Маргарита Павловна стояла посреди гостиной, как памятник собственной правоте.
Ее руки уперлись в бока, а взгляд, тяжелый и властный, буравил спину невестки, которая пыталась уложить спать двухлетнего Степана.
Комната была наполнена напряженным молчанием, прерываемым лишь бормотанием Аллы и сонным повизгиванием мальчика.
Невестка чувствовала этот взгляд на себе. Она знала, что разговор неизбежен, и старалась оттянуть его, хотя бы до тех пор, пока сын не уснет.
Наконец, Степан, убаюканный колыбельной, затих, посапывая в своей кроватке. Алла тихо прикрыла дверь в детскую и, глубоко вздохнув, повернулась к свекрови.
— Ну что, уложила-таки? — голос Маргариты Павловны был нарочито громким, и Алл инстинктивно взглянула на дверь, боясь, что он разбудит ребенка. — Теперь можно и о деле поговорить.
— Давайте потом. Я устала, Сергей скоро с работы придет…
— Сергея ждать не будем! — отрезала свекровь, опускаясь на стул с видом хозяйки. — Это разговор между нами, женщинами, садись.
Алла медленно опустилась на диван, чувствуя себя школьницей, вызванной к директору. Она прижала руки к коленям, чтобы они не дрожали.
— О каком деле? — спросила невестка, хотя прекрасно знала, о чем пойдет речь.
Этот разговор висел в воздухе с тех самых пор, как они с Сергеем купили эту трешку в новостройке два года назад.
Покупка далась им нелегко: ипотека, две работы, бесконечные подсчеты и отказы себе во всем.
Родители Сергея помогли небольшой суммой, пятьдесят тысяч, что по нынешним меркам на покупку жилья было каплей в море.
Однако для Маргариты Павловны эта капля превратилась в право на притязания.
— О справедливости, Аллочка, — начала свекровь, сжав губы в тонкую, черту. — О нашей семейной благодарности. Ты сейчас в декрете, да?
— Я уже вышла на работу, на полставки, удаленно, — поправила ее Алла. — Проекты веду.
— Ну, удаленно, не удаленно… — Маргарита Павловна махнула рукой, будто бы отбрасывала незначительные детали. — Суть в том, что последний год, пока ты с ребенком сидела, мой сын тебя содержал. Кормил, поил, ипотеку платил. Один, замечу. Тянул все на себе.
Алла почувствовала, как по щекам разливается жар. Она тоже не сидела сложа руки.
До самых родов беременная женщина работала и вышла снова на работу, когда Степану было всего три месяца.
Ночные бдения у компьютера, работа в перерывах между кормлениями, постоянное чувство вины и усталости — все это было обесценено одним предложением свекрови.
— Сергей не один все тянул. Я тоже вкладывалась и вкладываюсь. И мы вместе…
— Не перебивай! — властно осадила ее Маргарита Павловна. — Я к чему веду. Пока ты тут в комфорте пребывала, мой сын пахал как лошадь. Он тебя в декрете поил-кормил, обеспечивал. Это факт. И за это ты должна ему быть благодарна. А лучшая благодарность — это уверенность в завтрашнем дне. Его дне…
Алла непонимающе посмотрела на свекровь, не в силах найти слов.
— Я не понимаю, к чему вы ведете, — тихо сказала она.
— К тому, что ты должна отписать свою долю в этой квартире на Сережу, чтобы он был защищен и не дай Бог, если что случится, он не остался на улице с ребенком.
Воздух в гостиной стал тяжелым, им было трудно дышать. Алла услышала собственный голос со стороны, будто это говорил кто-то другой:
— Вы предлагаете мне… подарить Сергею свою половину квартиры? Ту, что записана на меня?
— Не подарить, а вернуть по справедливости! — поправила свекровь, и ее глаза заблестели торжеством человека, излагающего неоспоримую истину. — Он ее заработал, по сути, своим трудом. Ты просто тут жила, а он — вкалывал. Поэтому ты должна отписать на него свою долю. Это твой долг. Долг жены и матери его ребенка!
Слова Маргариты Павловны прозвучали как пощечина. Год бессонных ночей, колик, первых шагов, бесконечных стирок, готовки, уборки, работа вполсилы и постоянное чувство, что ты нигде и ничего не успеваешь…
— Вы с ума сошли? — вырвалось у Аллы, и она тут же закусила губу, понимая, что сорвалась.
