Вадим Волков был сыном миллиардера, человеком, для которого деньги были не целью, а фоном жизни — как воздух или вода. Он не знал, что такое «нельзя», потому что всё, что он хотел, становилось возможным. Его отец, Аркадий Волков, построил империю с нуля: начинал с гаража, где чинил чужие машины, а закончил — владением тремя заводами, сетью элитных клиник и акциями в международных фондах. Аркадий был суров, дисциплинирован и не терпел глупости. Особенно — глупости своего единственного сына.
Вадим же с детства жил в мире, где всё разрешено. Он учился в Лондоне, потом в Женеве, но так и не окончил ни одного университета. Зато умел устраивать вечеринки, на которые съезжались знаменитости со всего мира, и выбирать яхты, как другие — носки. Он не работал, но «помогал» отцу — в основном, подписывая бумаги, которые ему подсовывали. Аркадий мечтал, что однажды сын повзрослеет, возьмёт на себя управление бизнесом… но с каждым годом эта надежда таяла, как лёд под весенним солнцем.
Юбилей Аркадия Волкова — 70 лет — должен был стать событием века. Дворец в Подмосковье, триста гостей, оркестр из Вены, шеф-повар из Парижа… и, конечно, требование: каждый приглашённый — в паре. Аркадий устал от слухов, что его сын — вечный холостяк, и в последнем письме написал прямо: «Если придёшь один — не входи. Не хочу позора».
Вадим прочитал это и рассмеялся. «Позор?» — повторил он, глядя в зеркало. — «Тогда устрою тебе настоящий спектакль».
Её звали Алина. Ей было двадцать. Работала дворничихой в одном из бизнес-центров, принадлежащих Волковым. Три раза в неделю она приходила на работу, чтобы подмести двор, очистить урны. Её руки были в мозолях, лицо — бледное от усталости, но глаза… глаза были живыми. Чистыми. Такими, будто она ещё не успела разочароваться в жизни, хотя поводов было предостаточно.Ей приходилось работать ранним утром до учебы,что бы платить за университет.
Родители погибли в аварии, когда ей было пятнадцать. После этого она жила у тёти, которая выгнала её, как только ей исполнилось восемнадцать. С тех пор — хостелы, подработки, вечная нехватка денег. Но Алина не жаловалась. Она верила, что если честно трудиться, то однажды когда она выучится всё наладится. Эта вера была её щитом.
В тот день, когда Вадим впервые заговорил с ней, она как раз выметала лужу у входа. Он стоял в дорогом пальто, с телефоном в руке, и смотрел на неё, как на забавную игрушку.
— Ты кто такая? — спросил он без злобы, скорее — из любопытства.
— Дворничиха, — ответила она, не поднимая глаз.
— Имя?
— Алина.
Он усмехнулся. Потом, спустя неделю, подошёл снова.
— Хочешь заработать? — спросил он.
— От работы не отказываюсь.
— Не от работы. От роли. На один вечер.
Он объяснил ей всё: юбилей отца, требование прийти с парой, его желание посмеяться над всем этим. Он предложил ей тридцать тысяч рублей — сумму, равную её месячной зарплате — и платье из бутика, и машину, и обещание, что никто не узнает правду.
Алина молчала долго. Потом спросила:
— А если ваш отец… разозлится?
— Пусть, — отмахнулся Вадим. — Он всё равно меня не любит.
Она согласилась. Не из жадности. А потому что впервые за долгое время почувствовала: её кто-то *заметил*. Даже если это — шутка.
Платье подобрали в бутике на Остоженке. Белое, с тонкими бретельками, сшитое из ткани, похожей на облако. Обувь — лёгкие серебряные туфли. Макияж сделала стилистка, которая сначала смотрела на Алину с сомнением, а потом — с восхищением.
— Вы прекрасны, — сказала она. — Просто… не знали об этом.
Вадим ждал у подъезда на чёрном Rolls-Royce. Когда Алина вышла, он на секунду замер. Не потому что влюбился — нет. Просто впервые увидел в ней не «дворничиху», а человека. Женщину.
— Ты… отлично выглядишь, — сказал он, открывая дверь.
— Спасибо, — ответила она тихо.
Дворец Волковых в Подмосковье был построен в стиле неоклассицизма. Колонны, фонтаны, свет, льющийся из сотен окон. Гостей встречали в ливрее, с бокалами шампанского. Все были в бриллиантах, в костюмах от кутюр, в улыбках, выученных с детства.
Когда Вадим вошёл с Алиной под руку, разговоры на мгновение стихли. Люди переглянулись. Кто-то усмехнулся. Кто-то — нахмурился.
Аркадий Волков стоял в центре зала. Седой, прямой, как штык. Его глаза сразу нашли сына. И девушку рядом с ним.
Он подошёл. Медленно. С достоинством.
— Кто это? — спросил он, не глядя на Алину.
