Галина стояла у двери с пирогом в руках. Ещё тёплый, только из духовки. В другой руке – пакет с подарком. Ничего особенного, просто красивая ваза. Она видела, как Ольга на такую в магазине засматривалась.
Пять лет свадьбы. Галина помнила все даты, все годовщины. А как не помнить? Сын-то у нее один. Единственный.
Позвонила в дверь. Из-за двери – музыка, смех. Гости, значит, собрались. Ну и хорошо! Пирог как раз кстати придётся.
Дверь открыла Ольга. В красивом платье, причёсанная. Правда. Взгляд какой-то холодный. Будто чужая тётка с пирогом стоит, а не свекровь.
– Галина Петровна? – удивилась невестка. Или сделала вид, что удивилась. – Вы чего?
– Олечка, я вас поздравить пришла! Годовщина же у вас!
Ольга перегородила проход. Встала так, чтобы и в щёлку не заглянуть.
– У нас гости. Друзья собрались.
– Ну так я быстро! Пирог вот передам, поздравлю.
Ольга покачала головой. Медленно так, словно маленькому ребёнку объясняет:
– Галина Петровна, я вас не приглашала. У нас гости.
И дверь закрыла. Просто взяла и закрыла. Перед носом. Даже пирог не взяла.
Галина стояла в подъезде и не понимала, что произошло. Вот только что разговаривали – и дверь захлопнулась. Как это? Не приглашала? А разве мать нужно приглашать? Разве она гостья какая-то?
Из-за двери снова донёсся смех. Чей-то голос крикнул: «Оля, иди сюда, тост!» И голос Андрея – её сына – весёлый такой: «Где моя красавица-жена?»
Галина медленно спустилась на лестницу. Села прямо на ступеньку. Пирог поставила рядом. Подарок – тоже.
Сколько она так сидела – не помнила. Может, пять минут. Может, час. Потом встала, взяла пирог, подарок. И пошла домой.
Дома бросила пирог на стол. Подарок – тоже. Села на кухне, уставилась в окно.
«Я вас не приглашала».
Господи, как больно.
Первую неделю после той истории Галина почти не выходила из дома, только в магазин и обратно. Телефон молчал. Андрей не звонил. Ни разу.
Вдруг зазвонил телефон. Галина вздрогнула. Андрей?
– Галина Петровна? Это Нина Васильевна, из библиотеки. Помните, вы к нам записывались?
Ах да, библиотека. Она ещё год назад хотела записаться, да всё некогда было – то к Андрею, то пироги печь, то внука ждать.
– Помню, конечно.
– У нас тут такое дело. Марья Ивановна, наша заведующая, сломала ногу. А у нас инвентаризация на носу. Не могли бы вы помочь? Вы же вроде бухгалтер были?
– Была, – вздохнула Галина. – Давно.
– Ну так навыки-то не забываются! Очень вас прошу. Хоть на пару дней.
Почему бы и нет? Всё лучше, чем дома сидеть.
В библиотеке было тихо, пахло книгами и пылью. Галина с головой ушла в работу – считала, сверяла, записывала. Молоденькая библиотекарша Катя бегала вокруг, подносила стопки карточек.
– Галина Петровна, вы просто спасение! Мы бы без вас пропали!
Приятно было слышать. Давно её никто спасением не называл.
На третий день в библиотеку зашла женщина с мальчиком лет шести. Галина обернулась – и обмерла. Ольга. С внуком.
Мальчик подбежал к стеллажу с детскими книжками, а Ольга застыла у входа. Смотрели друг на друга через весь читальный зал.
– Баба Галя! – вдруг крикнул мальчик и бросился к ней. – Баба Галя, это ты!
Обнял за ноги, прижался. Галина наклонилась, погладила по голове. Сердце колотилось как бешеное.
– Миша, пойдём, – тихо сказала Ольга.
– Но я хочу с бабой Галей! Баба Галя, ты почему к нам не приходишь?
– Миша, пойдём! – резко дёрнула его Ольга.
Мальчик заплакал. Громко, навзрыд.
– Хочу к бабе Гале! Хочу!
– Тише, тише, – Галина присела на корточки. – Я занята сейчас. Работаю.
– А потом придёшь?
Ольга смотрела в сторону.
– Не знаю, милый. Может быть.
Они ушли. Мальчик оглядывался, махал рукой. Галина махала в ответ.
Вечером позвонил Андрей. Первый раз за три недели.
– Мам? Ты чего Мишку расстроила?
– Я? – Галина не поверила своим ушам. – Я его расстроила?
– Ну да. Он весь вечер плачет, тебя зовёт.
– Андрюша, это не я его от себя отталкиваю.
– Мам, ну не начинай. Ты же знаешь, у Оли характер сложный. Надо уметь находить подход.
– Подход? Она меня на порог не пустила! В день вашей годовщины!
– Ну, она говорит, ты без предупреждения пришла. Это невежливо.
Галина молчала. Что тут скажешь? Сын выбрал сторону.
– Мам? Ты слышишь?
– Слышу. Всё понятно, Андрей. Всё понятно.
Положила трубку.
