Лариса давно подозревала. Уже месяца два Игорь возвращался с работы каким-то другим. Не то чтобы виноватым — скорее рассеянным, будто мысли его были где-то далеко. Телефон прятал от неё, хотя раньше спокойно оставлял на столе. А по вечерам уходил в магазин «за хлебом» и пропадал по два часа.
— Что за хлеб такой долгий? — спрашивала она.
— Очередь была, — отвечал он, не глядя в глаза.
Но самое странное — он перестал ворчать. Раньше-то всё не так: борщ пересолен, рубашка не так выглажена, дома пыль. А теперь молчит. Как будто она стала ему безразлична. И это пугало больше любых скандалов.
В среду Зина с третьего этажа поймала её у почтовых ящиков. Лицо у соседки было такое, заговорщицкое что ли.
— Ларочка, — зашептала она, оглядываясь по сторонам, — я не знаю, говорить ли тебе.
Сердце у Ларисы ухнуло вниз.
— Говори уж.
— Твоего Игоря видели у Лены. Не один раз. Вчера опять. Часа в два дня заходил к ней.
Мир качнулся. Лена — это соседка из соседнего дома. Тридцать семь лет, разведённая, эффектная такая. Игорь всегда говорил: «Накрашенная, как матрёшка».
— Может, по делу какому-то? — слабо сопротивлялась Лариса.
Зина покачала головой:
— Ларочка, милая. Какие дела? У неё кран потек, так она к слесарю обратилась. А тут. Сама понимаешь.
Вечером Лариса ждала. Сидела на кухне, смотрела в окно и репетировала разговор.
Он пришёл в половине восьмого. Обычно приходил в шесть.
— Где был? — спросила она ровно.
— На работе задержался. Отчёт доделывал.
Она посмотрела на него внимательно. Рубашка смятая, на щеке еле заметный след от губной помады. Розовой. У неё такой нет.
— Игорь.
— А что?
— Соседка сказала — тебя опять видели у Лены, — и слёзы хлынули сами собой.
Он замер. Секунду, другую. А потом начал:
— Какая ещё Лена? О чём ты вообще? Соседки — сплетницы еще те, знаешь ведь.
Но глаза у него были виноватые. И это было хуже любых признаний.
Игорь отпирался ещё неделю. Врал неуклюже, как подросток, пойманный с сигаретой. То у него внезапно появились «сверхурочные», то «корпоратив до поздна», то «друг попросил помочь с ремонтом».
Лариса слушала и чувствовала, как что-то внутри неё медленно умирает. Не сразу — по кусочкам.
— Ты меня за дуру держишь? — спросила она однажды утром, когда он задержался в очередной раз.
— С чего ты взяла?
— Игорь, у тебя на воротнике волос. Длинный. Рыжий. У меня волосы тёмные.
Он машинально потрогал воротник, покраснел.
— Наверное, в автобусе прилип чей-то.
Вот тогда Лариса поняла: он не просто изменяет — он её считает настолько глупой, что можно нести любую чушь.
В пятницу она проследила за ним. Игорь действительно пошёл на работу, но в обед вышел и направился к соседнему двору. Лариса шла сзади, прячась за углами домов, как частный детектив из дешёвого фильма. Чувствовала себя нелепо, но остановиться не могла.
Игорь поднялся в подъезд Лены. А через час Лариса увидела их в окне на четвёртом этаже.
Лариса простояла во дворе ещё полчаса, глядя в это окно. Люди проходили мимо, кто-то оглядывался с любопытством, но ей было всё равно. Она чувствовала себя призраком — вроде есть, а вроде нет. Двадцать лет брака превратились в пустое место.
Дома она собрала его вещи. Спокойно, методично. Рубашки аккуратно сложила, брюки развесила. Даже носки по парам разложила. Как будто готовила чемодан в командировку.
— Что это? — спросил Игорь вечером, увидев сумки у входной двери.
— Твои вещи.
— Лара, давай поговорим.
— О чём? — она повернулась к нему. Лицо спокойное, даже холодное. — О том, что ты полгода врёшь мне в глаза? Или о том, что считаешь меня идиоткой?
Он попытался подойти ближе, но она отступила.
— Лара, это всё ерунда. Мне просто нужно было развеяться.
— Развеяться? — её голос стал тише. — Двадцать лет вместе, а тебе нужно развеяться?
— Ну, это не то чтобы серьёзно. Просто так, для настроения.
И вот тут Ларису прорвало.
— Для настроения?! — закричала она. — Ты думаешь, мне весело было полгода смотреть, как ты превращаешься в чужого человека? Как ты врёшь мне каждый день?
Игорь побледнел.
— Теперь вся наша улица знает, что мой муж крутит роман с разведёнкой! Что я — последняя дура, которая ничего не видит!
Она схватила одну из сумок и швырнула ему под ноги.
— Иди туда, где тебе весело! Где тебе «для настроения»! А я устала быть посмешищем!
Игорь стоял, опустив голову.
