Вика стояла у плиты, помешивая суп, и прислушивалась к шагам мужа в коридоре. Дмитрий ходил по квартире уже минут десять, что-то рассматривал, останавливался то у одной стены, то у другой.
— Ты чего там делаешь? — крикнула Вика, не оборачиваясь.
— Да ничего, просто смотрю, — ответил муж, появляясь на пороге кухни. — Слушай, а может, нам ремонт сделать? Освежить всё?
Вика отложила ложку, посмотрела на Дмитрия.
— Зачем? Здесь и так всё нормально.
— Ну мало ли. Обновить интерьер, что-то переделать. Квартира же твоя, хочешь — делай что угодно.
Вика усмехнулась.
— Моя. Точно подметил.
Дмитрий поморщился.
— Вик, ну не начинай опять.
— Я ничего не начинаю. Ты сам сказал — квартира моя.
Муж махнул рукой и вышел из кухни. Вика вернулась к готовке, но разговор оставил неприятный осадок. Последние месяцы Дмитрий всё чаще заводил речь о квартире — то намекал, что было бы правильно оформить долю на него, то жаловался, что чувствует себя гостем в чужом доме.
Квартира досталась Вике от родителей — двухкомнатная, светлая, на четвёртом этаже панельного дома. Родители умерли рано, один за другим, оставив дочери единственное наследство. Вика берегла каждый уголок этого жилья: здесь стоял старый комод бабушки, на стене висела полка с книгами отца, на кухне — сервиз матери. Всё напоминало о детстве, о тех временах, когда семья была вместе.
Дмитрий переехал сюда три года назад, после свадьбы. Поначалу вёл себя осторожно — не переставлял мебель, не трогал вещи, спрашивал разрешения, прежде чем что-то изменить. Говорил, что не хочет лезть в чужое имущество, что понимает ценность этого места для Вики.
Но со временем тон изменился. Появились фразы вроде: «Мы живём вместе, значит, всё общее». Или: «Так не по-человечески, когда всё записано на одного». Дмитрий начал чаще упоминать, что было бы справедливо оформить хотя бы долю на его имя. Вика каждый раз отмахивалась, переводила разговор на другую тему, но внутри напрягалась.
Особенно после того, как познакомилась со свекровью поближе.
Нина Фёдоровна приезжала раз в месяц, иногда чаще. Всегда с тортом или пирогом, всегда с улыбкой. Но под этой улыбкой скрывалось что-то другое — оценивающий взгляд, который скользил по комнатам, задерживался на мебели, на вещах.
Однажды, когда Дмитрий вышел в магазин, Нина Фёдоровна села напротив Вики на кухне, сложила руки на столе.
— Викуля, я хочу с тобой поговорить. По душам.
Вика насторожилась.
— Слушаю вас, Нина Фёдоровна.
— Ты понимаешь, что мой сын живёт здесь уже три года?
— Понимаю.
— И что он не просто квартирант. Он муж. Твой муж.
— Да, знаю.
Нина Фёдоровна наклонилась вперёд, понизила голос.
— Тогда почему квартира до сих пор записана только на тебя? Это ведь неправильно. Умные женщины оформляют жильё на двоих. Это показывает доверие, уважение. А если нет — значит, жена что-то скрывает.
Вика сжала руки в кулаки под столом.
— Нина Фёдоровна, эта квартира — наследство от моих родителей. Я не планирую её переоформлять.
Свекровь откинулась на спинку стула, поджала губы.
— Ну-ну. Значит, ты считаешь Дмитрия чужим. Понятно.
— Я так не считаю.
— Тогда почему не хочешь дать ему долю? Что ты теряешь?
Вика встала из-за стола.
— Извините, мне нужно заняться делами.
Нина Фёдоровна ушла в тот день с недовольным лицом. Вечером Дмитрий снова завёл разговор о квартире.
— Вик, ну подумай. Я живу здесь, плачу за коммуналку, помогаю с ремонтом. Было бы честно, если бы у меня была хоть какая-то доля.
— Дима, мы уже это обсуждали.
— Нет, не обсуждали. Ты просто отмахиваешься.
