– Слушай, а давай в субботу в театр сходим? – предложила Нина, помешивая суп на плите. – Там новую постановку показывают, Лариса хвалила.
Игорь оторвался от телевизора и посмотрел на жену:
– В театр? Не знаю, как-то не до того сейчас. Устал я за неделю.
– Ты всегда устаёшь, – вздохнула Нина. – Мы уже полгода никуда не выходили вместе.
– Ладно, посмотрим, – буркнул Игорь и снова уставился в экран.
Нина поджала губы. Вот так всегда – «посмотрим», «потом», «как-нибудь». За пятнадцать лет брака она привыкла к этим отговоркам, но привыкнуть не означало смириться.
– Игорь, – позвала она, выключая плиту, – нам правда надо поговорить.
– О чём? – он не отводил глаз от экрана, где показывали футбольный матч.
– О моей маме. Она звонила сегодня. Дача у неё течёт после дождей, надо крышу чинить. Я думала, может, она к нам на пару недель переедет, пока рабочие всё сделают?
Игорь нахмурился:
– А моя мама тоже звонила. У неё ремонт начинается. Она тоже хотела к нам перебраться.
Нина села за стол:
– Ну так пусть обе поживут. Места хватит.
– Нет, – покачал головой Игорь. – Двух матерей в одной квартире – это перебор. Они же передерутся.
– Не передерутся, – возразила Нина. – Они нормально общаются.
Игорь встал и прошёл на кухню. Налил себе воды, выпил, потом повернулся к жене:
– Моя мама поживёт у нас. Твоя пусть едет на дачу, – решил муж твёрдо.
Нина почувствовала, как внутри всё похолодело:
– То есть как это? Моя мама на даче с текущей крышей будет жить, а твоя – здесь?
– Ну да, – Игорь пожал плечами. – Моей маме скоро шестьдесят пять, ей тяжело на стройке находиться. А твоя помоложе, справится.
– Моей маме шестьдесят два! – возмутилась Нина. – Какая разница в три года?
– Есть разница, – упрямо сказал Игорь. – К тому же моя мама больная, ей покой нужен.
Нина встала из-за стола:
– А моя что, здоровая? У неё давление скачет, спина болит!
– У всех болит, – отмахнулся Игорь. – Короче, я решил. Моя мама приедет послезавтра, а твоя пусть на даче сидит.
Он развернулся и пошёл обратно к телевизору. Нина стояла на кухне и не верила своим ушам. Как он смеет так решать? Без неё, без обсуждения, просто взял и заявил!
Она прошла в комнату:
– Игорь, мы ещё не закончили разговор.
– А мне нечего больше говорить, – он переключал каналы. – Всё решено.
– Ничего не решено! – Нина чувствовала, как злость поднимается волной. – Это моя квартира тоже! Я здесь живу, и у меня есть право голоса!
– Квартира на мне оформлена, – холодно сказал Игорь. – Я и решаю.
Нина замерла. Вот оно что. Значит, раз квартира на нём, то он главный. А её мнение не важно.
– Прекрасно, – сквозь зубы процедила она. – Очень прекрасно.
Она ушла в спальню и закрыла дверь. Села на кровать и уткнулась лицом в ладони. Обида и злость переполняли, хотелось кричать, плакать, бить посуду. Но она просто сидела и молчала.
Вечером они не разговаривали. Нина молча накрыла на стол, Игорь молча поел и вернулся к телевизору. Когда легли спать, каждый отвернулся к своей стене.
Утром Игорь уехал на работу, даже не попрощавшись. Нина позвонила маме:
– Мамочка, прости, но ты не сможешь к нам приехать. Игорь… у него мама тоже просится, места мало.
– Ничего, доченька, – спокойно ответила Нина Петровна. – Я на даче посижу, что мне сделается.
– Но там же крыша течёт! – в голосе Нины зазвучали слёзы.
– Ну и что? Натяну плёнку, вёдра поставлю. Переживу как-нибудь. Не волнуйся ты так.
Нина положила трубку и заплакала. Её мама будет сидеть на даче под текущей крышей, а свекровь устроится в тёплой квартире. И Игорю всё равно. Ему важна только его мать.
