— Пошла вон отсюда! Слышишь?! Вон из моего дома!
Олег орал так, что соседи наверняка прильнули к стенам. Лиза стояла у порога с раскрытым чемоданом, и казалось, что сейчас пол уйдет из-под ног. Три месяца назад они встретились в кофейне на Маяковке — он заказывал капучино, она случайно толкнула его локтем, пена размазалась по его куртке. Смеялись оба. Он пригласил на ужин. Она согласилась.
А сегодня утром его мать принесла из детской комнаты крошечные джинсы.
— Митьке маловаты стали, надо новые купить, — бросила она, даже не поднимая глаз.
Лиза замерла с чашкой в руках. Митьке? Какому Митьке?
— У тебя есть ребенок? — выдохнула она, когда мать Олега вышла на кухню.
Он молчал. Просто смотрел в окно, будто там было что-то невероятно важное.
— Отвечай!
— Есть. Сыну два года.
— Два?! И ты мне ни слова?!
Вот тогда-то он и взорвался. Потому что не мог объяснить. Потому что сам не знал, как говорить о том, что жена умерла, когда рожала этого сына. Что он забирал младенца из роддома один, пока ее тело увозили в морг. Что каждый раз, глядя на мальчика, видел Карину — ее глаза, ее улыбку, ее смех, который больше никогда не зазвучит в этой квартире.
— Просто уходи, — повторил он тише, но голос его дрогнул. — Мне… мне не нужна твоя жалость.
Лиза схватила куртку и вылетела за дверь.
Ноябрьский ветер хлестал по лицу, пока она шла вдоль Садового кольца. Телефон разрывался — звонила подруга Вика, но Лиза сбрасывала. Зашла в первое попавшееся кафе на Тверской, заказала кофе, который даже не стала пить. Села у окна и просто смотрела на людей — они спешили, улыбались, обнимались.
У Олега ребенок. Он скрывал. Три месяца — и ни слова.
Она представила мальчика — светлые кудряшки, наверное, как у отца. Смех в квартире, игрушки по углам. И мать Олега, которая с первой встречи смотрела на Лизу так, будто та пришла отобрать у нее последнее.
— Моей жены больше нет! — услышала она вдруг в памяти его голос из того самого разговора месяц назад, когда они гуляли по Патриаршим. Он тогда обмолвился как-то странно: — Я когда-то… терял человека.
Она не спросила. Не захотела лезть в чужую боль.
А теперь эта боль стояла между ними стеной.
Олег сидел на кухне, уткнувшись лбом в ладони. Митя спал в детской — мать только что уложила его после обеда. Она вернулась, села напротив.
— Ну что, доигрался? — спросила она жестко. — Думал, можно просто так новую жизнь начать? Забыть про Карину?
— Мам, прекрати.
— Не прекращу! Ты же понимаешь, что эта твоя Лиза рано или поздно узнала бы? И что тогда? Она бы приняла чужого ребенка?
— Не чужого! Моего!
— Для нее — чужого.
Он встал резко, стул со скрежетом отъехал назад.
— Ты вообще хоть раз подумала, что мне тоже хочется жить?! Что я устал просыпаться один, засыпать один?! Что Митьке нужна не только бабушка?!
Мать поджала губы.
— Карина бы не простила тебе, если бы увидела, как ты пытаешься заменить ее первой встречной.
— Заткнись, — прошептал он. — Заткнись немедленно.
Развернулся и ушел в комнату. Дверь хлопнула.
Лиза вернулась к себе только к вечеру. Квартира встретила тишиной — однокомнатная студия на Войковской, где она жила уже пять лет. После развода с первым мужем здесь был ее мир, ее крепость. А потом появился Олег — и этот мир вдруг показался тесным, пустым.
Она включила чайник, достала телефон. Сообщений не было.
«Может, так и надо? — подумала она. — Может, это знак?»
Но внутри что-то сжималось от обиды. Не от того, что у него ребенок. А от того, что он не сказал. Не доверился.
— Идиот, — прошептала она в пустоту. — Ты просто идиот, Олег.
Набрала номер Вики. Та ответила на втором гудке.