— Лара, я понимаю, ты расстроена, но…
— Расстроена? — она засмеялась зло. — Игорь, я не расстроена. Я свободна. Наконец-то.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что говорю. Забирай вещи и уходи. К своей Лене. Развеивайся там сколько хочешь.
— Лара, не надо так кардинально. Мы же можем всё обсудить, понять.
— Обсудить что? То, как ты полгода водил меня за нос? Или то, как соседи на меня смотрят — с жалостью?
Игорь поднял одну сумку, потом вторую.
— Лара, я позвоню тебе через пару дней, когда ты успокоишься.
— Не звони, — сказала она тихо. — Вообще не звони.
После того как за ним закрылась дверь, Лариса осталась в пустой квартире. Тишина стояла звенящая. Она прошлась по комнатам — везде напоминания о совместной жизни. Фотографии, его кружка на кухне, тапочки в прихожей.
Но странное дело — ей не было больно. Пустота — да. Растерянность — тоже. Но той острой боли, которой она ожидала, не было. Будто что-то внутри уже приготовилось к этому моменту.
А через три дня соседи начали рассказывать. Сначала Зина осторожно намекнула, что «твой-то у Ленки поселился совсем». Потом Мария Ивановна с первого этажа со смачными подробностями описала, как они вместе в магазин ходят — «как молодожёны, прямо тошно смотреть».
Лариса слушала и удивлялась себе: почему не больно? Почему нет желания рыдать или бить посуду?
Ответ пришёл сам собой — она уже отплакала этот брак за последние полгода. Каждый вечер, когда он приходил чужой. Каждое утро, когда просыпалась рядом с незнакомцем. Каждый раз, когда ловила его на лжи.
Игорь выбрал не её. Ну и пусть.
Месяц прошёл незаметно. Лариса привыкала жить одна — и это оказалось не так страшно, как представлялось. Никто не разбрасывал носки по квартире, не оставлял грязную посуду в раковине, не переключал каналы в самый интересный момент фильма.
Она даже начала получать удовольствие от тишины. Могла читать до трёх ночи, завтракать в постели, ходить в театр с подругами, не спрашивая разрешения.
Игорь звонил пару раз — голос неуверенный, словно сам не знал, зачем звонит. Говорил что-то невразумительное про «нужно поговорить» и «всё не так просто». Лариса отвечала вежливо, но коротко. Больше ей сказать было нечего.
А потом случилось то, чего она не ожидала.
Было около полуночи, когда в дверь позвонили. Долго, настойчиво. Лариса глянула в глазок и опешила — на лестничной площадке стоял Игорь. Пьяный, растрёпанный, с каким-то диким выражением лица.
— Лара! — кричал он сквозь дверь. — Открывай! Мне нужно поговорить!
— Игорь, ты что, спятил? Половина двенадцатого ночи!
— Открывай, говорю! — он начал колотить кулаком по двери.
Лариса боялась, что он разбудит весь подъезд. Неохотно открыла дверь, оставив цепочку.
— Что тебе нужно?
Игорь выглядел ужасно. Щетина, мятая рубашка, глаза красные. От него несло перегаром и каким-то дешёвым парфюмом.
— Пусти меня, — пробормотал он. — Мне поговорить надо.
— С утра поговорим. Иди домой.
— Какой дом? — он засмеялся горько. — У меня нет дома! Она меня выгнала!
Лариса сняла цепочку и впустила его — не из жалости, а из любопытства. Что же случилось в раю разведённой соседки?
Игорь прошёл в кухню, тяжело опустился на стул. Лариса поставила перед ним стакан воды.
— Рассказывай.
— Я дурак, Лара, — начал он, хватаясь за голову. — Полный дурак. Она совсем не такая, как я думал.
— То есть?
— Знаешь, что она мне сегодня сказала? — Игорь посмотрел на неё мутными глазами. — Что я ей надоел. Что она не собирается содержать безработного алкоголика.
— Безработного? — Лариса нахмурилась. — Ты же работаешь.
— Работал. Уволили меня две недели назад. За прогулы. А я Лене сказал, что в отпуск ушёл. Думал, найду быстро новое место.
Лариса медленно осознавала масштаб его вранья. Значит, все эти «сверхурочные»последний месяц — он просто слонялся неизвестно где.
— И что дальше?
— А дальше она узнала. Соседка ей сказала — видела меня днём у пивного ларька. Лена устроила скандал, обозвала меня лохом и неудачником. Сказала, что ей нужен мужчина, который может обеспечить женщину, а не висеть у неё на шее.
Игорь замолчал, покрутил в руках стакан.
— Знаешь, что самое противное? Она права. Я действительно лох. Променял нормальную жизнь, хорошую жену на краску для волос и силиконовые губы!
Лариса смотрела на него и не чувствовала ничего. Ни злости, ни жалости. Просто смотрела на чужого, несчастного человека.
— Лара, прости меня, — он потянулся к её руке, но она отдёрнула. — Я понял, какую ошибку совершил. Ты — моя настоящая семья, мой дом. Без тебя я никто.
— Игорь, ты пьяный. Иди проспись.
