Я думала, что спонтанная поездка к маме — это худшее, что могло случиться со мной в эти выходные. Как же я ошибалась. Перепутав автобус, я оказалась в глухом городишке, где на остановке увидела своего мужа. Того самого, который только утром уехал в срочную командировку. Вот только был он там не один.
***
Я смотрела на экран телефона, где высвечивалось «Маршрут построен», и не могла поверить своим глазам. Вместо привычных полутора часов до маминого городка навигатор показывал все три. Черт бы побрал эти пробки! Я опоздаю на последний автобус, и все мои грандиозные планы по спонтанному побегу из дома рухнут.
— Опять в телефоне сидишь? — голос мужа, Кирилла, прозвучал над ухом. — Лучше бы завтрак приготовила.
Я вздрогнула. Мы женаты десять лет, но я до сих пор не привыкла к его манере появляться из ниоткуда и говорить так, будто я ему прислуга, а не жена.
— Я заказала нам сырники, сейчас курьер привезет, — спокойно ответила я, не отрывая взгляда от экрана.
Кирилл хмыкнул, проходя на кухню.
— Заказала она. Деньги на ветер. Руки уже отвалились самой приготовить?
Я промолчала. Спорить с утра — гиблое дело. Себе дороже. Особенно сегодня, когда я и так на взводе. Последние пару месяцев наша жизнь превратилась в сплошной скандал. Мы ругались из-за денег, из-за его вечных задержек на работе, из-за моего желания выйти из декрета.
— Слушай, Алин, — он вернулся в комнату, уже одетый. — Мне тут позвонили, нужно срочно в область сгонять. Объект один посмотреть.
Я оторвала взгляд от телефона и посмотрела на него. Костюм с иголочки, идеально выбрит, пахнет дорогим парфюмом. Прямо бизнесмен года.
— Прямо сейчас? В субботу? А как же Петька? Мы же хотели…
— А что Петька? Я уже договорился со своей матерью, она заберет его на все выходные, — отрезал он. — А ты хотела к своим съездить? Вот и поезжай, тебе никто не мешает.
Он бросил это так, будто делал мне одолжение. Будто позволял мне, своей нерадивой жене, навестить собственную мать.
— Кирилл, но ты же обещал…
— Алина, не начинай! — рявкнул он. — Сказал же, дела. Важные. Или мне уволиться, чтобы сидеть с тобой и твоей мамой?
Я снова промолчала, чувствуя, как внутри все сжимается от обиды. Конечно, его работа важнее. Всегда была важнее.
Он подошел, чмокнул меня в щеку, от него пахло холодом и отстраненностью.
— Веди себя хорошо. И не трать много денег.
Дверь за ним захлопнулась, а я осталась стоять посреди комнаты, чувствуя себя полной идиоткой. Зачем я вообще что-то пытаюсь сохранить? Наш брак трещал по швам, и, кажется, это видела только я.
***
На автовокзале царил привычный хаос. Суета, крики, запах беляшей и дорожной пыли. Я неслась к своей платформе, расталкивая людей и проклиная пробки. Мой автобус, старенький «ПАЗик», уже фырчал, готовый тронуться.
— Подождите! — закричала я, вскакивая на подножку в последний момент.
Водитель, угрюмый мужчина с усами, недовольно зыркнул на меня, но дверь закрыл. Я прошла в салон, плюхнулась на первое попавшееся свободное место у окна и выдохнула. Успела.
Автобус тронулся, и я прижалась лбом к прохладному стеклу. Городские пейзажи сменялись унылыми промзонами, а потом и вовсе потянулись бесконечные поля. Я задремала под мерное покачивание.
Проснулась я от резкого толчка. Автобус стоял на какой-то захудалой остановке посреди чистого поля. Рядом со мной сидела женщина в цветастом платке и с любопытством меня разглядывала.
— Милая, ты чего не выходишь? Приехали ведь.
— Как приехали? — не поняла я. — Это же не Зареченск.
Женщина рассмеялась.
— Какой Зареченск, дочка? Это Клюквино. Конечная.