— Ну наконец-то! Что случилось?
— У него сын.
Пауза.
— То есть как — сын?
— Так. Ребенку два года. И я узнала об этом только сегодня.
Вика выдохнула.
— Приезжай ко мне. Сейчас же.
Вика жила на Кутузовском, в квартире с панорамными окнами и вечным запахом кофе. Когда Лиза вошла, подруга уже стояла на кухне с бутылкой красного.
— Рассказывай, — бросила она, наливая в бокалы.
Лиза опустилась на диван, сбросила ботинки.
— Там еще и мать его… Ты бы видела, как она на меня смотрит. Будто я пришла разрушить их идеальный мирок.
— А жена что? Где она?
— Умерла. При родах.
Вика замерла с бокалом в руке.
— То есть он один растил ребенка?
— С матерью. Она живет с ними.
— О господи. — Вика отпила вина. — Понимаешь, Лиз, я тебя люблю, но скажу прямо: беги от этого. Он не готов. Если бы был готов — рассказал бы сразу.
— А если… — Лиза запнулась. — А если он просто боялся? Что я сбегу?
— Ну вот ты и сбежала.
Молчание легло между ними тяжелым одеялом. За окном загорались огни Москвы — город жил, дышал, не останавливался ни на секунду. А у Лизы внутри будто кто-то нажал на паузу.
— Не знаю, что делать, — призналась она тихо.
Олег не спал до трех ночи. Лежал в темноте и слушал, как мать возится на кухне — она всегда так делала, когда нервничала. Гремела посудой, двигала стулья.
В какой-то момент он не выдержал, встал и вышел.
— Спать иди, — буркнул.
Мать обернулась. На лице ее было что-то похожее на усталость — глубокую, въевшуюся.
— Олежка, — начала она мягче. — Я не хочу, чтобы ты страдал. Просто… просто пойми. Митя — это все, что осталось от Карины. И если ты приведешь в дом чужую женщину…
— Лиза не чужая.
— Для Мити — чужая. Он не поймет. Он будет думать, что ты предал его мать.
— Ему два года, он ещё малыш и ничего не понимает!
— Но я всё помню! Как Карина хотела этого ребёнка! — голос матери сорвался на крик. — Что она назовет его Митей! Что они с тобой будут счастливы!
Она замолчала, прикрыла рот ладонью. Слезы потекли по щекам.
Олег стоял и не знал, что сказать. Потому что его мать оплакивала Карину каждый день — в каждом взгляде на внука, в каждом слове о прошлом.
— Мам, — выдохнул он наконец. — Карина умерла. Два года назад. И я не могу жить как мертвый вместе с ней.
Она посмотрела на него долго, потом вытерла глаза.
— Тогда реши: либо эта твоя Лиза, либо мы с Митей.
— Что?!
— Что слышал. Я не буду сидеть и смотреть, как чужая женщина входит в дом Карины.
— Это мой дом!
— И мой тоже. Я помогала тебе с ребенком, когда ты ревел по ночам! Я меняла подгузники, варила каши, водила по врачам! А теперь ты хочешь привести сюда какую-то…
— Заканчивай, — оборвал он ледяным тоном. — Прямо сейчас заканчивай.
Мать развернулась и ушла в свою комнату. Дверь захлопнулась так, что Митя всхлипнул во сне.
Утром Лиза проснулась на диване у Вики с тяжелой головой и смутным ощущением катастрофы. Подруга уже собиралась на работу — крутилась перед зеркалом, красила губы.
— Ты как? — спросила она, не оборачиваясь.
— Не знаю.
— Он звонил?
— Нет.
Вика повернулась, критически осмотрела Лизу.
— Слушай, а ты вообще хочешь с ним быть? Ну честно?
Лиза задумалась. Вспомнила, как они гуляли по Арбату месяц назад — он покупал ей глинтвейн, она смеялась над его шутками. Как он провожал ее до дома и целовал на пороге — долго, нежно. Как говорил, что впервые за долгое время чувствует себя живым.
— Да, — ответила она тихо. — Хочу.
— Тогда придется принять весь пакет: ребенка, свекровь-дракона, прошлое. Готова?
