Галина Петровна приехала в гости на неделю, но казалось, что она въехала в надолго.
Ее чемодан, огромный, кожаный, еще советской выделки, занял всю прихожую, намекая на важность визита.
Невестка Марина старалась быть незаметной. Однако каждая некорректно поставленная чашка или недостаточно экономно включенный свет вызывали вздохи, многозначительные взгляды и комментарии.
Но главной точкой столкновения стала не еда, не свет и не беспорядок, а… вода. Галина Петровна объявила войну расходу по воде.
— Ты посмотри, Мариночка, — говорила она, заходя на кухню, когда та мыла посуду. — Струя какая-то толстая. Не экономно это. Намочила губку, намылила все, выключила воду, потом сполоснула. Элементарно же.
— Я так и делаю, Галина Петровна, — стараясь, чтобы голос не дрожал, отвечала Марина.
— Нет, не делаешь. Я слышу. Я в соседней комнате слышу, как ты литрами воду в канализацию сливаешь.
Сергей, слушая это, лишь отмахивался.
— Мать же старая, у нее свои тараканы. Перетерпи.
Но «тараканы» эволюционировали. Однажды вечером Марина, зайдя в ванную, ахнула.
На дне пустой ванны стоял большой эмалированный таз, а рядом, на кране, красовалась записка, выведенная твердым почерком свекрови: «Воду из таза после мытья ног не выливать! Использовать для спуска унитаза. Г.П.»
Сергей, увидев это, смущенно хмыкнул.
— Ну, в принципе, логично. Вода же чистая почти.
— Чистая? — прошипела Марина. — Ты хочешь, чтобы я ходила с этим тазом по квартире? Это же наш дом, Сережа, а не филиал коммунального хозяйства!
— Не драматизируй. Просто проигнорируй.
Игнорировать не получалось. Галина Петровна, словно страж у ворот, контролировала процесс.
Марина ловила на себе ее пристальный взгляд, когда набирала в чайник воду, будто совершала тяжкое преступление.
Кульминация наступила в субботу утром. Марина, выспавшись и настроившись на мирный лад, решила полить цветы.
Их у нее было много — пышные фикусы, нежные фиалки, орхидеи, требовавшие особого ухода.
Марина взяла свою любимую лейку, с длинным носиком, и направилась к раковине.
— Стой! — раздался за спиной командный голос.
Галина Петровна стояла на пороге кухни, как суровый часовой. В руках она держала пластиковую двухлитровую бутылку из-под лимонада, наполненную мутноватой жидкостью.
— Зачем из-под крана? Я тебе дам другой.
— Спасибо, но я всегда поливаю из-под крана. Вода у нас хорошая.
— Хорошая? — свекровь фыркнула. — Вот вода есть! Это — вода аквариумная. Самая лучшая. Рыбьи отходы — натуральное удобрение.
Марина с ужасом посмотрела на бутылку. Да, неделю назад они по просьбе племянника на пару дней брали к себе маленький аквариум с парой золотых рыбок.
Но воду… воду эту, выходит, Галина Петровна не вылила, а свято сохранила в бутылке.
— Я не буду поливать свои цветы этой… жижей, — тихо сказала Марина.
— Какой жижей? — возмутилась Галина Петровна. — Это ценнейший ресурс! Ты что, деньги на ветер выбрасываешь? Зачем воду из-под крана лить, когда тут готовая, бесплатная! Сережа! — позвала она сына. — Иди сюда, посмотри на свою расточительную жену!
— Мама, Марин, ну хватит вам. Полей разок, чего ты? — бледный Сергей появился в дверях.
— Ни за что, — уперлась Марина. — Это мои цветы. Я за ними ухаживаю и не позволю травить этой бурдой.
— Травить? — взвизгнула Галина Петровна. — Я тебе благо несу, а ты… неблагодарная! Ты вообще понимаешь, сколько стоит вода?
— Я заплачу! Я заплачу за всю воду в мире, но вы не будете указывать мне, как жить в моем доме! — топнула ногой женщина.
Галина Петровна выпрямилась, ее глаза сузились до щелочек.
— Твой дом? Это дом моего сына. А что ты принесла в него, кроме своих дурацких цветов и этих… дорогих шампуней?
