Лариса притворилась спящей, когда Максим осторожно выскользнул из постели и прокрался на кухню отвечать на звонок матери.
Сквозь тонкую стену она слышала его приглушённый голос, и хотя слов разобрать не могла, интонации были ей до боли знакомы — виноватые, оправдывающиеся, словно провинившийся школьник перед строгой учительницей.
Когда он вернулся в спальню, она продолжала дышать ровно и глубоко, изображая сон. Максим тихо лёг рядом, но она чувствовала — он не спит, лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок.
— Что опять случилось? — не выдержала Лариса, поворачиваясь к мужу.
Максим вздрогнул, словно его поймали на месте преступления.
— Мама звонила… У неё проблемы с документами на дачу. Просит приехать завтра помочь разобраться.
Лариса закусила губу. Проблемы у Нины Петровны возникали с завидной регулярностью — то с документами, то с ремонтом, то с соседями. И решать их почему-то всегда должен был именно Максим, хотя у свекрови был ещё младший сын Игорь, живущий в соседнем подъезде.
— А Игорь? — осторожно спросила она.
— У него работа, не может отпроситься, — буркнул Максим, отворачиваясь к стене.
Лариса молча встала и пошла на кухню. Ей нужен был стакан воды. И тишина. И возможность проглотить очередную порцию обиды, которая комом застряла в горле.
На кухонном столе лежал их семейный календарь. Завтра — суббота. День, который они планировали провести втроём — она, Максим и их пятилетняя дочка Соня. Собирались в зоопарк, билеты уже куплены. Соня так ждала этой поездки, целую неделю рисовала жирафов и слонов.
Но документы свекрови, конечно же, важнее.
Лариса налила воды и села за стол. За окном светили фонари, и в их холодном свете кухня казалась чужой, неуютной. Как и вся их жизнь последние три года — с тех пор, как Нина Петровна овдовела и решила, что старший сын теперь обязан заменить ей мужа во всех бытовых вопросах.
Сначала это были мелочи — починить кран, повесить полку, отвезти в поликлинику. Лариса понимала, сочувствовала. Но постепенно запросы свекрови росли, как снежный ком. Теперь Максим проводил у матери каждые выходные, решая бесконечные проблемы, которые та искусственно создавала, лишь бы удержать сына рядом.
А невестка… Невестка в этой схеме была лишней деталью.
Утром Соня проснулась с восторженным криком:
— Мама, папа! Сегодня зоопарк! Мы увидим жирафа!
Лариса обняла дочку, вдыхая запах её волос — детский шампунь с ароматом клубники.
— Солнышко, папа не сможет поехать с нами. У него дела.
Личико девочки мгновенно погрустнело.
— Опять к бабе Нине?
Лариса кивнула. Соня тяжело вздохнула — совсем по-взрослому.
— Баба Нина не любит, когда папа с нами играет. Она всегда его забирает.
Из уст ребёнка это прозвучало так просто и так страшно одновременно. Лариса крепче прижала дочку к себе.
Максим вышел из спальни уже одетый, избегая смотреть жене в глаза.
— Я постараюсь быстро. Может, успею к обеду вернуться, и мы ещё сходим…
— Не обещай того, что не сможешь выполнить, — жёстко оборвала его Лариса. — Соне и так тяжело.
Он поморщился, как от пощёчины, но ничего не ответил. Молча обул ботинки и вышел.
В зоопарке Соня старательно изображала радость, но Лариса видела — девочка то и дело оглядывается, ища папу в толпе. У клетки с жирафами она вдруг расплакалась.
— Что случилось, малышка?
— Я хотела показать папе, какая у жирафа длинная шея! А его нет!
Лариса присела перед дочкой на корточки, вытирая её слёзы.
— Папа обязательно увидит жирафа в другой раз.
— Нет, не увидит! — всхлипнула Соня. — Баба Нина не отпустит!
Вечером, уложив дочь спать, Лариса сидела в гостиной с чашкой остывшего чая. Максим так и не вернулся. В телефоне — сообщение: «Мама просит остаться на ночь. У неё давление поднялось».
Конечно. Давление. Классический приём Нины Петровны, когда она чувствовала, что сын ускользает.
Лариса открыла ноутбук и зашла на сайт с объявлениями о съёмном жилье. Просто посмотреть. Просто прикинуть варианты.
