Слова впились в Дашу, как осколки стекла. Она стояла у окна гостиной, держа на руках младшую – Кирочку еще не было и года, – а четырехлетний Мишка цеплялся за её ногу, чувствуя, что происходит что-то страшное.
– Оставайся одна со своим приплодом! – свекровь Зинаида Петровна говорила так, будто выплевывала что-то гнилое. – А мы с сыночком уедем, и про машину забудь, серая мышь!
Её голос прорезал пространство комнаты, где ещё вчера пахло детским мылом и счастьем. Вчера… Вчера Даша проснулась в пять утра от плача дочки, потом собирала Мишку в садик, варила кашу, гладила рубашку мужу. Обычное утро. А сегодня Антон стоял у двери с двумя сумками, не глядя на неё.
– Ты что, серьёзно? – она не узнала собственный голос. – Антон, посмотри на меня!
Но он смотрел в пол. Его мать – при полном параде, в жемчужных серьгах и с той особенной улыбкой, которую Даша всегда называла «победной», – шагнула вперед.
– Мой сын заслуживает большего, чем эта серость! – Зинаида Петровна обвела рукой комнату, и Даша увидела её глазами: обои, которые они не успели переклеить, детские игрушки повсюду, её домашний халат в пятнах от детского пюре. – Он молодой мужчина, у него впереди вся жизнь! А ты… превратилась в домохозяйку с вечно немытой головой.
Антон взял сумки. Ключи от машины – их единственной, купленной в кредит «Лады» – он положил в карман.
– Подожди, – Даша переложила Киру на другую руку, девочка захныкала. – Мы же можем поговорить… Я понимаю, тебе тяжело, я знаю, что последние месяцы были трудными, но дети…
– Дети, дети! – перебила свекровь. – Всегда эти дети! А когда будешь думать о мужчине? О его карьере? Он в двадцать восемь лет начальником смены стал, а ты его тянешь вниз своими бесконечными капризами!
Дверь хлопнула. Просто так – хлопнула и всё. Десять лет совместной жизни, свадьба в городском загсе, два ребёнка, тысячи ночей рядом – и дверь захлопнулась, оставив их втроём в съемной двушке на окраине города.
Даша опустилась на диван. Кира заплакала громче, Мишка прижался к ней и прошептал:
– Мама, а папа вернётся?
Вернётся ли? Она не знала. Знала только одно: на карте осталось три тысячи рублей, квартплата через неделю, а на работу она не выходила два года – сидела с детьми, как договаривались. Антон обещал, что после трёх лет Киры она снова начнет работать бухгалтером. Обещал…
Следующие три дня прошли как в тумане. Антон не брал трубку. Зинаида Петровна сбросила её звонки. Даша кормила детей остатками из холодильника – макаронами, кашей на воде. Мишка спрашивал про папу, и она не знала, что отвечать.
На четвертый день она запеленала Киру потеплее – октябрь выдался злым, с резким ветром, – и повезла коляску через весь город в центр, к зданию завода, где работал Антон. Мишка топал рядом в куртке, из которой он уже вырос.
У проходной она ждала два часа. Рабочие выходили, покуривая, косились на неё – растрёпанную женщину с двумя детьми, явно не к месту. Наконец она его увидела. Антон шёл с коллегой, смеялся над чем-то, и от этого смеха у Даши перехватило дыхание.
– Антон!
Он обернулся, и лицо его стало каменным.
– Что ты здесь делаешь?
– Нам нужно поговорить. Детям нужны деньги, еда…
Его коллега отошёл в сторону, но остался поблизости – любопытство взяло верх. Мишка потянул отца за руку:
– Папа, пойдём домой!
Антон высвободил руку.
– Даша, я же сказал. Мы разводимся. Мама считает…
– Мама считает?! – её голос сорвался. – Это твоя жизнь или её?!
– Не ори здесь! – он оглянулся на коллегу, и Даша поняла: ему стыдно. Стыдно не за то, что бросил семью, а за эту сцену.
Он сунул ей в руку пять тысяч – смятые купюры, – развернулся и ушёл. Просто ушёл, даже не взглянув на Киру в коляске.