— Нет, слушай! — он вскочил, начал ходить по кухне. — Я всё понял! Лена — это была глупость, помутнение рассудка. Я просто, не знаю, испугался старости, что ли. Показалось, что жизнь проходит мимо.
— И что теперь?
— А теперь я понимаю: жизнь как раз и была здесь, с тобой. А я дурак всё разрушил. Но мы же можем начать сначала? Можем забыть эту глупость?
Лариса встала, подошла к окну. На улице моросил дождь, фонари отражались в лужах.
— Игорь, ответь честно: ты пришёл ко мне из любви или потому, что тебе больше некуда идти?
Он замолчал. И этот момент тишины сказал больше любых слов.
— Лара, но ведь двадцать лет, это же что-то значит?
— Значит, — согласилась она. — Значит, что я двадцать лет жила с человеком, который считал меня запасным аэродромом.
— Это не так!
— Так, Игорь. — Лариса повернулась к нему. — Ты пришёл ко мне не потому, что осознал мою ценность. Ты пришёл, потому что твоя красавица тебя выгнала. И если бы завтра она позвала тебя обратно, ты побежал бы к ней, не оглядываясь.
— Нет! Я понял.
— Ты ничего не понял. Ты просто испугался одиночества.
Игорь опустился обратно на стул, уткнулся лицом в руки.
— Что мне теперь делать, Лара? Я же никому не нужен.
И тут Лариса поняла самое главное: ей не больно смотреть на его слёзы. Совсем не больно. Месяц назад она бы бросилась его утешать, жалеть, прощать. А сейчас видела просто слабого, испуганного мужчину, который привык, что за него всё решают женщины.
— Игорь, — сказала она тихо, — иди домой.
— Куда домой? У меня нет дома!
— Найди. Сними комнату, переночуй у друзей. Но здесь ты больше не живёшь.
— Лара, ну пожалуйста. Хотя бы на диване, на время.
— Нет.
— Но я же раскаиваюсь! Я же прошу прощения!
— Я тебя прощаю, — сказала Лариса спокойно. — Искренне прощаю. Но назад тебя не возьму.
Игорь поднял на неё глаза — удивлённые, не понимающие.
— Почему?
— Потому что я больше не хочу быть твоей запасной женщиной.
Она подошла к нему, положила руку на плечо — не нежно, просто по-человечески.
— Иди, Игорь. Учись жить самостоятельно. Может быть, так ты поймёшь, чего на самом деле хочешь от жизни.
Он ушёл, не попрощавшись. Лариса закрыла за ним дверь и вдруг почувствовала удивительную лёгкость. Будто с неё сняли тяжёлый рюкзак, который она носила двадцать лет, не замечая его веса.
Утром Лариса проснулась с ясной головой и твёрдым решением. Она оделась, накрасилась и поехала к юристу.
— Хочу подать на развод, — сказала она спокойно.
Молодая женщина-юрист внимательно выслушала её историю и кивнула:
— Понятно. С разделом имущества проблем не будет — квартира в вашей собственности. Муж может претендовать только на то, что приобретено в браке.
— Пусть забирает всё, что хочет, — Лариса пожала плечами. — Мне нужна просто свобода.
Документы подали в тот же день.
Игорь звонил ещё несколько раз — то умолял «всё обдумать», то обещал «измениться», то просто молчал в трубку. Лариса отвечала вежливо, но коротко. В его голосе слышалась растерянность человека, который впервые остался наедине с собой.
Через месяц развод был оформлен.
А ещё через полгода Лариса не узнала саму себя. Она сменила причёску — короткая стрижка шла ей больше, чем длинные волосы, которые любил Игорь. Устроилась на новую работу в туристическую фирму — оплата лучше, да и люди интереснее.
С подругами начала ездить в отпуск. Сначала на дачу к Зине, потом в Крым, а потом решилась на Грецию. Фотографии в инстаграме собирали лайки — загорелая, улыбающяяся женщина на фоне моря выглядела на десять лет моложе.
Однажды зимним утром, стоя на остановке, она увидела Игоря. Он ждал автобус напротив — постаревший, с потухшими глазами, в старой куртке. Заметил её и подошёл.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Привет.
— Как дела?
— Хорошо. А у тебя?
Он пожал плечами:
— Работу нашёл. Грузчиком в супермаркете. Снимаю комнату у бабульки на окраине.
Лариса кивнула. Ей было его немного жаль, но та щемящая жалость, которая раньше заставляла её всё прощать, исчезла.
— А Лена как? — спросила она из вежливости.
— Не знаю. Месяц назад видел её с каким-то мужиком в костюме. Похоже, нашла того, кто может её обеспечить.
Подошёл автобус Ларисы. Она направилась к двери.
— Прощай, — сказал он тихо.
— Прощай.
Автобус тронулся. Лариса села у окна и посмотрела на Игоря, который так и стоял на остановке. Маленький, потерянный человек среди большого города.
Она достала телефон — сегодня у неё была встреча с новым клиентом, потом обед с подругой, а вечером премьера в театре. Жизнь, которая принадлежала только ей.
Автобус свернул за угол, и Игорь исчез из виду навсегда.
