— Что это? — голос Антона был незнакомым, скрежещущим, как металл о стекло. Он швырнул на кухонный стол тонкую папку с файлами. — Я тебя спрашиваю, что это такое?
Ира, которая как раз доставала из холодильника молоко для утреннего кофе, вздрогнула от неожиданности. Она медленно обернулась. Антон стоял, вжавшись в дверной косяк, будто боялся подойти ближе. Его лицо, обычно открытое и добродушное, сейчас казалось чужим и злым. Бледное, с тёмными кругами под глазами, оно было искажено гримасой, которую Ира никогда прежде не видела.
— Тоша, что случилось? Ты меня напугал.
— Не называй меня так! — рявкнул он. — Подойди и посмотри.
Ира с опаской подошла к столу. В прозрачном файле лежал документ. Договор дарения. Она пробежала глазами по строчкам, и ледяной холод сковал её изнутри. Квартира, их квартира на проспекте Мира, в которой они прожили семь лет, была подарена. Её брат, Кирилл, значился в документе как новый владелец. А внизу, на строке «Даритель», стояла размашистая, до боли знакомая подпись. Её подпись.
— Но… этого не может быть, — прошептала она, поднимая на мужа полные ужаса глаза. — Я этого не подписывала. Тоша, это какая-то ошибка. Или подделка!
— Ошибка? — он горько усмехнулся. Усмешка получилась кривой, жалкой. — Единственная ошибка — это то, что я тебе доверял! Думал, ты — моя семья. А ты за моей спиной провернула такое! Сговорилась со своим братцем-недотёпой! Решили меня без штанов оставить?
— Да что ты такое говоришь! — в голосе Иры зазвенели слёзы. — Кирилл бы никогда… И я бы никогда! Антон, посмотри на меня! Я не знаю, что это за бумага!
Но он не смотрел. Его взгляд был прикован к документу, словно тот был змеёй, загипнотизировавшей его.
— Мне мама давно говорила, что с твоим Кириллом что-то нечисто. Вечно в долгах, вечно какие-то мутные схемы. А я уши развесил! Защищал тебя, говорил, что Ира не такая, что она меня любит. Любит! — он почти выплюнул это слово. — Мою квартиру она любит! Бабушкину квартиру!
— Прекрати! — закричала Ира, уже не в силах сдерживаться. — Твоя мама всегда меня недолюбливала, ты же знаешь! Она просто…
— Маму мою не трогай! — перебил он, делая шаг к ней. В его глазах полыхнула ярость. — Она единственная, кто видел тебя насквозь! А я, как слепой котёнок, верил каждому твоему слову. Всё кончено, Ира.
Он произнёс это тихо, но от этой тишины у Иры заложило уши.
— Что значит «всё кончено»? — прошептала она, не веря.
— То и значит! — его голос снова набрал силу. — Ты за моей спиной переписала квартиру на своего брата? Собирай вещи и убирайся!
Ира застыла, не в силах пошевелиться. Слова мужа гулким эхом отдавались в голове, вытесняя все мысли. Убирайся. Из её дома. Из их дома.
— Антон, опомнись! Куда я пойду? — её голос сорвался.
— К своему братцу! В свою новую квартиру! — зло бросил он. — Или куда хочешь! Мне всё равно. Чтобы через час духу твоего здесь не было.
Он развернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в серванте. Ира осталась одна посреди кухни, которая внезапно стала чужой и холодной. Запах свежесваренного кофе, который она так любила по утрам, теперь казался удушливым. Она смотрела на проклятый документ на столе, на свою поддельную подпись, и мир вокруг неё рассыпался на мелкие, острые осколки.
Она сидела на диване в крошечной съёмной квартирке своей подруги Лены и механически помешивала ложечкой остывший чай. Прошёл час, потом другой. Ира не могла вспомнить, как собрала сумку, как вышла из подъезда, как вызвала такси. Всё было как в тумане. Единственное, что она помнила отчётливо, — это лицо Антона. Чужое, злое, полное презрения. И его слова: «Убирайся!»
Лена, миниатюрная блондинка с вечно обеспокоенным выражением лица, присела рядом и осторожно взяла её за руку.
— Ир, ну ты как? Может, валерьянки?
Ира отрицательно качнула головой.
— Я не понимаю, Лен. Просто не понимаю. Как он мог поверить в этот бред? Семь лет… Семь лет мы были вместе. И он просто выставил меня за дверь, как собаку.