Обратно они ехали на автобусе. Мишка уснул у неё на коленях, Кира посапывала в коляске. За окном проплывал город – чужой, равнодушный, с яркими витринами и счастливыми людьми, у которых всё было нормально. Даша прижала сына крепче и подумала: а что теперь?
Что делать женщине с двумя детьми, без работы, без мужа, без машины – без всего?
В телефоне пришло сообщение от неизвестного номера: «Твой муж у меня. Перестань названивать и устраивать сцены. Зинаида Петровна».
Даша стёрла его и посмотрела в окно. Где-то там, в этом городе, был ответ. Должен был быть.
Утро началось с того, что отключили горячую воду. Даша грела чайник за чайником, купала детей в тазике. Кира капризничала, Мишка молчал – этот детский испуганный взгляд разбивал сердце сильнее любых слов. Он словно боялся лишний раз заговорить, чтобы мама не расплакалась.
Пять тысяч таяли со страшной скоростью. Памперсы, молочная смесь, хлеб. Даша считала каждую копейку, откладывая на квартплату, и понимала: этих денег хватит от силы на две недели. А дальше?
Она достала ноутбук – старенький, которому лет семь, – и начала искать вакансии. Бухгалтер с перерывом в два года… Везде требовали опыт работы с новыми программами, которых она в глаза не видела. Звонила в фирмы, и там вежливо отказывали: «Мы вам перезвоним». Никто не перезванивал.
На шестой день она собрала волю в кулак и поехала в центр занятости. Серое здание на улице Ленина встретило её очередями и запахом казённой безнадёги. Даша отстояла два часа с Кирой на руках – Мишку оставила в садике, хотя бы там кормили обедом.
– Пособие по безработице будет пятнадцать тысяч первые три месяца, – сказала сотрудница, даже не поднимая глаз. – Документы принесёте – трудовую книжку, справку с последнего места работы, паспорт…
– Я два года не работала, сидела с детьми.
– Тогда встаньте на учёт, через месяц назначим выплату.
Месяц. Так долго.
Вечером позвонила мама – из Новосибирска, где та жила с новым мужем.
– Дашенька, ну что же ты… – голос был сочувствующим, но уставшим. – Понимаешь, у нас Кольке операцию сделали, зубы на имплантах. Такие деньги ушли… Я бы помогла, но сейчас совсем никак.
Помогла бы, но никак. Даша знала эту песню наизусть. Мама всегда была рядом – на расстоянии телефонного звонка, но в решающий момент у неё находились причины. Новый муж, новая жизнь, и взрослая дочь с её проблемами туда не вписывалась.
– Ничего, мам. Я справлюсь.
Справлюсь. Она повторяла это слово как мантру, укладывая детей спать. Кира наконец заснула, Мишка лежал, уткнувшись в подушку, и Даша села на кухне с чашкой чая – заварка заканчивалась, и она использовала один пакетик по три раза.
Телефон завибрировал. Неизвестный номер.
«Видела вашу заявку на сайте работы. Требуется помощница в офис, можете завтра подъехать? Ксения».
Даша перечитала сообщение трижды. Помощница в офис… Она даже не помнила, на какие вакансии откликалась – их были десятки. Но это был шанс.
Утром она повела детей к соседке Людмиле – пожилой женщине из соседней квартиры, которая иногда сидела с Кирой.
– Часа на три, можно? Я на собеседование.
– Конечно, деточка. Только ты того… причешись получше. И помаду нанеси.
Даша посмотрела на себя в зеркало. Когда она в последний раз красилась? Когда вообще смотрела на себя не мельком? Похудевшее лицо, круги под глазами, волосы собраны в пучок. Серая мышь – свекровь была права.
Она достала из шкафа единственные приличные брюки и блузку, которую носила на работу три года назад. Блузка болталась – Даша сбросила килограммов восемь от нервов. Накрасилась, причесалась, и в зеркале появилась другая женщина. Ещё не та прежняя – уверенная и улыбчивая, – но уже не совсем та затравленная, которая металась по квартире последние дни.
Адрес был в деловом центре – стеклянное здание на набережной, с охраной и турникетами. Даша поднялась на седьмой этаж, нашла нужный офис: «Консалтинговая группа «Вектор»».
Ксения оказалась лет сорока, с короткой стрижкой и строгим костюмом.
– Садитесь. Опыт работы есть?
