Рабочий день в отделе судебных исполнителей по Центральному району подходил к концу.
Открытые окна пропускали в душный кабинет приглушённый шум улицы — редкие гудки машин, шаги прохожих, лай собаки во дворе.
Внутри помещения слышался ровный гул компьютеров, время от времени прерываемый звонками телефонов и короткими переговорами сотрудников.
Алина Сергеевна Орлова, старший судебный исполнитель, проверяла последние документы перед передачей дел в архив. На экране мигали строчки — фамилии, номера производств, суммы взысканий. Дело по гражданину Белозёрову было закрыто: долг погашен, отметка внесена.
Механические действия — поиск, проверка, закрытие — выполнялись уже на автомате.
Когда система обрабатывала очередной запрос, Алина, устало потянувшись, задержала взгляд на мониторе.
Ей вдруг пришла мысль — проверить, нет ли среди должников кого-то из знакомых. Не из любопытства к чужим проблемам, а просто из привычки, профессионального интереса.
Сначала она набрала свою фамилию — пусто. Потом, не задумываясь, вбила данные свекрови: Лидия Петровна Орлова, 1957 года рождения.
Пальцы машинально нажали клавишу Enter.
Через несколько секунд система выдала результат.
На экране появилось три строки:
Исполнительное производство №…
Взыскатель — микрофинансовая организация «ФинСоюз».
Сумма — 15 000 рублей.
Исполнительное производство №… — 20 000 рублей.
Исполнительное производство №… — 30 000 рублей.
Алина нахмурилась.
— Что за ерунда?.. — тихо прошептала она.
Свекровь не раз жаловалась на маленькую пенсию, но никогда не брала кредитов. По крайней мере, так казалось.
Теперь же суммы не выглядели катастрофическими, но факт трёх микрозаймов настораживал.
Тем более, что срок для добровольного погашения истекал через несколько дней.
Алина закрыла папку, откинулась на спинку стула. Мысли роились одна за другой:
«Зачем она их брала? Может, не справляется с платежами? Или скрывает что-то?..»
Она понимала, что вмешиваться в чужие дела неправильно. Но речь шла о семье, о человеке, которого она уважала, хоть отношения всегда были натянутыми.
Собравшись с духом, Алина достала телефон и набрала номер свекрови.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но… В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Разговор, которого не должно было быть
Трубку взяли после второго гудка.
— Алло? — послышался привычный голос Лидии Петровны, немного настороженный.
— Здравствуйте, Лидия Петровна. Это Алина.
— Алина? Что-то случилось? Слава в порядке? — в голосе свекрови проскользнула тревога.
— Всё хорошо, — ответила Алина. — Я звоню не по семейному поводу, а по служебному.
— По служебному? — удивилась Лидия Петровна. — Это как?
Алина глубоко вдохнула, стараясь говорить спокойно:
— Я сейчас работаю с базой данных. Случайно увидела, что на вас открыты исполнительные производства по микрозаймам. Вы в курсе?
На другом конце воцарилась пауза. Тишина была настолько глухой, что Алина подумала, будто связь оборвалась.
— Лидия Петровна, вы меня слышите?
— Слышу, — ответила свекровь, но голос стал холодным. — И что ты там увидела?
— Три постановления. Суммы — от пятнадцати до тридцати тысяч. Это ваши долги?
— А тебе-то какое дело? — резко бросила Лидия Петровна. — Следишь за мной, да? У вас там, приставов, теперь новая мода — в личную жизнь лезть?
Алина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения.
— Я не лезу. Просто решила предупредить. У вас есть несколько дней, чтобы погасить задолженности добровольно, иначе счета могут заблокировать.
— Ах, вот как! — свекровь фыркнула. — Значит, ты решила мне «помочь», да? Или, может, вымогаешь что-то?
— Что вы говорите! — Алина не выдержала. — Я же ваша сноха, а не чужой человек!
— Тогда и помоги по-настоящему, — холодно сказала Лидия Петровна. — Возьми да сотри эти долги. Нажми там что-нибудь. Ты же пристав, для тебя это пустяк.
— Это невозможно. Я не имею права даже касаться вашего дела, — спокойно ответила Алина. — Всё распределяется автоматически.
— Не неси мне про законы! — крикнула в трубку свекровь. — Я тебе не чужая! Ты обязана помочь!
— Я не могу нарушить правила ради кого бы то ни было, — твёрдо произнесла Алина.
Некоторое время стояла тишина, а потом раздалось шипение:
— Ну что ж… Тогда слушай. Если ты не закроешь мне эти долги, я сделаю так, что мой сын на тебя и смотреть не захочет. Рассорю вас. Поняла?
Алина остолбенела.
— Вы серьёзно? — прошептала она.
— Более чем. Завтра подумаешь, что тебе дороже — закон или семья.
И связь оборвалась.