Потому что терпение имеет предел. И её предел был почти исчерпан.
В понедельник произошло то, что стало последней каплей.
Лариса забирала Соню из садика, когда позвонила подруга Марина.
— Ларис, ты сейчас сидишь?
— Нет, а что?
— Сядь. Я только что видела твою свекровь в нотариальной конторе. Она оформляла дарственную на дачу. На имя Игоря.
Лариса остановилась посреди улицы. Соня дёргала её за руку, но она не могла сдвинуться с места.
— Что?
— Именно. Я случайно услышала, когда документы на столе у нотариуса лежали. Дача переходит младшему сыну. Полностью.
Та самая дача, ради документов на которую Максим бросил семью в выходной. Та самая дача, которую Нина Петровна обещала оставить старшему сыну ещё когда они только поженились. Та самая дача, на ремонт которой Максим потратил все их семейные сбережения прошлым летом.
— Мама, пойдём! — настойчиво тянула Соня.
Лариса машинально двинулась вперёд, но мысли её были далеко. Значит, вся эта суета с документами была спектаклем. Свекровь просто использовала Максима как бесплатную рабочую силу, а наградить решила любимчика Игоря.
Дома она накормила Соню ужином, помогла с уроками для подготовишек, искупала и уложила спать. Всё это — на автопилоте, механически, пока в голове крутилась одна и та же мысль: хватит.
Максим вернулся поздно, усталый и раздражённый.
— Целый день с этими документами провозился. Мама совсем запуталась в бумагах после смерти отца.
Лариса молча смотрела на него. Сказать или не сказать? Открыть глаза или позволить жить в иллюзиях?
— Нам нужно поговорить, — наконец произнесла она.
— Давай завтра, я очень устал.
— Нет. Сейчас.
Что-то в её тоне заставило его насторожиться. Он сел напротив, внимательно глядя на жену.
— Твоя мать оформила дарственную на дачу. На Игоря.
Максим нахмурился.
— Не может быть. Она обещала…
— Она многое обещала. Но Марина видела документы своими глазами. Сегодня. В нотариальной конторе.
Он молчал, переваривая информацию. На его лице мелькали разные эмоции — недоверие, обида, злость, снова недоверие.
— Возможно, это недоразумение…
— Макс, — устало прервала его Лариса. — Хватит. Хватит оправдывать её. Хватит искать объяснения. Твоя мать использует тебя. И ты это прекрасно знаешь.
— Она моя мать!
— А я твоя жена. А Соня — твоя дочь. Но мы почему-то всегда на втором месте. Всегда!
Она встала, подошла к окну. За стеклом мерцали огни ночного города.
— Я устала, Макс. Устала бороться за тебя с твоей матерью. Устала объяснять Соне, почему папа опять не может поиграть с ней. Устала чувствовать себя лишней в собственной семье.
— Что ты хочешь от меня? — глухо спросил он.
— Выбора. Либо ты расставляешь приоритеты и становишься мужем и отцом, либо остаёшься вечным маменькиным сынком. Но во втором случае — без нас.
Максим побледнел.
— Ты угрожаешь разводом?
— Я констатирую факт. У меня есть работа, я смогу снять квартиру. Соня пойдёт в школу в следующем году, ей нужен стабильный дом и отец, который приходит домой, а не живёт у бабушки.
Утром Максима разбудил звонок. Нина Петровна, как всегда, звонила в семь утра, не считаясь с тем, что люди могут спать.
— Максим, мне нужна твоя помощь. Срочно. У меня труба прорвало на кухне.
Он сел в постели, протирая глаза. Рядом Лариса сделала вид, что спит, но он знал — она всё слышит.
— Мама, вызови сантехника.
— Что? — голос Нины Петровны стал ледяным. — Ты отказываешься помочь родной матери?
— Я не сантехник. Вызови специалиста.
— Ах так! Значит, для матери у тебя времени нет! Всё для этой твоей жёнушки!
— Мама, хватит. Я знаю про дачу. Про дарственную на Игоря.
Молчание. Долгое, тяжёлое молчание.
— Не знаю, что тебе там наговорили… — начала было она.
— Мама, не надо. Просто не надо. Я всё понимаю. Игорь — твой любимчик, это ваше право. Но и моё право — жить своей жизнью. С женой и дочерью.
— Да она тебе мозги промыла! Настроила против родной матери!