Прошёл ещё месяц. Галина уже официально устроилась в библиотеку – на полставки, но всё же. Появились новые знакомые. Катя оказалась весёлой девчонкой, постоянно что-то рассказывала, смешила.
– Галина Петровна, а вы чего такая грустная всё время? Сердечные дела?
– В моём возрасте? – усмехнулась Галина.
– А что? Любви все возрасты покорны! У нас тут, кстати, Павел Иванович на вас глаз положил.
– Какой Павел Иванович?
– Да тот, что историческую литературу постоянно берёт. Профессор бывший. Вдовец. Всё спрашивает, когда вы работаете.
Галина покраснела. Глупости какие.
Но Павел Иванович действительно стал приходить чаще. Интеллигентный такой, в очках. Разговаривали о книгах, о жизни. Оказалось – тоже сына имеет, тоже сложности.
– Знаете, Галина Петровна, я своего полгода не видел. Поссорились. Из-за ерунды вроде – я ему совет дал по работе, а он обиделся. Говорит, я его жизнью командую. А я просто хотел помочь.
– И что теперь?
– А ничего. Жду. Может, одумается. А может, и нет. Но навязываться. Это унизительно как-то. Я его люблю, но я же не собачка побитая, чтобы ласки выпрашивать.
Мудрый человек. И правильно говорит. Только сердцу-то как объяснить?
Как-то вечером Галина возвращалась из библиотеки. Уже темнело. У подъезда стояла машина скорой помощи. Соседи толпились.
– Что случилось? – спросила Галина.
– Да вон, женщину увозят. Молодая совсем. С ребёнком была, упала прямо на детской площадке.
Галина похолодела.
Побежала к скорой. На носилках лежала бледная женщина. Не Ольга – слава богу. Но рядом стоял заплаканный мальчик лет четырёх.
– Мама! Мамочка!
– Родственники есть? – спросил врач.
Соседи переглянулись.
– Вроде одна она с ребёнком. Недавно переехали.
– В больницу везём. А ребёнок?
Галина не раздумывала.
– Я возьму. Я соседка. Посижу с ним.
Мальчик вцепился в неё, спрятал лицо в подоле пальто. Дрожал весь.
– Как тебя зовут?
– Ваня, – всхлипнул он.
– Ваня, пойдём ко мне. Мама скоро вернётся. Она просто полечится немного.
Дома она накормила мальчика, уложила спать на диване. Сама села рядом, гладила по голове. Думала о том, что вот чужого ребёнка приютила, а к родному внуку дорога закрыта.
Утром позвонили из больницы. Аппендицит у женщины. Операцию сделали, всё хорошо. Через три дня выпишут.
Три дня Галина нянчилась с Ваней. Мальчик привязался – не отходил ни на шаг.
Когда мама вернулась – Татьяна её звали – чуть не плакала от благодарности.
– Галина Петровна, вы святая! Я же с ума сходила – Ванечка один!
– Да что вы, какая святая. Обычная бабушка.
– У вас свои внуки есть?
– Есть. Один.
– Повезло им с такой бабушкой!
Галина промолчала. Только улыбнулась грустно.
Прошло полгода с того злополучного вечера. Галина научилась жить по-новому. Библиотека, дом, иногда – театр с Павлом Ивановичем. Он оказался чудесным человеком. Не то чтобы роман какой – просто дружба. Но тёплая такая, душевная.
С Андреем не общались. Он звонил пару раз – на день рождения, на восьмое марта. Дежурные поздравления. «Мам, как дела? Нормально? Ну и хорошо. Пока».
О внуке старалась не думать. Больно было.
В тот день – промозглый ноябрь, дождь со снегом – Галина задержалась в библиотеке. Инвентаризация опять, конец года на носу.
Звонок раздался в девять вечера. Андрей. Голос странный какой-то – сдавленный, испуганный.
– Мам! Мам, ты где?
– В библиотеке ещё. Что случилось?
– Мам, приезжай! Срочно! Ольга в больнице!
– Что с ней?
– Авария. Мам, приезжай! Мишка один дома, я в больнице, приехать не могу! Мам, пожалуйста!
Галина бросила всё, поймала такси. Сердце колотилось. Господи, только бы ничего страшного.
У двери квартиры сына постояла, прислонившись к косяку, перевела дыхание. Открыла.
– Миша? Мишенька!
Мальчик поднял заплаканное лицо.
– Баба Галя! Баба Галя пришла!
Бросился к ней, обнял, зарыдал навзрыд.
– Мама в больнице! Папа уехал! Я боюсь один!
– Тише, тише, мой хороший. Я с тобой. Всё будет хорошо.
Она подняла внука на руки – такой большой стал, тяжёлый.
Дома было темно. Мальчик не отпускал её ни на секунду.
– Баба Галя, мама умрёт?
– Нет, милый. Мама поправится.
– А почему папа плакал? Папы же не плачут?
– Плачут иногда. Когда очень волнуются.
Она уложила внука в постель, села рядом. Гладила по голове, пела колыбельную – ту самую, что Андрюше в детстве пела. Мальчик успокоился, задремал.
Галина тихонько вышла на кухню, набрала Андрея.
