Когда Светлана увидела на экране телефона фотографию с новосельем, где её свекровь Тамара Ивановна подняла бокал рядом с незнакомой девушкой на фоне той самой кухни с панорамным окном, её сердце пропустило удар.
Это была их кухня. Та самая, которую они с Романом выбирали три месяца подряд, мерили рулеткой, обсуждали по вечерам, куда встанет холодильник, а где будет обеденная зона. Квартира, ради которой они два года откладывали каждую копейку, отказывали себе в отпусках и ресторанах. Их будущий дом.
Только на фотографии в этом доме радостно улыбалась не Светлана, а какая-то незнакомая молодая женщина с безупречным маникюром. Подпись под фото гласила: «Поздравляю любимую племянницу Кристину с новосельем! Пусть в новой квартире будет счастье и достаток!»
Светлана перечитала подпись три раза. Потом увеличила фотографию. Панорамное окно. Белая кухня. Встроенный шкаф справа. Всё совпадало до мелочей. Это была ИХ квартира. Та самая двушка в новостройке, которую они должны были оформлять через неделю.
Роман сидел напротив, уткнувшись в ноутбук. Светлана молча развернула к нему экран телефона.
— Объясни мне это.
Он поднял глаза. И Светлана сразу всё поняла. По тому, как он побледнел. По тому, как его взгляд заметался в сторону. По тому, как он облизнул пересохшие губы, прежде чем заговорить.
— Света, я хотел тебе сказать…
— Когда? — её голос был тихим, но каждое слово звучало отчётливо. — Когда именно ты собирался мне это сказать, Рома?
Он закрыл ноутбук. Провёл рукой по лицу. Не смотрел ей в глаза.
— Мама нашла покупателя. Племянница её младшей сестры. Девочка хорошая, одна живёт, ей очень нужно было жильё. Мама сказала, что это судьба. Кристине срочно требовалась квартира, а у нас с документами задержка…
— У нас не было никакой задержки, — перебила его Светлана. — Мы договорились с продавцом на следующую неделю. Всё было готово. Деньги лежали. Документы в порядке.
— Ну, мама сказала, что та квартира не очень. Что там проблемы с соседями могут быть. И вообще район не самый удачный. Она нашла нам другой вариант, получше…
Светлана медленно поставила телефон на стол.
— Твоя мама продала нашу квартиру своей племяннице.
— Не нашу, — Роман наконец посмотрел на неё. — Квартиру покупала мама. На её имя должны были оформлять. Мы просто давали часть денег…
— Две трети, Роман. Мы давали две трети суммы. Это были наши накопления за два года.
— Я знаю, я всё понимаю, — он потянулся к ней через стол, но Светлана отстранилась. — Но мама же не украла наши деньги! Она нашла другую квартирку. Даже чуть дешевле. Правда, на окраине, зато новенькая совсем. Рядом с ней, кстати. Удобно будет.
Последняя фраза прозвучала почти радостно. Как будто это был аргумент. Как будто жить рядом со свекровью было мечтой Светланы.
Она смотрела на своего мужа и не узнавала его. Вот он сидит напротив, привычный, родной. Но внутри, где раньше жила любовь и доверие, медленно затвердевала пустота.
— Когда ты узнал?
— О чём?
— Не прикидывайся. Когда ты узнал, что твоя мать продаёт нашу квартиру кому-то другому?
Роман молчал. И этого молчания было достаточно.
— Месяц назад, — наконец выдохнул он. — Мама позвонила, сказала, что появился очень хороший вариант для Кристины. Попросила не расстраивать тебя раньше времени, пока не найдётся замена. Я думал, это ненадолго…
— Месяц, — повторила Светлана. — Целый месяц ты знал и молчал.
Она встала из-за стола. Ноги были ватными, но она заставила себя идти. В спальню. К шкафу. Достала с верхней полки большую дорожную сумку.
Роман возник в дверях.
— Ты что делаешь?