У меня похолодело внутри. Клюквино? Я впервые слышала это название. Как я могла перепутать автобус? Я ведь смотрела на табличку… или не смотрела? В спешке я просто запрыгнула в тот, что стоял на нужной платформе.
— А как мне теперь до Зареченска добраться? — с отчаянием спросила я.
— Ох, милая, — сочувственно покачала головой женщина. — От нас туда ничего не ходит. Только обратно в город, и то следующий автобус утром будет.
Утром. Это был приговор. Я вышла из автобуса на пыльную обочину. Остановка представляла собой ржавый грибок и покосившуюся скамейку. Вокруг — ни души. Только поля до горизонта. Телефон, как назло, сел.
Я села на скамейку, обхватив голову руками. Что делать? Куда идти? В горле стоял ком, слезы наворачивались на глаза. И тут я подняла голову и замерла.
На противоположной стороне дороги стояла дорогая иномарка. А рядом с ней… Кирилл. Мой муж. Он стоял спиной ко мне и с кем-то оживленно разговаривал. С женщиной.
Она была высокой, стройной, в элегантном светлом платье. Ее светлые волосы развевались на ветру. Она смеялась, запрокинув голову, и Кирилл смотрел на нее так, как давно не смотрел на меня. С нежностью. С обожанием.
Потом он открыл для нее пассажирскую дверь, галантно помог сесть. Обошел машину, сел за руль, и они уехали. Просто уехали, оставив меня одну на этой забытой богом остановке.
***
Мир рухнул. Вот так просто, за одну секунду. Командировка. Важные дела. Объект. Все это было ложью. Наглой, беспринципной ложью, в которую я так легко верила.
— Девушка, вам плохо? — надо мной склонился тот самый водитель автобуса.
Я подняла на него заплаканные глаза и не смогла вымолвить ни слова. Просто замотала головой.
— Вы не местная, я так понял? — он присел рядом. — Заблудились?
Я кивнула.
— Меня зовут дядя Гена, — представился он. — А вас?
— Алина, — прошептала я.
— Ну, Алина, не горюйте так. Ситуации всякие бывают. У меня тут дом недалеко. Пойдемте, чаем вас напою, телефон зарядите, придумаем что-нибудь. Не ночевать же вам здесь.
Я с благодарностью посмотрела на него. В его простых словах было столько участия и доброты, сколько я не слышала от мужа за последние годы.
Дом дяди Гены оказался небольшим, но очень уютным. Внутри пахло пирогами и деревом. Его жена, тетя Валя, полная и улыбчивая женщина, тут же захлопотала вокруг меня, как вокруг родной.
— Да что ж это делается! Девчонку одну оставили! — причитала она. — Садись, милая, к столу. Сейчас я тебе щей налью горяченьких.
Я сидела за столом, ела вкуснейшие щи и плакала. Рассказала им все. Про мужа, про обман, про то, как оказалась здесь.
— Вот же кобель, — беззлобно выругался дядя Гена, когда я закончила. — Простите, Алина.
— Да что уж там… — я горько усмехнулась.
— А женщина та, с которой он был, вы ее не знаете? — осторожно спросила тетя Валя.
Я покачала головой.
— Светленькая такая, высокая? В платье бежевом? — вдруг уточнил дядя Гена.
— Да, — удивленно подтвердила я. — Вы ее знаете?
Дядя Гена и тетя Валя переглянулись.
— По описанию на одну дамочку похоже, — протянул он. — Она у нас тут недавно появилась. Купила самый большой дом на окраине. Вся из себя такая… столичная. Вера Аркадьевна. Говорят, бизнес-леди какая-то.
— И часто к ней этот… ваш муж приезжает? — спросила тетя Валя.
Дядя Гена пожал плечами.
— Да кто ж за ними следит. Но машину его я тут уже видел пару раз. Думал, может, по делам каким. У нас тут ферму строят новую, может, он подрядчик.
— Какой подрядчик… — прошептала я. — Любовницу он тут себе завел.
Тетя Валя подошла ко мне, обняла за плечи.
