— Мам, ну зачем тебе это старьё? — раздался голос свекрови из гостиной, где Марина раскладывала документы на покупку дома.
Слова прозвучали вскользь, но Марина почувствовала, как внутри что-то сжалось. Валентина Петровна называла «старьём» их будущий загородный дом — небольшой, но уютный коттедж в пригороде, на который они с Алексеем копили уже четыре года. Четыре долгих года отказов, экономии на всём подряд, подработок по выходным. Но свекровь этого не понимала. Для неё всё, что не соответствовало её представлениям о достойной жизни, было «старьём».
Марина аккуратно сложила бумаги и убрала их в папку. Завтра. Всего один день оставался до встречи с продавцом, и они наконец-то станут владельцами собственного дома. Не квартиры в многоэтажке, где сверху топают соседи, а настоящего дома с участком, где можно будет посадить яблони и устроить детскую площадку для будущих внуков.
Она прошла на кухню готовить ужин. Свекровь как раз вернулась из очередного магазина — третьего за сегодня. В руках у неё были пакеты с логотипами дорогих бутиков.
— Смотри, какую кофточку взяла! — Валентина Петровна достала из пакета шёлковую блузку. — Со скидкой всего за двенадцать тысяч!
Марина машинально кивнула, нарезая овощи для салата. Двенадцать тысяч. Это их с Алексеем месячный бюджет на продукты. Но разве объяснишь это женщине, которая привыкла тратить деньги направо и налево, не задумываясь?
Свекровь жила с ними уже полгода. После того как продала свою квартиру «для инвестиций», как она говорила. На самом деле Марина подозревала, что Валентина Петровна просто проиграла большую сумму в каком-то сомнительном финансовом проекте, но Алексей не хотел в это углубляться. «Она же моя мама», — говорил он каждый раз, когда Марина пыталась поднять эту тему.
Телефон завибрировал на столе. Сообщение от риелтора: «Марина, завтра в 10:00 встречаемся для окончательного оформления. Не забудьте документы и первый взнос».
Сердце радостно забилось. Она открыла банковское приложение, чтобы ещё раз убедиться — да, вся сумма на месте. Каждая копеечка, собранная за четыре года. Триста пятьдесят тысяч рублей первого взноса, и дом будет их.
Но экран показывал другую цифру.
Сто тысяч рублей.
Марина моргнула. Потом ещё раз. Цифры не менялись. Она обновила приложение — та же сумма. Холодный пот выступил на лбу. Руки задрожали, когда она открывала историю операций.
И вот оно. Неделю назад. Снятие наличными. Двести пятьдесят тысяч рублей. Одной суммой.
Мир вокруг поплыл. Марина схватилась за край стола, чтобы не упасть. В ушах зашумело. Она знала, что это значит. Снятие наличными с их семейного счёта мог сделать только Алексей. У него была карта. У него был доступ.
— Что-то ты бледная какая-то, — заметила свекровь, проходя мимо с очередной чашкой кофе. — Не заболела?
Марина не ответила. Она смотрела на экран телефона, где чёрным по белому было написано крушение всех её надежд. Все эти годы экономии, отказов, мечтаний — всё рухнуло в один момент.
Входная дверь хлопнула. Алексей вернулся с работы. Обычно Марина встречала его в прихожей, но сегодня она осталась сидеть на кухне, вцепившись в телефон, словно это могло изменить цифры на экране.
— Привет, дорогая! — крикнул он из прихожей. — Как день прошёл? Готова к завтрашнему?
Он вошёл на кухню весёлый, довольный. На лице играла улыбка. Марина подняла на него глаза, и улыбка медленно сползла с его лица.
— Марин? Что случилось?
Она молча повернула к нему телефон. Он взял его, посмотрел на экран. И она увидела, как меняется его лицо. Сначала недоумение, потом понимание, и наконец — вина. Чистая, неприкрытая вина.
— Марина, я могу всё объяснить…
— Объяснить? — её голос был тихим, но в нём звенела сталь. — Ты можешь объяснить, куда делись двести пятьдесят тысяч с нашего счёта?
Алексей открыл рот, закрыл, потом снова открыл. Он явно не ожидал, что она так быстро обнаружит пропажу.
— Это… это временно. Я всё верну.
— Временно? — Марина встала, и стул с грохотом отъехал назад. — У нас завтра покупка дома! Завтра! Мы четыре года копили! Где деньги, Алёша?
В дверях появилась Валентина Петровна. На её лице играла лёгкая улыбка человека, который знает больше, чем показывает.
— Ой, о чём это вы тут кричите? Соседи услышат.
И тут Марина всё поняла. Она посмотрела на свекровь, на её новую дорогую кофточку, на сумки от Луи Виттон в углу, на новые украшения, которые появились у Валентины Петровны буквально на днях.
