Оксана подняла глаза от ноутбука и застыла. В дверях кухни стояла Тамара Ивановна с огромным чемоданом и торжествующей улыбкой на лице.
— Оксаночка, здравствуй, родная! Вот я и приехала! — свекровь шагнула в квартиру, не дожидаясь приглашения, и принялась стаскивать с себя пальто. — Егорушка мой попросил маму помочь вам. Говорит, вы тут совсем замотались, некогда дом в порядок привести. Ну я и подумала — а что ж я сижу в своей квартире, когда дети нуждаются?
Оксана медленно закрыла крышку ноутбука. Её пальцы сжались в кулаки под столом. Она работала из дома уже третий год, и их небольшая двухкомнатная квартира была организована так, чтобы ей было удобно. Рабочий уголок на кухне, тишина, порядок, её собственный ритм жизни. И никакой, абсолютно никакой потребности в «помощи».
— Тамара Ивановна, — ровным голосом произнесла она, с трудом сдерживая нарастающее раздражение. — А Егор вас действительно приглашал?
Свекровь уже проследовала в комнату, громко комментируя каждый свой шаг.
— Ну конечно! Мы же вчера с ним разговаривали. Он сказал: «Мама, приезжай, побудь с нами». А я что — откажу родному сыну? Хотела на следующей неделе, но решила — нет, прямо сегодня и приеду. Сюрприз устрою!
Сюрприз удался. Оксана чувствовала, как внутри неё закипает что-то горячее и опасное. Егор. Её любимый, безответственный, вечно избегающий конфликтов Егор опять сделал это. Пообещал маме что-то, не посоветовавшись с женой. Потому что «неудобно отказать», потому что «мама обидится», потому что проще согласиться и надеяться, что Оксана как-нибудь справится.
Тамара Ивановна вернулась на кухню, окинула её критическим взглядом и цокнула языком.
— Ох, Оксаночка, а у вас тут запущено как! — она провела пальцем по краю подоконника и продемонстрировала невидимую пыль. — Ну ничего, сейчас мы с тобой наведём красоту! Где у вас тряпки? И вообще, давай сначала переставим мебель. Вот этот стол явно не на своём месте стоит.
— Этот стол стоит здесь, потому что мне так удобно работать, — твёрдо произнесла Оксана.
— Работать? — свекровь округлила глаза. — Ты же дома сидишь! Какая тут работа? Вот я в своё время на двух работах пахала, и ничего, дом был в идеальном порядке!
Оксана глубоко вдохнула. Спорить было бесполезно. Тамара Ивановна принадлежала к тому поколению, для которого работа на удалёнке не была настоящей работой. Если ты дома — значит, свободна. Значит, должна готовить борщи, драить полы и радостно встречать гостей.
— У меня дедлайн через два дня, — сухо сказала она. — Мне нужна тишина и концентрация.
— Ой, да я тихонечко! Ты даже не заметишь! — свекровь уже открывала шкафы, доставая кастрюли и принюхиваясь к их содержимому. — Так, что у вас тут на ужин? Ничего нет! Я сбегаю в магазин, куплю нормальных продуктов, сготовлю настоящую еду!
Настоящая еда в понимании Тамары Ивановны означала жирный плов, жареную картошку с мясом, сладкие пироги и обязательное трёхчасовое стояние у плиты. Оксана с Егором питались проще — салаты, запечённая рыба, быстрые, здоровые блюда. Но попробуй объясни это свекрови.
Вечером Егор вернулся с работы. Оксана встретила его в коридоре, скрестив руки на груди. Её лицо было каменным.
— Твоя мама здесь, — сказала она без всякого вступления.
Егор застыл, стягивая ботинки. На его лице отразилась сложная гамма чувств — от удивления до виноватого замешательства.
— Ой… — протянул он. — А я думал, она на следующей неделе приедет.
— Ты «думал»? — Оксана наклонилась к нему и прошипела, чтобы не слышала свекровь: — Ты вообще собирался мне сказать, что пригласил её пожить у нас?