— Ты, девочка, не убивайся так. Мужики — они все такие. Ветер в голове. Может, одумается еще.
— Не одумается, — я покачала головой. — Вы не видели, как он на нее смотрел.
***
Я осталась ночевать у дяди Гены и тети Вали. Они постелили мне на старом диване с вышитыми подушками. Я лежала, смотрела в потолок и не могла уснуть. В голове крутились картинки: Кирилл, его любовница, их смех, его взгляд.
Утром дядя Гена отвез меня в город на своем стареньком «Москвиче».
— Ты это, Алина, держись, — сказал он мне на прощание на вокзале. — И не руби с плеча. Поговори с ним сначала.
— Спасибо вам за все, дядя Гена, — искренне поблагодарила я.
— Да за что. Человеку помочь — святое дело.
Дома была оглушающая тишина. Вещи Кирилла были на месте, но его самого не было. Я прошла в спальню. На прикроватной тумбочке лежал его забытый телефон. Он всегда ставил на него пароль, но я знала комбинацию — дата нашего знакомства. Иронично.
Руки дрожали, но я открыла его сообщения. И тут же наткнулась на переписку с контактом «Вера».
«Любимый, ты уже выехал? Жду не дождусь».
«Скоро буду, котенок. Уже представляю, как утону в твоих объятиях».
«Я приготовила твой любимый чизкейк».
«Ты мое сокровище. Как же мне надоела эта мымра дома».
Мымра. Это он обо мне. Я читала и не верила своим глазам. Это писал мой муж. Человек, с которым я прожила десять лет, которому родила сына.
Я листала дальше. Они обсуждали совместный отпуск, покупку мебели в ее дом, который он, оказывается, ей и купил. Планировали будущее. Будущее, в котором для меня и нашего сына места не было.
Я отбросила телефон, как ядовитую змею. Меня затрясло. Не от обиды, а от ярости. Хотелось кричать, бить посуду, рвать на себе волосы.
Как он мог? Как он смел так подло, так низко врать мне в глаза? И как долго это продолжалось? Судя по переписке — не меньше года. Целый год он жил на две семьи, тратил наши общие деньги на любовницу, а я, дура, ничего не замечала.
Я подошла к шкафу, открыла его. Его дорогие костюмы, рубашки, галстуки. Я сгребла все это в охапку, вытащила на середину комнаты. Потом пошла на кухню, взяла ножницы. И начала резать. Кромсать на мелкие кусочки все то, что он так любил. Его статус, его успешность, его ложь.
***
Кирилл вернулся поздно вечером. Уставший, но довольный. Он даже не заметил горы тряпья посреди гостиной.
— Привет, — бросил он, проходя в спальню. — Ты чего не спишь?
Я сидела в кресле в полной темноте.
— Тебя ждала.
Он включил свет и замер. Его взгляд упал на изуродованную одежду, потом на меня.
— Это что такое? — тихо спросил он. — Ты с ума сошла?
— Нет, Кирилл, — я встала. — Я как раз-таки в своем уме. Впервые за долгое время. Как командировка? Устал, наверное?
Он молчал, его лицо стало белым.
— Как съездил в Клюквино, спрашиваю? — я повысила голос. — К Вере Аркадьевне своей. Чизкейк вкусный был?
Его глаза забегали.
— Алина, я… я все объясню.
— А что тут объяснять? — я рассмеялась истерическим смехом. — Что ты мне год врал? Что у тебя другая женщина, другой дом, другая жизнь? Что я для тебя «мымра»?
— Где ты это взяла? Ты рылась в моем телефоне?
— Да, рылась! — закричала я. — Имела право! Я твоя жена, а не половая тряпка, о которую можно ноги вытирать!
Он сделал шаг ко мне.
— Алина, успокойся, давай поговорим.
— Не подходи ко мне! — взвизгнула я. — Не смей меня трогать своими грязными руками! Я подаю на развод. Завтра же.
— Какой развод? — он схватил меня за плечи. — Ты в своем уме? А сын?
— А что сын? Ты о нем думал, когда с любовницей кувыркался? Не волнуйся, без твоих копеечных алиментов проживем. Я на работу выйду.
