Наталья стояла перед входом в квартиру с пакетом в руках, не решаясь войти. Внутри её ждала расплата. Не за преступление, а за то, что она позволила себе потратить собственные деньги, заработанные своим трудом. В пакете лежали новые сапоги. Просто сапоги. Не бриллианты, не шуба из норки, а обычные зимние сапоги, потому что старые окончательно промокали, и она уже месяц ходила с мокрыми ногами.
Она повернула ключ в замке. Дверь открылась, и первое, что она увидела, был взгляд свекрови. Раиса Фёдоровна сидела на кухне за столом, как судья на своём месте, и глаза её уже пересчитывали содержимое пакета, который Наталья несла в руке.
— Покупки? — голос свекрови был слишком спокойным. Эта ледяная вежливость всегда предвещала бурю. — Давай посмотрим, что ты там купила на наши общие деньги.
Наши. Это слово резало слух. Деньги, которые Наталья зарабатывала, вставая в шесть утра и возвращаясь в восемь вечера с работы, внезапно становились «нашими», как только дело доходило до её личных нужд.
— Я купила сапоги, — ответила Наталья, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Мои старые совсем промокают.
— Сапоги, — повторила Раиса Фёдоровна, вставая из-за стола. Она подошла ближе, и Наталья невольно отступила на шаг. — А разве мы с тобой это обсуждали? Разве я давала тебе разрешение тратить семейные деньги?
Семейные деньги. Ещё одно заклинание. Полгода назад, когда Наталья вышла замуж за Игоря, свекровь объявила новый порядок: зарплаты обоих молодых супругов должны складываться в общий котёл, которым она, Раиса Фёдоровна, будет управлять. «Для вашего же блага, — объясняла она тогда мягким голосом. — Вы молодые, неопытные. Я помогу вам копить на квартиру, научу распоряжаться деньгами правильно».
Игорь согласился сразу. Он всегда соглашался с матерью. Наталья тогда промолчала, не желая начинать семейную жизнь со скандала. Она думала, что это временная мера. Она ошибалась.
— Раиса Фёдоровна, — начала Наталья, стараясь сохранить спокойствие, — это мои деньги. Я их заработала.
— Твои деньги? — свекровь усмехнулась. — Детка, ты живёшь в этой квартире бесплатно. Ты ешь нашу еду. Пользуешься нашим электричеством, нашей водой. И ты ещё смеешь говорить про «свои» деньги? Всё, что ты зарабатываешь, это вклад в семейный бюджет. А уж что из этого бюджета на что тратить, решаю я. Потому что я знаю, как распоряжаться деньгами, в отличие от некоторых.
Она говорила спокойно, почти ласково, но каждое слово было пропитано презрением и уверенностью в своей правоте. Наталья чувствовала, как внутри неё поднимается волна возмущения.
— У меня ноги мокрые каждый день! — вырвалось у неё. — Я работаю с утра до вечера, и я не могу купить себе сапоги?!
— Не кричи на меня, — оборвала её свекровь, и голос её стал холодным, как лёд. — Я твоя старшая. Я хозяйка в этом доме. И если ты хотела сапоги, нужно было сначала прийти ко мне и попросить. Объяснить, почему они тебе нужны. Я бы решила, можем ли мы себе это позволить. А ты взяла и потратила деньги без спроса. Это неуважение к семье. Это эгоизм.
В этот момент в квартиру вошёл Игорь. Он вернулся с работы и сразу почувствовал напряжение в воздухе. Его взгляд метнулся от жены к матери.
— Что случилось? — спросил он осторожно.
— Спроси у своей жены, — Раиса Фёдоровна указала на пакет в руках Натальи. — Она решила, что может распоряжаться семейными деньгами по своему усмотрению.
Игорь посмотрел на Наталью, и в его глазах она увидела не поддержку, а растерянность и лёгкое недовольство. Он смотрел на неё так, словно она действительно совершила проступок.
— Наташа, ну зачем без согласования? — пробормотал он. — Мы же договаривались…
— Мы ничего не договаривались! — взорвалась Наталья. — Это ваша мать всё решила за нас! Я работаю, как проклятая, отдаю все свои деньги, а теперь не могу купить себе сапоги, потому что не спросила разрешения? Игорь, ты это слышишь?!
Игорь беспомощно посмотрел на мать, потом на жену. Он всегда так делал. Всегда искал подсказку у матери, как ему поступить.
— Мама права, — сказал он тихо, и эти два слова прозвучали как приговор. — Нужно было обсудить такую покупку. Мы копим на квартиру.
Наталья почувствовала, как что-то внутри неё обрывается. Она молча развернулась и пошла в комнату. За спиной она слышала довольный голос свекрови: «Вот видишь, Игорёк, какая она взбалмошная. Хорошо, что ты на моей стороне».
Наталья закрыла дверь комнаты, села на кровать и достала телефон. Руки её не дрожали. Наоборот, она чувствовала странное спокойствие, какое бывает, когда принято окончательное решение. Она открыла приложение банка и за пять минут создала новый накопительный счёт. Назвала его просто: «Моё».
