Я сидела на кухне в половине одиннадцатого вечера, перед собой — свежие водительские права и телефон с семнадцатью пропущенными. Сынок спал, а из спальни доносилось пьяное бормотание.
— Ты где шлялась?! — голос мужа ударил по тишине.
Я не ответила. Просто смотрела на права. Фотография получилась неплохая — я там почти улыбаюсь.
— Я с тобой разговариваю! — он вывалился на кухню, шатаясь. — Ребёнок орал полчаса, а ты где?
— Сдала экзамен.
— И что теперь? За руль сядешь? — он хмыкнул. — Видел бы кто, как ты парковалась.
Я молчала. Год назад я бы оправдывалась. Полгода назад — огрызнулась бы. Сейчас просто молчала. И это его бесило больше всего.
Десять месяцев назад я вышла на работу. Нужны были деньги, но главное — жизнь, где я не только мать и домработница.
— Зачем тебе работа? — он смотрел на меня, как на сумасшедшую. — Сиди дома, я зарабатываю.
— Мне нужно общение.
— Общение? — он усмехнулся. — Ты считаешь, что я тебя не обеспечиваю?
Я вышла через месяц — он неделю дулся, потом начал звонить. Постоянно. Если я задерживалась хоть на полчаса, телефон разрывался:
— Когда приедешь? Ребёнок плачет.— Не знаю, ещё часа полтора.— Как полтора?! Ты там ночевать собралась?!
Коллеги перестали удивляться. Я выходила в коридор и шёпотом объясняла, что скоро буду.
Автошколу начала весной. Не спросила разрешения — просто записалась.
— Тебе за ребёнком не уследить, а ты ещё за руль хочешь, — бросил он, когда узнал.
Я пошла на занятия. Он саботировал: в день вождения «забывал», что я уезжаю, звонил во время уроков. Один раз приехал раньше и полчаса стоял у входа, глядя на часы.
Самое страшное началось не с криков. А с фраз. При гостях он мог сказать:
— Хватит есть. Ты и так много сегодня съела.
Я сидела с куском в горле. Гости делали вид, что не слышали. А внутри что-то сжималось.
— Ты с первого раза не понимаешь? Тупишь вообще?
У меня высшее образование. Меня на работе ценят, хвалят. Но дома я была тупой, медленной, неуклюжей.
С другими он был душой компании. Шутил, помогал, никогда не повышал голос. Со мной — как будто включался другой человек.
Я пыталась разговаривать спокойно, объясняла, что мне больно. Он кивал, говорил «ладно, понял», а на следующий день повторялось всё заново. Я начала орать в ответ. Мы ругались каждый день. Сын научился не плакать во время наших скандалов — просто сидел в манеже и смотрел.
Тогда я поняла: так больше нельзя.
На работе начальница вызвала в кабинет:
— Мы думаем расширить твой участок. Ты справляешься хорошо. Подумай о повышении.
Я не могла поверить. Там меня ценили. А дома — унижали.
В тот же вечер приехали мои родители. Обычный ужин, я рассказала про повышение — осторожно, вскользь. Мама обрадовалась. А муж посмотрел на меня через стол и бросил громко:
— Да без меня ты вообще никто. Кем была, когда мы познакомились? Студенткой на подработке. Я тебя вытащил, а ты теперь из себя карьеристку строишь.
Я замерла. Мама отвернулась. Отец поджал губы, но промолчал. А я чувствовала, как внутри что-то окончательно ломается. Тихо. Как трещина по стеклу.
Я начала откладывать деньги. Завела отдельную карту. Искала варианты жилья по ночам, когда он спал. Нашла однушку — небольшая, но светлая. Договорилась с хозяйкой, внесла предоплату. В субботу, пока он был у друзей, перевезла вещи. Только самое необходимое.
Дома продолжала жить как обычно. Готовила, убирала, водила сына в сад. Но больше не оправдывалась. Не плакала. Не кричала в ответ.
Сначала он удивлялся:
— Ты чего молчишь? Обиделась?
Потом злился:
— Ты меня игнорируешь?! Я с тобой разговариваю!
Я отвечала односложно. «Угу.» «Не знаю.» «Как скажешь.» Это выводило его из себя больше, чем любой скандал.
Он нашёл договор аренды в понедельник. Ворвался на кухню с бумагой в руке:
— Это что?! Ты съехать собралась?!
Я вытерла руки о полотенце:
— Уже съехала. Вещи забрала в субботу.
— Ты шутишь?
— Нет. Вот ключи.
Я достала связку из сумки, положила на стол. Он смотрел на них, потом начал:
— Ты с ума сошла! У нас ребёнок! Семья! Я изменюсь, слышишь?!
— Я год тебе это говорила. Ты не слышал.