— Потому что мне нечего обсуждать. Это моя квартира.
Дмитрий вздохнул, развёл руками.
— Хорошо. Как скажешь.
Но разговоры не прекращались. Раз в неделю, раз в две недели — муж заводил одну и ту же тему. Иногда мягко, иногда с упрёком. Вика начала замечать, что после каждого визита Нины Фёдоровны Дмитрий становился настойчивее.
Однажды вечером, когда Вика возвращалась с работы, услышала через дверь голос мужа. Дмитрий разговаривал по телефону на кухне, громко, уверенно.
— Да, мам, я понимаю… Нет, она пока не соглашается… Но это временно, я уверен… Просто нужно правильно подойти…
Вика остановилась в коридоре, прислушиваясь.
— Мама, не переживай, она всё подпишет, глупая же, думает, это ради семьи… Да, да, я знаю… Конечно, потом всё будет проще…
Вика замерла, прижав ладонь ко рту. Сердце забилось чаще. Дмитрий продолжал говорить, смеясь:
— Ну а что? Доверчивая. Поговорю с ней нормально, скажу, что так правильно, что закон требует… Подпишет и не заметит…
Вика отступила от двери, прислонилась к стене. Руки задрожали. Всё, что говорил Дмитрий последние месяцы, вся эта забота о «справедливости» и «честности» — обман. Он хотел получить долю в квартире не потому, что чувствовал себя обделённым. Он хотел получить контроль.
Вика тихо открыла дверь, прошла в квартиру, сняла куртку. Дмитрий, услышав шаги, быстро закончил разговор.
— Всё, мам, потом поговорим, — бросил муж в трубку и вышел из кухни. — А, привет! Я не слышал, как ты вошла.
— Здравствуй, — ровно ответила Вика, вешая куртку на вешалку.
— Как день прошёл?
— Нормально.
Дмитрий подошёл, обнял жену за плечи.
— Слушай, я тут подумал… Может, нам всё-таки стоит съездить к нотариусу? Оформить всё как положено?
Вика отстранилась, посмотрела мужу в глаза.
— Зачем?
— Ну как зачем? Мы же супруги. Это правильно — когда всё оформлено на двоих. Так спокойнее.
— Спокойнее кому?
Дмитрий нахмурился.
— Нам обоим. Вик, ты чего злишься?
— Я не злюсь. Просто не понимаю, зачем это нужно.
— Затем, что мы живём вместе. Это нормально — делить имущество.
Вика развернулась, прошла в комнату, закрыла дверь. Села на кровать, обхватила руками колени. Мысли кружились в голове, складываясь в чёткую картину. Дмитрий и Нина Фёдоровна сговорились. Задумали получить долю в квартире любой ценой. И муж считал Вику настолько глупой, что готов был обмануть, лишь бы добиться своего.
Вика взяла телефон, открыла браузер, начала искать информацию. Читала статьи о разделе имущества, о правах супругов, о том, что происходит, если один из них оформляет долю на другого. Узнала, что наследство, полученное до брака или во время брака, не делится при разводе. Но если владелец добровольно дарит или продаёт долю супругу — это уже совсем другая история.
Вика поняла: стоит подписать бумаги — и квартира перестанет быть только её. Дмитрий получит права на жильё. А дальше… дальше всё станет сложнее. Продать, разменять, выгнать — ничего не получится без согласия второго собственника.
На следующий день Вика взяла отгул на работе, поехала к юристу. Рассказала ситуацию — муж настаивает на оформлении доли, говорит, что это «правильно», но при этом обсуждает с матерью план, как заставить жену подписать документы.
Юрист выслушала, кивнула.
— Ни в коем случае ничего не подписывайте. Квартира ваша по наследству, она не является совместно нажитым имуществом. Если муж настаивает — это уже тревожный знак. Возможно, стоит задуматься о разводе, пока ситуация не усугубилась.
Вика поблагодарила, вышла из офиса. Шла по улице, не замечая дождя, который снова начал моросить. Развод. Слово, которое казалось страшным ещё вчера, сегодня звучало как единственный выход.
Вернувшись домой, обнаружила Дмитрия на диване. Муж смотрел телевизор, жевал бутерброд.
