узнает, пока мы сами не скажем.
Артём молчал. Потом медленно кивнул.
— Это… это может сработать.
— Точно сработает. Михаил Борисович сказал — это законно.
— А если мать всё равно попытается что-то сделать?
— Когда мы будем в разводе, она решит, что её план работает. Успокоится. Подождёт, пока я оформлю квартиру, а потом будет думать, что ты получишь половину. Но половину чего? Мы уже не будем в браке. У неё нет никаких прав.
Артём обнял её.
— Ты гений.
— Нет. Просто устала бояться.
Развод на радость родни
На следующий день они подали заявление в ЗАГС. Сотрудница, полная женщина в синем жакете, посмотрела на них удивлённо.
— Уверены? Может, ещё подумаете?
— Уверены, — твёрдо сказала Виктория.
— Тогда приходите десятого октября. К одиннадцати утра.
Выйдя на улицу, Артём набрал мать.
— Мам, мы с Викой разводимся.
Из трубки полетели радостные вопли.
— Умница! Наконец-то ты понял! А квартира?
— Пока ещё не оформлена. Росреестр тянет. Но как оформят, я подам на раздел.
— Вот и правильно! Сынок, я знала, что ты меня не подведёшь!
Он отключился и посмотрел на Вику.
— Началось.
Неоспоримые доказательства
Октябрь в Калининграде выдался дождливым. Пятого числа Виктория пошла на концерт в «Янтарь-холл» с подругой Леной.
Они сидели в десятом ряду, слушали «На берегу неба», а Вика думала о том, что через пять дней она официально перестанет быть женой Артёма Соколова.
После концерта Лена потащила её фотографироваться.
— Давай, запечатлеем момент! Ты же теперь свободная женщина!
Виктория засмеялась и послушно встала в кадр. Фотография получилась яркой: она в красном платье, с распущенными волосами, улыбается в камеру.
Лена тут же выложила снимок в соцсети с подписью: «С лучшей подругой на концерте! #новаяжизнь #свобода».
Утром Евгения прислала Артёму скриншот этого поста.
«Смотри, твоя бывшая уже гуляет. Правильно делаете, что разводитесь».
Артём показал Вике. Они переглянулись и рассмеялись.
— Ничего они не понимают, — сказала Виктория.
***
Десятого октября они пришли в ЗАГС к одиннадцати. Та же сотрудница в синем жакете молча выдала им свидетельства о расторжении брака.
— Счастливо оставаться, — сказала она без тени иронии.
Виктория сунула документ в сумку. Вышли на улицу. Моросил холодный дождь.
— Как ощущения? — спросил Артём.
— Странные. Я вроде бы не замужем, но при этом ничего не изменилось.
— Изменилось, — он взял её за руку. — Теперь ты можешь спокойно оформить квартиру.
Она кивнула. На душе было легко, почти невесомо.
Игра продолжается
Через два дня Виктория получила выписку из ЕГРН.
Квартира на Ленинском и участок в Филино теперь официально принадлежали ей. Только ей.
Она отправила скриншот документа Артёму. Он ответил смайликом с поднятым вверх большим пальцем.
Тамара звонила каждый день.
— Ну что, оформила? Когда подаёшь на раздел?
— Скоро, мам, — терпеливо отвечал Артём. — Там процедура сложная.
— Не тяни! А то эта твоя бывшая ещё что-нибудь придумает!
Евгения слала сообщения: «Тём, мама волнуется. Ты точно всё правильно делаешь? Может, к адвокату сходить?»
Артём отвечал уклончиво и коротко.
А в пятницу, пятнадцатого октября, они с Викторией сели в машину и поехали в Светлогорск.
Дорога заняла меньше часа. Городок встретил их запахом моря и шумом волн.
ЗАГС располагался в старинном здании с башенкой. Внутри пахло свежими цветами и лавандой.
Сотрудница — молодая девушка с косичками — улыбнулась им приветливо.
