– Зай, тут такое дело… – Олег вошел на кухню, виновато потирая затылок. Он всегда так делал, когда собирался озвучить очередную не самую приятную новость. – Марина звонила. У нее на работе завал, никак не успевает забрать детей из школы. Выручишь?
Таня медленно повернулась от раковины, вытирая руки о полотенце. Она даже не стала спрашивать, что именно значит «выручишь». За последние полгода это слово стало синонимом фразы «побудь бесплатной няней для моих детей в ущерб своим планам». Она молча смотрела на мужа, и в ее взгляде не было ни капли сочувствия. Только ледяная усталость.
– Нет, – просто ответила она.
Олег замер. Он ожидал уговоров, упреков, тяжелых вздохов, чего угодно, но не этого короткого и твердого отказа.
– В смысле, нет? Таня, я тебя прошу. Мне с совещания не уйти, там все начальство будет. А их забрать нужно через сорок минут. Школа на другом конце города. Ты же сегодня дома работаешь.
– Я работаю, Олег. Именно. У меня сдача отчета через два часа, и я еще и половины не сделала, – она говорила спокойно, почти безэмоционально, и это пугало его больше, чем крик. – Почему твоя бывшая жена вспоминает о детях за час до того, как их нужно забрать? У нее что, амнезия?
– Ну что ты начинаешь? – он начал раздражаться. – Ситуации разные бывают. Она же не специально. Просила войти в положение.
– В ее положение я входила весь прошлый месяц. Когда она «застряла в пробке» и привезла детей в десять вечера в воскресенье, хотя мы собирались в кино. Когда у ее мамы «подскочило давление», и дети провели у нас все выходные, сорвав нашу поездку за город. Когда у нее «сломалась машина», и я моталась с твоим сыном по врачам, потому что у него заболел живот. Я вхожу в ее положение так часто, что, кажется, скоро пропишусь в нем. Только в мое положение почему-то никто входить не хочет.
Она отвернулась и снова взялась за свою чашку с остывшим чаем. Разговор был окончен. По крайней мере, для нее.
– То есть, ты мне не поможешь? – в его голосе прозвучало откровенное недоумение. – Это же дети! Мои дети!
Таня поставила чашку на стол с таким резким стуком, что Олег вздрогнул.
– Да, Олег. Это твои дети. Дети твоей бывшей жены. И все проблемы, связанные с логистикой их перемещений, это ваши с ней проблемы. Договаривайтесь, нанимайте няню, меняйте свои рабочие графики. Я в этом больше не участвую. Я тебе жена, а не штатный спасатель.
Он смотрел на нее так, будто видел впервые. На его лице отражалась целая гамма чувств: обида, злость, непонимание. Он развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь. Таня осталась одна в звенящей тишине. Она прикрыла глаза, чувствуя, как противно заныло в груди. Она не была бессердечной. Просто ее терпение, такое, казалось бы, безграничное, наконец, иссякло.
Они с Олегом были женаты два года. Таня знала, на что шла: мужчина с прошлым, с двумя детьми от первого брака. Десятилетний Артем и восьмилетняя Лиза. Она не питала иллюзий, что станет им второй мамой, но искренне надеялась наладить теплые, дружеские отношения. Вначале она очень старалась. Покупала им подарки, интересовалась их делами, пыталась организовывать совместный досуг.
Первый тревожный звонок прозвенел через пару месяцев после свадьбы. Они втроем – Таня, Артем и Лиза – пошли в парк аттракционов. Олег был на работе. Таня потратила кучу денег на билеты, сладкую вату и дурацкие игрушки из тира, которые дети выпросили. Весь день она бегала за ними, улыбалась, фотографировала, а в ответ получала лишь сдержанную вежливость. А вечером, когда они уже шли к машине, Лиза вдруг спросила:
– Тетя Таня, а папа нас больше не любит?
Таня опешила.
– Лизонька, почему ты так говоришь? Конечно, любит! Больше всего на свете.
– А мама говорит, что если бы любил, то не ушел бы к другой тете, – выпалил Артем, глядя куда-то в сторону. – И что теперь у него новая семья, а мы так, в гости приходим.
В тот вечер Таня впервые почувствовала себя чужой. Не просто чужой, а захватчицей, разрушительницей. Она попыталась поговорить с Олегом, объяснить, что Марина, кажется, настраивает детей против нее. Олег отмахнулся.
– Да брось. Она не такая. Просто переживает. Ты же знаешь, как она тяжело развод перенесла. А дети… они дети. Ляпнут, не подумав. Не бери в голову.