— Но я сейчас слышу! — он схватил меня за руку, сжал сильно. — Ты не можешь просто взять и уйти!
Я высвободила руку, отступила:
— Могу. И уже ушла.
Через две недели он явился ко мне на работу. Я сидела в переговорной с клиентом, когда секретарь вбежала с перепуганным лицом — мол, там ваш муж, рвётся в офис.
Я извинилась, вышла в коридор. Он стоял у стойки, лицо красное:
— Ты трубку не берёшь! Я неделю пытаюсь дозвониться! Ты вообще соображаешь, что творишь?!
Коллеги замерли. Я подошла ближе, сказала тихо:
— Уходи. Сейчас же.
— Не уйду! Ты мать моего ребёнка! Ты не имеешь права исчезать!
— Я не исчезала. Я ушла от тебя.
Он замахнулся — не ударил, просто жест, но охранник уже подошёл, взял его за плечо. Вывел за дверь. Я стояла, чувствуя, как дрожат руки. Начальница вышла из кабинета:
— Это твой муж?
— Бывший.
Она кивнула, ничего не спросила:
— Возьми перерыв, если нужно.
Я вернулась в переговорную, закончила встречу. Клиент сделал вид, что ничего не заметил.
Он не остановился. Написал моей матери, друзьям — жаловался, что я бросила семью, не даю видеть ребёнка. Выставлял себя жертвой.
Друзья писали мне:
— Что случилось? Он говорит, ты даже не объяснила причину.
Я отвечала коротко:
— Всё в порядке. Мы разводимся.
Но потом вспомнила. Последний месяц я записывала его на диктофон. Не для шантажа — для себя. Чтобы не сомневаться, не поддаться на обещания. У меня было штук двадцать записей.
Я создала общий чат. Добавила его друзей, своих подруг, родственников. Скинула три аудио. Где он орёт, что я тупая. Где называет никчёмной. Где говорит сыну:
— Мама опять куда-то умчалась, ей на нас плевать.
Написала одно сообщение:
— Чтобы не было вопросов.
Вышла из чата, отключила уведомления. Телефон разрывался полчаса — я не смотрела. Потом затих.
На следующий день его мать написала:
— Я не знала. Прости.
Подруга, которая раньше его защищала:
— Господи, я и представить не могла. Он всегда был таким душкой при всех.
Он больше не названивал. Будто провалился сквозь землю.
Прошло полгода. Я привыкла к тишине. К тому, что никто не кричит. Не спрашивает, почему задержалась на пять минут. Не комментирует, сколько я ем.
Сын первое время спрашивал про папу. Я говорила, что папа занят. Потом перестал спрашивать.
На работе я приняла повышение. Начальница однажды сказала:
— Ты изменилась. Стала увереннее.
Я улыбнулась. Не стала объяснять, что просто перестала бояться.
В субботу мы были на детской площадке. Сын копался в песке, я сидела на скамейке. И вдруг увидела его.
Он шёл по аллее с девушкой. Молодая, смеётся, держится за его руку. Он что-то говорил, жестикулировал. Я узнала эту интонацию — обаятельный, весёлый. Таким он был со мной в самом начале.
Они подошли ближе. Девушка потянулась к его телефону. Он резко отдёрнул руку:
— Не трогай! Я же говорю, не лезь!
Она замерла. Улыбка сползла с лица. Попыталась пошутить:
— Ладно, я просто хотела музыку включить…
— Хотела — спросила бы! Ты вечно так делаешь, хватаешь всё подряд!
Она отступила на шаг. Точно так же, как когда-то я. Он продолжал говорить, она кивала, опустив глаза.
Я встала. Подошла к ним. Девушка подняла глаза — испуганные, растерянные. Он обернулся, увидел меня, застыл.
Я посмотрела на девушку и сказала тихо:
— Если он скажет тебе, что ты без него никто — беги. Пока можешь.
Развернулась, взяла сына за руку. Пошла к выходу, не оборачиваясь. Слышала, как он окликнул меня, но не остановилась.
Вечером, когда сын уже спал, я посмотрела на водительские права на полке. Та фотография, где я почти улыбаюсь. Тогда, полгода назад, я ещё не знала, что смогу. Что уйду. Что выдержу.
Без него я не стала никем. Я стала той, кем должна была быть всегда.
Телефон завибрировал — сообщение от начальницы:
— Готова к новому проекту? Большой клиент, много работы, но и возможностей больше.
Я улыбнулась и написала:
— Готова.
Легла спать без тревоги. Без страха, что завтра начнётся новый скандал. Без мысли, что нужно оправдываться за каждый шаг.
Я больше не боялась. Не оглядывалась. Просто жила. И впервые за долгое время — это была моя жизнь.