— Это ты, — выдохнула она, глядя на свекровь. — Ты взяла наши деньги.
Валентина Петровна театрально всплеснула руками.
— Какие ещё «ваши» деньги? Алёша — мой сын. Всё, что у него есть — это и моё тоже. Я его растила, воспитывала, ночей не спала!
— Мама! — попытался вмешаться Алексей, но она его перебила.
— Что «мама»? Я имею право на помощь от сына! Мне нужны были деньги на важные дела. А вы молодые, ещё заработаете. Какая разница — купите свой домик через год или через два?
Марина почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Четыре года. Четыре года каждодневной экономии превратились в «какую разницу» в устах этой женщины.
— Важные дела? — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Шмотки и украшения — это важные дела?
— Не смей так со мной разговаривать! — вспылила свекровь. — Я старше тебя! Я мать твоего мужа!
— А я его жена! И эти деньги — наши с ним! Не ваши!
Марина повернулась к Алексею, который стоял между ними, явно не зная, на чью сторону встать.
— Ты знал? Ты дал ей разрешение?
Он отвёл взгляд.
— Она сказала, что это срочно. Что потом вернёт…
— Вернёт? — Марина расхохоталась, но в этом смехе не было веселья. — Твоя мама продала квартиру полгода назад! Где эти деньги? Она их вернула? Нет! Она их спустила! А теперь спустила и наши!
— Как ты смеешь! — взвизгнула Валентина Петровна. — Я никому ничего не должна! Алёша мой сын, и его долг обо мне заботиться!
— Долг? — Марина сделала шаг к свекрови. — Его долг? А как же наш долг перед нашим будущим? Перед нашими будущими детьми, которые могли бы расти в собственном доме?
— Дети, дети! — передразнила свекровь. — Где они, эти дети? Три года замужем, а всё нет детей! Может, ты вообще бесплодная?
Эти слова ударили Марину словно пощёчина. Алексей наконец-то вышел из ступора.
— Мама! Хватит!
Но Валентина Петровна уже вошла в раж.
— А что? Правду говорю! Нормальная жена уже бы троих родила! А эта всё о домике мечтает! Квартира им не подходит! Дом им подавай!
Марина стояла, сжав кулаки. Внутри неё кипела такая ярость, что казалось, ещё секунда — и она просто взорвётся. Но вместо этого она сделала глубокий вдох и заговорила ледяным тоном:
— Валентина Петровна, вы сейчас же вернёте наши деньги. Все до копейки.
Свекровь фыркнула.
— С чего это я должна что-то возвращать? Это подарок от сына!
— Это кража, — отрезала Марина. — И если вы не вернёте деньги, я подам заявление в полицию.
— Ха! — свекровь расхохоталась. — И что ты им скажешь? Что сын дал матери денег? Они тебя же и засмеют!
Марина достала телефон и начала набирать номер.
— Что ты делаешь? — забеспокоился Алексей.
— Звоню риелтору. Отменяю завтрашнюю сделку. А потом звоню адвокату.
— Адвокату? — Валентина Петровна слегка побледнела.
— Да. Буду подавать на развод. И на раздел имущества. Включая те деньги, что ваш сын незаконно снял с нашего общего счёта и передал третьему лицу без моего согласия.
Алексей схватил её за руку.
— Марина, подожди! Не надо! Мы всё решим!
Она вырвала руку.
— Мы? Кто это — мы? Ты и твоя мамочка? Вы уже всё решили за моей спиной!
— Я верну деньги! — вдруг выпалил Алексей. — Возьму кредит и верну!
Марина остановилась. Посмотрела на него долгим взглядом.
— Кредит? Ты возьмёшь кредит, чтобы покрыть воровство твоей матери? И кто его будет выплачивать? Мы с тобой? Годами? С процентами?
Она покачала головой.
— Нет, Алёша. Хватит. Я четыре года жила с вами в одной квартире. Терпела, как твоя мать учит меня жить, критикует мою готовку, мой стиль одежды, мои решения. Молчала, когда она называла меня неумехой, плохой хозяйкой, недостойной тебя. Думала — ради семьи, ради нашего будущего. А какое будущее, если ты позволяешь ей распоряжаться нашими деньгами?
— Но она же моя мать… — пробормотал Алексей.
— А я твоя жена! Или уже нет? Выбирай, Алексей. Либо твоя мать возвращает деньги и съезжает, либо я ухожу. Прямо сейчас.
Валентина Петровна взвилась:
— Да как ты смеешь ставить ультиматумы! Шантажистка!
