Сергей стоял у окна своего кабинета на двадцать третьем этаже и смотрел вниз, на мелькающие огни машин. В руке он сжимал телефон, на экране которого всё ещё горело сообщение от жены: *«Не могу. У меня маникюр. И вообще, зачем тебе жена на этих переговорах? Ты что, не справишься сам?»*
Он глубоко вздохнул. Справится? Конечно, справится. Он — Сергей Савин, владелец сети ресторанов «Лаванда», человек, который за десять лет прошёл путь от официанта до одного из самых успешных рестораторов Москвы. Но сегодняшние переговоры — не просто сделка. Это — альянс с французской группой *Le Jardin Gourmand*, которая готова инвестировать в его проекты на условиях, о которых он мечтал ещё в те времена, когда спал в подсобке за кухней и ел остатки со сковородок.
И вот единственное условие месье Дюбуа, главы делегации: «Мы встречаемся с вами и вашей супругой. Для нас важно видеть, что вы — семьянин. Это говорит о стабильности, надёжности, преемственности. Мы инвестируем не в компанию, мы инвестируем в человека».
Сергей тогда усмехнулся. Какая ирония. Его жена, Лиза, модель с обложек и постоянная героиня светских хроник, не разделяла его понимания «стабильности». Для неё брак был скорее статусным аксессуаром, как сумка от Hermès или бриллиантовые серёжки. А переговоры — это скучно, нефотогенично и мешает графику.
— Маникюр важнее миллиона евро? — пробормотал он, нажимая кнопку вызова лифта.
Внизу, на первом этаже, в подсобке за кухней, Марина как раз выгружала корзину с чистыми тарелками. Ей было двадцать три, и она работала посудомойкой в «Лаванде» уже полгода. До этого — в двух других ресторанах, до этого — в общежитии, до этого — в детском доме под Тверью. Жизнь у неё была не из лёгких, но она не жаловалась. У неё был план: отработать год, накопить на курсы бухгалтеров, уйти в офис, в тепло, в тишину. И никогда больше не слышать звона посуды и криков поваров.
— Марина! — окликнул её управляющий. — Иди к Сергею Ивановичу. Срочно.
Она вытерла руки о фартук, поправила растрёпанные волосы и поднялась на лифте. В кабинете Сергея пахло кофе и дорогим одеколоном. Он стоял спиной к двери, но обернулся, когда она вошла.
— Присаживайся, — сказал он, не глядя на неё. — Слушай, ситуация… деликатная. Мне нужно, чтобы ты на пару часов стала моей женой.
Марина замерла. Потом медленно опустилась на край стула.
— Вы… шутите?
— Нет. У меня через час переговоры с французами. Они хотят видеть мою жену. А моя жена… занята. Маникюром.
Он произнёс это с таким выражением, будто говорил о чьей-то смерти. Марина чуть не улыбнулась.
— И вы думаете, я подойду?
— Ты выглядишь… прилично. У тебя нормальная речь. Не куришь. Не пьёшь. У тебя… — он замялся, — глаза умные.
Она фыркнула.
— Это комплимент?
— Это отчаяние.
Он встал, подошёл к ней, протянул руку.
— Сделаешь? За это я заплачу тебе 50 тысяч. И отпуск на неделю. Без вычетов.
Марина посмотрела на его руку. Потом — в глаза. В них не было насмешки, только усталость и напряжение. Она вспомнила, как неделю назад он лично принёс ей горячий суп, когда она простудилась, но не ушла с работы — боялась потерять смену.
— Ладно, — сказала она. — Но я ничего не знаю про ваши рестораны. Про инвестиции. Про Францию…
— Ничего и не надо знать. Просто сиди рядом. Улыбайся. Говори «да» и «очень приятно». И не называй меня Сергеем. Только «милый» или «дорогой».
— Боже… — прошептала она.
Через сорок минут Марина стояла перед зеркалом в гостевой комнате ресторана и не узнавала себя. Сергея не было рядом — он переодевался.Она приняла душ. А вот его ассистентка, Катя, уже успела превратить посудомойку в… ну, почти леди.
— Вот, надень это, — сказала Катя, протягивая чёрное платье с бархатным поясом. — Оно висело у Сергея в гардеробе. Наверное, для Лизы. Но ей не подошло — слишком скромное.
Марина натянула платье. Оно сидело идеально. Катя подкрасила ей губы, пригладила волосы, добавила немного туши.
— Ты даже красивее Лизы, — сказала она с искренним восхищением. — Только не говори ей.
— Не скажу, — усмехнулась Марина. — Я вообще не хочу, чтобы меня кто-то видел.
— А вот сейчас — придётся.
Они приехали в отель «Метрополь» за десять минут до начала. В холле их уже ждали французы — трое мужчин в безупречных костюмах и одна женщина, элегантная, с серебристыми волосами и взглядом, который, казалось, видел всё.
— Месье Савин! — воскликнул Дюбуа, подходя с распростёртыми руками. — И ваша супруга! *Enchanté!*
Марина улыбнулась, протянула руку.
— Очень приятно, — сказала она по-французски.
Глаза Дюбуа расширились.
— Вы говорите по-французски?
— Немного. Училась в лицее. И потом… практиковалась.
(На самом деле — по подкастам в метро и сериалам на Netflix. Но это было не важно.)