И Таня не брала. Убеждала себя, что ему виднее. Что нужно время. Она продолжала стараться. Пекла их любимые блинчики, когда они приходили на выходные. Помогала Артему с математикой. Читала Лизе сказки на ночь. Дети постепенно оттаяли, стали называть ее по имени, иногда даже делились какими-то секретами. Тане казалось, что лед тронулся. А потом начались «непредвиденные обстоятельства» Марины.
Сначала это были мелочи. «Ой, задержусь на полчаса, встретьте меня внизу». Потом просьбы стали серьезнее. «Танечка, умоляю, забери Лизу с танцев, я никак не успеваю». Таня забирала. Ей было несложно. Она работала из дома, ее график был гибким. Марина быстро это поняла и начала пользоваться этим беззастенчиво.
Апогеем стал их с Олегом отпуск. Они планировали его полгода. Десять дней в горах, только вдвоем. Купили билеты, забронировали уютный домик. За два дня до вылета позвонила Марина. Вся в слезах, она сообщила, что ее маму кладут в больницу в другом городе, и ей нужно срочно ехать туда. Детей оставить не с кем. «Олежек, спасай! Кроме тебя, некому».
Олег, конечно, не смог отказать. Отпуск был отменен. Деньги за билеты и бронь пропали. Таня тогда впервые не сдержалась и устроила скандал.
– Она сделала это специально! – кричала она, мечась по квартире. – Неужели ты не видишь? У ее матери есть еще две дочери, почему именно она должна ехать? Почему нельзя было нанять сиделку? Это просто предлог, чтобы испортить нам все!
– Таня, прекрати! – рявкнул Олег. – У человека горе, а ты со своими подозрениями! Моя мать тоже могла бы заболеть. Что бы ты тогда сказала?
Аргумент был весомый. Таня замолчала, чувствуя себя эгоистичной и мелочной. Но где-то в глубине души червячок сомнения не исчез. Они провели тот «отпуск» дома, с детьми. Артем и Лиза, казалось, были даже рады. Они не понимали масштаба родительской трагедии, отмененных планов и потерянных денег. Они просто радовались, что проведут с папой больше времени. А Таня чувствовала себя прислугой в собственном доме. Она готовила, убирала, развлекала, пока Олег, измученный чувством вины перед ней, пытался работать из дома и одновременно быть хорошим отцом. Вечерами они почти не разговаривали. Напряжение висело в воздухе, как грозовая туча.
После этого случая Таня изменила тактику. Она перестала быть «доброй феей». Она стала вежливой, но отстраненной. Она больше не лезла с расспросами, не навязывала свою помощь. Если Олег просил, она помогала, но без прежнего энтузиазма. Она установила невидимые границы, которые, как ей казалось, должны были защитить ее личное пространство, ее брак. Но Марина, будто чувствуя это, начала давить еще сильнее. Ее просьбы стали звучать почти как приказы, замаскированные под мольбы о помощи. И Олег, разрываясь между двух огней, всегда выбирал путь наименьшего сопротивления – просил Таню. До сегодняшнего дня.
Олег вернулся поздно вечером. Детей с ним не было. Он молча прошел в спальню, даже не взглянув на Таню, которая сидела с ноутбуком в гостиной. Она слышала, как он с шумом переодевается, как ходит по комнате. Обида и злость мужа ощущались почти физически. Наконец, он вышел.
– Я отпросился с совещания, – сказал он глухим голосом, стоя в дверном проеме. – Подвел людей. Мне сделали выговор. Детей отвез к своей матери. Она, в отличие от некоторых, не отказала.
– Твоя мама – их родная бабушка, – спокойно парировала Таня, закрывая ноутбук. – А я – жена их отца. Это разные социальные роли и разные степени ответственности. И я рада, что ты наконец вспомнил, что у тебя есть и другие родственники, кроме меня.
– Ты могла бы просто помочь! – он повысил голос. – Просто, по-человечески! Но ты решила показать характер!
– Олег, я показываю не характер. Я показываю тебе, что наш брак превращается в бесплатный сервис по обслуживанию твоей бывшей семьи. Я устала. Ты слышишь? Я просто устала быть вечной палочкой-выручалочкой для женщины, которая даже не считает нужным сказать мне спасибо. Она звонит тебе, просит тебя, а исполнителем почему-то всегда должна быть я.
– Она моя бывшая жена, мать моих детей! У нас с ней всегда будет связь! – почти кричал он.
– Связь – да. Но не короткий поводок, за который она дергает, когда ей вздумается, а ты бежишь, сшибая все на своем пути! И меня за собой тащишь. Олег, я не против детей. Я против того, во что Марина превратила нашу жизнь. Она не дает тебе построить новую семью. Она постоянно присутствует между нами невидимой тенью. Каждая ее проблема моментально становится нашей. Почему так? Почему ее «завал на работе» важнее моего отчета? Почему ее маме плохо – это катастрофа, а наши с тобой планы – это так, мелочи?