— А, пришла, — бросил Дмитрий, не отрывая взгляда от экрана. — Слушай, мама сегодня звонила. Говорит, может, на выходных к нам заедет.
— Не надо, — коротко ответила Вика.
— Почему?
— Потому что не хочу.
Дмитрий повернул голову, уставился на жену.
— Это моя мать. Ты не можешь запретить ей приезжать.
— Это моя квартира. Могу.
Муж встал с дивана, подошёл к Вике.
— Опять началось? Твоя квартира, твоя квартира… Вик, мы живём вместе три года! Неужели я до сих пор для тебя чужой?
— Судя по твоим разговорам с матерью, ты сам считаешь меня чужой.
Дмитрий замер.
— О чём ты?
— Я слышала вчера, как ты говорил по телефону. Про то, что я глупая и всё подпишу.
Лицо мужа побледнело. Губы дрогнули.
— Ты подслушивала?
— Не подслушивала. Просто вошла в квартиру и услышала. Ты даже не заметил.
Дмитрий отвернулся, прошёлся по комнате.
— Я не то имел в виду…
— Что именно ты имел в виду? Объясни.
— Ну… я просто успокаивал маму. Она переживала, что ты мне не доверяешь.
— Переживала, что я не дам тебе долю в квартире. Не путай.
Дмитрий резко развернулся.
— А почему не даёшь? Мы супруги! Всё должно быть общее!
— Нет, не должно. Эта квартира — наследство. По закону она моя, и только моя. И я не собираюсь ничего менять.
Муж сжал кулаки.
— Значит, ты мне не доверяешь.
— Ты назвал меня глупой. Сказал матери, что я всё подпишу, потому что не соображаю. И теперь спрашиваешь про доверие?
Дмитрий промолчал. Развернулся, вышел из комнаты, хлопнув дверью. Вика осталась стоять посреди зала, сжимая руки в кулаки. Внутри всё кипело — обида, злость, разочарование. Человек, которого считала близким, оказался лжецом. Планировал обмануть, получить долю в квартире, а потом… что потом? Развестись и забрать половину? Выгнать?
Вика прошла в спальню, достала документы на квартиру, перечитала каждую строчку. Квартира оформлена на её имя. Никаких совладельцев. Никаких обременений. И так должно остаться.
На следующий день Дмитрий ушёл на работу рано. Вика позвонила подруге, рассказала ситуацию. Подруга выслушала, выдохнула.
— Вик, уходи от него. Пока не поздно. Если он такое говорит матери, значит, готовит почву. Получит долю — и дальше начнёт давить. Ты останешься без ничего.
— Я знаю. Просто… страшно.
— Понимаю. Но лучше сейчас, чем через год, когда он найдёт способ тебя обмануть.
Вика положила трубку, села за стол. Подруга права. Нужно действовать. И действовать быстро.
Утром следующего дня Вика проснулась раньше обычного. Дмитрий ещё спал, раскинувшись на диване в зале. Вика тихо оделась, взяла сумку, вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, прислушивалась к каждому звуку — вдруг муж проснётся и спросит, куда так рано.
Но дверь за спиной оставалась закрытой. Вика вышла на улицу, поймала маршрутку, поехала в центр. Нашла ближайший МФЦ, зашла внутрь. Народу было немного — несколько человек сидели в очереди, листая телефоны.
Вика подошла к окошку с табличкой «Регистрация недвижимости», взяла талон. Ждала минут двадцать, перебирая в голове план. Юрист вчера сказала: нужно наложить ограничение на любые действия с квартирой. Тогда никто не сможет ничего переоформить без личного присутствия собственника.
— Следующий! — крикнула сотрудница из окошка.
Вика подошла, положила на стойку паспорт и документы на квартиру.
— Здравствуйте. Мне нужно оформить запрет на регистрационные действия с недвижимостью без моего личного присутствия.
Сотрудница взяла документы, пробежалась глазами по страницам.
— Причина?
— Хочу защитить своё имущество от мошенничества.
— Понятно. Сейчас оформим.
Женщина набрала что-то на компьютере, распечатала несколько бланков, протянула Вике.