— Моя невеста она дворничиха, — ответил Вадим с вызовом.
Аркадий посмотрел на неё. Оценивающе. Холодно. Алина не опустила глаз. Она стояла прямо, как учили в детстве: «Голову держи выше, даже если внутри — страх».
— Ты издеваешься? — тихо спросил отец.
— Нет. Это моя жизнь. Или ты забыл?
Аркадий молчал секунду. Потом громко, чтобы слышали все:
— Вадим, ты лишился всего. Наследства. Доверия. Права называться моим сыном.
Зал замер. Вадим побледнел, но усмехнулся:
— Как скажешь, папа.
Он развернулся и вышел, увлекая за собой Алину. Она не сопротивлялась. Только когда они сели в машину, спросила:
— Что теперь?
— Теперь? — Вадим вздохнул. — Теперь я свободен.
На следующий день Вадим проснулся в своей квартире с похмелья и пустотой в груди. Он думал, что это шутка… но оказалось, что отец серьёзен. Все счета заблокированы. Кредитные карты аннулированы. Даже машину забрали.
Он позвонил другу:
— Что делать?
— Работать, — ответил тот.
— Я не умею.
— Тогда умри с голоду.
Вадим вышел на улицу. Впервые за всю жизнь — без водителя, без денег, без плана. Он шёл и думал: «Кто я без отцовских миллиардов? Никто».
И тут вспомнил Алину.
Он нашёл её на работе. Она как раз выносила мусор.
— Прости, — сказал он. — Я… не думал, что всё так обернётся.
Она посмотрела на него. Не с жалостью. Не с презрением. Просто — по-человечески.
— Ты хотел посмеяться. Получилось. Теперь живи с этим.
— А ты?
— Я? Я каждый день живу с тем, что не выбираю. Так что… привыкла.
Он молчал. Потом спросил:
— Можно я… помогу тебе?
— Чем?
— Не знаю. Подмести? Вынести мусор?
Она усмехнулась. Впервые.
— Ладно. Берёшь метлу. И не жалуешься.
Прошла неделя. Потом — месяц. Вадим работал дворником. Учился мыть окна, чинить замки, убирать снег. Он уставал до изнеможения, но впервые чувствовал: он *делает* что-то. Не тратит, а создаёт. Не разрушает, а поддерживает порядок.
Алина стала его другом. Она не спрашивала о прошлом. Не осуждала. Просто была рядом. Иногда делилась бутербродом. Иногда — советом.
— Ты умный, — сказала она однажды. — Просто никогда не пробовал думать сам.
Он засмеялся. Впервые искренне.
Аркадий Волков не мог забыть ту девушку. Её взгляд. Её осанку. Он начал расследовать. Узнал, кто она. Откуда. Как живёт. И чем больше узнавал — тем больше поражался.
Она не просила денег. Не искала выгоды. Даже после всего — не сказала ни слова против Вадима. Напротив — помогала ему.
Однажды он пришёл к ней сам. Без охраны. Без машины. Просто старик в пальто.
— Можно поговорить? — спросил он.
Она кивнула.
Они сели на скамейку во дворе. Аркадий молчал долго. Потом сказал:
— Я лишил сына наследства… потому что думал, он играет с тобой. Но оказалось — он играл с собой. А ты… ты настоящая.
Алина не знала, что ответить.
— Я потерял жену в сорок лет, — продолжил он. — У нас была дочь. Умерла в детстве. Остался только Вадим. И я… боялся, что он станет пустым. Как воздушный шар без воздуха.
— Он меняется, — тихо сказала Алина.
— Да. И ты — причина.
Она покачала головой.
— Нет. Он сам выбрал. Я просто… была рядом.
Аркадий посмотрел на неё. И вдруг — улыбнулся.
Она замерла.
Прошёл ещё месяц. Вадим устроился на работу в компанию по ремонту коммуникаций. Зарабатывал мало, но честно. Алина училась и работала.
Однажды к ним пришёл Аркадий. Принёс документы.
— Вадим, — сказал он. — Я возвращаю тебе право наследования. Но не всё. Только ту часть, которую ты заработаешь сам. Я создаю фонд. Ты будешь управлять им. Но не как сын миллиардера. А как человек.
Вадим кивнул.
— Спасибо, отец.
— И ещё… — Аркадий повернулся к Алине. —А ты ему поможешь.Хорошо.
Алина заплакала. Тихо.
— Да, — прошептала она. — Да.
Через год Вадим и Алина поженились. Настоящей свадьбы. Без шуток. Без масок.
Аркадий Волков сидел за главным столом. Рядом с ним — его дочь. Не по крови. Но по сердцу.
Он поднял бокал:
— За тех, кто учит нас быть людьми.
Все аплодировали.
А Вадим, глядя на Алину, думал: «Я хотел посмеяться над миром. А мир подарил мне тебя».
И в этом не было ни капли шутки.