– Бухгалтером работала, но два года перерыв…
– Понятно. Детей сколько?
Даша напряглась. Обычно на этом месте собеседование заканчивалось.
– Двое. Но я могу…
– Могу и я, – перебила Ксения. – У самой три. Знаю, как это. Вам нужен гибкий график?
Даша кивнула, не веря своим ушам.
– Хорошо. Обязанности простые: документооборот, встречи клиентов, кофе-чай, разбор почты. График с девяти до шести, но если ребёнок заболеет – можете работать удалённо. Тридцать пять тысяч оклад, плюс премии. Выходите послезавтра?
Тридцать пять тысяч. Это были деньги. Реальные деньги, на которые можно жить.
– Да, – выдохнула Даша. – Спасибо.
– Не за что. Документы принесёте, трудовой договор оформим.
Выходя из офиса, Даша чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Впервые за эти дни она могла вдохнуть полной грудью. Работа. У неё будет работа.
На выходе из здания она столкнулась с Антоном.
Он шёл с женщиной – молодой, в дорогом пальто и с укладкой из салона. Они смеялись, и эта женщина держала его под руку так естественно, будто всегда так держала.
Время застыло. Антон увидел её, и лицо его дёрнулось. Женщина посмотрела на Дашу оценивающе – с ног до головы, – и что-то спросила у него. Он качнул головой, и они прошли мимо.
Прошли мимо, будто она – пустое место.
Даша стояла у стеклянной двери и смотрела им вслед. Значит, дело было не в детях. Не в её усталости и не в том, что она превратилась в «домохозяйку». Дело было в другой женщине. Всё это время – другая женщина.
В кармане завибрировал телефон. Мишка прислал голосовое – соседка научила его пользоваться её телефоном:
«Мама, ты скоро? Кирка плачет».
Даша вытерла глаза и пошла к остановке. Скоро, сынок. Мама уже идёт.
А где-то в этом же городе Антон сидел в кафе с новой пассией, и его мать названивала ему, требуя приехать – у неё что-то с сердцем прихватило. Но он не спешил. У него теперь была другая жизнь – красивая, без детских криков по ночам и вечно уставшей жены. Жизнь, которую он заслужил.
Только почему-то внутри скребла пустота.
Прошло четыре месяца
Даша работала с утра до вечера, забирала детей из садика, готовила ужины, укладывала спать. По выходным водила Мишку в библиотеку – он полюбил книжки про динозавров, – а Киру в парк, где та гоняла голубей и хохотала. Жизнь становилась проще. Не легче – проще. Даша научилась не думать об Антоне, не ждать звонков, не надеяться.
Ксения оказалась не просто начальницей – она стала почти подругой. Научила работать с новыми программами, иногда приглашала на обеды, слушала, когда Даше хотелось выговориться.
– Знаешь, – сказала она однажды за кофе, – мой бывший тоже ушёл. К двадцатипятилетней секретарше. Думал, что жизнь заиграет новыми красками. А через год нашёл меня в соцсетях, ныл, что она его доит, а дети от него отвернулись.
– И что ты?
– Заблокировала, – Ксения усмехнулась. – Зачем мне возвращать то, что само ушло?
В феврале Даша получила премию – пятнадцать тысяч. Она купила Мишке конструктор, о котором он мечтал полгода, Кире – плюшевого медведя, а себе – новые ботинки. Первые за три года. Стоя у зеркала в обувном, она вдруг поймала себя на том, что улыбается. Просто так – без причины.
А в это время жизнь Антона начала рассыпаться.
Та женщина – Жанна, как выяснилось, – действительно высасывала из него деньги. Рестораны, подарки, поездки на море. Кредит за кредитом. Зинаида Петровна была в восторге сначала: «Вот это женщина! Не то что твоя бывшая!» Но когда Жанна попросила купить ей машину – не какую-то Ладу, а нормальную иномарку, – начала ворчать.
– Сынок, а может, это не твоя женщина?
– Мам, не начинай.
Но начала. Зинаида Петровна не могла не начать. Она всю жизнь управляла сыном, и мысль, что какая-то «девица» увела его от неё, была невыносима. Скандалы, слёзы, обвинения. Жанна быстро поняла, что связываться с маменькиным сынком – так себе идея, и ушла к более перспективному кавалеру.
