Илья задерживался на работе, и Варвара встревожилась. Стол был накрыт, свечи в красивых подсвечниках (подарок свекрови, кстати, вполне приличный) готовы к тому, чтобы их зажгли, а холодильник ломился от салатов и закусок.
На сегодня был намечен торжественный ужин в честь дня рождения Аллы Евгеньевны.
Варвара вздохнула, поправила салфетку и подошла к окну. За ним хмурился осенний вечер, а ветер срывал с кленов последние листья.
В такие минуты она особенно остро чувствовала странность своих отношений со свекровью.
Алла Евгеньевна, учительница математики с тридцатилетним стажем, женщина умная, уважаемая в городе, в общении с семьей сына порой проявляла чудеса, граничащие с абсурдом.
Взгляд Варвары упал на коробку конфет, одиноко стоявшую на самом видном месте на столе.
Большая, красивая, с изображением томных дам в кринолинах, она выглядела как минимум солидно.
Варвара взяла упаковку в руки и снова, уже в который раз, посмотрела на маленькие, выцветшие от времени цифры на донышке коробки: «Годен до: 12.2022».
Срок годности конфет истек три года назад. Женщина фыркнула и вернула коробку на место.
Этот «подарок» свекровь вручила ей на прошлой неделе, заскочив на пять минут по пути с родительского собрания.
— Тебе, Варюша, ты же у нас любишь сладкое, — сказала Алла Евгеньевна, торопливо разуваясь в прихожей. — Коллега угостила, а я же не сладкоежка.
Довольная своим искрометным юмором, свекровь попрощалась и поспешно удалилась.
Варвара тогда сразу же сняла целлофановую обертку с коробки и заглянула внутрь.
Конфеты, шоколадные трюфели в разноцветной фольге, лежали ровными рядами, но что-то в их виде настораживало.
Фольга была матовой, но не блестела, а на некоторых конфетах проступал странный белесый налет.
Она взяла одну и слегка сжала. Конфета поддалась слишком легко, будто была не из шоколада, а из пластилина.
Интуиция, выработанная за шесть лет брака с Ильей, подсказала ей проверить дату. И вот он, приговор — декабрь 2022-го.
Варвара не стала их выбрасывать. Ей тут же вспомнилась другая коробка, лет пять назад, яркая, новогодняя, с Дедом Морозом и Снегурочкой, врученная свекровью жарким июльским днем.
Те конфеты пахли пылью и старым ванильным печеньем, а на вкус напоминали картон.
Тогда Варвара, скрепя сердце, молчком выбросила их, но сейчас ей захотелось тихого мщения.
Размышления женщины прервал звонок в дверь. Варвара вздрогнула, спрятав улыбку.
Ее план был довольно прост: поставить эти конфеты на стол и наблюдать за свекровью.
Спустя пару минут в квартиру вошел Илья. Он огляделся и с надеждой спросил у жены:
— Я успел? Мамы еще не было?
— Нет, — ответила Варвара, и в этот момент в квартиру влетела расфуфыренная Алла Евгеньевна.
— Мам, с днем рождения! — Илья бросился обнимать мать.
— Спасибо, сынок. Ой, что-то у вас жарко как-то…
Алла Евгеньевна, высокая, подтянутая женщина со строгой прической из седых волос, была в элегантном костюме. От нее приторно пахло духами «Красная Москва» и школьным мелом.
— Варя, золотко, я же говорила, что не надо ничего особенного! А то, наверное, плита весь день работала? Жарко как… и электроэнергии накрутила…
— Давайте за стол тогда уже садиться, — Варвара проигнорировала слова свекрови.
Спустя пару минут они сели за стол. Завязался разговор о работе, о здоровье, о новостях.
Варвара терпеливо ждала. И вот, в паузе между тостами, ее взгляд скользнул по столу и остановился на злополучной коробке.
— Алла Евгеньевна, может, конфетку? — сладким голосом предложила невестка, пододвинув коробку поближе к свекрови.
Свекровь посмотрела на коробку с легким удивлением, будто видела ее впервые.
— А, это те самые… Да, пожалуй, возьму. Спасибо, дорогая.
Она медленно, с видом гурмана, выбрала конфету в бледно-розовой фольге и развернула ее.