— То, что должна была сделать давно.
— Света, не устраивай истерику! Мы всё решим! Мама не хотела плохого, она просто хотела помочь Кристине. Девчонка одна, без родителей, ей правда нужна была квартира. А нам что, трудно подождать ещё немного?
Светлана открыла комод и начала складывать в сумку вещи. Движения были чёткими, без суеты.
— Подождать немного, — повторила она, не оборачиваясь. — Интересно, Рома, а когда мы уже дождёмся своей жизни? Своей квартиры? Своих решений?
— О чём ты говоришь? Мы живём своей жизнью!
Светлана остановилась. Обернулась. Посмотрела на него долгим, внимательным взглядом.
— Правда? Тогда скажи мне, кто решил, что свадьбу мы будем праздновать в том ресторане? Кто выбрал дату? Кто составил список гостей, где половина — мамины знакомые?
— Ну, мама просто помогала организовать…
— Кто решил, что в отпуск мы поедем не вдвоём, а большой компанией с твоими родителями?
— Света, ты же сама согласилась тогда…
— Кто настояла, чтобы мы жили в этой квартире, в двух остановках от неё, а не снимали что-то своё?
Роман молчал.
— И кто продала квартиру, которую МЫ выбирали, на которую МЫ копили, которая должна была стать нашим домом?
— Хватит! — крикнул он. — Хватит всё преувеличивать! Мама не монстр, она просто заботливая! Она хочет нам помочь!
— Она хочет контролировать. Каждый наш шаг, каждое наше решение. А ты ей в этом помогаешь.
— Я что, не имею права прислушиваться к мнению собственной матери?
— Имеешь. Но когда это мнение становится важнее мнения твоей жены — у нас проблема.
Светлана застегнула сумку. Достала из шкафа куртку.
— Ты уходишь? — в его голосе послышалась растерянность. — Куда?
— К подруге. На несколько дней. Мне нужно подумать.
— О чём думать? Это всё ерунда! Нашла из-за чего устраивать драму!
Она подошла к нему вплотную. Посмотрела в глаза.
— Рома, ты знал месяц. И молчал. Ты выбрал сторону своей матери, а не мою. Это не ерунда. Это наш брак.
Дверь за ней закрылась мягко, почти бесшумно. Но в тишине опустевшей квартиры этот звук отдался гулким эхом.
Следующие три дня Роман названивал ей по десять раз в сутки. Писал длинные сообщения, где объяснял, оправдывался, обещал. Светлана отвечала коротко: «Мне нужно время».
На четвёртый день позвонила Тамара Ивановна.
— Светочка, что за детский сад? — голос свекрови был бодрым, почти весёлым. — Ромочка весь измучился! Из-за какой-то квартиры устраивать такое!
— Тамара Ивановна, я не хочу это обсуждать.
— Вот именно что не хочешь! Взяла и сбежала, как школьница! А я-то думала, ты взрослая, разумная женщина. Неужели не понимаешь, что я хотела как лучше? Та квартира была с проблемами! А Кристиночка — девочка из хорошей семьи, моя родная племянница. Ей помочь надо было. Да и вам я уже новый вариант нашла!
— На окраине. Рядом с вами.
— Ну и что? Молодой семье как раз хорошо, когда старшие рядом. Я и с внуками помогу, когда появятся. И за хозяйством присмотрю…
— Стоп, — перебила её Светлана. — Тамара Ивановна, это не ваше дело. Это было наше решение. Наша квартира. Наша жизнь.
В трубке повисла пауза. Когда свекровь заговорила снова, голос уже не был таким добродушным.
— Наша жизнь? Милая моя, на чьи деньги вы квартиру покупали, не забыла? Треть суммы — мои. Я имею полное право решать, какую квартиру покупать.
— Тогда покупайте себе квартиру сами. На свою треть.
— Ах, вот как? — свекровь явно не ожидала такого ответа. — Значит, так? Неблагодарная! Я для вас стараюсь, хочу обеспечить, устроить, а ты мне дерзишь!