— Заполните вот эти поля. Подпись внизу.
Вика быстро заполнила формы, расписалась. Сотрудница забрала бумаги, снова постучала по клавишам.
— Готово. Сведения отправлены в Росреестр. Ограничение вступит в силу в течение трех рабочих дней. Вот вам распечатка с отметкой.
Вика взяла лист бумаги, сложила вчетверо, убрала в сумку. Вышла из МФЦ, остановилась на крыльце, глубоко вдохнула. Первый шаг сделан. Теперь Дмитрий не сможет обмануть, даже если попытается подделать подпись или уговорит подписать какие-то бумаги. Любое действие с квартирой возможно только при личном присутствии Вики в Росреестре.
Вика достала телефон, посмотрела на время. Половина одиннадцатого. До работы ещё успевает. Поехала в офис, весь день старалась не думать о том, что ждёт вечером. Знала: Дмитрий не оставит эту тему. Будет давить, уговаривать, возможно, даже угрожать.
Вечером Вика вернулась домой позже обычного. Специально задержалась, зашла в магазин, купила продуктов. Открыла дверь квартиры — в коридоре горел свет, из комнаты доносились голоса. Вика насторожилась. Прошла дальше, заглянула в зал.
Дмитрий сидел за столом вместе с Ниной Фёдоровной. Перед ними лежали какие-то бумаги. Свекровь подняла глаза, когда Вика вошла.
— О, Викуля, наконец-то! Мы тут тебя заждались.
Вика медленно поставила сумку на пол.
— Добрый вечер, Нина Фёдоровна. Не знала, что вы приедете.
— Я Димочке помогаю. Тут у нас важные документы, нужно всё правильно оформить.
Вика подошла к столу, посмотрела на бумаги. Договор дарения доли в квартире. Дмитрий как даритель не указан — вместо него стоит имя Вики. Внизу место для подписи.
— Это что такое? — спросила Вика, поднимая взгляд на мужа.
Дмитрий откашлялся.
— Ну… я тут посоветовался с юристом. Говорит, лучше всего через дарение оформить. Быстро, без лишних затрат. Просто подпишешь, и всё.
— Подпишу дарение половины своей квартиры тебе?
— Ну да. Это же нормально. Мы супруги.
Вика рассмеялась — коротко, зло.
— Дима, ты серьёзно думаешь, что я это подпишу?
Нина Фёдоровна встала из-за стола, подошла к Вике.
— Викуля, милая, не надо так нервничать. Это всего лишь формальность. Дима живёт здесь, помогает с расходами, заботится о тебе. Справедливо, если у него будет хоть какая-то доля.
— Нина Фёдоровна, это моя квартира. Я получила её в наследство. Никакой Дима не имеет на неё прав.
Свекровь скривилась.
— Вот видишь, Димочка, я же говорила. Жадная. Не хочет делиться.
Вика развернулась к Дмитрию.
— Ты правда считаешь меня настолько глупой, что я подпишу такое?
Муж встал, подошёл к Вике, взял за руки.
— Вик, ну пойми. Это ради нас. Ради семьи. Я не хочу чувствовать себя чужим в твоей квартире.
— Тогда не чувствуй. Но подписывать ничего не буду.
Дмитрий отпустил руки жены, отступил на шаг.
— Значит, ты против?
— Именно так.
Нина Фёдоровна фыркнула.
— Ну и зря. Без этого ты рискуешь потерять мужа.
Вика посмотрела на свекровь, потом на Дмитрия.
— Если муж готов бросить меня из-за того, что я не отдам ему свою квартиру, значит, он мне не муж.
— Вик, ты чего говоришь? — Дмитрий нахмурился. — Я не собираюсь тебя бросать!
— Тогда зачем эти бумаги?
— Для порядка! Чтобы всё было честно!
— Честно — это когда наследство остаётся у наследника. А не переходит к тому, кто три года назад просто переехал.
Дмитрий сжал челюсти.
— Хорошо. Не хочешь по-хорошему — будет по-другому.
— Как именно?
Муж не ответил. Развернулся, вышел из комнаты. Нина Фёдоровна собрала бумаги со стола, сунула в сумку.