Он смотрел на нее, и злость на его лице медленно сменялась растерянностью. Кажется, до него впервые начало доходить, что дело не в его детях. Дело в чем-то гораздо более глубоком и сложном.
– Я… я не знаю, – пробормотал он. – Я просто хочу, чтобы всем было хорошо.
– Так не бывает, Олег, – Таня вздохнула. – Нельзя быть хорошим для всех сразу. Пытаясь угодить и ей, и мне, ты в итоге не угождаешь никому. Ты делаешь несчастной меня, потому что я чувствую себя использованной. И ты не помогаешь ей, потому что она так и не научилась решать свои проблемы сама, зная, что всегда есть ты. И что хуже всего – ты подаешь ужасный пример детям. Они видят, что их мать может манипулировать отцом, а новая жена отца – это просто функция, а не человек.
Она встала и подошла к нему. Взяла его за руки.
– Я люблю тебя. И я готова принять твоих детей. Но я не готова жить втроем с твоей бывшей женой. Ты должен установить с ней четкие границы. График встреч с детьми, финансовые вопросы, форс-мажоры. Все должно быть оговорено. И выполняться. Обоими. Без этих внезапных «спасай-помоги». Наш дом – это наша с тобой крепость. А сейчас в ней постоянно открыты ворота, и любой каприз Марины влетает сюда ураганом.
Олег молчал, опустив голову. Он понимал, что она права. Каждое ее слово било точно в цель. Он действительно так устал от этих вечных дерганий, что предпочитал переложить проблему на плечи Тани, лишь бы самому не вступать в очередную неприятную беседу с Мариной. Он боялся ее слез, ее упреков в том, что он плохой отец. Было проще уговорить Таню, чем отказать бывшей жене.
– Ты права, – наконец произнес он. – Прости. Я поговорю с ней.
Следующие несколько дней прошли в напряженном молчании. Олег действительно позвонил Марине. Таня не подслушивала, но по его измученному лицу после разговора поняла, что беседа была тяжелой. В выходные детей он забрал сам, как и договаривались. Они провели день в парке, потом он отвез их домой ровно в семь вечера. Марина не звонила. Тане показалось, что в их жизни наступило хрупкое, но такое долгожданное затишье.
Она ошиблась. Затишье было лишь подготовкой к новой буре.
Через две недели у Таниного отца был юбилей. Шестьдесят лет. Готовились заранее, заказали ресторан, пригласили всех родственников. Это было важное событие для ее семьи. Олег нравился ее родителям, и для Тани было принципиально, чтобы они были там вместе, как единое целое.
В пятницу вечером, накануне торжества, когда Таня как раз гладила Олегу парадную рубашку, у него зазвонил телефон. На экране высветилось «Марина». Таня напряглась. Олег посмотрел на нее виновато и нажал на «отбой». Телефон зазвонил снова. И снова.
– Возьми трубку, – сказала Таня холодно. – Иначе она будет звонить всю ночь. Включи только громкую связь.
Олег вздохнул и ответил на звонок.
– Да, Марина, я занят. Что-то срочное?
– Олежек! Срочно! – затараторил в трубке паникующий голос. – У Лизы температура под сорок! Ее рвет, она бредит! Я вызвала скорую, нас, наверное, в больницу положат! Я не могу одна, я так боюсь! Приезжай, пожалуйста!
Таня застыла с утюгом в руке. Больной ребенок. Это был тот самый форс-мажор, который невозможно было предвидеть и в котором нельзя было отказать.
– Я сейчас приеду, – коротко ответил Олег и сбросил вызов.
Он посмотрел на Таню.
– Ты все слышала. Я должен ехать.
– Да, конечно, – кивнула она. Сердце неприятно сжалось. И от беспокойства за девочку, и от дурного предчувствия. – Поезжай. Держи меня в курсе.
Олег уехал. Таня осталась одна в квартире, полной предпраздничной суеты. Красивое платье, висящее на двери шкафа, начищенные туфли мужа, подарок для отца, упакованный в блестящую бумагу, – все это казалось теперь чужим и неуместным.
Он позвонил через два часа.
– Нас положили в инфекционку. У Лизы подозрение на ротавирус. Артема не с кем оставить, он сейчас со мной в приемном покое. Марина останется с Лизой в больнице. Мне нужно забрать Тему к нам.
– Конечно, забирай, – без колебаний ответила Таня.
Артем приехал поздно ночью, тихий и напуганный. Таня постелила ему в гостиной, напоила чаем. Олег был вымотан до предела. Он принял душ и рухнул в кровать, мгновенно уснув. Таня долго не могла уснуть, прислушиваясь к дыханию мальчика за стеной и думая о маленькой Лизе в больничной палате.
Утром Олег проснулся с мрачным лицом.