— Я не прошу вас ни о чём меня обеспечивать. Я хочу жить своей жизнью.
— Своей жизнью! — голос в трубке стал жёстким. — А Ромку моего ты тоже хочешь забрать? Настроить против матери? Я тебе этого не прощу!
Светлана положила трубку.
Вечером того же дня Роман приехал к ней сам. Они вышли в ближайшее кафе. Он выглядел усталым, осунувшимся. Села напротив, сложила руки на столе.
— Рома, я хочу услышать правду. Только правду, без оправданий. Ты на чьей стороне?
Он молчал, вертел в руках пустую чашку от кофе.
— Я люблю вас обеих, — наконец выдавил он.
— Это не ответ.
— Света, мама — это моя мать. Я не могу просто отвернуться от неё. Она одна, отца уже нет, я у неё единственный…
— Я не прошу тебя отворачиваться от неё. Я прошу тебя защитить наш брак. Наши границы. Нашу семью.
— Но мама тоже семья!
— Мама — это твоя родительская семья. А я — это та семья, которую ты создал сам. И ты должен выбрать, что важнее.
Роман поднял на неё глаза. В них было столько боли и растерянности, что Светлане стало почти жаль его. Почти.
— Я не могу выбирать, — прошептал он. — Это нечестно.
— Тогда я выберу за нас обоих.
Светлана достала из сумки конверт и положила его на стол.
— Это наши деньги. Те две трети, что мы копили. Я взяла свою половину. Вот твоя. Делай с ней что хочешь. Покупай квартиру с мамой, дари её Кристине, трать на что угодно.
— Ты что, разводишься со мной?
— Я даю нам обоим шанс подумать. Мне нужна пауза. Может, месяц. Может, больше. Я сниму себе комнату, поживу отдельно.
— Света…
— Ты хороший человек, Рома. Но ты не можешь быть мужем, пока остаёшься маленьким мальчиком для своей мамы. А мне нужен партнёр, а не ещё один ребёнок, за которого я буду решать всё.
Она встала.
— Если ты когда-нибудь научишься говорить матери «нет», если поймёшь, что твоя семья — это в первую очередь я, а не она — позвони мне. А пока… пока нам лучше пожить врозь.
Роман сидел, уставившись в пустую чашку. Светлана вышла из кафе, и холодный осенний ветер ударил ей в лицо. Она глубоко вдохнула. Впервые за долгое время она чувствовала, что дышит свободно.
Прошло два месяца.
Светлана сняла небольшую квартиру-студию на другом конце города. Устроилась на новую работу с лучшими условиями. Записалась на курсы английского, о которых мечтала последние три года, но на которые никак не было времени. Начала ходить в бассейн по вечерам.
Первые недели было тяжело. Ночами она лежала и думала о Романе. Вспоминала хорошее — а хорошего было много. Их первое свидание. Как он дарил ей цветы просто так, без повода. Как они гуляли до рассвета, обсуждая будущее.
Но потом она вспоминала другое. Как он каждый раз, когда они с Тамарой Ивановной спорили, уходил в другую комнату. Как говорил «мама лучше знает», когда Светлана пыталась настоять на своём. Как однажды свекровь пришла к ним с ключами и переставила мебель в их квартире, «чтобы было удобнее», а Роман только пожал плечами: «Ну подумаешь, она хотела помочь».
И Светлана понимала: она сделала правильный выбор.
Роман звонил. Сначала часто — каждый день, по несколько раз. Потом реже. Он извинялся, просил вернуться, обещал, что всё изменится. Светлана слушала, но не возвращалась. Она ждала не слов. Она ждала действий.
И вот однажды вечером, когда она вернулась домой после бассейна, увидела Романа, сидящего на скамейке возле её подъезда.
Он встал, когда она подошла. Выглядел он иначе. Собраннее. Взрослее.
— Привет.
