Яна стояла у плиты, помешивая суп, когда услышала знакомый звук ключа в замке. Кирилл вернулся с работы раньше обычного, и это могло означать только одно — сегодня к ним снова придёт Валентина Петровна. За два года брака Яна научилась распознавать эти дни по особому выражению лица мужа, по тому, как он избегал её взгляда, входя в квартиру. Он повесил куртку на вешалку и прошёл на кухню, бросив через плечо короткое предупреждение о том, что мать будет через час.
Яна кивнула, не оборачиваясь, и продолжила готовить. Её руки двигались механически, нарезая овощи для салата, хотя желудок уже сжался в привычный узел. Каждый визит свекрови превращался в испытание, которое она проходила молча, стиснув зубы. Валентина Петровна умела находить новые способы напомнить невестке о её месте в этой семье — временном и незначительном.
Ровно в семь вечера раздался звонок в дверь. Яна вытерла руки о полотенце и пошла открывать, заранее напрягшись. Валентина Петровна вошла с высоко поднятой головой, окинула квартиру оценивающим взглядом и прошла в гостиную, даже не поздоровавшись с невесткой. Кирилл бросился целовать мать в щёку, помогая ей снять пальто.
— Ну что, накрыла на стол? — Валентина Петровна устроилась в кресле, как королева на троне. — Надеюсь, ты хоть готовить научилась за это время. Алиса в твои годы уже такие блюда творила, что пальчики оближешь.
Яна поставила на стол тарелки, стараясь не реагировать на очередной укол. Имя Алисы звучало в этом доме так часто, что казалось, призрак бывшей девушки Кирилла постоянно присутствует в их жизни. Яна давно поняла, что в глазах свекрови она никогда не сможет сравниться с этим идеалом.
Они сели за стол. Кирилл молча наложил себе еды, Валентина Петровна попробовала суп и поморщилась, но ничего не сказала — это красноречивое молчание говорило больше любых слов. Яна взяла вилку, но есть не могла, еда застревала в горле. Она смотрела на мужа, ожидая хоть какой-то реакции, но Кирилл был занят своей тарелкой.
— Знаешь, я недавно встретила маму Алисы в магазине, — начала Валентина Петровна, и Яна почувствовала, как напрягается всё тело. — Такая милая девочка была, умная, воспитанная. Мы так хорошо поговорили, вспомнили, как она к нам приходила. Всегда при параде, всегда с улыбкой, всегда знала, что сказать.
Яна положила вилку. Она больше не могла делать вид, что ест, когда каждое слово свекрови било по самолюбию. Кирилл продолжал жевать, не поднимая глаз от тарелки, и это безразличие ранило сильнее любых слов Валентины Петровны.
— Готовила она изумительно, — продолжала свекровь, разогреваясь. — Я помню, она принесла как-то свой фирменный торт, так мы с Кириллом потом неделю вспоминали. И одевалась всегда со вкусом, не то что… — она многозначительно посмотрела на Яну. — Сразу было видно, что девушка из хорошей семьи, с манерами.
Яна сжала руки в кулаки под столом, ногти впились в ладони. Она молча смотрела в свою тарелку, считая до десяти, потом до двадцати, пытаясь успокоиться. Но внутри всё кипело, накапливалась обида и злость на мужа, который сидел рядом и позволял матери унижать свою жену.
— Кирюша, ты помнишь, какая она умница была? — Валентина Петровна повернулась к сыну, и тот неопределённо кивнул, не глядя ни на мать, ни на жену. — Она бы из тебя настоящего человека сделала. Карьеру бы помогла построить, связи у неё были хорошие. А уж детей как хотела, мечтала о большой семье.
Яна почувствовала, как лицо начинает гореть. Тема детей была особенно болезненной — они с Кириллом пока не планировали ребёнка, и это было ещё одним поводом для упрёков свекрови. Валентина Петровна регулярно намекала, что Алиса бы уже давно родила наследника, а Яна только тянет время.
— Жаль, что она тогда уехала, — вздохнула Валентина Петровна театрально. — Год всего-то. Кирилл бы подождал, конечно. Но молодость, горячая кровь, не удержался. Встретил первую попавшуюся и сразу в загс.
Яна подняла голову и посмотрела на мужа. Кирилл всё так же смотрел в тарелку, будто там было что-то невероятно интересное. Челюсть его напряглась, но он не произнёс ни слова. Не защитил жену, не остановил мать, не попросил сменить тему. Просто молчал, как молчал все эти два года.
— Но ничего, — голос Валентины Петровны стал почти весёлым, и это насторожило Яну. — Я как раз недавно говорила с Людмилой Сергеевной, с мамой Алисы. Она сказала, что её дочка возвращается через месяц. Контракт заканчивается, и она едет домой.
Яна замерла. Валентина Петровна смотрела на неё с плохо скрываемым торжеством, и в этом взгляде читалось всё — надежда, что с возвращением Алисы всё встанет на свои места. Что Кирилл опомнится и вернётся к своей настоящей любви, а Яна, эта временная замена, наконец исчезнет из их жизни.