Потом она взяла калькулятор. Её зарплата составляла тридцать восемь тысяч рублей. Зарплата Игоря — сорок две тысячи. Итого восемьдесят тысяч в месяц. Её доля — сорок семь с половиной процентов. Она открыла общий счёт, куда каждый месяц складывались их зарплаты, и перевела на свой новый счёт ровно сорок семь с половиной процентов от всей суммы, накопленной там. Это было тридцать четыре тысячи рублей.
Нажала «Подтвердить». Деньги ушли.
Затем она написала сообщение в семейный чат, где были она, Игорь и свекровь:
«Я забрала свою долю из общего бюджета. 47,5%. Теперь я буду сама решать, на что трать свои деньги. Остальное — ваше. Распоряжайтесь, как хотите».
Отправила. Через секунду в комнате раздался вопль свекрови.
Дверь распахнулась. Раиса Фёдоровна влетела в комнату с лицом, красным от ярости.
— Ты что сделала?! — кричала она, размахивая телефоном. — Ты украла деньги из семейного бюджета! Ты вообще понимаешь, что натворила?!
— Я забрала свою часть, — спокойно ответила Наталья. — Мои деньги, которые я заработала.
— Это не твои деньги! — свекровь задыхалась от гнева. — Это семейные деньги! Ты не имеешь права…
— Имею, — перебила её Наталья. — Отныне я буду покупать продукты и всё необходимое только для себя. Из своих денег. А вы — из своих.
— Игорь! — завопила Раиса Фёдоровна, разворачиваясь к сыну, который стоял в дверях с растерянным лицом. — Ты слышишь, что твоя жена несёт?! Она хочет разрушить нашу семью! Скажи ей, пусть немедленно вернёт деньги обратно!
Игорь открыл рот, закрыл. Посмотрел на мать, потом на жену. Наталья видела, как он мучительно пытается найти решение, которое устроит обеих. Но такого решения не существовало.
— Наташ, ну давай вернём всё, как было, — пробормотал он. — Зачем ты так?
— Нет, — коротко ответила Наталья. — Я устала быть нищей при своей зарплате. Устала спрашивать разрешения на каждую покупку. Теперь у меня есть свои деньги, и я буду сама ими распоряжаться.
Свекровь развернулась и выбежала из комнаты. Через минуту раздался громкий стук входной двери. Игорь беспомощно посмотрел на Наталью.
— Ты её довела, — сказал он упрёком. — Ты знаешь, какое у неё давление. Если с ней что-то случится, это будет на твоей совести.
Наталья не ответила. Она легла на кровать, отвернувшись к стене. Игорь постоял ещё немного, потом тоже ушёл.
Война началась.
На следующий день Наталья пошла в магазин и купила продукты только для себя. Аккуратно рассчитала порции на одного человека. Когда вернулась домой, Раиса Фёдоровна уже была там. Она сидела на кухне с Игорем, и оба смотрели на неё с одинаковым выражением осуждения.
— Где продукты на всех? — спросила свекровь.
— Я купила продукты на себя, — ответила Наталья, раскладывая покупки в свой отдельный ящик холодильника. — Из своих денег. Вы можете купить на свои.
— Ты что, с ума сошла? — Раиса Фёдоровна вскочила. — Ты собираешься готовить только себе?
— Да, — спокойно ответила Наталья.
— Игорь! — свекровь схватила сына за руку. — Ты позволишь ей так издеваться надо мной? Я, старая женщина, должна теперь сама себе готовить, потому что твоя жена взбесилась?
Игорь молчал. Он смотрел на Наталью, и в его взгляде было столько растерянности и беспомощности, что ей стало почти жаль его. Почти.
— Наташ, ну это же глупо, — наконец выдавил он. — Давай всё вернём, как было.
— Нет, — повторила Наталья. — Если хотите есть — покупайте и готовьте сами. У вас есть деньги. Пятьдесят две с половиной процента от семейного бюджета.
Она взяла свои продукты и ушла в комнату. За спиной слышала возмущённый шёпот свекрови и виноватые оправдания Игоря.
Первую неделю было трудно. Невыносимо трудно. Наталья варила себе суп и знала, что на кухне голодными глазами смотрят на неё муж и свекровь. Она жарила себе котлету, а рядом Раиса Фёдоровна демонстративно грызла сухари, вздыхая и охая. Игорь пытался что-то готовить сам, но получалось плохо, и он с тоской смотрел на тарелку жены.
Свекровь пыталась давить на жалость. Она «случайно» забывала купить себе хлеб и просила у Натальи «хоть кусочек». Наталья отказывала. Раиса Фёдоровна начинала плакать, причитая, что невестка довела её до такого состояния, что она, старая женщина, вынуждена голодать в собственном доме.
— Раиса Фёдоровна, у вас есть деньги, — спокойно отвечала Наталья. — Больше, чем у меня. Сходите в магазин.