Но Марина уже не слушала. Она прошла в спальню и начала собирать вещи. Руки не дрожали. Внутри была странная пустота и кристальная ясность. Она знала, что делает.
Алексей вбежал следом.
— Марина, остановись! Давай поговорим!
— О чём говорить? — она складывала одежду в сумку. — О том, как ты предал меня? Как выбрал маму вместо семьи?
— Я не выбирал!
— Выбрал. В тот момент, когда отдал ей наши деньги. В тот момент, когда не сказал мне об этом.
Она застегнула сумку и повернулась к нему.
— Знаешь, что самое грустное? Я думала, мы — команда. Что мы вместе строим наше будущее. А оказалось, что я строила одна, а вы с мамой его разрушали.
В дверях появилась Валентина Петровна.
— Ну и уходи! Найдём Алёше жену получше! Которая будет уважать свекровь!
Марина прошла мимо неё к выходу. У двери обернулась.
— Валентина Петровна, вы выиграли. Забирайте сына. Весь ваш. Но запомните — когда-нибудь вы состаритесь. И рядом с вами будет только сын, которого вы научили предавать самых близких. Удачи вам с таким союзником.
Она вышла, не оглядываясь. За спиной Алексей что-то кричал, свекровь возмущалась, но Марина уже не слушала. Она спускалась по лестнице, и с каждым шагом становилось легче. Да, она потеряла деньги. Да, она потеряла мужа. Но она сохранила себя.
На улице шёл лёгкий дождь. Марина подставила лицо каплям и впервые за долгое время улыбнулась. Завтра не будет покупки дома. Но завтра будет новый день. Её день. Без лжи, предательства и токсичных отношений.
Телефон завибрировал. Сообщение от Алексея: «Марин, вернись! Мама согласна отдать часть денег!»
Часть. Даже сейчас, когда она уходит, они торгуются. Предлагают ей подачку от её же денег.
Марина удалила сообщение не читая до конца. Потом зашла в контакты и заблокировала номер мужа. Следом — номер свекрови.
Она поймала такси и назвала адрес подруги. Та давно звала её в гости, но Марина всегда отказывалась — надо экономить, копить на дом. Теперь дома не будет. Но будет свобода.
В такси она открыла банковское приложение. Сто тысяч рублей. Это всё, что у неё осталось. Но почему-то она не чувствовала отчаяния. Наоборот, появилось странное воодушевление. Это были её деньги. Только её. И она сама решит, что с ними делать.
Телефон снова завибрировал. Звонок с незнакомого номера. Она ответила.
— Марина? — раздался мужской голос. — Это Сергей, риелтор. Алексей сказал, что вы отменяете завтрашнюю сделку?
— Да, — спокойно ответила она. — Обстоятельства изменились.
— Очень жаль. Дом хороший. Но если что — у меня есть вариант квартиры-студии. Небольшая, но в хорошем районе. Как раз на вашу сумму первого взноса хватит. Если интересно — можем завтра посмотреть.
Марина задумалась. Студия. Маленькая квартирка. Только для неё. Без свекрови, без мужа-предателя. Место, где она сможет начать всё заново.
— Знаете что, Сергей? Давайте встретимся завтра. В то же время.
— Отлично! До встречи!
Марина откинулась на сиденье такси и закрыла глаза. Да, это был не тот дом, о котором она мечтала. Но это будет её дом. Где она сама будет устанавливать правила. Где никто не сможет распоряжаться её деньгами и её жизнью.
А где-то там, в квартире, которую она только что покинула, Алексей сидел на кухне, глядя на маму, увлечённо рассказывающую о какой-то новой сумочке, которую она присмотрела. Двести пятьдесят тысяч рублей уже были потрачены. Возврату не подлежали. Как и его брак.
Он взял телефон, чтобы снова позвонить Марине, но номер был заблокирован. Он посмотрел на мать, всё ещё щебечущую о своих покупках, и впервые увидел её такой, какой она была на самом деле — эгоистичной женщиной, которая разрушила его семью ради своих прихотей.
— Мам, — сказал он тихо. — Ты понимаешь, что натворила?
Валентина Петровна отмахнулась.
— Ой, не преувеличивай! Подумаешь, ушла! Вернётся, куда денется. А если нет — найдём тебе другую. Получше!
Алексей встал и пошёл в спальню. На кровати лежала записка, которую он не заметил сразу. Почерк Марины: «Я любила тебя. Любила нашу мечту о доме. Но ты выбрал маму. Живи с этим выбором. Больше не ищи меня».
Он сел на кровать, держа записку в руках. В квартире было тихо. Только из кухни доносился голос матери, рассказывающей самой себе о распродажах в бутиках. И эта тишина была оглушительной. Это была тишина разрушенного дома, который они так и не успели построить.