— Ну я не приглашал! Она сама сказала, что приедет помочь, ну я… согласился, — залепетал он. — Света, ну я не мог ей отказать! Она обиделась бы!
— А мне можно было не спрашивать? — каждое слово Оксаны было ледяным. — Я работаю дома, Егор! Мне нужна тишина! А не свекровь, которая с утра до ночи будет переставлять мебель и учить меня жизни!
— Ну это ненадолго! Недельку, максимум две! — он взял её за руки, пытаясь смягчить ситуацию. — Пожалуйста, ну потерпи. Я буду помогать, обещаю!
Из кухни донёсся голос Тамары Ивановны:
— Егорушка, сыночек! Иди скорее, я тебе твоё любимое приготовила!
Оксана высвободила руки и отступила на шаг.
— Хорошо, — сказала она так спокойно, что Егор насторожился. — Раз твоя мама здесь помогать, пусть помогает. А я не буду вам мешать.
Она развернулась и ушла в спальню, закрыв дверь на ключ.
На следующее утро началось. Тамара Ивановна встала в шесть утра и принялась за уборку. Она гремела вёдрами, пылесосила, двигала мебель. Оксана, которая обычно работала с восьми, проснулась от грохота и поняла, что о концентрации можно забыть. Она вышла на кухню в наушниках, налила себе кофе и вернулась в спальню, не сказав свекрови ни слова.
— Оксана! — свекровь постучала в дверь. — Выходи, я завтрак приготовила! Надо поесть нормально!
— Спасибо, не голодна, — холодно ответила Оксана из-за двери.
Она работала в спальне, сидя на кровати с ноутбуком на коленях. Это было неудобно, спина ныла, но выходить к свекрови она не собиралась. В обед Тамара Ивановна снова постучала, на этот раз настойчивее.
— Оксаночка, ну что ты там заперлась? Выходи, я супчик сварила! Свеженький, с мясом!
Оксана открыла дверь. На ней были наушники, в руке — бутылка воды.
— Я работаю. Мне нужна тишина, — сказала она. — Пожалуйста, не отвлекайте меня.
— Да что за работа такая! — возмутилась свекровь. — Целый день в комнате сидишь! Надо двигаться, воздухом дышать, а не в четырёх стенах чахнуть!
Оксана молча закрыла дверь. Внутри неё всё кипело. Свекровь не понимала — или не хотела понимать — что удалённая работа это настоящая работа. Что у неё дедлайны, что клиенты ждут, что она зарабатывает на жизнь, сидя за этим ноутбуком.
К вечеру, когда пришёл Егор, атмосфера в квартире была гнетущей. Тамара Ивановна хлопотала на кухне, накрывая стол. Оксана сидела в спальне, не выходя. Егор постучал к ней, вошёл и присел на край кровати.
— Ну что ты? — он попытался обнять её, но она отстранилась. — Мама старается, готовит, убирает. Ты хоть поужинай с нами.
— Твоя мама мешает мне работать, — сказала Оксана. — Я не могу сосредоточиться. Она с утра гремит, в обед врывается, вечером требует, чтобы я сидела за столом и слушала её нотации о том, как надо жить.
— Ну потерпи, — взмолился Егор. — Она же с добрыми намерениями!
— Добрые намерения не оплачивают мой счёт за аренду, — отрезала Оксана. — Я сегодня пропустила важное совещание из-за её грохота. Я работаю, Егор. Ты понимаешь это слово? Работаю. Дома. И мне для этого нужны условия, а не цирк с утра до вечера!
— Ну так скажи ей! — беспомощно развёл руками Егор.
— Я сказала. Она не слушает. Потому что для неё я — невестка, которая «дома сидит» и обязана быть благодарной за «помощь», — Оксана встала и взяла свою сумку. — Я ухожу. Буду работать в коворкинге. Вы тут располагайтесь.
Она вышла из квартиры, оставив Егора в растерянности. Тамара Ивановна встретила его на кухне с озабоченным видом.