— Пожалеешь ещё, — бросила свекровь, проходя мимо Вики. — Димочка не обязан терпеть такое отношение.
Вика проводила свекровь взглядом, прошла на кухню, плюхнулась на стул. Руки дрожали — не от страха, от злости. Дмитрий и Нина Фёдоровна подготовили документы, планировали уговорить Вику подписать, а потом… что? Развестись и отсудить половину квартиры? Или просто жить дальше, зная, что Вика уже ничего не сможет сделать без согласия мужа?
Но теперь план не сработает. Ограничение в Росреестре защитит квартиру. Даже если Дмитрий каким-то чудом получит подпись Вики — зарегистрировать сделку без личного присутствия собственника не выйдет.
Вика достала из сумки распечатку, разгладила лист, перечитала. Всё правильно. Ограничение наложено. Квартира в безопасности.
Вечером Дмитрий вернулся поздно. Вика уже лежала в спальне, не спала, слушала, как муж ходит по квартире. Тот зашёл в комнату, включил свет.
— Спишь? — спросил Дмитрий.
— Нет.
— Давай поговорим.
Вика села на кровати, посмотрела на мужа.
— О чём?
— Я понимаю, ты не хочешь подписывать дарение. Ладно. Но может, тогда хотя бы договор составим? Что в случае развода я получу компенсацию за то, что помогал с ремонтом, платил за коммуналку?
— Дима, ты серьёзно?
— Абсолютно. Я вложился в эту квартиру. Имею право хоть на что-то.
Вика встала с кровати, подошла к шкафу, достала папку с документами. Вытащила распечатку из МФЦ, протянула Дмитрию.
— Вот. Почитай.
Муж взял лист, пробежался глазами по строчкам. Лицо побледнело.
— Это что?
— Ограничение на регистрационные действия. Теперь любые изменения с квартирой возможны только при моём личном присутствии в Росреестре. Никакие твои бумаги, никакие подписи — ничего не сработает.
Дмитрий уставился на Вику, не веря услышанному.
— Ты… ты это серьёзно сделала?
— Абсолютно серьёзно.
— Когда?
— Сегодня утром. Пока ты спал.
Муж швырнул распечатку на кровать.
— Ты больная? Ты понимаешь, что делаешь?
— Понимаю. Защищаю своё имущество от человека, который назвал меня глупой и планировал обмануть.
Дмитрий замер. Брови дрогнули, губы сжались в тонкую линию.
— Я не планировал тебя обманывать.
— Планировал. Я слышала, как ты разговаривал с матерью. Помнишь? «Мама, не переживай, она всё подпишет, глупая же».
Муж отвернулся, прошёлся по комнате.
— Я не то имел в виду…
— Имел. Ты считал меня доверчивой дурочкой, которая подпишет всё, что ты подсунешь. Но ошибся.
Дмитрий резко развернулся.
— А ты, значит, умная? Решила меня обставить?
— Решила защититься. Разница есть.
Муж рассмеялся — зло, с издёвкой.
— Ну и пожалуйста. Живи со своей квартирой. Одна.
— Именно так и планирую.
Дмитрий вышел из спальни, хлопнув дверью. Вика осталась стоять посреди комнаты, стараясь успокоить дыхание. Всё кончено. Брак, который она пыталась сохранить последние месяцы, рухнул окончательно. Но облегчение перевешивало горечь. Лучше развестись сейчас, чем потом остаться без жилья.
На следующее утро Вика встала рано, вышла из спальни. В зале на диване лежал Дмитрий, уткнувшись лицом в подушку. Вика прошла на кухню, поставила чайник. Через несколько минут муж появился в дверях — взлохмаченный, с красными глазами.
— Я уезжаю, — сказал Дмитрий, не здороваясь.
— Хорошо, — ровно ответила Вика.
— Заберу вещи сегодня.
— Забирай.
Муж постоял, глядя на Вику, потом развернулся, вышел из кухни. Вика слышала, как тот ходит по квартире, собирает одежду, обувь, какие-то мелочи. Через час Дмитрий вышел в коридор с двумя сумками.