— Козёл он, вот как, — без обиняков заявила Лена. — Но с бумагой этой что-то решать надо. Ты брату звонила?
— Звонила. Десять раз. Телефон выключен, — Ира устало потёрла виски. — Я уверена, он не в курсе. Кирилл, конечно, разгильдяй, но не до такой степени. Он бы никогда меня так не подставил.
— Значит, это кто-то другой. Кто? Кому это выгодно? — Лена рассуждала вслух, загибая пальцы. — Ответ напрашивается сам собой. Твоя драгоценная свекровь. Тамара Павловна.
Ира вздохнула. Отношения со свекровью у неё не сложились с самого начала. Тамара Павловна, высокая, статная женщина с безукоризненной осанкой и тихим голосом, никогда не говорила ничего плохого в лицо. Её оружием были намёки, недомолвки, ядовитые комплименты. «Ирочка, какое на тебе милое платьице. На распродаже купила? Очень практично». Или: «Антоша, ты так похудел. Наверное, много работаешь. Ира, ты бы кормила его получше, мальчику нужны силы».
Она видела в Ире простую девчонку из провинции, случайно отхватившую её «породистого» сына с квартирой в центре Москвы. Тамара Павловна сама была из профессорской семьи, жила в мире старых книг, антикварной мебели и разговоров о высоком. Ира со своей работой администратора в салоне красоты и любовью к современным сериалам в этот мир не вписывалась.
— Но как она могла это сделать? — прошептала Ира. — Подделать дарственную — это же уголовное преступление! Она не стала бы так рисковать.
— Ой, не смеши меня, — фыркнула Лена. — Когда на кону квартира за столько миллионов, ещё и не на такое пойдёшь. Она тебя с самого начала выжить хотела. А тут, видимо, подвернулся удобный случай. Брат твой влез в какие-то проблемы?
Ира кивнула.
— Да. Месяц назад звонил, просил в долг крупную сумму. Сказал, что-то с бизнесом. Но у нас таких денег не было, я ему отказала. Антон об этом знал. Видимо, Тамара Павловна на этом и сыграла. Создала идеальную картинку: непутёвый брат, которого сестра спасает за счёт мужа.
— Вот видишь! — Лена хлопнула ладонью по колену. — Картина маслом. Теперь главное — это доказать. Нужно найти этого нотариуса. И поговорить с Кириллом. Рано или поздно он же включит телефон.
Ира снова взяла свой мобильный. Номер брата по-прежнему был недоступен. Отчаяние новой волной подкатило к горлу. Она была одна против всех. Против мужа, который ей не верил. Против его матери, которая её ненавидела и, похоже, была способна на всё. И единственная её надежда, брат, куда-то пропал.
Ночь она почти не спала. Лежа на узком диванчике, Ира смотрела в потолок и прокручивала в голове последние семь лет. Их знакомство с Антоном на дне рождения общего друга. Его неловкие, но такие искренние ухаживания. Первый поцелуй в парке под дождём. Свадьба. Как они вместе выбирали обои для гостиной в той самой квартире. Как смеялись, пытаясь собрать шкаф из Икеи. Неужели всё это было ложью? Неужели человек, с которым она делила постель и жизнь, мог так легко от неё отказаться, поверив в поддельную бумажку?
Она вспомнила один разговор, состоявшийся около года назад. Они сидели на кухне, и Антон, немного выпив вина, вдруг стал серьёзным.
— Ир, я так боюсь эту квартиру потерять. Это всё, что у меня есть от бабушки. Память.
— Почему ты должен её потерять? — удивилась она тогда.
— Мало ли. Жизнь сложная штука. Мама всё время говорит, что нужно быть осторожнее. Что вокруг много алчных людей.
Тогда Ира не придала этим словам значения. А теперь поняла: Тамара Павловна давно и планомерно обрабатывала сына, сея в его душе семена недоверия. И вот они дали свои ядовитые всходы.
Утром, с опухшими от слёз глазами, но полная холодной решимости, Ира сказала Лене:
— Ты права. Нужно действовать. Я докажу, что невиновна. Не для того, чтобы к нему вернуться. А для себя.
Первым делом нужно было найти Кирилла. Ира поехала к нему домой, в съёмную однушку на окраине города. Дверь ей никто не открыл. Соседка, пожилая женщина в бигуди, высунувшаяся на шум, сказала, что не видела Кирилла уже несколько дней.