Через час позвонил Игорь:
– Мама приедет сегодня вечером. Приготовь гостевую комнату.
– Хорошо, – коротко ответила Нина и отключилась.
Она прибралась в комнате, застелила свежее бельё, поставила цветы. Делала всё механически, не думая ни о чём.
Вечером приехала свекровь – Антонина Фёдоровна, полная женщина с недовольным лицом.
– Здравствуй, Ниночка, – она чмокнула невестку в щёку. – Ох, устала я с дороги! Таксист попался грубиян, хамил всю дорогу.
– Здравствуйте, Антонина Фёдоровна, – Нина помогла ей снять пальто. – Проходите, комната готова.
– Сыночек! – свекровь кинулась обнимать Игоря. – Как я по тебе соскучилась!
Игорь улыбался, обнимал мать, расспрашивал о поездке. Нина смотрела на эту картину и чувствовала, как внутри всё сжимается.
За ужином Антонина Фёдоровна рассказывала о ремонте:
– Представляете, рабочие хотят сто тысяч за всё! Грабёж средь бела дня! Я им говорю – да вы охамели совсем! Они мне – не нравится, ищите других. Нашли тут, видите ли!
– Мама, ну это нормальные расценки сейчас, – заметил Игорь.
– Нормальные! – фыркнула Антонина Фёдоровна. – В моё время за такие деньги квартиру купить можно было! А сейчас за каждую ерунду драть три шкуры!
Нина молча ела борщ. Свекровь продолжала жаловаться на жизнь, цены, правительство, соседей, погоду. Игорь слушал, кивал, сочувствовал.
– А ты что молчишь, Ниночка? – вдруг обратилась к ней Антонина Фёдоровна. – Что-то ты какая-то хмурая.
– Устала просто, – ответила Нина.
– Устала, – передразнила свекровь. – Сидишь целый день дома, а устала. Вот я в твоём возрасте на трёх работах вкалывала, и ничего, не ныла!
Нина промолчала. Спорить с Антониной Фёдоровной было бесполезно – она всё равно всех переспорит и переорёт.
После ужина свекровь ушла в свою комнату, а Нина принялась мыть посуду. Игорь подошёл к ней:
– Ты чего такая злая?
– Я не злая, – Нина не поворачивалась к нему. – Я расстроенная.
– Из-за чего?
– Из-за того, что ты даже не спросил моего мнения, – она наконец посмотрела на него. – Ты просто решил, и всё. Моя мама будет мокнуть под дождём, а твоя – греться здесь.
– Не преувеличивай, – поморщился Игорь. – Твоя мама справится.
– А если бы наоборот? – Нина вытерла руки полотенцем. – Если бы я сказала – моя мама приедет, а твоя пусть сидит на ремонте?
– Это другое, – буркнул Игорь.
– Чем другое?
– Тем, что моя мама старше и больнее!
– На три года! – не выдержала Нина. – Боже, на три года! Это не разница!
Игорь махнул рукой и ушёл. Нина осталась на кухне одна. Она допила остывший чай и подумала – а что, если просто уехать? Взять и уехать к маме на дачу, пусть Игорь остаётся здесь со своей драгоценной мамочкой.
Но тут же одёрнула себя – куда уезжать? И зачем? Это её дом тоже.
Утром Антонина Фёдоровна встала рано и начала хозяйничать на кухне. Нина проснулась от грохота кастрюль.
– Доброе утро, – вошла она на кухню.
– Утро, – буркнула свекровь, копаясь в шкафчиках. – Ниночка, где у тебя сито? Я кашу хочу сварить.
– В правом шкафу, на верхней полке.
Антонина Фёдоровна полезла в шкаф, начала вытаскивать посуду:
– Боже мой, какой бардак! Как ты тут находишь что-нибудь?
– Я нахожу, – сдержанно ответила Нина.
– Надо всё переставить, навести порядок, – свекровь уже увлеклась. – Вот я сегодня займусь, разложу как надо.
– Не нужно, – Нина взяла её за руку. – Мне так удобно.