Шоколадная пыльца осыпалась с ее пальцев. Варвара затаила дыхание. Алла Евгеньевна поднесла конфету ко рту.
Илья, сидевший напротив, вдруг нахмурился. Его взгляд, обычно рассеянный, стал пристальным.
Он посмотрел на коробку, на конфету в руках матери, и в его глазах вспыхнуло понимание.
— Мам, стой! — резко сказал он.
Алла Евгеньевна замерла с конфетой в сантиметре от рта.
— Что такое, Илюша? У тебя вид, будто ты привидение увидел.
— Это те конфеты? — Илья перевел взгляд на Варвару.
В его глазах читался немой вопрос и легкий укор. Женщина лишь безмятежно улыбнулась.
— Какие «те»? — искренне удивилась свекровь.
— Мам, посмотри на срок годности, — Илья взял коробку и протянул ей. Его голос дрогнул. — Они 2022 года. Три года, как срок годности вышел!
В воздухе повисла напряженная тишина. Алла Евгеньевна, не меняя выражения лица, взяла коробку, надела на нос очки, висевшие на цепочке, и внимательно изучила донышко.
— Ну, двадцать второй год… что такого? — начала она.
— Двадцать второй?! Мама, ты что, хочешь ими отравиться? — возмутился Илья. — Варя, зачем ты их поставила на стол? Я думала, ты выбросила!
— Зачем я буду их выбрасывать? Твоя мама их мне подарила, я оставила ей попробовать, — спокойным тоном ответила женщина.
Алла Евгеньевна сняла очки и посмотрела на сына с мягким укором, а затем на Варвару, которая изо всех сил старалась сохранять невозмутимость.
— Ну и что такого? — спокойно произнесла свекровь. — Мне такие подарили.
Варвара улыбнулась. Это была та самая фраза, которую она в глубине души ожидала — несокрушимая логика учительницы.
— Кто подарил?! — простонал Илья. — Кто мог подарить конфеты, пролежавшие у него три года?!
— Ну как кто? — Алла Евгеньевна пожала плечами, словно объясняя отстающему ученику теорему Пифагора. — Коллега Марья Петровна. Она у нас человек экономный, домовитый. Наверное, забыла, что они у нее есть. Я же не могу быть неблагодарной и выбросить такой подарок.
— Но мама, их есть нельзя! — настаивал Илья. — Они опасны!
— Ой, брось, Илья, драматизируешь, — отмахнулась она и, к ужасу сына и к восторгу Варвары, снова поднесла конфету ко рту. — Смотри.
И она откусила маленький кусочек. Варвара наблюдала, как челюсти свекрови медленно пережевывали засохшую массу. Лицо Аллы Евгеньевны выражало сосредоточенность дегустатора.
— Ну… — произнесла она наконец, запивая конфету глотком вина. — Мягкие же. Есть можно.
Варвара не выдержала и рассмеялась. Тихий, сдержанный смешок вырвался у нее прежде, чем она успела его подавить.
Илья посмотрел на жену с немым упреком, призывая вести себя сдержаннее, но было уже поздно.
— Алла Евгеньевна, вы уверены? — спросила Варвара, все еще улыбаясь. — Может, все-таки не стоит?
— Варя, не волнуйся, — свекровь махнула рукой. — Я не неженка. В наше время и не такое ели. Помнится, в девяностые, мы с отцом Ильи как-то купили тушенку… Ну, это другая история…
Она отодвинула остатки конфеты в сторону с видом человека, удовлетворившего свое любопытство.
— Конечно, свежие вкуснее, — великодушно признала она. — Но выбросить добро — грех. Я вот и подумала тебе отдать, ты молодая, сладкое любишь.
Илья, покрасневший от возмущения и беспомощности, молча встал, взял коробку и понес ее в сторону мусорного ведра.
— Илья! — строго сказала Алла Евгеньевна. — Что ты делаешь?
— Мама, это несъедобно! Это мусор! — его голос загремел на всю кухню.
— Какой мусор? Это конфеты! Дорогие, между прочим! Шоколадные трюфеля!
Варвара наблюдала за этой сценой и вдруг поняла, что это была не жадность и не желание навредить.
Это была какая-то врожденная, патологическая неспособность Аллы Евгеньевны признать, что вещь может быть бесполезной, что подарок может быть плохим, что время неумолимо.
— Илья, оставь, — тихо сказала Варвара.