— А до этого какие-то типы к нему приходили, крепкие такие. Ругались громко, — добавила она, с любопытством разглядывая Иру.
У Иры всё похолодело внутри. «Крепкие типы». Это могло означать что угодно. Она поехала на его работу — небольшую автомастерскую, где Кирилл числился совладельцем. Его партнёр, угрюмый мужчина по имени Слава, развёл руками.
— Нет его. И денег нет. Он кассу общую забрал и исчез. Нам тут привет от его кредиторов прилетал на днях. Так что, если найдёшь его, передай, что ему лучше не появляться.
Новость была чудовищной. Кирилл не просто влип в долги, он сбежал, прихватив чужие деньги. Теперь версия Антона и его матери выглядела ещё более правдоподобной. Сестра переписывает квартиру, чтобы спасти брата-мошенника. Идеальный план.
Вернувшись к Лене, Ира чувствовала себя совершенно разбитой.
— Всё, Лен. Это конец. Никто мне теперь не поверит. Он сам всё сделал так, чтобы я выглядела виноватой.
— Погоди паниковать, — остановила её практичная подруга. — То, что он сбежал, ещё не доказывает, что ты ему квартиру дарила. Может, он и не знает ничего про неё. Давай думать логически. Где указан нотариус?
Ира достала из сумки фотографию документа, которую успела сделать на телефон. Внизу стояла фамилия: «Нотариус Петренко В.С.» и адрес конторы.
— Так, — сказала Лена, быстро вбивая данные в поисковик. — Контора существует. Отзывы, правда, так себе. Давай съездим туда. Просто посмотрим, что за человек этот Петренко.
Нотариальная контора располагалась на первом этаже старого жилого дома. Вывеска была потрёпанной, а внутри пахло пылью и дешёвым кофе. За столом сидел пожилой мужчина с усталым лицом и бегающими глазками. Это и был Петренко В.С.
— Чем могу помочь? — спросил он, не отрываясь от бумаг.
Ира, собравшись с духом, протянула ему телефон с фотографией.
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, вы заверяли этот документ?
Нотариус мельком взглянул на экран, и его лицо едва заметно изменилось.
— Возможно. У меня много клиентов, всех не упомнишь. А вы, собственно, кто?
— Я Ирина Воронцова. Та, которая якобы подарила квартиру. Только я этого не делала. Эта подпись — подделка.
Петренко снял очки и потёр переносицу.
— Девушка, если у вас есть претензии, обращайтесь в суд. Я действую строго в рамках закона. Пришли люди, предъявили документы, подписали договор. Моё дело — заверить.
— Какие люди? Вы помните, кто приходил? — настаивала Ира.
— Не помню, — отрезал он. — У меня поток.
Но Ира видела, что он лжёт. Его глаза бегали, пальцы нервно барабанили по столу.
— Я пойду в полицию, — твёрдо сказала она. — И в нотариальную палату. Подделка документов — серьёзное дело. И участие нотариуса в этом тоже.
Лицо Петренко стало пепельно-серым.
— Послушайте, я пожилой человек, мне проблемы не нужны, — забормотал он. — Да, приходила женщина… с вашим паспортом. Сказала, что вы её дочь. Очень просила всё сделать быстро. Она была… очень убедительна.
— Какая женщина? Как она выглядела?
— Высокая, седые волосы, очень ухоженная… Строгий костюм. Говорила тихо, интеллигентно.
Описание точь-в-точь совпадало с Тамарой Павловной.
— У вас есть записи с камер наблюдения? — спросила Лена.
— Камеры у нас для вида, они давно не работают, — буркнул нотариус, пряча глаза.
Выйдя на улицу, Ира глубоко вздохнула.
— Он врёт. И про камеры, и про всё остальное. Он в доле. Но он её описал. Это точно она.
— Доказательств всё равно нет, — вздохнула Лена. — Его слова к делу не пришьёшь. Он в суде от всего откажется. Нужна зацепка. Что-то железобетонное. Ира, думай. Может, ты подписывала в последнее время какие-то бумаги, не глядя?
Ира начала перебирать в памяти последние месяцы. Работа, дом, встречи с друзьями… Ничего необычного. И тут её словно током ударило.
— Подожди… Было. Месяца полтора назад. Свекровь приезжала. Сказала, что нужно оформить какие-то документы на дачу, что-то там с межеванием. Привезла кипу бумаг. Я торопилась на работу, а она: «Ирочка, тут просто формальность, чиркни в нескольких местах, а то я без твоей подписи не могу дальше двигаться».