– Удобно! – фыркнула Антонина Фёдоровна. – Тебе удобно в хаосе жить! А потом удивляешься, почему Игорек вечно недовольный ходит!
Нина сжала кулаки. Сейчас она скажет что-то, о чём потом пожалеет. Глубокий вдох, выдох. Спокойно.
– Антонина Фёдоровна, это моя кухня. Я тут готовлю каждый день пятнадцать лет. И мне удобно, когда всё на своих местах.
– Ну ладно, ладно, не кипятись, – отмахнулась свекровь. – Я ж хотела как лучше!
Нина вышла из кухни и пошла в ванную. Посмотрела на своё отражение в зеркале – усталое лицо, круги под глазами, напряжённое выражение. Как же она устала. От всего этого.
Игорь ушёл на работу, а Нина осталась дома со свекровью. Антонина Фёдоровна всё утро ходила по квартире и комментировала:
– Эти шторы уже старые, надо новые купить. Диван продавился, пора менять. Обои в коридоре отклеились – почему не подклеите? Ковёр пыльный – когда последний раз чистили?
Нина молча слушала и думала – как же её мама не мешает? Когда Нина Петровна приезжала к ним в гости, она всегда была тактичной, не лезла не в своё дело, не критиковала.
К обеду Антонина Фёдоровна решила приготовить:
– Я сварю мой фирменный борщ! Игорёк его обожает!
Она заняла всю кухню – кастрюли, сковородки, миски громоздились на столе. Нина попыталась помочь:
– Может, я порежу что-нибудь?
– Не надо, я сама! – отмахнулась свекровь. – Ты всё равно не так порежешь, как надо!
Нина вышла на балкон. Достала телефон и позвонила маме:
– Мам, как ты там?
– Хорошо, доченька, – голос Нины Петровны звучал бодро. – Вёдра расставила, плёнку натянула. Дождь вроде прошёл, пока не капает.
– Мамочка, – Нина почувствовала, как к горлу подкатывает ком, – может, ты всё-таки приедешь? Мы как-нибудь разместимся…
– Нет, деточка, не надо. Я же слышу по твоему голосу – там и без меня напряжённо. Не волнуйся, я справлюсь.
После разговора Нина долго стояла на балконе. Свекровь устроилась в тепле и комфорте, а её мама сидит на даче и вёдрами собирает воду с потолка. Справедливо ли это?
Вечером Игорь пришёл с работы, и Антонина Фёдоровна встретила его радостным криком:
– Сыночек! Я тебе твой любимый борщ сварила!
За ужином Игорь нахваливал материнский борщ:
– М-м-м, как вкусно! Вот это борщ! Такого давно не ел!
Нина молча ела. Получается, её борщ не такой вкусный? Она варила его каждую неделю пятнадцать лет, и Игорь всегда ел, никогда не жаловался. А теперь материнский борщ – самый лучший.
– А что, Нина плохо готовит? – не выдержала она.
– Да нет, хорошо, – Игорь даже не понял, в чём дело. – Просто мамин борщ особенный, я с детства его помню.
– Понятно, – Нина отложила ложку. – Ешьте, я наелась.
Она встала из-за стола и пошла в спальню. Легла на кровать и уставилась в потолок. Вот и живи теперь – готовь, убирай, старайся, а тебя даже не ценят. Мамин борщ лучше. Мама важнее. Мама, мама, мама.
Прошла неделя. Антонина Фёдоровна обжилась окончательно – переставила всё на кухне по-своему, развесила свои полотенца в ванной, заняла полку в холодильнике. Она вставала рано, громыхала кастрюлями, готовила завтраки для «сыночка», критиковала Нину за любую мелочь.
– Ниночка, почему рубашка Игоря мятая? Ты утюгом не умеешь пользоваться?
– Ниночка, в ванной волосы на полу! Когда ты последний раз убирала?
– Ниночка, ты опять соли много в суп положила! Как можно такое есть?
Нина молчала. Терпела. Сжимала зубы и терпела.