Антон остался один. Точнее, с мамой, с кредитами на полмиллиона и с пониманием, что время не вернуть.
В марте он написал Даше: «Можем встретиться?»
Она долго смотрела на это сообщение. Раньше её сердце сжалось бы, побежала бы навстречу, простила бы всё. Но сейчас… Она просто ответила: «Нет».
Через неделю пришло новое: «Мне нужно увидеть детей».
«Алименты платил хоть раз?»
Он не ответил.
А в начале апреля случилось то, что Даша даже представить не могла. Звонок с незнакомого номера – женский голос, встревоженный:
– Это Дарья Сергеевна? Я из больницы номер семь. К нам поступила Зинаида Петровна Крылова, она указала вас как контактное лицо…
– Что? Я не…
– У неё инсульт. Антон Викторович ваш муж? Мы не можем его найти, телефон не отвечает.
Даша приехала в больницу вечером, пристроив детей к Людмиле. Зинаида Петровна лежала в реанимации – бледная, с капельницей, ничего не напоминавшая ту властную женщину в жемчужных серьгах.
– Где Антон? – спросила Даша у дежурной медсестры.
– Не знаем. Соседка вызвала скорую, сказала, что сын куда-то уехал.
Куда-то уехал. Конечно, уехал. У него теперь своя жизнь.
Даша сидела в коридоре больницы, пила автоматный кофе и думала. Эта женщина разрушила её семью, назвала приплодом её детей, выгнала из жизни собственного сына… И сейчас лежала одна, потому что этот сын просто испарился.
Врач вышел часа через два:
– Вы родственница?
– Бывшая невестка.
– Понятно. Состояние стабильное, но потребуется длительная реабилитация. Ходить будет с трудом, нужен постоянный уход. Есть кто-то?
Даша молчала. Антон объявился только на следующий день – небритый, с красными глазами, в мятой рубашке. Увидел Дашу в коридоре и остановился.
– Ты… как она?
– Спроси у врачей.
– Даш, я не знал, что всё так… Я был в командировке, телефон разрядился…
– Неважно, Антон.
Она встала, взяла сумку. Он схватил её за руку:
– Постой. Я хотел сказать… Прости. За всё. Я понял, что натворил. Мама была права насчёт тебя, но не так, как она думала. Ты – сильная. А я – слабак, который…
– Антон, – перебила Даша тихо. – Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Простила? Сказала, что всё хорошо?
Он молчал.
– Я не скажу. Потому что это было не хорошо. Ты бросил двоих детей. Ты забрал последнюю машину, когда я не знала, чем их кормить. Ты шёл мимо меня с другой женщиной, как будто я – пустое место.
– Я заплачу алименты, клянусь…
– Через суд заплатишь, – Даша высвободила руку. – А насчёт мамы… Найми сиделку. У меня своя семья. Двое детей, которых ты называл «приплодом».
Она вышла из больницы в апрельскую ночь. Город дышал весной – где-то цвела сирень, где-то молодёжь смеялась у подъезда. Даша шла к остановке и вдруг рассмеялась. Тихо, сама себе.
Серая мышь. Вот кем она была в глазах свекрови. Но мыши – живучие создания. Они выживают там, где не выживают другие. Они приспосабливаются, растят детёнышей, строят гнёзда из ничего.
Дома Мишка и Кира уже спали. Даша поцеловала обоих, заварила чай – нормальный, хороший, не пакетик по три раза, – и села у окна. В телефоне лежало сообщение от Ксении: «Есть разговор. Завтра после работы зайди – хочу предложить должность помощника руководителя. С повышением».
Даша улыбнулась и посмотрела на спящих детей. Её детей. Её жизнь. Серую, но честную. Простую, но настоящую.
А где-то в больнице Антон сидел у койки матери, и впервые за долгие годы понимал, что значит быть одному. По-настоящему одному. Когда нет жены, которая простит, нет детей, которые обрадуются, нет человека, который всегда будет рядом.
Есть только пустота. И счета за кредиты.
Зинаида Петровна очнулась к утру. Увидела сына и прошептала:
– Где… Даша?
– Мам, её нет.
– Позови её… Я была неправа…
Но звать было некого. Серая мышь ушла строить собственное гнездо. И возвращаться не собиралась.