Но самым тяжёлым было молчание Игоря. Он перестал с ней разговаривать. Он приходил с работы, молча ужинал тем, что приготовила мать, и уходил в гостиную смотреть телевизор. Ночью он ложился на самый край кровати, отвернувшись от неё. Наталья лежала рядом и думала: может, она действительно зашла слишком далеко? Может, нужно было найти компромисс?
Нет. Компромисс в их случае означал капитуляцию. Она это знала.
Прошло три недели. Квартира превратилась в холодное поле боя. Раиса Фёдоровна перестала прикидываться голодной и начала исправно ходить в магазин. Но теперь она покупала самые дешёвые продукты и демонстративно ела их на кухне, громко причитая, как она обеднела из-за жадной невестки.
Наталья научилась не реагировать. Она жила своей жизнью, ела свою еду, носила свои новые сапоги и чувствовала себя свободной. Впервые за полгода — по-настоящему свободной.
А потом случилось то, чего она не ожидала.
Однажды вечером Наталья вернулась домой позже обычного. Она задержалась на работе, и было уже темно. Открыв дверь, она услышала странный звук. Кто-то плакал. Она прошла на кухню и увидела Игоря. Он сидел за столом, уткнувшись лицом в ладони, и его плечи вздрагивали.
— Что случилось? — испуганно спросила Наталья.
Игорь поднял на неё красные глаза.
— Мама сегодня сказала мне, что я слабак, — выдавил он. — Что я не могу управлять женой. Что из-за меня она вынуждена страдать. Она плакала и кричала, что я предатель, потому что не заставил тебя вернуть деньги. Я не знаю, что делать, Наташа. Я разрываюсь между вами. Я не могу так больше.
Наталья села рядом с ним. Она не прикоснулась к нему, но её голос был мягче, чем за последние недели.
— Игорь, ты понимаешь, что твоя мать манипулирует тобой? Она всегда так делала. Ты боишься её больше, чем любишь меня.
— Это моя мама, — пробормотал он. — Она вырастила меня одна. Я не могу пойти против неё.
— Но ты можешь пойти против меня? — тихо спросила Наталья. — Игорь, я твоя жена. Мы должны быть семьёй. Настоящей семьёй, где решения принимаем мы вдвоём, а не твоя мать за нас. Я не хочу быть твоим врагом. Я хочу быть твоим партнёром. Но для этого ты должен выбрать. Один раз. Честно.
Игорь молчал долго. Очень долго. Наталья уже готовилась встать и уйти, когда он наконец заговорил:
— Я устал, Наташа. Устал от этой войны. Мама права в одном — мы не можем так жить. Но и ты права. Я… я должен был защитить тебя тогда, с сапогами. Должен был сказать маме, что это перебор. Но я испугался. Я всегда боялся её гнева.
Он поднял голову и посмотрел Наталье в глаза.
— Я хочу попробовать по-другому. Давай откроем новый общий счёт. Только наш с тобой. Мама не будет иметь к нему доступа. Мы будем решать вместе, на что тратить деньги. Но часть денег у каждого будет своя. Для личных расходов. Чтобы тебе не нужно было ни у кого спрашивать разрешения купить сапоги.
Наталья смотрела на него и видела, что он говорит искренне. Он действительно хотел измениться. Не сразу, не вдруг, но он был готов попробовать.
— А твоя мама? — тихо спросила она.
— Я поговорю с ней, — ответ был твёрдым. — Я объясню, что мы взрослые люди и должны сами распоряжаться своими деньгами. Она не обрадуется. Но это наша жизнь, Наташ. Наша с тобой.
Наталья протянула руку и взяла его ладонь в свою.
— Хорошо, — сказала она. — Попробуем.
Разговор со свекровью был ужасным. Раиса Фёдоровна кричала, плакала, обвиняла Наталью в том, что она отбила у неё сына. Игорь стоял рядом с женой и впервые не отступил. Он повторял одно и то же: «Мама, я люблю тебя, но это наше решение. Мы хотим жить отдельно финансово».
Свекровь не разговаривала с ними неделю. Потом ещё неделю. Но постепенно она смирилась. Она поняла, что сын принял решение, и впервые за много лет он не отступит.
Прошло полгода. Наталья с Игорем открыли совместный счёт, куда каждый переводил по семьдесят процентов зарплаты. Остальное оставалось личными деньгами. Они копили на квартиру, планировали ремонт, обсуждали будущее. Они снова стали командой.
Раиса Фёдоровна всё ещё жила с ними, но теперь у неё был свой бюджет, и она больше не контролировала их траты. Иногда она не удерживалась и начинала давать советы, как правильно тратить деньги. Но теперь Игорь мягко останавливал её: «Мама, мы сами разберёмся».
А Наталья носила свои новые сапоги и знала точно: она отстояла право быть собой. Право распоряжаться своей жизнью и своими деньгами. И это было дороже любых денег в мире.