— Когда Алиса вернётся, Кирилл точно не выдержит, — продолжала свекровь, не отрывая взгляда от невестки. — Подаст на развод и вернётся к той, которую всегда любил. Это же очевидно. Кто ж устоит перед такой женщиной?
Что-то внутри Яны оборвалось. Она резко встала, и стул с грохотом откатился назад. Рука сама собой поднялась и с силой опустилась на стол — удар ладонью был такой силы, что тарелки подпрыгнули, ложки зазвенели, а стакан с водой опрокинулся, и жидкость растеклась по скатерти.
— Не надо ждать целый месяц! — голос Яны звучал громко и твёрдо, без привычной дрожи. — Я подаю на развод прямо сейчас. Сегодня же. Можете праздновать.
Валентина Петровна застыла с открытым ртом, вилка зависла в воздухе. Кирилл побледнел и наконец оторвал взгляд от тарелки, уставившись на жену с искренним изумлением. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Яна не дала ему произнести ни слова.
— Только не надо сейчас изображать удивление, — она уже шла к двери, на ходу снимая с крючка куртку. — Вы оба именно этого и хотели. Поздравляю, вы добились своего.
Валентина Петровна вскочила с места и бросилась за ней, начиная что-то кричать про неуважение и неблагодарность. Но Яна уже открыла дверь спальни и начала собирать вещи в сумку. Руки двигались быстро и уверенно — одежда, документы, косметика, всё самое необходимое летело в сумку.
— Яна, подожди, давай поговорим, — Кирилл наконец нашёл голос и появился в дверях спальни. Лицо у него было растерянное, и он переступал с ноги на ногу, не зная, как себя вести.
— О чём говорить? — Яна застегнула сумку и повернулась к нему. — О том, как ты два года молчал, пока твоя мать унижала меня? О том, как я была для вас временной развлекушкой, пока настоящая любовь твоей жизни путешествует? Говорить не о чем.
Она прошла мимо него, толкнув плечом. Валентина Петровна стояла в коридоре, всё ещё что-то выкрикивая, но Яна уже не слушала. Она надела ботинки, закинула сумку на плечо и вышла из квартиры, хлопнув дверью так, что в ушах зазвенело. Крики свекрови доносились даже через закрытую дверь, но Яна не обернулась и не замедлила шаг.
Спускаясь по лестнице, она почувствовала странное облегчение. Груз, который давил на плечи последние два года, вдруг исчез. Холодный вечерний воздух ударил в лицо, когда она вышла на улицу, но Яна только глубже вдохнула его. Свобода пахла осенью и дождём, и это был самый прекрасный запах в её жизни.
Следующие месяцы пролетели незаметно. Яна сняла небольшую однокомнатную квартиру на окраине города, устроилась на новую работу в рекламное агентство и постепенно начала строить жизнь заново. Развод оформили быстро — делить было нечего, съёмную квартиру Кирилл оставил себе, а Яна забрала только свои вещи. Они даже не встречались в загсе, всё сделали через представителей.
Постепенно раны начали затягиваться. Яна завела новых друзей на работе, начала ходить на йогу, записалась в бассейн. Она научилась радоваться мелочам — утреннему кофе в тишине, когда никто не критикует её выбор чашки, выходным, когда можно спать до обеда и не слушать замечания о лени. Жизнь стала лёгкой и спокойной, и Яна наконец почувствовала себя счастливой.
Год пролетел незаметно. Яна больше не думала о Кирилле и Валентине Петровне, они остались где-то в прошлом, как неприятный сон, который постепенно забывается. Иногда она встречала общих знакомых, но те тактично не поднимали тему её бывшего брака, и Яна была им за это благодарна.
Однажды поздним вечером, когда Яна уже собиралась ложиться спать, раздался настойчивый звонок в дверь. Она удивлённо посмотрела на часы — почти десять вечера, кто может приходить в такое время? Накинув халат, Яна подошла к двери и посмотрела в глазок.
То, что она увидела, заставило её отшатнуться. На лестничной площадке стояли Кирилл и Валентина Петровна, а рядом с ними громоздились несколько больших чемоданов и сумок. Бывший муж выглядел потрёпанным, щетина покрывала его лицо, одежда была помятой. Валентина Петровна тоже была не в лучшей форме — волосы растрепаны, макияж размазан, вид у неё был совершенно несчастный.
Яна открыла дверь и молча стояла на пороге, скрестив руки на груди. Никто не произнёс ни слова несколько секунд, и эта тишина была красноречивее любых слов. Кирилл не поднимал глаз, Валентина Петровна нервно теребила ручку своей сумки.
— Яночка, — первой нарушила молчание свекровь, и голос её дрожал. — Мы… нам некуда идти. У нас случилась беда, финансовая. Пришлось продать жильё, чтобы расплатиться с долгами. Ты же знаешь, как сейчас тяжело всем.