Лиза не ответила.
Днем она решилась. Написала Олегу: «Нам надо поговорить».
Ответ пришел через час: «Давай встретимся. Парк Горького, у фонтана. В шесть».
Она приехала раньше. Стояла, кутаясь в шарф, и смотрела на редких прохожих. Ноябрь окончательно вступил в свои права — небо затянуло серой пеленой, ветер кусал за щеки.
Олег появился ровно в шесть. Шел медленно, руки в карманах. Остановился в метре от нее.
— Привет, — сказал он глухо.
— Привет.
Молчали. Где-то вдалеке смеялись дети, играла музыка из кафе.
— Я не специально скрывал, — начал он, не глядя в глаза. — Просто… не знал, как сказать. Каждый раз собирался, и каждый раз думал: а вдруг ты уйдешь? Вдруг испугаешься?
— А я и ушла, — напомнила Лиза.
— Да. Ушла. — Он поднял на нее взгляд. — И я не виню тебя. Правда.
Она шагнула ближе.
— Расскажи мне о ней. О Карине.
Он вздрогнул, будто она ударила его.
— Зачем?
— Потому что если мы хотим быть вместе, я должна знать. Должна понимать, с чем живешь ты. С чем живет твой сын.
Олег молчал долго. Потом кивнул и пошел к скамейке. Лиза села рядом.
— Мы познакомились в универе на филфаке, — начал он медленно. —Встретились на вечеринке. Она была… яркая. Смешная. Любила жизнь так сильно, что заражала всех вокруг.
Его голос дрожал.
— Когда она забеременела, мы оба были счастливы. Планировали будущее, выбирали имена. А потом… — Он замолчал. — Роды были тяжелые. Кровотечение. Врачи не успели. Не спасли.
Лиза почувствовала боль в груди.
— Я забрал Митю один. Принес его домой. И не знал, что делать. Вообще ничего не знал. Мама переехала к нам, помогала. Без нее я бы не выжил.
— А сейчас? — спросила Лиза тихо. — Сейчас ты все еще любишь ее?
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Я любил. Всегда буду помнить. Но она умерла, Лиза. И я не хочу умереть вместе с ней.
Лиза сжала его руку.
— Я хочу познакомиться с Митей, — сказала она твердо. — Хочу увидеть его. Понять, смогу ли я… стать частью вашей жизни.
Олег кивнул, но в глазах мелькнуло сомнение.
— Только мама… Она против. Сказала, что если ты придешь, она уйдет вместе с сыном.
— Тогда пусть уходит, — Лиза удивилась собственной решительности. — Олег, ты отец. Ты имеешь право жить своей жизнью.
Встреча произошла через неделю. Мать уехала на дачу и Олег пригласил Лизу к себе.
Лиза поднималась по лестнице и очень переживала. В руках она держала пакет с игрушками — машинку и мягкого медведя.
Дверь открылась сразу. Олег стоял на пороге с мальчиком на руках.
Митя оказался копией отца — те же светлые кудри, те же серые глаза. Он прижимался к Олегу и смотрел на Лизу настороженно.
— Привет, — улыбнулась она. — Я Лиза. А ты, наверное, Митя?
Мальчик молчал, спрятал лицо в плечо отца.
— Он стесняется, — пояснил Олег тихо. — Дай ему время.
Они прошли в гостиную. Олег посадил сына на ковер, где уже была разложена куча машинок и кубиков. Митя сразу забрал любимую красную пожарную машину и начал катать ее с сосредоточенным видом.
Лиза села на пол рядом. Достала из пакета синюю машинку.
— Смотри, какая. Она умеет ездить и гудеть.
Митя покосился на нее, потом взял машинку. Покрутил в руках, нажал на кнопку — раздался звук сирены. Мальчик засмеялся.
— Би-би! — сказал он.
Лиза почувствовала, как что-то теплое разливается внутри.
Они провели вместе весь день. Лепили из пластилина, строили башни, смотрели мультики. Митя постепенно привык к Лизе, даже залез к ней на колени, когда она читала книжку про динозавров.