А потом позвонила мама. Голос её звучал устало:
– Доченька, у меня температура поднялась. Продуло, наверное, на сквозняке. Ничего, лягу, отлежусь.
– Мама, какая температура? – испугалась Нина.
– Да невысокая, тридцать восемь, – Нина Петровна кашлянула. – Не волнуйся.
Нина положила трубку и пошла к Игорю. Тот сидел перед компьютером.
– Игорь, моя мама заболела. Ей плохо на даче, нужно её забрать.
– Куда забрать? – он не отрывался от экрана. – У нас и так мама живёт.
– Пусть твоя мама съедет! – не выдержала Нина. – Моей маме плохо!
– Моя мама никуда не поедет, – холодно сказал Игорь. – У неё ещё ремонт не закончился.
– А моей можно болеть на даче?! – Нина почувствовала, как внутри закипает. – Игорь, ты понимаешь, что говоришь?
– Понимаю, – он наконец посмотрел на неё. – Твоя мама преувеличивает, как всегда. Температура тридцать восемь – это вообще не температура.
– Ей шестьдесят два года! – кричала уже Нина. – У неё давление, сердце! Ей нельзя болеть в холоде!
– Не ори на меня, – Игорь встал. – Я сказал – нет. И точка.
Нина смотрела на него и вдруг поняла – она не знает этого человека. Пятнадцать лет прожила с ним, а он чужой. Совершенно чужой.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Тогда я поеду к маме на дачу. Буду с ней, пока она не выздоровеет.
– Поезжай, – равнодушно бросил Игорь. – Только ужин оставь, чтобы нам было что поесть.
Нина собрала вещи, приготовила еду на три дня, написала список – что где лежит на кухне. Антонина Фёдоровна наблюдала за сборами:
– Надолго уезжаешь?
– Не знаю, – ответила Нина. – Моя мама заболела, нужна ей.
– А кто за Игорем ухаживать будет? – возмутилась свекровь.
– Вы, – Нина застегнула сумку. – Вы же его мама.
Она уехала на дачу. Мама лежала с температурой, кашляла, жаловалась на слабость. Нина растопила печь, сварила бульон, напоила маму чаем с мёдом.
– Зачем ты приехала, доченька? – слабо спросила Нина Петровна. – Там же Игорь один остался.
– Не один, с мамой, – Нина поправила одеяло. – А тебе нужнее.
Три дня она ухаживала за мамой. Готовила, убирала, следила за лекарствами. Игорь звонил один раз, спросил, когда она вернётся. Больше не беспокоил.
Когда маме стало лучше, Нина решила вернуться. Приехала домой и увидела картину – квартира в беспорядке, на кухне гора грязной посуды, в раковине немытые кастрюли. Антонина Фёдоровна лежала на диване и смотрела телевизор.
– А, приехала, – буркнула она. – Ну и хорошо, а то мы тут совсем голодные сидим.
– Где Игорь? – спросила Нина.
– На работе, конечно. А я тут одна маюсь. Готовить некому, убирать некому.
Нина молча прошла на кухню. Начала мыть посуду. Внутри клокотала злость – значит, пока она ухаживала за своей больной мамой, эти двое сидели и ждали, когда прислуга вернётся?
Вечером пришёл Игорь:
– Ну наконец-то! А то мама совсем извелась без тебя.
– Здравствуй и тебе, – холодно сказала Нина. – Моя мама, кстати, поправилась. Спасибо, что спросил.
– Ну вот и хорошо, – Игорь снял ботинки. – Что на ужин?
Нина посмотрела на него долгим взглядом:
– Ничего. Я не готовила.
– Как это не готовила? – удивился он. – Ты же дома целый день!
– Я дома полчаса, – Нина встала. – Приехала, привела квартиру в порядок после вас. Хочешь есть – приготовь сам.
– Что?! – Игорь даже растерялся. – Нина, ты чего?
– Я устала, – просто сказала она. – Устала быть прислугой. Готовь сам или пусть мама приготовит. Та самая мама, которая важнее всех.
Она ушла в спальню и закрылась. Игорь стучал в дверь, требовал объяснений, но Нина не открывала.