— Какие красивые! Давно вместе?
— Четыре года, — ответила Виктория.
— Это чудесно! Поздравляю вас!
Они расписались в торжественной тишине. Артём надел Вике на палец кольцо — то самое, что она четыре года не снимала даже во время официального развода.
Выйдя на улицу, Виктория вдохнула солёный морской воздух.
Ноябрь только начинался, туристов почти не было. Город принадлежал им двоим.
— Давай посидим в кафе? — предложил Артём. — Отметим.
Они нашли маленькое местечко с видом на море. Заказали жареного балтийского шпрота, картошку, клюквенный морс. Ели медленно, наслаждаясь покоем.
— Когда скажем? — спросила Виктория.
— Сегодня. Сразу после того, как вернёмся.
Она кивнула. Страха не было. Только ясная, холодная решимость.
Родня узнала правду
Домой вернулись в шестом часу вечера. Виктория написала Тамаре СМС:
«Спасибо за идею с разводом. Очень помогло».
Прикрепила фотографию нового свидетельства о браке — дата регистрации: 15 октября 2025 года.
Ответ не заставил себя ждать. Телефон Артёма разрывался от звонков. Он включил громкую связь.
— Что это значит?! — голос Тамары срывался на визг. — Вы снова женаты?!
— Да, мам.
— Но как… Квартира! Ты должен был получить половину!
— Какую половину? Мы развелись. Вика оформила квартиру как незамужняя женщина. Теперь это её добрачное имущество. Даже если мы разведёмся ещё раз, она всё равно останется владелицей.
— Ты… ты меня предал!
— Нет, мам. Я просто защитил свою семью.
— Я тебя прокляну! Слышишь? Ты пожалеешь!
— Мам, я всю жизнь сожалел о том, что ты моя мать. Больше сожалеть не о чем.
Он отключился и заблокировал номер.
Виктория обняла его. Они стояли посреди гостиной, в бабушкиной квартире, которая теперь была их домом. Настоящим домом.
— Всё кончено? — спросила она.
— Да. Всё кончено.
Евгения написала на следующий день. Длинное сообщение, полное упрёков и обид. Артём прочитал и удалил, не ответив.
***
Ноябрь в Калининграде выдался промозглым, но красивым. Виктория ходила на работу в первый цех, разрабатывала новую коллекцию украшений из янтаря — кокошники с бусинами, варежки с декором, даже валенки расшитые.
Артём получил прибавку в клинике — директор оценил его профессионализм.
Теперь он зарабатывал сто десять тысяч, и они наконец могли позволить себе не считать каждый рубль.
По вечерам они сидели на кухне, пили чай с яблочным пирогом и строили планы.
Участок в Филино решили оставить под дачу. Может, через пару лет построят небольшой домик.
Инга так и не вернула деньги. Виктория закрыла кредит досрочно из первой большой премии.
Когда встречала бывшую подругу в коридоре комбината, проходила мимо, не здороваясь. Инга отводила глаза.
Тамара и Евгения больше не появлялись. Артём иногда получал от сестры сообщения — короткие, злые, полные обвинений.
Он не отвечал. Просто удалял и шёл дальше.
В конце ноября они ужинали в ресторане «Хофбург» — отмечали годовщину нового начала.
Виктория заказала клопсы, Артём — цеппелины. За соседним столиком сидела пара с младенцем в коляске.
— Думаешь о детях? — спросил Артём.
Виктория посмотрела на него. В его глазах светилась надежда.
— Думаю. Но не сейчас. Пусть сначала всё устаканится.
— Договорились.
Они чокнулись бокалами. За окном падал первый снег, укрывая улицы Калининграда пушистым одеялом.
Где-то в этом городе жила Тамара в своей коммуналке, злилась и строила новые планы мести. Где-то Евгения мечтала о чужом участке. Где-то Инга считала чужие деньги.