— Привет, Рома.
— Можно поговорить?
Они поднялись к ней. Светлана заварила чай. Они сели друг напротив друга, как два дипломата на переговорах.
— Я купил квартиру, — сказал он.
Светлана подняла брови.
— Поздравляю.
— Ту самую. Которую мы выбирали. Продавец всё ещё не продал её. Я нашел его, договорился, оформил на своё имя. Без маминых денег. Только на свою часть и кредит.
Светлана молчала.
— Мама была против. Очень против. Мы поругались. Серьёзно. Я сказал ей… — он замялся. — Я сказал ей, что это мой выбор. Моя жизнь. И она не имеет права решать за меня.
— И что она?
— Не разговаривает со мной уже три недели, — он горько усмехнулся. — Но я не сдался. Я купил квартиру. Нашу квартиру. Я хочу, чтобы ты вернулась.
Светлана обхватила руками чашку с чаем. Молчала долго.
— Рома, купить квартиру — это хорошо. Но это лишь один шаг. А дальше? Твоя мама простит тебя через месяц, и всё вернётся на круги своя?
— Нет, — он покачал головой. — Я понял. Наконец-то понял. Эти два месяца без тебя… я будто очнулся. Я всю жизнь делал то, что мама хотела. Институт, работа, даже тебя я выбрал… нет, не так, я тебя полюбил сам, но я позволял ей вмешиваться. Контролировать. Я думал, это нормально. Что так и должно быть.
Он посмотрел ей в глаза.
— Но когда ты ушла, я осознал: я потерял не просто жену. Я потерял себя. Свой голос. Свою волю. Я был марионеткой, а мама дёргала за ниточки. И ты — единственная, кто указал мне на это.
— Я не хочу, чтобы ты разрывал отношения с матерью, — тихо сказала Светлана. — Но мне нужно знать, что ты на моей стороне. Что если придётся выбирать, ты выберешь нашу семью.
— Я выбрал, — он протянул руку через стол. — Вернись. Пожалуйста. Я не обещаю, что всё будет идеально. Наверняка мама ещё не раз попытается влезть в нашу жизнь. Но теперь я знаю, как сказать «нет». И я буду на твоей стороне. Всегда.
Светлана долго смотрела на его протянутую руку. Потом медленно положила свою ладонь поверх.
— Хорошо. Но с условиями. Мы прописываем границы. Чёткие. Твоя мама — гость в нашем доме, а не хозяйка. Все решения о нашей жизни принимаем только мы. Вдвоём. И если она опять попытается манипулировать — ты встаёшь на мою защиту. Договорились?
— Договорились.
Через месяц они въехали в новую квартиру. Ту самую, с панорамным окном и белой кухней. Тамара Ивановна пришла на новоселье, принесла пирог и букет. Она была подчёркнуто вежливой, холодноватой, но держалась достойно.
Перед уходом она задержалась в прихожей, когда Роман вышел провожать её.
— Ты сделал свой выбор, — сказала она тихо. — Надеюсь, ты не пожалеешь.
— Не пожалею, мама. Я люблю её. И я люблю тебя. Но теперь у меня своя семья.
Тамара Ивановна кивнула. В её глазах мелькнуло что-то похожее на грусть и… понимание.
— Ты вырос, — сказала она. И в первый раз за много месяцев улыбнулась по-настоящему.
Когда дверь закрылась, Роман вернулся на кухню. Светлана стояла у панорамного окна, смотрела на вечерний город. Он обнял её со спины.
— Всё будет хорошо, — прошептал он.
— Да, — ответила она. — Теперь будет.
Она знала: впереди ещё много испытаний. Свекровь не изменится за один день. Будут новые конфликты, новые попытки манипулировать. Но теперь Светлана не была одна. Теперь у неё был союзник. Муж, который наконец повзрослел и понял: семья начинается не с матери, а с того человека, с которым ты строишь свою жизнь.
И этого было достаточно.