— Нет, мама. Это ты настроила меня против себя. Своим враньём, манипуляциями, вечными требованиями. Я устал.
— Неблагодарный! Я тебя растила, ночей не спала!
— И я благодарен за это. Но это не даёт тебе права разрушать мою семью.
Он нажал отбой. Телефон тут же зазвонил снова, но он выключил звук и положил аппарат на тумбочку.
Лариса открыла глаза и посмотрела на мужа. В её взгляде были и удивление, и надежда, и страх — а вдруг это временно?
— Прости меня, — тихо сказал Максим. — Я был идиотом.
Она протянула руку и сжала его ладонь.
— Ты был сыном. Любящим сыном. Но пора стать мужем и отцом.
Из детской донёсся сонный голос Сони:
— Мама, папа, вы уже проснулись?
— Да, солнышко! — откликнулся Максим. — Знаешь что? Сегодня я отведу тебя в садик. И заберу. И мы пойдём есть мороженое!
— Правда? А баба Нина не позовёт тебя?
— Нет. Сегодня и всегда я буду с тобой и мамой.
Соня с визгом радости вбежала в спальню и прыгнула на кровать, обнимая родителей.
Через неделю Нина Петровна явилась к ним без предупреждения. Лариса открыла дверь.
— Максима нет дома, — сказала она спокойно.
— Я к тебе, — процедила свекровь. — Нам нужно поговорить.
Лариса молча отступила, пропуская её в квартиру. Нина Петровна прошла в гостиную, села в кресло — с видом хозяйки, пришедшей инспектировать свои владения.
— Я знаю, что это ты настроила Максима против меня, — начала она без предисловий. — Но ты должна понимать — я его мать. Я буду в его жизни всегда. А вот ты…
— А вот я — его жена, — спокойно прервала её Лариса, садясь напротив. — Мать его ребёнка. Женщина, которую он выбрал. И которая будет с ним до конца.
— Не будь так уверена. Мужчины уходят. Всегда уходят. А матери остаются.
— Знаете, Нина Петровна, мне вас жаль.
Свекровь вздёрнула подбородок.
— Это мне тебя жаль! Ты думаешь, что победила, отняла у меня сына!
— Я никого не отнимала. Это вы его оттолкнули. Своей ложью, жадностью, манипуляциями. Вы так боялись остаться одна, что сами всех от себя отдалили.
— Как ты смеешь!
— Смею. Потому что вижу, как вы мучаете Максима. Как разрываете его между долгом и любовью. Но знаете что? Любовь победила.
Нина Петровна встала, её лицо покраснело от гнева.
— Посмотрим, что ты запоёшь, когда он тебя бросит!
— Не бросит. Потому что я, в отличие от вас, не пытаюсь его удержать шантажом и чувством вины. Я просто люблю его. И позволяю ему быть собой.
Свекровь молча направилась к выходу. У двери обернулась.
— Передай Максиму, что у него больше нет матери.
— Передам. Но думаю, он уже знает. Мать у него была. А вот есть ли — большой вопрос.
Дверь захлопнулась. Лариса осталась стоять в прихожей, прислушиваясь к удаляющимся шагам.
Вечером, когда Максим вернулся с работы, она рассказала о визите. Он выслушал молча, потом обнял жену.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что боролась. За нас. Даже когда я сам сдался.
— Глупый. Я же люблю тебя.
Он поцеловал её в макушку.
— Знаешь, а ведь она права в одном. Матери действительно остаются. Но только настоящие матери. Которые умеют любить, а не владеть. Которые радуются счастью детей, а не разрушают его.
Лариса подняла на него глаза.
— Ты о чём?
— О том, что Соне повезло. У неё есть настоящая мать. Которая никогда не станет свекровью-монстром для её будущей семьи.
Из детской донёсся голос дочки:
— Мама, папа! Идите ко мне! Я нарисовала нашу семью!
Они пошли в детскую. На листе бумаги были изображены три человечка, держащиеся за руки — папа, мама и маленькая девочка между ними. А вокруг — солнце, цветы и радуга.
— Красиво! — восхитился Максим. — А где баба Нина?
Соня пожала плечиками.
— Не знаю. Она не захотела держаться за руки. Она всегда отдельно.
Дети иногда видят самую суть. Просто и ясно, без прикрас.