Сергей пытался вставить слово, но его голос потонул в крике двух женщин. Вдруг Марина перевела взгляд с разгневанного лица свекрови на бутылку в ее руках. Она вытерла слезы, выпрямилась и улыбнулась.
— Хорошо, Галина Петровна, — сказала тихо Марина. — Вы правы. Я была неэкономна и глупа. Я поняла свою ошибку.
Свекровь опешила. Сергей посмотрел на жену с полным недоумением.
— Вот и хорошо, что дошло, — процедила Галина Петровна, несколько сбавив пыл.
— Не просто дошло, — Марина подошла к бутылке и бережно взяла ее из рук ошеломленной свекрови. — Я осознала всю глубину вашей мудрости. Воду нельзя выливать — это святое.
Она повернулась и вышла из кухни с бутылкой в руках, как с драгоценной реликвией.
С того дня в квартире началась новая жизнь. Марина перестала спорить. Она молча принимала правила игры.
Невестка не просто использовала воду из таза для унитаза. Она завела еще три штуки.
В один собиралась вода после ополаскивания рук, в другой — после мытья фруктов, а в третий — первая, еще холодная вода из душа, пока не пошла горячая.
Все это аккуратно сортировалось и использовалось. На кухне появились графины с мутной жидкостью — «вода после варки макарон, богата крахмалом, идеальна для полива огорода на балконе».
Его Марина завела, высадив в стаканчики из-под йогурта лук и петрушку. Сергей ходил по квартире, как в воду опущенный.
Он пытался поговорить с женой, но она смотрела на него пустыми глазами и говорила что-то вроде:
— Не мешай, дорогой, я тут рассол от огурцов фильтрую, его потом можно для щей использовать. Твоя мама научила.
Галина Петровна сначала торжествовала. Ее невестка наконец-то поумнела. Но постепенно торжество сменилось недоумением, а потом и легким ужасом.
Апогей наступил, когда Галина Петровна, зайдя в гостиную, увидела, как Марина, с нежностью глядя на фикус, поливает его из маленькой ложечки. В ложечке была темная, густая жидкость.
— Марина, а это что? — спросила свекровь с интересом.
— А это, Галина Петровна, чайная заварка, — ответила невестка с блаженной улыбкой. — Вчерашняя. Выливать же нельзя? В ней столько важных веществ. Фикус оценит.
— Но… он же прокиснуть может! Земля же… заведется плесень!
— Ничего, — Марина повернула к ней свое спокойное лицо. — Мы же экономим, правда? Вы меня научили. Каждая капля на счету. Скоро будем дождевую воду с балкона собирать. А потом, глядишь, и до росы дойдем.
Галина Петрова вскинула брови кверху и молча вышла из комнаты. В тот вечер она не произнесла ни слова.
Она сидела на кухне и смотрела на свои бутыли с водой, на тазы, на подписанные банки с «бульоном после варки картофеля», и ей стало страшно.
Женщина пыталась сделать Марину такой, как она, а вместо этого создала монстра, который был ее жадности куда более верен, чем она сама.
На следующее утро Галина Петровна, не сказав ни слова, начала собирать свой чемодан.
Она с шумом вылила все свои стратегические запасы воды в раковину, громко стукая пустыми бутылками.
Марина наблюдала за этим, стоя в дверях, с тем же безмятежным выражением лица.
— Уезжаете, Галина Петровна? — спросила она вежливо. — Как жаль. А я тут думала, куда нам деть воду после полоскания гречки. Теперь придется самой разбираться.
Свекровь, не оборачиваясь к ней, рявкнула:
— Вылей в унитаз! И за собой смой! Обычной водой!
Когда дверь за ней захлопнулась и квартире воцарилась тишина, Сергей с надеждой посмотрел на жену.
— Марин, все же закончилось? Ты… ты притворялась?
Марина медленно подошла к своему фикусу, потрогала упругий лист. Потом повернулась к мужу.
— Ничего не закончилось, Сережа, — тихо сказала она. — Твоя мать просто испугалась того, во что превратила наш дом. А я просто показала ей ее же отражение. И знаешь что? Оно ей не понравилось.
Она подошла к раковине и, открыв кран, сполоснула руки. Непроизвольно мысли вернулись к Галине Петровне: а что она сейчас скажет?
Но вспомнив о том, что свекровь сегодня уехала, Марина с облегчением выдохнула.