— Ключи оставлю на столе, — бросил муж, проходя мимо Вики.
— Оставь.
Дмитрий открыл дверь, вышел, захлопнул за собой. Вика осталась стоять на кухне, слушая, как затихают шаги на лестнице. Прошла в зал, увидела ключи на столе — три штуки на кольце. Взяла связку, сжала в руке.
Вечером того же дня Вика позвонила подруге.
— Он ушёл, — сказала Вика, не дожидаясь вопросов.
— Слава богу. Ты молодец.
— Просто устала. Устала терпеть.
— И правильно. Таких мужиков нужно гнать.
Вика усмехнулась.
— Он сам ушёл. Когда понял, что ничего не получит.
— Значит, так и надо. Береги себя.
Вика положила трубку, прошлась по квартире. Тишина стояла полная, непривычная. Но не тяжёлая. Наоборот — освобождающая. Никто больше не будет давить, уговаривать, строить планы, как отнять единственное, что осталось от родителей.
Через несколько дней Вика подала на развод. Процесс прошёл быстро — детей не было, делить нечего. Дмитрий даже не пытался оспаривать что-либо. Подписал бумаги, получил свидетельство, исчез из жизни Вики навсегда.
Прошёл месяц. Вика продолжала работать, по вечерам приводила квартиру в порядок, убирала последние следы присутствия Дмитрия. Выбросила его старые тапочки, убрала из ванной его бритву, сняла со стены фотографию со свадьбы. Квартира снова стала её.
Однажды вечером зазвонил домофон. Вика подошла, нажала кнопку.
— Кто там?
— Это Нина Фёдоровна. Открой, пожалуйста.
Вика замерла. Свекровь. Зачем?
— Нина Фёдоровна, мы с Дмитрием развелись. Вам здесь делать нечего.
— Викуля, ну открой. Хочу поговорить.
— Не о чем нам говорить.
— Пожалуйста. Всего пару минут.
Вика вздохнула, нажала кнопку. Через минуту в дверь позвонили. Вика открыла. Нина Фёдоровна стояла на пороге с грустным лицом.
— Здравствуй, Викуля.
— Здравствуйте. Проходите.
Свекровь вошла, прошла на кухню, села за стол. Вика осталась стоять у двери, скрестив руки на груди.
— Чего хотели?
Нина Фёдоровна вздохнула.
— Я хотела извиниться. Зря мы с Димой так поступили. Не должны были давить на тебя.
— Уже поздно извиняться.
— Понимаю. Просто… я переживала за сына. Думала, если у него будет доля в квартире, станет увереннее.
— Увереннее в чём? В том, что сможет меня выгнать?
Нина Фёдоровна замолчала. Потом медленно встала.
— Наверное, ты права. Я перестаралась. Прости.
— Прощаю. Но больше не приходите.
Свекровь кивнула, вышла из квартиры. Вика закрыла дверь, прислонилась лбом к косяку. Всё кончено. Окончательно.
Прошло ещё несколько месяцев. Вика сделала косметический ремонт — покрасила стены в спальне, купила новый диван в зал, повесила картины. Квартира преобразилась, стала светлее, уютнее. Вика приглашала подруг, устраивала небольшие посиделки, просто наслаждалась жизнью в своём пространстве.
Однажды вечером, сидя на балконе с чашкой чая, Вика вспомнила тот день, когда услышала разговор Дмитрия с матерью. Тогда мир перевернулся. Но сейчас, глядя на город, освещённый вечерними огнями, Вика понимала: это был переломный момент. Момент, когда пришлось выбирать — остаться наивной или защитить себя.
Вика выбрала второе. И не пожалела.
Глупая — это та, кто верит словам вместо того, чтобы смотреть на поступки. Вика больше не верила словам. Доверяла только фактам, документам, законам. И теперь квартира, каждая её комната, каждый угол — принадлежали только ей. Без чужих претензий, без лживых обещаний, без планов, составленных за её спиной.
Дмитрий уехал к матери — туда, где простодушие всё ещё можно было выдать за любовь. Вика осталась здесь — в своём доме, в своей жизни, которую больше никто не мог отнять.