Утром она встала, оделась и объявила:
– Я уезжаю к маме. Насовсем. Поживу с ней, пока не решу, что делать дальше.
– Ты с ума сошла?! – Игорь смотрел на неё как на сумасшедшую. – Из-за чего весь этот спектакль?
– Из-за того, что ты выбрал маму, – спокойно ответила Нина. – Твоя мама важнее, твоя мама лучше, только твоя мама достойна комфорта. А моя пусть мокнет под дождём. А я пусть прислуживаю вам обеим.
– Нина, не неси чушь!
– Это не чушь, – она взяла сумку. – Это правда. И мне надоело. Хочешь жить с мамой – живи. А я ухожу.
Антонина Фёдоровна выскочила из своей комнаты:
– Ниночка, ты куда? Что случилось?
– Ничего не случилось, – Нина надела куртку. – Просто я поняла, что здесь меня не ценят. И незачем мне тут оставаться.
Она вышла из квартиры и закрыла за собой дверь. В лифте почувствовала странное облегчение. Впервые за долгое время она сделала то, что хотела. Не то, что нужно, не то, что от неё ждут. А то, что хотела сама.
Мама встретила её удивлённо:
– Доченька! Что случилось?
Нина рассказала всё. Мама слушала, качала головой, вздыхала.
– Может, зря ты так? – осторожно спросила Нина Петровна. – Это же твой муж.
– Мама, – Нина взяла её за руки, – я пятнадцать лет жила ради него. Готовила, стирала, убирала, терпела его настроения. И что? Когда пришлось выбирать между твоим здоровьем и комфортом его мамы, он выбрал маму. Я ему не важна. И ты ему не важна. Важна только его мама.
Нина Петровна вздохнула:
– Что ж, может, ты и права. Поживи здесь, отдохни. Разберёшься в своих чувствах.
Прошла неделя. Игорь звонил каждый день, требовал вернуться. Нина отключала телефон. Потом он приехал на дачу.
– Нина, хватит дурачиться! – кричал он у калитки. – Возвращайся домой!
Нина вышла к нему:
– Игорь, я не вернусь, пока ты не поймёшь одну простую вещь.
– Какую?
– Что в семье не бывает важных и неважных людей, – сказала она твёрдо. – Что нельзя ставить одну маму выше другой. Что жена – не прислуга. И что я – тоже человек, со своими чувствами и достоинством.
Игорь молчал. Потом тихо спросил:
– Ты правда не вернёшься?
– Не вернусь, пока ты не извинишься. Передо мной и перед моей мамой. И пока твоя мама не переедет к себе.
– Но у неё ещё ремонт!
– Пусть снимет квартиру, – Нина пожала плечами. – Или живёт на ремонте. Это её проблемы. А в на��ем доме я больше не потерплю её присутствия.
Игорь уехал. Нина смотрела вслед машине и думала – вот и всё. Может, это конец. Может, он не вернётся, не извинится. И что тогда?
Но странным образом ей было не страшно. Наоборот – легко. Она наконец-то сказала то, что думала. Поставила границы. И если Игорь их не примет – что ж, значит, им не по пути.
Прошло ещё несколько дней. Нина помогала маме по хозяйству, гуляла, читала книги. Отдыхала душой. Здесь, на даче, было спокойно и тихо. Никто не требовал, не критиковал, не командовал.
И вот однажды утром к калитке подъехала машина. Вышел Игорь. Он выглядел усталым и каким-то потерянным.
– Нина, можно поговорить? – попросил он.
Она вышла. Они сели на лавочку у дома.
– Я отвёз маму домой, – начал Игорь. – Она сняла квартиру на время ремонта.
Нина молчала, ждала продолжения.
– И я… я много думал, – Игорь смотрел в землю. – Ты права. Я был неправ. Я поставил свою маму выше тебя и твоей мамы. Я вёл себя как… как эгоист.
– Продолжай, – кивнула Нина.
– Мне мама вчера такое сказала, – он покачал головой. – Сказала, что я испортил тебе жизнь. Что ты прекрасная жена, а я тебя не ценю. И что если я тебя потеряю, то буду дураком.