— Егорушка, что с Оксаной? Она какая-то странная. Целый день в комнате, со мной не разговаривает. Может, она заболела?
— Нет, мам, она работает, — устало сказал Егор.
— Работает! — фыркнула свекровь. — На компьютере посидеть — это не работа! Вот я в твоём возрасте…
Егор перестал слушать. Он понял, что попал в ловушку. С одной стороны — мать, которая искренне считала, что помогает. С другой — жена, которая имела полное право злиться. И он, как всегда, не мог выбрать сторону, потому что боялся обидеть и ту, и другую.
Следующие три дня были похожи на холодную войну. Оксана уходила рано утром в коворкинг, возвращалась поздно вечером, когда свекровь уже спала. Она здоровалась с Тамарой Ивановной вежливо, но холодно, не вступала в разговоры и не садилась за общий стол. Свекровь обиженно фыркала, жаловалась Егору, что невестка её не уважает, что «в наше время так себя не вели». Егор метался между ними, пытаясь всех успокоить и только раздражая обеих.
В субботу произошёл взрыв. Оксана вернулась из коворкинга и обнаружила, что её рабочий стол на кухне исчез. Вместо него стоял старый буфет, который Тамара Ивановна притащила из кладовки. Ноутбук, документы, всё было аккуратно сложено в коробку и задвинуто под кровать.
— Где мой стол? — спросила Оксана ледяным тоном, войдя в гостиную, где Егор смотрел телевизор, а свекровь вязала.
— А я его убрала! — бодро ответила Тамара Ивановна. — Он портил весь вид! Вот буфет поставила, красота! А твой компьютерик я под кровать сложила, чтобы не мешался.
Оксана закрыла глаза. Она считала до десяти. Потом до двадцати. Это не помогло. Внутри неё что-то лопнуло.
— Вы, — медленно проговорила она, — переставили мою мебель. Убрали моё рабочее место. Без спроса. В моей квартире.
— Ну это же не только твоя квартира! — возмутилась свекровь. — Тут мой сын живёт! И я его мать! Я помогаю вам, навожу здесь порядок, а ты…
— Вы не помогаете, — оборвала её Оксана. Голос её был тих, но в нём звучала сталь. — Вы захватываете. Вы пришли в чужое пространство и начали перекраивать его под себя. Вы не спросили, нужна ли нам ваша помощь. Вы просто решили, что имеете право. Потому что вы — свекровь. Потому что вы «лучше знаете».
Тамара Ивановна побагровела.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! Я старше тебя! Я…
— Егор, — Оксана повернулась к мужу, который съёжился на диване. — У тебя есть два варианта. Либо твоя мать уезжает завтра утром. Либо уезжаю я. Ты сам пригласил её без моего согласия. Теперь выбирай.
Егор открыл рот, закрыл, снова открыл. Он метался взглядом между женой и матерью. Его лицо было белым.
— Света, ну это же моя мама! Неужели ты не можешь потерпеть…
— Нет, — отрезала Оксана. — Не могу. Я уже неделю живу в коворкинге, потому что не могу работать в собственном доме. Она переставила мою мебель, она критикует каждый мой шаг, она не считает меня за человека. И ты… — её голос дрогнул. — Ты даже не защитил меня. Ни разу.
Тамара Ивановна вскочила с кресла.
— Егорушка, ты слышишь, как она со мной! Я же для вас стараюсь! Готовлю, убираю! А она мне в морду плюёт!
Оксана рассмеялась. Это был короткий, горький смех.
— Вы готовите то, что мы не едим. Убираете то, что не надо убирать. Переставляете то, что не надо переставлять. Вы не для нас стараетесь. Вы для себя. Чтобы чувствовать себя нужной, важной, главной. И мой муж, — она посмотрела на Егора с такой болью в глазах, что он поморщился, — слишком труслив, чтобы вам это сказать.
Она прошла в спальню, достала из шкафа сумку и начала складывать вещи. Егор ринулся за ней.