Они прошли в переговорную. Сергея сразу же втянули в обсуждение цифр, условий, сроков. Марина сидела рядом, молчала, кивала, пила воду. Но слушала. Внимательно. Очень внимательно.
И тут Дюбуа сказал:
— Мы, конечно, ценим вашу концепцию «домашней роскоши», но боимся, что она не масштабируема. Особенно в регионах. Как вы планируете адаптировать меню под местные вкусы, если ваша философия — это единый стандарт?
Сергей начал говорить о локальных продуктах, о гибкости, но чувствовалось — он нервничает. Это был слабый момент в его презентации. И французы это чувствовали.
Марина вдруг тихо сказала:
— Простите, месье Дюбуа… А вы пробовали наш суп из щавеля с яйцом и сметаной в Казани?
Все обернулись к ней.
— В Казани? — удивился Дюбуа.
— Да. Мы открыли там филиал полгода назад. И заменили щавель на местную кислицу. Добавили немного мёда. И сметану заменили на каймак. Гости в восторге. А главное — это всё равно *наш* суп. Просто с душой Татарстана.
Она говорила спокойно, без пафоса. Но в её голосе звучала уверенность.
Дюбуа задумался. Потом улыбнулся.
— *C’est intelligent.* Очень умно. Вы… вы участвуете в управлении?
Сергей, ошеломлённый, кивнул.
— Конечно. Марина… моя жена… она отвечает за региональную адаптацию меню.
(Он чуть не поперхнулся, произнося это.)
Марина не дрогнула.
— Мы верим, что еда — это не только вкус, но и уважение к месту. Поэтому в каждом городе мы работаем с местными фермерами, поварами, даже бабушками. Они учат нас. А мы — сохраняем суть.
Француженка с серебристыми волосами вдруг сказала:
— *C’est exactement ce que nous cherchons.* Именно этого мы и ищем.
Переговоры пошли иначе. Легче. Доверительнее. Французы задавали вопросы уже не как инвесторы, а как люди, которым интересно. И всё потому, что одна посудомойка сказала правду — не приукрашенную, не продуманную, а живую.
Когда они вышли из отеля, уже стемнело. Сергей остановился у машины и посмотрел на Марину.
— Ты… спасла сделку.
— Я просто сказала то, что знаю.
— Но ты не работаешь в меню-разработке!
— Нет. Но я слушаю. Я слышу, о чём говорят повара в перерывах. Я вижу, какие блюда возвращаются с кухни нетронутыми. Я знаю, что в Казани любят сладкое, а в Новосибирске — острое. Это не магия. Это — работа.
Он молчал. Потом достал из кармана конверт.
— Вот твои пятьдесят тысяч. И отпуск. И… ещё десять тысяч. За… за всё остальное.
Она взяла конверт, но не открыла.
— А ваша жена… узнает?
— Не думаю. Она даже не спросит, как прошли переговоры. У неё завтра педикюр.
Марина усмехнулась.
— Жаль. Она многое упустила.
— Да, — тихо сказал он. — Жаль.
На следующий день Лиза действительно не спросила. Она только бросила мимоходом:
— Ну что, закрыл сделку?
— Да, — ответил Сергей.
— Отлично. Значит, можно заказать новую сумку?
Он посмотрел на неё — на идеальный макияж, на безупречные ногти, на холодные глаза — и впервые за долгое время почувствовал… пустоту.
А вечером он зашёл на кухню. Марина как раз заканчивала смену.
— Хочешь уйти из посудомойки? — спросил он.
Она подняла бровь.
— Куда?
— В отдел разработки меню. С зарплатой втрое выше. И офисом у окна.
Она задумалась.
— А если я не справлюсь?
— Ты уже справилась. Вчера.
Она улыбнулась — впервые искренне.
— Ладно. Но только если вы не будете называть меня «женой».
— Обещаю.
Прошло три месяца. Сделка с *Le Jardin Gourmand* была подписана. Инвестиции пошли. Новые рестораны открылись в Екатеринбурге, Сочи, Владивостоке. И в каждом — меню с локальным колоритом, но с душой «Лаванды».
Марина теперь носила не фартук, а строгий костюм. У неё был свой кабинет. Её слушали. Её уважали.
А Лиза однажды увидела её на корпоративе.
— Кто это? — спросила она Сергея.
— Марина. Наш шеф-консультант по региональному меню.
— Та самая посудомойка?
— Да.
Лиза долго смотрела на неё. Потом тихо сказала:
— Я бы тоже хотела быть такой.
— Ты могла бы, — ответил Сергей. — Но выбрала маникюр.
Он не знал тогда, что через год разведётся. Что продаст часть акций, чтобы Лиза уехала в Париж с новым ухажёром. Что оставит себе только «Лаванду» и команду, которой доверяет.
И что каждое утро будет заходить в офис Марину, чтобы обсудить новые идеи за чашкой кофе.
А она, в свою очередь, будет улыбаться и говорить:
— Помните, как вы взяли меня на переговоры в чужом платье?
— Как забудешь? — отвечал он. — Это был лучший импровизированный спектакль в моей жизни.
— Не спектакль, — мягко возражала она. — Это была правда. Просто вы её не слышали… пока я не заговорила.
И он кивал. Потому что теперь слышал. Каждое слово.