Нина удивилась:
– Твоя мама это сказала?
– Да, – Игорь кивнул. – Она сказала, что когда ты ушла, поняла, как много ты делаешь. Квартира превратилась в свинарник за три дня, еды нормальной не было, я ходил злой как собака. И мама сказала – цени, пока не поздно.
Нина молчала. Она не ожидала, что свекровь встанет на её сторону.
– Прости меня, – Игорь взял её за руку. – За всё. За то, что не ценил. За то, что обижал твою маму. За то, что был слепым идиотом. Вернись, пожалуйста.
Нина смотрела на него. В его глазах читалось раскаяние – настоящее, искреннее.
– Игорь, я вернусь, – сказала она медленно. – Но при условиях.
– Каких?
– Первое – больше никогда не ставь свою маму выше меня. Я твоя жена, и я должна быть на первом месте.
– Согласен, – кивнул он.
– Второе – мою маму ты будешь уважать так же, как свою. Если твоей маме нужна помощь, моей – тоже. Без различий.
– Согласен.
– Третье – я не прислуга. Я твоя жена и партнёр. Все решения мы принимаем вместе.
– Согласен, – Игорь крепко сжал её руку. – Я всё понял. Правда. И очень жалею, что довёл до этого.
Нина вздохнула. Она верила ему. Хотела верить.
– Тогда пойдём домой, – сказала она. – Но сначала зайдём к маме, ты извинишься перед ней.
Они вошли в дом. Нина Петровна сидела на кухне с чашкой чая.
– Нина Петровна, – Игорь неловко переминался с ноги на ногу. – Простите меня. Я был неправ. Не должен был заставлять вас сидеть здесь на даче, когда вам было плохо. Не должен был ставить свою маму выше вас.
Нина Петровна посмотрела на него внимательно:
– Ладно, прощаю. Только смотри больше мою дочку не обижай. А то я хоть и старая, но за неё постоять могу.
Игорь улыбнулся:
– Не обижу. Обещаю.
Они вернулись домой. Квартира была чистой – видимо, Игорь убирался перед её приездом. Нина огляделась – вот её дом. Её место. И она вернулась сюда не потому, что обязана, а потому, что хочет. Но уже на своих условиях.
Вечером они сидели на кухне и пили чай. Игорь рассказывал, как жил без неё:
– Я пытался готовить, но получалась какая-то гадость. Мама моя тоже пыталась, но у неё спина болела, она не могла долго стоять. В общем, жили на полуфабрикатах. И я понял – как же мне без тебя плохо.
– Тебе без готовки плохо, – поправила Нина. – Или без меня?
Игорь посмотрел ей в глаза:
– Без тебя. Правда. Мне не хватало не еды, а тебя. Твоего присутствия, голоса, улыбки. Ты мне нужна, Нина.
Она почувствовала, как внутри тает лёд. Может, они правда смогут начать заново? Выстроить отношения по-другому?
Прошёл месяц. Игорь действительно изменился – стал внимательнее, заботливее. Помогал по дому, не забывал благодарить за ужин, интересовался, как дела у её мамы.
Антонина Фёдоровна тоже стала другой. Когда приезжала в гости, вела себя тактично, не критиковала, даже пыталась помогать.
– Ниночка, – сказала она как-то, – прости меня за то, что вела себя тогда. Я не думала, что причиняю тебе боль. Просто привыкла командовать, вот и у вас так же.
– Всё хорошо, Антонина Фёдоровна, – Нина улыбнулась. – Главное, что мы всё поняли.
А когда Нина Петровна в очередной раз приезжала в город, Игорь сам предложил:
– Может, твоя мама поживёт у нас? Я её отвезу потом на дачу, когда она захочет.
Нина благодарно посмотрела на мужа. Вот теперь она чувствовала – они настоящая семья. Где все важны, все уважаемы, все любимы.
Этот случай научил её не бояться отстаивать себя. Не терпеть несправедливость, не мириться с неуважением. Женщина должна знать себе цену. И если её не ценят – иметь смелость уйти. Потому что иногда только так можно вернуть уважение.
