Евгений возвращался домой — если тонущую в полумраке трехкомнатную хрущевку на окраине города можно было назвать домом — с ощущением, будто он не восемь часов стоял у станка, а таскал мешки с цементом.
Усталость была не только физической, но и какой-то душевной, высасывающей все соки.
Он тихо закрыл дверь, стараясь не скрипеть, и замер в прихожей, прислушиваясь.
В квартире было очень тихо. Значит, тетя Зоя уже легла спать. Ровно в девять, как по расписанию.
Неважно, был ли на улице еще день или уже давно стемнело — ее режим был неприкосновенен.
Он снял замасленные рабочие ботинки и на цыпочках прошел на кухню. Воздух пахнет едой, но не свежей, а той, что осталась с обеда.
Он знал этот запах — тушеная капуста с сосиской. Его порция, скорее всего, стоит в холодильнике.
Вернее, стояла. Он открыл дверцу. Полка, которую Зоя Андреевна выделила ему, была пуста.
Рядом с его единственной банкой соленых огурцов лежала аккуратная записка, написанная ее округлым, назидательным почерком: «Женя, я сосиску себе оставила на завтра, а твою капусту кот съел. Гречку сваришь».
Евгений глупо посмотрел на мирно спящего на подоконнике пухлого кота Василия.
Кот, почувствовав взгляд, лениво открыл один глаз и равнодушно посмотрел на него.
«Кот съел капусту», — мысленно повторил про себя Женя и почувствовал, как по телу разливается горячая волна обиды и бессилия.
Он отлично понимал, что никакой кот тут ни при чем. Капуста была съедена Зоей Андреевной, а записка — ее способ напомнить, кто здесь хозяин, и заодно еще раз подчеркнуть его зависимое положение.
Он заглянул на верхнюю полку кухонного шкафа, где обычно стояла коробка с гречкой — полка была пуста.
Он потянулся к шкафчику над мойкой — там обычно хранились макароны и крупы.
Шкафчик был заперт на маленький амбарный замочек, блестевший на фоне старого дерева.
Женя обессилено вздохнул. Так было всегда. Как только он переступал порог, весь «излишек» еды — печенье, колбаса, сыр, даже хлеб — волшебным образом исчезал, растворялся в шкафчике Зои Андреевны.
Он открыл ящик стола, где хранился его НЗ — упаковка «Доширака» и пачка чипсов.
Это был его ужин уже который месяц. Пока он ждал, чтобы лапша размокла, достал из кармана куртки конверт с зарплатой — тридцать пять тысяч рублей.
Он положил его на краешек стола, зная, что утром конверта не будет. Вместо него появится та же записка: «Коммуналка — 7500, на еду — 25000, на общие расходы — 2500».
Однако еду мужчина практически не видел. Утром он обходился пустым чаем, в обед ел на заводе в счет зарплаты, а ужин… лапша и чипсы.
Уминая «Доширак» , он услышал скрип двери. В проеме, освещенная светом из кухни, стояла Зоя Андреевна.
Она была в своем старом махровом халате, накинутом на ночную сорочку, и с бигуди на голове, что делало ее похожей на сердитого дикобраза.
— Опять эту дрянь ешь? — ее голос был хриплым от сна, но в нем четко звучали нотки осуждения. — Я тебе гречку оставила. Полезную кашу.
— Шкаф закрыт, тетя Зоя, — тихо сказал Женя, не глядя на нее.
— А, ну да, — она сделала вид, что только сейчас об этом вспомнила. — Василий сегодня утром туда залез, хлеб погрыз. Пришлось закрыть, чтобы не растащил. Надо же за хозяйством следить.
Она подошла к столу и взяла конверт. Быстрыми, привычными движениями пересчитала деньги.
— О-о-ой, — протянула женщина с притворной досадой. — Коммуналку опять подняли на тысячу рублей, и за свет отдельно теперь чуть ли не полторы тысячи. Совсем житья не стало. И еда все дороже становится. Ладно, я как-нибудь извернусь, потерплю.
Она сунула конверт в карман халата и, бросив холодный взгляд на его ужин, фыркнула:
— И не жалуйся потом, что живот болит. Сам виноват.