— Никуда ты не выйдешь! — его лицо исказилось от злобы. — Ты будешь сидеть дома, как я сказал!
Он толкнул меня. Я не удержалась на ногах и упала, ударившись головой о косяк двери. В глазах потемнело. Последнее, что я помню, — его испуганное лицо.
***
Очнулась я в больнице. Голова гудела, все тело болело. Рядом сидела моя мама.
— Доченька, очнулась, — она сжала мою руку. — Как же ты нас напугала.
— Что произошло? — прошептала я.
— Соседи полицию вызвали, услышали крики. Тебя нашли без сознания. Кирилл сказал, что ты упала. Сотрясение.
Я все вспомнила. И снова слезы покатились из глаз.
— Мам, он мне изменял. Целый год. У него другая.
Мама вздохнула.
— Я догадывалась, дочка. Видела, что ты сама не своя в последнее время.
В палату заглянул Кирилл. С букетом цветов, с виноватым лицом.
— Алина, прости меня, — начал он. — Я был неправ. Я дурак. Я все исправлю.
— Уходи, — тихо сказала я.
— Алин, ну пожалуйста. Я люблю тебя. И сына. Я не хотел, чтобы так вышло. Бес попутал.
— Год попутал? — я усмехнулась. — Целый год тебя бес водил, а ты и не сопротивлялся? Уходи, Кирилл. Я не хочу тебя видеть. Никогда.
Он постоял еще немного и вышел. Мама погладила меня по голове.
— Правильно, дочка. Не прощай. Такое не прощают.
Я провела в больнице неделю. Кирилл приходил каждый день. Приносил фрукты, цветы, умолял простить. Я была непреклонна. Я написала заявление в полицию о побоях. Я наняла адвоката по разводам.
Когда я вернулась домой, его вещей уже не было. Он съехал. Я почувствовала огромное облегчение. Будто гора с плеч свалилась. Да, было больно. Но еще больнее было жить во лжи.
***
Прошло полгода. Наш развод был громким и грязным. Кирилл пытался отобрать у меня сына, доказывая, что я неуравновешенная истеричка. Но показания соседей, мое заявление в полицию и переписка из его телефона сделали свое дело. Сына оставили со мной. Квартиру, как совместно нажитое имущество, разделили. Я продала свою долю и купила нам с сыном небольшую, но уютную двушку на окраине.
Я вышла на работу. Сначала было тяжело, но я втянулась. Я снова почувствовала себя человеком, а не приложением к мужу. У меня появились свои деньги, свои интересы, новые знакомые.
Кирилл, как я узнала, съехался со своей Верой. Но, судя по слухам, счастья им это не принесло. Она оказалась женщиной с характером и быстро подмяла его под себя. Он больше не был успешным бизнесменом, а стал просто ее личным водителем и мальчиком на побегушках. Говорят, часто выпивает.
Иногда я вспоминаю тот день. Ту случайную поездку в Клюквино. Если бы я не перепутала автобус, я бы так и жила в своем уютном мирке, не зная правды. Было бы мне от этого лучше? Я не знаю. Но я точно знаю, что сейчас я счастлива. По-настоящему.
Я научилась жить для себя и для сына. Я больше не боюсь одиночества. Я сильная. Я все смогу.
Однажды мне позвонил дядя Гена.
— Алина, привет! Как ты там?
— Здравствуйте, дядя Гена! Все хорошо. Работаю, сына воспитываю.
— Молодец. А я тут новость узнал. Эта… Вера-то… продала дом и уехала. И мужа твоего бывшего с собой не взяла. Остался он один, как перст.
Я промолчала.
— Вот так, дочка, — вздохнул дядя Гена. — Жизнь — она бумеранг. Все возвращается.
Я положила трубку и посмотрела в окно. На детской площадке смеялся мой сын. И я поняла, что у меня есть все для счастья. А прошлое… прошлое должно оставаться в прошлом.
Как вы думаете, стоило ли Алине узнать правду такой ценой, или иногда лучше жить в неведении ради сохранения семьи?