– Я не смогу пойти на юбилей, – сказал он как нечто само собой разумеющееся. – Я должен быть с сыном. И потом, нужно будет съездить в больницу, отвезти Марине вещи и продукты.
Таня молча смотрела на него.
– Олег, с Артемом могу побыть и я. А в больницу ты можешь съездить утром, а к вечеру успеть в ресторан. Юбилей у папы один раз в жизни.
– Таня, ты не понимаешь! Моя дочь в больнице! Какой, к черту, ресторан? Как я буду там сидеть, веселиться, говорить тосты, зная, что она там одна с Мариной? И Артем… ему сейчас нужен отец.
– А мне нужен муж, – тихо сказала она. – Моей семье нужен зять. Мы же договаривались. Ты обещал.
– Обстоятельства изменились! – он снова начинал злиться. – Почему ты такая черствая? Речь о здоровье моего ребенка!
– Я не черствая! – ее голос дрогнул. – Я переживаю за Лизу не меньше твоего! Но почему болезнь одного ребенка должна отменять всю нашу жизнь? Я могу побыть с Артемом. Я сама съезжу в больницу, если нужно. Но ты должен быть со мной сегодня вечером. Для меня. Для моей семьи.
– Я не могу, – отрезал он. – И не хочу ничего больше обсуждать. Мое место здесь, с сыном. А ты, если хочешь, можешь идти одна.
Это был удар. Он не просто отказался. Он дал ей разрешение идти одной, как будто отпускал подчиненную. Он снова выбрал их. Не ее. Ее мир, такой хрупкий и только-только начавший выстраиваться, снова рухнул.
На юбилей отца Таня пошла одна. Она улыбалась, принимала поздравления для папы, говорила, что Олег, к сожалению, не смог прийти из-за неотложных дел по работе. Она врала и чувствовала себя ужасно. Все спрашивали, где Олег, и каждый вопрос отдавался болью. Она видела сочувствующие взгляды матери и понимала, что та все поняла без слов. Весь вечер она ощущала себя одинокой и преданной.
Вернувшись домой за полночь, она застала Олега и Артема в гостиной. Они увлеченно собирали сложный конструктор. На журнальном столике стояли коробки из-под пиццы. Они даже не заметили, как она вошла. Таня молча прошла в спальню, сняла праздничное платье, надела старую футболку и легла в кровать, отвернувшись к стене. Она плакала тихо, беззвучно, чтобы никто не услышал. Это были слезы не обиды, а бессилия.
На следующий день Лизу выписали. Диагноз не подтвердился, это было обычное пищевое отравление. Марина позвонила Олегу, щебетала в трубку, благодарила за помощь и поддержку. Олег, обрадованный хорошими новостями, забрал Артема и отвез обоих детей к матери.
Когда он вернулся домой, Таня сидела на кухне за столом. Перед ней стояла ее дорожная сумка.
– Ты куда-то собралась? – удивленно спросил Олег.
– Я уезжаю, – спокойно ответила она. – К маме. На несколько дней. Мне нужно подумать.
– Подумать? О чем? Таня, все же наладилось! Лиза здорова!
Он никак не мог понять. В его мире проблема была решена. Ребенок выздоровел. А то, что он разрушил что-то важное между ними, он даже не осознавал.
– Олег, ничего не наладилось. Ты снова показал мне мое место в твоей жизни. Оно где-то после твоей бывшей жены, после твоих детей, после их общих проблем. Ты оставил меня одну в важный для моей семьи день. Ты даже не попытался найти компромисс. Ты просто вычеркнул меня из своих планов.
– Но Лиза болела!
– Да! И я предложила тебе помощь! Я готова была сидеть с Артемом, чтобы ты мог быть со мной! Но ты предпочел играть в идеального отца, полностью проигнорировав роль мужа. Дело не в болезни Лизы. Дело в твоем выборе. Ты всегда будешь выбирать их.
– Это неправда! – он попытался ее обнять, но она отстранилась.
– Это правда, Олег. И я не знаю, смогу ли я с этим жить. Ты просил меня установить границы с Мариной, а в итоге сам же их и разрушил при первой возможности. Ты показал ей, что достаточно одного звонка, одного кризиса, и ты снова полностью в ее распоряжении. А я… я просто помеха. Декорация в твоей новой жизни, которую можно легко убрать, если она мешает старой.
Она встала, взяла сумку и пошла к выходу. Олег стоял посреди кухни, растерянный и опустошенный. Он смотрел ей вслед, и в его глазах стояли слезы. Он впервые в жизни понял, что, пытаясь удержать все и сразу, он рискует потерять самое главное. Но было уже, кажется, слишком поздно. Дверь за Таней закрылась, отрезав его от той жизни, которую он так и не смог защитить.