Она развернулась и ушла в свою комнату, плотно прикрыв дверь. Женя остался один с тарелкой, от которой тянуло дешевой химией.
Он медленно ел, глотая вместе с лапшой комок горькой обиды. Мужчина понимал, что был не племянником, а каким-то постояльцем, источником дохода.
Он платил за все, но не имел права даже на кусок хлеба без одобрения тетки Зои.
Так прошло еще несколько месяцев. Однажды друг с завода Игорь уговорил его сходить в субботу в новый паб в центре и развеяться.
Женя, который в прошлый раз отложил две тысячи, после долгих уговоров согласился.
В пабе было шумно, весело и светло. Он сидел за столиком с Игорем и его компанией, пил темное пиво и впервые за долгое время почувствовал себя расслабленным.
Друг познакомил его с Еленой. У нее были добрые глаза и спокойная, теплая улыбка.
Они разговорились. Сначала о пустяках, о музыке, о фильмах, а потом Женя, сам не понимая как, под влиянием внезапного порыва откровенности и второго бокала, рассказал ей все.
Про запертые шкафы, про «Доширак», про исчезающую зарплату и про капусту, которую «съедал кот».
Елена слушала мужчину, не перебивая, ее лицо становилось все серьезнее.
— Понимаешь, — с горькой усмешкой закончил Женя, — я ей, по сути, всю зарплату отдаю, а все равно чувствую себя нищим должником и постоянно голодным.
— Женя, да ты же просто в рабстве живешь, — тихо сказала Лена. — Это же ненормально. Ты взрослый, работающий мужчина. Ты не обязан содержать тетку, которая морит тебя голодом.
Они проговорили до закрытия паба. Женя провожал ее до дома, и весь путь они обсуждали план.
Он боялся, он чувствовал вину, он представлял себе истерику тети Зои. Но Лена говорила так уверенно и спокойно, что ее уверенность понемногу передалась и ему.
— Переезжай ко мне, — сказала она прямо у подъезда. — У меня двушка, места хватит. Снимать ничего не надо. Очухаешься, встанешь на ноги, потом посмотрим.
Он согласился. О своем решении объявил Зое Андреевне в воскресенье утром. Она как раз сняла со шкафа замок и величественно выдала ему пачку гречки и три яйца на завтрак.
— Тетя Зоя, я на следующей неделе съезжаю.
Она замерла с заварочным чайником в руке.
— Куда это? — ее голос стал опасным, шипящим.
— К другу. Решили снимать квартиру вместе. Дорого тут одному, — он солгал, не решаясь сразу говорить про Лену.
— К другу? — она поставила чайник на стол с таким грохотом, что тот едва не подпрыгнул. — Это какие же у тебя дружки нашлись? Бездельники, наверное, которые тебя с пути истинного сведут! А кто о тебе заботиться будет?!
— Я уже взрослый, тетя. Мне тридцать лет. Я сам о себе позабочусь.
— Сам? — она фыркнула. — Да ты без меня с голоду сдохнешь! Или ты думаешь, что эти твои друзья тебя кормить будут? Или эта… эта девка, с которой ты вчера якшался? Я все видела!
— При чем тут она? И какое вам дело, с кем я якшаюсь?
— Мое дело! — всплеснула она руками. — Я тебя растила! Я на тебя все лучшие годы потратила! А ты мне теперь всю старость испортишь, подлец неблагодарный! Бросишь меня одну без средств к существованию!
Он посмотрел на ее перекошенное злобой лицо и вдруг с предельной ясностью все понял.
Ей было плевать на него самого. Ей было страшно потерять его зарплату. Отъезд племянника для нее был не потерей родного человека, а финансовой катастрофой.
— Я не бросаю вас. Вы — взрослый, трудоспособный человек, а я платил за эту квартиру и за еду последние пять лет. Думаю, с меня хватит, — он повернулся и ушел в свою комнату собирать вещи.
Ему в спину тут же обрушился шквал проклятий, упреков и рыданий. Зоя Андреевна кричала про черную неблагодарность, про то, что она его спасла от детдома, про то, как она на его деньги рассчитывала.