Семейное потрясение
Алина сидела за столом, держа в руке телефон. Экран погас, но её пальцы всё ещё дрожали.
Слова свекрови не укладывались в голове. Угроза прозвучала так отчётливо, будто вонзилась под кожу.
Она ожидала чего угодно — растерянности, просьбы о совете, даже упрёков. Но не шантажа.
«Если не закроешь долги — рассорю вас».
Эта фраза стучала в висках.
Алина закрыла глаза и несколько минут просто сидела, прислушиваясь к гулу компьютеров в опустевшем кабинете. Коллеги собирались, выключали мониторы, желали друг другу спокойного вечера.
Она же не двигалась, чувствуя, как в груди растёт ком — смесь стыда и злости.
Вечером, когда Слава вернулся с работы, она сидела на кухне с чашкой остывшего чая.
— Что-то случилось? — спросил он, глядя на жену. — У тебя лицо как у человека, который видел привидение.
— Почти, — горько усмехнулась она. — Твоя мама звонила.
— Мама? — удивился Слава. — Что, опять с советами по уборке?
— Нет, — Алина вздохнула. — Я сегодня в базе увидела, что на ней висят долги. Микрозаймы. Решила предупредить…
— И что? — насторожился он.
— Она восприняла это как вмешательство. Сначала обвинила меня, потом потребовала «удалить» долги. А когда я отказалась… пригрозила рассорить нас.
Слава опешил.
— Подожди, она правда так сказала?
— Дословно. «Сделаю так, что мой сын на тебя и смотреть не захочет».
Муж несколько секунд молчал, потом недоверчиво покачал головой:
— Не может быть. Мама вспыльчивая, но не такая. Наверное, ты её не так поняла.
— Хотела бы я, — устало ответила Алина. — Но я слышала каждое слово.
Слава достал телефон:
— Сейчас сам спрошу.
Он набрал номер матери. Та ответила почти сразу.
— Мам, ты говорила Алине, что… рассоришь нас?
— Слава, — перебила его мать холодным тоном. — Пусть твоя законница сначала сделает то, что обещала, а потом мы поговорим.
Связь оборвалась.
Слава медленно положил телефон на стол.
— Она повесила трубку…
Между ними повисла тяжёлая тишина.
Алина тихо сказала:
— Вот видишь. Я ничего не выдумала.
Слава не ответил. Он просто обнял жену и долго сидел молча, глядя в одну точку.
Мир, который казался прочным, начал трещать по швам.
Нежданный визит
Прошла неделя.
Лидия Петровна не звонила, не писала, будто испарилась.
Алина старалась не думать о случившемся, но напряжение не уходило.
Каждый вечер, приходя домой, она проверяла телефон мужа — нет ли сообщений от свекрови.
В воскресенье утром Алина варила кофе, наслаждаясь редкой тишиной. Слава листал новости на телефоне.
— Как же хорошо без звонков, — улыбнулась она.
— Угу, — кивнул муж. — Пусть мама остынет. Через пару дней, может, сама позвонит.
Но спокойствие длилось недолго.
Зазвонил домофон.
Слава нахмурился и подошёл к панели.
— Кто там?
— Это я, мама. И Тамара со мной, — послышался знакомый голос.
Алина застыла, чувствуя, как внутри всё сжалось.
Визит свекрови без предупреждения, да ещё с сестрой — верный признак грозы.
Через несколько минут они вошли.
Лидия Петровна держала пластиковый контейнер с пирогом, её лицо казалось натянутым.
Тамара Павловна, полная и шумная женщина лет шестидесяти, оглядела квартиру оценивающим взглядом.
— Вот мы к вам с пирогом! — бодро сказала свекровь. — Испекла, думаю, поем вместе.
— Здравствуйте, — сухо ответила Алина.
— Здравствуй, — кивнула Лидия Петровна, избегая взгляда снохи.
Сели в гостиной. Несколько минут разговор был мирным — о погоде, о соседях, о ценах.
Но Алина чувствовала — разговор ещё впереди.
И действительно, когда пирог был разложен, Лидия Петровна кашлянула.
— Алин, я вот подумала насчёт того разговора. Может, мы обе тогда перегнули палку? Но ведь ситуация у меня тяжёлая…
— Какая ситуация? — спросил Слава, хотя знал ответ.
— Эти долги… звонят, требуют, пугают. Нервы уже ни к чёрту.
Алина спокойно ответила:
— Я же объясняла. Я не имею права вмешиваться. Это не в моих силах.
— Да какие там силы! — всплеснула руками Тамара Павловна. — У меня знакомая, племянник в налоговой — так он ей помог!
— У нас всё иначе, — спокойно произнесла Алина. — Каждый шаг фиксируется. Система контроля, проверки. Я не могу просто «нажать кнопку».