— Что? — удивленный муж обернулся.
— Оставь. Я… я их потом куда-нибудь дену.
Илья посмотрел на нее, потом на мать, которая сидела с видом оскорбленной невинности, и сдался. Он с глухим стуком поставил коробку на стол.
— Ладно. Но есть их никто не будет. Ясно?
Наступила неловкая пауза. Варвара решила ее нарушить.
— Алла Евгеньевна, помните, вы мне как-то летом конфеты дарили в новогодней коробке?
— Ах, да, помню! Красивая такая, с оленями. Тебе понравились? — лицо свекрови прояснилось.
— Они тоже были… с вышедшим сроком годности, — мягко произнесла Варвара.
— Неужели? — искреннее удивление в голосе Аллы Евгеньевны было столь неподдельным, что Варвара снова чуть не рассмеялась. — Вот ведь… А я их получила в подарок на Новый год от завуча. Наверное, она тоже забыла. Мы все такие, занятые, в вечной суете…
Илья опустил голову и закрыл лицо ладонями. Его плечи слегка затряслись. Варвара поняла, что он смеется из-за безуспешных попыток достучаться до непробиваемой логики родного человека.
Вечер продолжился. Разговор плавно перетек на другие темы: на успехи учеников Аллы Евгеньевны, на планы Ильи по работе, на мечты Варвары о ремонте в гостиной.
Когда Алла Евгеньевна уходила, тепло попрощавшись и пообещав зайти на следующей неделе, Варвара заметила, как ее взгляд на секунду задержался на злополучной коробке.
— И зачем ты это сделала? — спросил Илья без упрека, когда женщина ушла.
— Я хотела посмотреть на ее реакцию, — честно призналась Варвара. — Интересно же. «Мне такие подарили»… Это же гениально и снимает с нее всю ответственность.
Она подошла к столу, взяла коробку и открыла ее. Едва уловимый запах старого ванильного печенья и пыли ударил в нос.
— Выбрасывай, — взмолился Илья.
— Подожди. Знаешь, я, кажется, начинаю ее понимать. Твоя мама не скупая. Она… вне времени. Для нее не существует понятия «просрочено». Есть понятие «получено в дар», а дар выбрасывать нельзя. Это табу.
— Это бред, Варя, — устало произнес Илья. — Она просто не хочет признать, что ей вручают хлам. Сама его есть не желает и тащит тебе.
— Может быть, — улыбнулась Варвара. — С ней не соскучишься. Обещаю, в следующий раз, когда она принесет нам баночку варенья образца 2015 года, я просто молча положу ее на верхнюю полку на память.
— Нет, я надеюсь, что такого больше точно не будет, — сморщил лицо мужчина. — Думаю, сегодняшний вечер отбил у мамы все желание тащить негодное тебе.
Однако Илья сильно ошибся. Спустя две недели Алла Евгеньевна принесла невестке очередную коробку конфет.
По инерции Варвара перевернула ее и посмотрела на срок годности. Как она и думала, срок вышел, но на этот раз это было не три года, а всего год.
— Что опять не так? — нахмурилась Алла Евгеньевна.
— Срок годности, — Варвара протянула коробку свекрови.
Пожилая женщина уставилась на донышко и расплылась в приторной улыбке:
— Всего год. Не три же, они нормальные…
— Вот и ешьте сами! — улыбнулась невестка. — Попрошу вас больше не приносить мне конфеты.
— Заелась?! Ну и ладно, заберу назад, — нахмурилась Алла Евгеньевна. — Красиво жить не запретишь. Мы-то не такие богатые, чтобы конфетами разбрасываться.
— У них вышел срок годности, и вы об этом прекрасно знаете, — парировала в ответ Варвара.
Свекровь повертела коробку в руках и сунула ее снова в пакет, из которого достала пару минут назад.
Алла Евгеньевна развернулась и, не попрощавшись, вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
Слова невестки рассердили ее, поэтому она, выйдя на улицу, позвонила сыну, чтобы пожаловаться.
— Мама, Варя права. Не приноси ты ей больше эти коробки, — раздраженно произнес мужчина. — Где ты их только берешь? Наверное, складируешь, а потом раздариваешь?
Алла Евгеньевна, не желая сознаваться сыну в том, что он прав, промолчала и бросила трубку.