— Ты что делаешь? Ты куда?
— К подруге, — коротко ответила она. — Верну мебель на место, когда твоя мама уедет. Если уедет.
— Света, подожди! Давай обсудим!
— Обсуждать нечего, Егор. Ты сделал свой выбор неделю назад, когда пригласил её без моего согласия. Ты сделал его снова сегодня, когда не встал на мою защиту. Я устала быть той, кто всегда уступает, терпит и подстраивается. Живите с мамой. Наслаждайтесь её борщами и правильно расставленной мебелью.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. Дверь хлопнула с таким финальным звуком, будто захлопывалась целая глава их жизни. Егор стоял посреди прихожей, растерянный и опустошённый.
Тамара Ивановна вышла из гостиной, всё ещё возмущённая.
— Вот видишь, какая у тебя жена! Мать родную из дома выгоняет!
— Мам, — тихо сказал Егор. Он смотрел на закрытую дверь. — Оксана права. Ты не должна была приезжать без предупреждения. Я не должен был соглашаться, не спросив её. Мы оба нарушили границы. И теперь… я не знаю, вернётся ли она.
Впервые за всю неделю в его голосе прозвучала не жалость к себе, а осознание. Холодное, неприятное, но необходимое осознание того, что он струсил. Что он предал жену, пытаясь угодить матери. Что его нежелание конфликтовать привело к самому страшному конфликту — к разрушению его брака.
Три дня Оксана не отвечала на звонки. Егор не спал, терзался, представлял худшее. Тамара Ивановна уехала на следующий день, обиженная и не понимающая, что же она сделала не так. А Егор сидел в пустой квартире, где мебель стояла не на своих местах, и думал о том, что для него важнее — одобрение матери или счастье с женой.
В воскресенье вечером в дверь позвонили. Егор распахнул её, на пороге стояла Оксана. Усталая, бледная, но с твёрдым взглядом.
— Можно войти?
— Конечно, — выдохнул он.
Она прошла в квартиру, оглядела гостиную. Буфет всё ещё стоял на кухне.
— Твоя мать уехала?
— Да. В тот же день, как ты ушла.
Оксана кивнула. Потом посмотрела на мужа.
— Егор, я вернулась не потому, что простила. Я вернулась, потому что хочу попробовать ещё раз. Но есть условия. Ты больше никогда, слышишь, никогда не приглашаешь кого-то пожить у нас без моего согласия. Ни твою мать, ни брата, ни троюродную тётю. Мы принимаем такие решения вместе. Или не принимаем вообще.
— Согласен, — быстро сказал он.
— Второе. Ты учишься говорить «нет» своей матери. Не всегда, не во всём. Но когда это касается нашей семьи, наших границ — ты на моей стороне. Всегда. Даже если это неудобно. Даже если она обидится.
Егор сглотнул. Это было сложнее. Но он кивнул.
— Согласен.
— И третье, — Оксана шагнула ближе. — Ты перестаёшь быть мальчиком, который боится маму расстроить. Ты взрослый мужчина. У тебя жена. Пора выбрать, с кем ты живёшь.
Он обнял её. Крепко, отчаянно.
— С тобой. Я выбираю тебя. Прости меня.
Они стояли так долго, в тишине квартиры. Потом Оксана высвободилась, посмотрела на кухню и вздохнула.
— Ладно. Давай вернём мой стол на место. И, Егор? Позвони матери. Объясни ей спокойно, почему так получилось. Не обвиняй, просто объясни. Она должна понять, что у нас есть свои правила.
Он кивнул. Впервые за много лет он чувствовал себя не растерянным ребёнком между двумя женщинами, а мужчиной, который принял решение. Непростое, но единственно правильное. Его семья была здесь, с Оксаной. И он должен был её защищать.
Они вместе передвинули мебель, вернув всё на свои места. И когда рабочий стол снова встал у окна, Оксана впервые за неделю улыбнулась. Их дом снова стал домом. А не полем битвы.