– Мам? Ты приехала?
– Приехала. Миша спит. Как Ольга?
– Операция была. Сложная. Внутреннее кровотечение. Мам, я не знаю, что делать!
Голос сына дрогнул. Он плакал. Её взрослый, самостоятельный сын плакал как ребёнок.
– Андрюша, успокойся. Всё будет хорошо. Ольга сильная.
– Мам, прости меня. Прости за всё. Я такой дурак!
– Тише, сынок. Не время сейчас.
– Нет, мам, время! Она, когда в машину её грузили, она сказала: «Позови свою маму к Мишке. Только она. Больше некому».
Галина молчала. Комок в горле мешал говорить.
– Мам, ты там?
– Я здесь, Андрей. С Мишей всё будет в порядке. Ты за Ольгу борись.
Три дня Ольга находилась в реанимации. Галина жила у них дома, водила Мишу в садик, готовила, убиралась. Андрей приезжал поздно, измученный, постаревший лет на десять.
– Как она?
– Врачи говорят – кризис миновал. Но слабая очень.
На четвёртый день Ольгу перевели в обычную палату. Андрей позвонил утром:
– Мам, она тебя просит. Приедешь?
В палате пахло лекарствами. Ольга лежала бледная, как полотно. Под глазами – синяки. Губы запёкшиеся.
Увидела Галину – заплакала. Тихо так, беззвучно. Слёзы по щекам текут, а она даже руку поднять не может, чтобы вытереть.
– Галина Петровна, простите, простите меня…
Галина села на край кровати, взяла её руку в свои. Холодная, лёгкая, как у птички.
– Тише, Оленька. Не надо.
– Надо! Я такая дура была! Такая злая!
– Оля, милая, всё позади. Всё хорошо теперь.
– Вы не злитесь?
– Нет, родная. Не злюсь.
Ольга закрыла глаза, улыбнулась слабо.
– Знаете, когда я маленькая была, у меня бабушки не было. Умерла рано. Я всегда мечтала – вот бы у меня была бабушка! Добрая, с пирогами. А потом вы появились. И я испугалась. Что вы меня осуждаете. Что я для вас – деревенская дурёха, которая вашего золотого сына окрутила.
– Олечка, ну что ты такое говоришь!
Она снова заплакала. Галина наклонилась, обняла её осторожно.
– Всё, девочка моя. Всё прошло. Давай забудем.
– Галина Петровна, можно я вас мамой буду звать?
У Галины перехватило дыхание. Мама. Её, которую на порог не пускали, теперь мамой зовут.
– Конечно, доченька. Конечно, можно.
В дверь заглянул Андрей. Глаза красные, небритый.
– Мам? Можно?
– Заходи, сынок.
Он подошёл, сел на стул у кровати. Взял жену за руку, поцеловал.
– Андрюш, я маму попросила, чтобы она с нами жила. Хотя бы первое время. Пока я восстанавливаюсь.
– Мам? – Андрей посмотрел с надеждой. – Ты согласна?
Галина кивнула. А что тут говорить?
– Мам, – Андрей вдруг опустился перед ней на колени. Прямо там, в больничной палате. – Прости меня. Прости за всё.
Через месяц Ольгу выписали домой. Галина к тому времени уже переехала – привезла самое необходимое, остальное потом, не до того сейчас.
Устроились так: Галина в комнате, которая кабинетом была. Андрей сам диван-кровать купил, шкаф поставил.
– Мам, если неудобно – давай поменяемся с нами.
– Да что ты, сынок. Мне и здесь хорошо.
Хорошо было. По-настоящему хорошо. Утром Мишка прибегал, залезал к ней под одеяло:
– Баба Галь, расскажи сказку!
– Какую?
– Про то, как ты с дедушкой познакомилась!
Она рассказывала. А из кухни пахло кофе – Андрей варил. Ольга пока слабая была, больше лежала. Но уже улыбалась, щёки порозовели.
Через полгода за семейным ужином Ольга вдруг сказала:
– Мам, а давайте Павла Ивановича в гости позовём? Вашего друга.
Галина покраснела:
– Что за глупости!
– Почему глупости? – поддержал Андрей. – Нормальный мужик. Интеллигентный. Мам, ты имеешь право на личную жизнь.
– В моём возрасте?
– В любом! – хором сказали дети.
Позвали. Павел Иванович пришёл с цветами и тортом. Мишка его сразу полюбил – ещё бы, Павел Иванович такие истории рассказывал про рыцарей!
В день рождения Галины – ровно через год после того страшного вечера – Ольга испекла пирог. Кривоватый, подгоревший с одного бока.
– Это вам, мама. Я старалась, честное слово. По вашему рецепту делала!
Андрей притащил огромный букет:
– С днём рождения, мамочка! Спасибо, что ты у нас есть!
Мишка нарисовал открытку – бабушка, дедушка Паша (так он стал звать Павла Ивановича), родители и он сам.
Сидели до полуночи. Пили чай с кривым пирогом. Смеялись. И Галина думала: вот оно, счастье. Настоящее. За которое пришлось побороться. Которое пришлось выстрадать.