Олег сидел рядом и просто смотрел. На сына. На Лизу. И впервые за два года не чувствовал вины за то, что хочет быть счастливым.
Вечером, когда Митя уснул, они сидели на кухне и пили остывший чай.
— Он хороший, — сказала Лиза тихо. — Твой мальчик. Он… светлый какой-то.
— Это после Карины, — ответил Олег. — Она была такой же.
Лиза кивнула.
— Я не смогу заменить ему мать. Понимаешь? Никогда не смогу.
— Я и не прошу. Просто… будь рядом. Если сможешь.
Она взяла его за руку.
— Смогу.
Мать Олега вернулась с дачи в воскресенье вечером. Увидела Лизу на кухне — она мыла посуду после ужина — и остановилась на пороге.
— Что она здесь делает?
Олег встал из-за стола.
— Мам, это Лиза. Она будет жить с нами.
— Ты с ума сошел?!
— Нет. Я принял решение. Либо ты принимаешь это, либо… — он замолчал. — Либо тебе придется переехать обратно к себе.
Мать побледнела.
— Ты выгоняешь меня? Родную мать?
— Я прошу тебя принять мой выбор. Лиза — это мое будущее. И Митино тоже.
— А Карина?! Ты забыл ее?!
— Нет, — голос Олега был спокойным. — Не забыл. И никогда не забуду. Но она умерла, мам. И я не могу жить в прошлом. Не хочу, чтобы Митя рос в доме, где все замерло два года назад.
Мать смотрела на него долго, потом перевела взгляд на Лизу.
— Ты думаешь, сможешь любить чужого ребенка?
Лиза подняла голову.
— Он не чужой. Он Олега. А Олег — мой.
Молчание затянулось. Потом мать развернулась и ушла в свою комнату. Через час она вышла с сумкой.
— Я уеду на неделю. На дачу. Подумаю, — сказала она сухо. — А ты… — она посмотрела на Лизу. — Ты попробуй. Но если сделаешь ему больно — не прощу.
Прошло полгода
Лиза переехала к Олегу в марте, когда снег начал таять и город наполнился запахом весны. Мать Олега так и не вернулась жить к ним — осталась на даче, приезжала только по выходным повидать внука.
Митя привык к Лизе быстрее, чем она ожидала. Звал ее просто «Лиза» и очень полюбил.
Олег стал другим. Он улыбался чаще, шутил, строил планы.
А однажды вечером, когда Митя спал, Лиза нашла в шкафу коробку с фотографиями.
Карина смотрела на нее с карточек — темноволосая, с огромными карими глазами и лучезарной улыбкой. На одном снимке она держала тест на беременность и смеялась. На другом — стояла с круглым животом на фоне Кремля.
Лиза долго смотрела на эти фото. Потом аккуратно сложила их обратно.
— Спасибо, — прошептала она в пустоту. — Спасибо за Митю. За Олега. Я обещаю — позабочусь о них.
И вдруг ей показалось, что Карина где-то улыбается.
Прошел год. Потом второй
Митя пошел в садик. Лиза устроилась на новую работу — дизайнером в небольшое агентство на Таганке. Олег получил повышение. Они жили обычной семейной жизнью.
И однажды мальчик вдруг спросил:
— Лиза, а ты моя мама?
Она замерла. Олег тоже.
— Нет, малыш, — ответила она тихо. — Твоя мама на небе. Она очень любила тебя.
Митя кивнул серьезно.
— А ты?
— А я тебя тоже люблю. Очень-очень сильно.
Мальчик обнял ее за шею.
— Тогда будешь моей второй мамой, — решил он и зевнул.
Лиза посмотрела на Олега. Он улыбался сквозь слезы.
Этой ночью Лизе приснился необычный сон.
Она стояла на берегу реки, а на другом берегу — темноволосая женщина. Карина. Она махала рукой и улыбалась. А потом развернулась и ушла вдаль, растворяясь в тумане.
Лиза проснулась с чувством странного покоя.
За окном занимался рассвет. Рядом спал Олег. В соседней комнате сопел Митя.
И она вдруг поняла: жизнь продолжается. Несмотря ни на что.
Всегда продолжается.