— И ты подписала? Не глядя? — ахнула Лена.
— Она так торопила… говорила, что опаздывает. Бумаг была целая стопка. Я и подписала, — Ира закрыла лицо руками. — Какая же я дура. Она подсунула мне этот договор среди прочих бумаг.
— Так! — оживилась Лена. — Это уже что-то. Она оставила тебе копии тех, «дачных» документов?
— Нет. Сказала, что всё сама отвезёт куда надо.
— Чёрт. Но это уже ниточка. Нужно как-то её раскрутить. Заставить её проговориться.
Но как? Тамара Павловна была слишком умна и осторожна для этого. Прямой разговор ничего бы не дал. Она бы всё отрицала с холодным достоинством, выставив Иру сумасшедшей.
Прошла неделя. Ира жила у Лены, как в бреду. Она уволилась с работы — не было ни сил, ни желания общаться с людьми. Антон не звонил. Видимо, он был полностью уверен в её виновности. Мысль о нём причиняла тупую, ноющую боль. Как он мог? Как мог так слепо поверить своей матери и вычеркнуть её из жизни?
Однажды вечером, когда они с Леной ужинали, раздался звонок с незнакомого номера. Ира с замиранием сердца ответила.
— Ира? Это Кирилл.
Его голос был хриплым и уставшим.
— Кира, где ты?! Что случилось? — закричала она в трубку.
— Ир, прости меня. Я такой бред натворил… — он замолчал, тяжело дыша. — Я вляпался в очень плохую историю. Должен был огромные деньги. Мне угрожали. Я взял деньги из кассы и сбежал. Сейчас отсиживаюсь у друга в другом городе. Я только сегодня телефон включил… Ир, мне тут сказали… про квартиру. Это правда? Ты её на меня переписала? Зачем?
— Я не переписывала! — выкрикнула Ира. — Это подстава! Свекровь всё устроила, чтобы меня выгнать! А из-за твоего побега теперь все думают, что я твоя сообщница!
В трубке повисло молчание.
— Вот же… тварь, — наконец выдавил Кирилл. — Прости, сестрёнка. Это я во всём виноват. Если бы не мои долги, у неё бы не было повода.
— Сейчас не об этом. Кира, мне нужна твоя помощь. Ты должен вернуться и дать показания. Сказать, что ничего не знал о квартире.
— Ир, я не могу. Если я вернусь, меня или посадят за кражу, или кредиторы найдут. И то, и другое — плохой вариант.
— Тогда что мне делать?! — отчаяние снова захлестнуло Иру.
— Я не знаю, — тихо сказал он. — Но я кое-что придумал. Это рискованно, но может сработать. Слушай внимательно…
План Кирилла был дерзким и простым одновременно. Он был основан на психологии и знании характера Тамары Павловны.
На следующий день Ира, одевшись как можно проще и несчастнее, поехала к дому свекрови. Она не стала звонить в домофон, а просто села на скамейку у подъезда. Она знала, что Тамара Павловна каждый день в одно и то же время выгуливает свою крошечную собачку.
Расчёт оправдался. Через полчаса из подъезда вышла она. Идеальная причёска, дорогое пальто, на поводке — трясущийся комочек шерсти. Увидев Иру, она на мгновение замерла, но тут же обрела своё обычное холодное самообладание.
— Ирина? Что ты здесь делаешь?
— Тамара Павловна, — Ира встала и подошла к ней. Она постаралась, чтобы её голос дрожал. — Я хочу поговорить.
— Нам не о чем говорить. Антон всё решил.
— Пожалуйста. Всего пять минут. Я не знаю, что мне делать. Кирилл пропал. Мне некуда идти. Я осталась на улице.
Она смотрела на свекровь снизу вверх, изображая полное отчаяние. В глазах Тамары Павловны промелькнуло торжество. Она победила. Невестка-выскочка была сломлена и унижена.
— Хорошо, — снисходительно сказала она. — Говори.
Ира достала телефон.
— Тамара Павловна, я знаю, что это сделали вы. Не отпирайтесь. Нотариус вас описал.
Лицо свекрови напряглось.
— Глупости. Этот проходимец наговорит что угодно, чтобы себя выгородить.