Яна приподняла бровь, но не ответила. Она просто смотрела на них, ожидая продолжения. Кирилл всё ещё не поднимал головы, изучая носки своих потрёпанных ботинок.
— Мы подумали… — Валентина Петровна вытерла слёзы, которые начали катиться по щекам. — Ты ведь не чужой человек. Мы надеялись, что ты приютишь нас на время, пока мы не решим проблемы. Совсем ненадолго, недели на две, может, на месяц.
Кирилл наконец поднял глаза и посмотрел на Яну. В его взгляде читалось отчаяние и стыд, но он молчал, не решаясь попросить о помощи самостоятельно. Яна медленно перевела взгляд с бывшего мужа на свекровь, и на её лице появилась усмешка.
— А чего притащились? — голос Яны был спокойным, но холодным, как лёд. — Та, ради которой вы меня унижали, дверь не открыла?
Валентина Петровна всхлипнула громче, а Кирилл снова опустил голову. Они оба прекрасно поняли, о ком речь, и молчание было признанием их вины. Яна откинулась на дверной косяк, скрестив руки, и продолжила смотреть на них с той же холодной усмешкой.
— Я, знаете ли, от одной знакомой интересные новости услышала, — Яна говорила медленно, растягивая каждое слово. — Про вашу несравненную Алису. Оказывается, когда ты, Кирилл, попытался с ней встретиться после нашего развода, она даже дверь тебе не открыла.
Кирилл вздрогнул, но не поднял глаз. Валентина Петровна открыла рот, чтобы что-то возразить, но Яна не дала ей вставить слово.
— Твоя идеальная девушка давно и счастливо замужем, — продолжала Яна. — У неё двое детей, дом за городом, и она даже слышать не хотела о возвращении в прошлое. Смотреть на тебя отказалась. Представляешь?
Лицо Кирилла покраснело, он сжал кулаки, но продолжал молчать. Валентина Петровна попыталась заговорить, но голос предательски дрожал.
— Яна, мы были неправы, но сейчас нам действительно некуда…
— Вы сами разрушили мой брак, — перебила её Яна, и голос стал жёстче. — Два года вы унижали меня, сравнивали с призраком, с идеалом, который существовал только в ваших головах. Вы заставляли меня чувствовать себя жалкой заменой, недостойной вашего драгоценного Кирилла.
Она сделала паузу, глядя прямо в глаза Валентине Петровне.
— И всё это ради кого? Ради женщины, которая даже не вспоминала о Кирилле все эти годы. Ради женщины, которая захлопнула перед ним дверь, когда он попытался вернуть прошлое. Вы уничтожали мою самооценку, разрушали мою жизнь ради того, чего никогда не существовало.
Валентина Петровна заплакала по-настоящему, крупные слёзы текли по её лицу, размазывая остатки косметики. Кирилл наконец поднял голову и посмотрел на Яну, в его глазах плескалось отчаяние.
— Яна, прости, пожалуйста, — выдавил он хриплым голосом. — Я был трусом. Я не защитил тебя, я был слабым. Но сейчас мы действительно в беде, нам нужна помощь…
— Теперь решайте свои проблемы сами, — отрезала Яна. — Я не обязана помогать людям, которые сделали всё, чтобы разрушить мою жизнь. Которые уничтожали меня день за днём, слово за словом, взгляд за взглядом.
Валентина Петровна упала на колени прямо на лестничной площадке, протягивая к Яне руки.
— Прости меня, я была дурой, я всё поняла! — причитала она. — Дай нам шанс, мы изменились, мы всё осознали…
— Год назад у меня ещё могло быть желание вам помочь, — Яна смотрела на них сверху вниз, и в её голосе не было ни капли жалости. — Но я прожила этот год в мире и спокойствии. Я научилась быть счастливой без вас. И я не собираюсь снова впускать в свою жизнь людей, которые отравляли каждый мой день.
Кирилл сделал шаг вперёд, протягивая руку, но Яна покачала головой. Она медленно начала закрывать дверь, не отрывая взгляда от бывшего мужа и свекрови. Валентина Петровна продолжала причитать и плакать, но Яна была непреклонна.
— Идите к своей Алисе, — последние слова Яны прозвучали тихо, но отчётливо. — Раз она такая замечательная, пусть вам и поможет.
Дверь захлопнулась с глухим щелчком замка. Яна постояла несколько секунд, прислонившись лбом к холодному дереву, слушая приглушённые всхлипывания и голоса за дверью. Потом послышался звук колёсиков чемоданов, удаляющиеся шаги, и наконец — тишина.
Яна отошла от двери и прошла на кухню. Включила чайник, достала свою любимую чашку — ту, которую когда-то Валентина Петровна назвала безвкусной, — и заварила зелёный чай. Села у окна, глядя на ночной город, и впервые за весь этот вечер улыбнулась. Улыбка была лёгкой и свободной.
Она закрыла эту главу. Окончательно и бесповоротно.