Прошёл месяц. Нина Петровна не звонила. Максим тоже не искал встреч. Игорь однажды позвонил, пытался стыдить брата, но получил чёткий ответ: каждый сделал свой выбор.
Семья зажила новой жизнью. Выходные теперь принадлежали им — паркам, музеям, поездкам за город. Соня расцвела, перестала болеть, начала лучше учиться в подготовительной группе.
Однажды вечером Лариса увидела Нину Петровну в магазине. Свекровь постарела, осунулась. Увидев невестку, сначала хотела отвернуться, но потом решительно подошла.
— Как Максим? Как Соня?
— Хорошо. Счастливы.
Нина Петровна кивнула. В её глазах мелькнула тоска.
— Я… я была неправа?
Лариса помолчала. Легко было бы сказать «да» и уйти. Но она увидела в глазах этой женщины не злую свекровь, а одинокую, потерянную мать, которая слишком поздно поняла свои ошибки.
— Вы были напуганы. Боялись остаться одна. И от страха наделали глупостей.
— Можно… можно мне увидеть Соню? Хотя бы издалека?
— Это решать Максиму. Поговорите с ним. Только честно, без манипуляций.
— Он не захочет говорить.
— Захочет. Он ваш сын. Просто дайте ему быть взрослым.
Нина Петровна кивнула и пошла к выходу. У дверей обернулась.
— Лариса… Береги его.
— Всегда.
Через несколько дней Максим долго говорил по телефону с матерью. Лариса не слышала слов, но видела его лицо — сосредоточенное, серьёзное, но уже не злое.
— Она просит прощения, — сказал он после разговора. — Хочет начать сначала. Без условий, требований и манипуляций.
— И что ты решил?
— Что каждый заслуживает второго шанса. Но с чёткими границами. Воскресный обед раз в месяц. Не больше. И только если она будет уважать нашу семью.
Лариса обняла мужа.
— Правильное решение.
Первый совместный обед был напряжённым. Нина Петровна явно старалась, но старые привычки давали о себе знать. То она начинала критиковать, как Лариса нарезает салат, то пыталась рассказать Соне, что «папа в детстве любил совсем другое».
Но Максим мягко, но твёрдо пресекал эти попытки. А Лариса просто улыбалась и продолжала делать по-своему.
Постепенно свекровь поняла — правила игры изменились. Она больше не главная в жизни сына. Она — желанный, но не обязательный гость. И, как ни странно, это пошло на пользу всем.
Освободившись от груза вымышленных обязательств и ожиданий, Нина Петровна вдруг обнаружила, что жизнь может быть интересной и без постоянного контроля над сыном. Она записалась в хор при доме культуры, начала ездить на экскурсии с подругами, даже завела аккаунт в соцсетях, где выкладывала фотографии своих кулинарных экспериментов.
А главное — она научилась быть бабушкой. Не той, что командует и поучает, а той, что балует, играет и рассказывает сказки. Соня потихоньку оттаяла и даже начала проситься «к бабе Нине на блинчики».
На день рождения Максима Нина Петровна пришла с подарком — не конвертом с деньгами, как обычно, а альбомом, который сделала сама. В нём были фотографии Максима с детства и до сегодняшнего дня. И на последних страницах — фото их новой семьи: Максим, Лариса и Соня.
— Я хочу, чтобы ты знал, — сказала она сыну, — я горжусь тобой. И твоей семьёй. Прости, что так долго этого не понимала.
Максим обнял мать. Впервые за много лет — искренне, без напряжения и чувства долга.
Лариса смотрела на них из кухни и улыбалась. Да, путь был долгим и болезненным. Но они прошли его. И теперь у них есть не просто семья — у них есть гармония.
Вечером, когда гости разошлись, а Соня уснула, Максим и Лариса сидели на балконе, укутавшись в плед. Город внизу мерцал огнями.
— Знаешь, — сказал Максим, — я думал, что любить мать и жену — это выбирать между ними. А оказалось, что это просто любить каждую по-своему. На своём месте.
— Мудрый ты мой, — улыбнулась Лариса.
— Это ты меня научила. Спасибо, что не сдалась. Что боролась за нас.
— Всегда пожалуйста. Но больше таких квестов не надо, договорились?
Они рассмеялись. За спиной остались бури и невзгоды. Впереди была жизнь. Их жизнь. Настоящая.