— Может быть, — согласилась Ира. — Но есть кое-что ещё. Я всё рассказала Кириллу. Он в бешенстве. Он сказал… он сказал, что если вы не вернёте всё как было, он придёт и… расскажет Антону кое-какую историю из вашего прошлого. Про какого-то профессора из аспирантуры. И про то, почему на самом деле его отец…
Ира замолчала, делая вид, что не решается продолжать. Она понятия не имела, о чём говорит. Это была чистая импровизация, идея Кирилла. Он сказал: «У каждого в шкафу есть свой скелет. Особенно у таких правильных, как она. Просто назови любую деталь из её биографии, и она испугается».
Эффект превзошёл все ожидания. Лицо Тамары Павловны потеряло весь свой аристократический лоск. Оно стало серым, пергаментным. Глаза расширились от ужаса.
— Что… что он тебе сказал? — прошипела она, забыв о своём тихом голосе.
— Он сказал достаточно, — твёрдо ответила Ира, чувствуя, что попала в точку. — Он сказал, что это ваша семейная тайна. И что Антон о ней не знает.
Тамара Павловна схватила Иру за рукав. Её пальцы были холодными и сильными.
— Не смейте! Вы не смеете впутывать в это Антона! Этот ваш братец-уголовник… Он блефует!
— Вы хотите проверить? — Ира спокойно посмотрела ей в глаза. — Верните квартиру. Расторгните сделку. Скажите Антону, что ошиблись, что вас ввели в заблуждение. Что угодно. Иначе Кирилл будет у него завтра. И я включила диктофон с самого начала нашего разговора.
Последнее было ложью, но в этот момент Тамара Павловна была готова поверить во что угодно. Она смотрела на Иру с ненавистью, но в её взгляде уже не было силы. Был только страх. Страх, что её идеальный мир, который она так тщательно выстраивала всю жизнь, рухнет. Что её сын узнает о ней что-то, что заставит его посмотреть на неё другими глазами.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Я всё улажу. А теперь убирайся с глаз моих.
Через два дня Ире позвонил Антон. Его голос в трубке был растерянным и виноватым.
— Ира… Привет. Можешь говорить?
— Говори, — холодно ответила она.
— Мама всё рассказала. Сказала, что её обманули какие-то мошенники, подсунули документы… Сказала, что нотариус был с ними в сговоре… Что она думала, будто спасает квартиру от кредиторов твоего брата… В общем, бред какой-то. Квартиру вернули. Дарственную аннулировали.
Он замолчал, ожидая её реакции.
— Ясно, — только и сказала Ира.
— Ир… прости меня, — его голос дрогнул. — Я был таким идиотом. Я должен был тебе поверить. Я не знаю, что на меня нашло. Я… я люблю тебя. Пожалуйста, возвращайся домой.
Ира слушала его и не чувствовала ничего. Ни радости, ни злости, ни обиды. Только пустоту. Тот человек, которого она любила, исчез в тот момент, когда он крикнул ей «Убирайся!». На его месте был чужой, слабый мужчина, который так легко поверил в ложь и так же легко отрёкся от неё.
— Нет, Антон.
— Что «нет»? Ира, я всё исправлю! Я поговорю с мамой, я…
— Дело не в твоей маме, — перебила она его ровным, спокойным голосом. — Дело в тебе. Ты мне не поверил. Ты вышвырнул меня на улицу, не дав даже шанса объясниться. Ты растоптал всё, что было между нами. Доверие — это не то, что можно аннулировать, а потом восстановить, как дарственную на квартиру. Оно или есть, или его нет. У нас его больше нет.
— Но я люблю тебя! — почти кричал он.
— А я себя люблю, Антон, — тихо ответила Ира. — И я не позволю больше никому так с собой обращаться. Даже тебе. Не звони мне больше. Прощай.
Она нажала на отбой и заблокировала его номер. Потом удалила все их совместные фотографии. Посмотрела на Лену, которая всё это время стояла рядом, и впервые за много дней улыбнулась.
— Ну что, подруга. Похоже, мне пора искать работу и новую квартиру. Жизнь продолжается.
Она стояла у окна и смотрела на шумный город. Там, в одной из квартир, остался её бывший муж. Один, в своей драгоценной бабушкиной квартире, обманутый собственной матерью и потерявший жену. А у неё не было ничего, кроме старой сумки с вещами и верной подруги. Но впервые за долгое время она чувствовала себя не жертвой, а хозяйкой своей судьбы. И эта свобода была дороже любой квартиры на проспекте Мира.