Женя молча складывал в сумку свои небогатые пожитки. Самым ценным грузом было чувство освобождения.
Переезд занял пару часов. Лена встретила его в своей светлой, уютной квартире, где пахло кофе и свежей выпечкой.
— Разбирай вещи, а я завтрак приготовлю, — улыбнулась она. — Омлет с ветчиной и сыром. Хватит на всех.
Он стоял посреди гостиной и слышал, как на кухне шипело масло на сковороде, и не мог поверить в эту простую, бытовую магию.
Ему не нужно было ни у кого просить ключ от шкафа, не нужно было прятать еду… Ему просто готовили завтрак.
Прошло несколько недель. Жизнь Евгения наладилась. Он вносил свою долю за коммуналку и продукты, они с Леной вместе готовили ужины, ходили в кино.
Впервые за долгие годы мужчина почувствовал себя не дойной коровой и не назойливым жильцом, а человеком.
Однажды вечером, когда они смотрели фильм, в дверь позвонили. Лена пошла открывать.
Женя тут же услышал знакомый, пронзительный голос, от которого у него все похолодело внутри.
— Я пришла к Евгению! Где мой племянник? Я знаю, что он тут!
Мужчина вышел в коридор. На пороге, не снимая пальто, стояла Зоя Андреевна. Лицо ее было бледным от гнева.
— Женя! — она сделала шаг к нему, но Лена мягко, но решительно преградила ей путь.
— Зоя Андреевна, проходите, только без скандалов, пожалуйста.
— Какой скандал?! — вспылила та, но все же вошла в прихожую. Она окинула критическим взглядом чистый, отремонтированный коридор, новую обувницу. — Живут тут, небось, в роскоши, а я, старуха, одна в развалюхе маячу!
— Чем я могу вам помочь, тетя Зоя? — спросил Женя, стараясь говорить спокойно.
— Как чем? Деньги где? Ты коммуналку платишь думаешь? И так жил у меня столько лет на халяву! Ты обязан мне помогать!
— Тетя, — Женя глубоко вздохнул. — Я отдавал вам всю свою зарплату пять лет. Вы брали деньги не только на коммуналку, но и на еду, которую я не ел. Думаю, я более чем расплатился за вашу «заботу».
— Какая забота?! — взвизгнула она. — Я тебя кормила, поила!
— Вы меня содержали в режиме строгой экономии, — поправил он. — И кормили хуже, чем многие люди кормят бездомных животных. Я устал голодать, тетя Зоя.
— Так это ты сам виноват! Нечего было по ночам шататься! И эту… подружку себе нашел, которая тебя от семьи отрывает!
Лена, до этого молча стоявшая в стороне, не выдержала.
— Зоя Андреевна, он не от семьи ушел. Он сбежал из тюрьмы, которую вы ему устроили, где его морили голодом и использовали как источник дохода. У него сейчас все хорошо. Он сыт, у него есть работа и своя жизнь, и он вам больше ничего не должен.
Зоя Андреевна с ненавистью посмотрела на них обоих. Она видела спокойное, уверенное лицо племянника и твердый взгляд девушки и она поняла, что шантаж и истерика не сработают.
— Значит, так… — прошипела она. — Бросил тетку, оставил на произвол судьбы, чтобы я с голоду подыхала? Ну ладно. Живите как знаете, но чтобы ты, Евгений, ко мне больше ногой! Бросит она тебя, ко мне не приходи!
— К вам я уж точно не вернусь, — парировал в ответ мужчина.
Она что-то еще пробормотала, развернулась и, громко хлопнув дверью, удалилась.
В квартире воцарилась тишина. Женя облокотился на косяк и выдохнул, почувствовав, как ему внезапно стало легко.
— Все нормально? — Лена положила руку ему на плечо.
— Да, — он обернулся к ней и улыбнулся. — Все отлично. Омлет, говоришь, готов? А то я есть хочу.
Они пошли на кухню, где на столе стоял пышный, золотистый омлет, пахнущий сыром.
Он присел за стол, взял вилку в руку и почувствовал, что наконец-то находится дома.