— А если всё сделать аккуратно? — понизила голос свекровь. — Ну, ты там посмотри, убери что-нибудь… никто ведь не узнает.
Алина сжала губы.
— Нет, Лидия Петровна. Так нельзя. Это закон.
Молчание повисло тяжёлое, будто воздух в комнате сгустился.
В глазах свекрови начало разгораться что-то недоброе.
Разрыв
Тишина длилась несколько секунд.
Лидия Петровна отодвинула чашку и резко подняла глаза на сноху.
— Значит, отказываешь? — спросила она хрипло. — Значит, чужая я тебе?
— Речь не об этом, — спокойно сказала Алина. — Речь о законе. Я не могу нарушить присягу.
— Не говори мне про закон! — выкрикнула свекровь. — Ты мне должна! Я тебе семью дала, крышу над головой, сына воспитала! А ты даже палец о палец не хочешь ударить ради матери мужа!
— Я не могу, — повторила Алина. — Если я сделаю хоть одно незаконное действие, меня уволят и возбудят уголовное дело.
Тамара Павловна возмущённо всплеснула руками:
— Да что вы за люди пошли! Всё у вас «закон да контроль»! Раньше помогали родным, а теперь компьютеры дороже семьи!
Слава молча наблюдал, но когда голос матери стал визгливым, не выдержал:
— Мама, хватит. Ты не слышишь — это невозможно.
— Молчи! — крикнула она. — Я не с тобой говорю! — и снова уставилась на Алину. — Я тебе по телефону сказала: если не поможешь, рассорю вас. Думаешь, я пошутила?
Алина посмотрела на неё холодно:
— Я не думаю, я уже знаю.
— Мама, — тихо сказал Слава, — ты сейчас сама себе роешь яму.
— Да? — свекровь резко встала. — Это я виновата? Это я плохая? А она, твоя законница, святая, да?
— Мама, хватит! — повысил голос Слава. — Ты взрослый человек. Ты взяла кредиты — отвечай сама.
Слова сына ударили сильнее пощёчины.
Лидия Петровна побледнела.
— Понятно… Значит, выбрал сторону. Жену, не мать. Ну и живите. А я вам больше не мать!
Тамара Павловна замерла с приоткрытым ртом.
— Лида, ну ты чего… — прошептала она.
— Тихо! — отрезала свекровь. — Я сказала, всё кончено!
Она схватила пальто, накинула его на плечи, не застёгивая, и направилась к выходу.
— Мама, подожди! — попытался остановить Слава.
— Отстань! Я тебя не знаю! — крикнула она и вышла, хлопнув дверью.
Тамара Павловна, растерянная, бросилась за ней, держа в руках свою шубу.
В прихожей послышались быстрые шаги, хлопнула вторая дверь.
В квартире повисла мёртвая тишина.
На столе остался пирог, наполовину разрезанный, и чашки с остывшим чаем.
Алина стояла у окна, глядя в серое небо.
Слава опустился в кресло, закрыв лицо руками.
Они не ссорились между собой — просто молчали.
Всё было сказано.
После грозы
Прошло несколько минут, прежде чем Слава поднял голову.
— Прости, — тихо произнёс он. — За неё. За всё это безумие.
— Тебе не за что извиняться, — сказала Алина. — Это не твоя вина.
Она села рядом.
Всё, что произошло, казалось тяжёлым сном.
— Я просто не верю, что она могла пойти на шантаж, — выдохнул Слава. — Ради денег…
— Не ради денег, — грустно ответила Алина. — Ради привычки быть правой. Её гордость сильнее разума.
Они сидели рядом, глядя на остывший чай.
В квартире стояла тишина, но она была уже другой — глухой, давящей, будто воздух стал плотным.
Алина убрала со стола посуду, выкинула недоеденный пирог, вымыла чашки. Каждое движение было размеренным, как будто она отмывала не стол, а саму память о скандале.
Слава помогал молча.
Когда всё было убрано, он сказал:
— Она, наверное, позвонит. Когда остынет.
— Может быть, — ответила Алина. — Но уже не будет по-прежнему.
Слава обнял жену.
— Ты поступила правильно. По совести.
— Я просто сделала то, что должна, — сказала она. — Каждый день я вижу людей, которые надеются, что закон можно обойти. Им кажется, что приставы — это волшебники с кнопкой «удалить долг». Но мы не волшебники. Мы просто исполняем правила. И они одинаковы для всех — и для чужих, и для своих.
Слава кивнул.
— Она этого не поймёт.
— Да, — грустно улыбнулась Алина. — Не поймёт.
Она взглянула в окно. На улице уже темнело, фонари отражались в мокром асфальте.
Жизнь продолжалась.
И хотя обида ещё сидела внутри, где-то глубоко, Алина чувствовала странное облегчение: теперь она знала цену правде, даже если за неё пришлось заплатить покоем семьи.