Лицо Маргариты Павловны исказилось от гнева.
— Вот как?! Я за справедливость, а ты мне — «с ума сошла»! Благодарность, я смотрю, в твоей семье, видимо, не в почете. Мой сын заслуживает безопасность.
— А я нет?! — голос Аллы дрогнул. — А наш сын? Или мы со Степой, если что, на улице будем, а Сергей — в квартире? В чем логика?
— Логика в том, что мужчина — добытчик! Он — глава семьи! Все должно быть на нем. Чтобы Сережа был спокоен, все имущество должно быть его. Ты подумай, он же ипотеку платит! — не унималась свекровь.
— Мы оба платим ипотеку из нашего общего бюджета! И я вношу свою часть, даже сейчас! А когда я работала на полную ставку, я вкладывала не меньше Сережи! Эта квартира — наша общая, мы ее вместе покупали, и она по праву принадлежит нам обоим.
— Общая? — язвительно усмехнулась Маргарита Павловна. — А кто деньги зарабатывал? Мой сынок! Значит, квартира — это результат его труда!
Алла встала. Ноги были ватными, но она старалась держаться прямо.
— Я не буду ничего никому отписывать. Это абсурд и несправедливость. И, если честно, оскорбительно для меня!
В этот момент щелкнул замок, и в квартиру вошел Сергей. Он выглядел уставшим после долгого дня в офисе, но, почувствовав напряженную атмосферу, мгновенно насторожился.
Его взгляд перебегал с бледного, взволнованного лица жены на гневно-торжествующее лицо матери.
— Что-то случилось? — осторожно спросил он, снимая куртку.
— А ты спроси у своей жены! — фыркнула Маргарита Павловна. — Я тут пытаюсь о справедливости поговорить, о твоем будущем позаботиться, а она меня чуть ли не сумасшедшей называет!
Сергей вздохнул. Он, казалось, понял все без слов.
— Мама, мы же говорили… — начал устало мужчина.
— Говорили, говорили! А действия где? Я не для себя стараюсь, Сережа! Я для тебя! Чтобы ты был защищен. Вдруг она… да мало ли что в жизни бывает!
— Мама, о чем ты? Это наша общая с Аллой квартира…
— Какой же ты у меня все-таки наивный! — почти взвыла Маргарита Павловна. — Все вы, мужчины, под каблуком! Не видите, что творите! Она тебе в рот смотрит, а сама, небось, на сторону поглядывает! Пока ты пашешь, твоя Аллочка тут…
— Мама, хватит! — голос Сергея прозвучал резко и властно. Так он говорил только в крайних случаях. — Я запрещаю тебе говорить такое об Алле. Она — моя жена, мать моего ребенка, и я ее люблю. И то, что ты сейчас сказала… это неправильно и очень обидно.
Маргарита Павловна смотрела на сына с таким выражением, будто он предал ее самые святые идеалы.
— Так… Значит, я тебе чужая? Я, которая жизнь за тебя отдала бы, а она, которая год на твой шее сидела, — родная? Ну смотри же, Сережа! Не говори потом, что мать тебя не предупреждала!
Она схватила свою сумку и, не прощаясь, вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
В наступившей тишине было слышно лишь мерное тиканье часов в прихожей. Алла не выдержала и разрыдалась.
Все напряжение последних часов вылилось в тихие, сдерживаемые рыдания. Сергей обнял ее и прижал к себе.
— Прости, я не знал, что она снова за свое… — прошептал мужчина.
— Она сказала… что я тебе должна отдать… свою долю в квартире… — всхлипывала Алла. — Потому что ты меня «в декрете поил-кормил»…
— Это бред, Алла. Полный бред. Ты знаешь, что я так не считаю…
— Но она же так думает! Она искренне верит, что я какая-то иждивенка, а ты — благодетель! А как же мои бессонные ночи? Моя работа? Моя усталость? Разве это ничего не стоит?
— Я так не считаю! — твердо сказал Сергей. — Я, правда, не думал, что мама такое выкинет…
Алла вытерла слезы и посмотрела на него. В его глазах она видела не сына Маргариты Павловны, а своего мужа и союзника.
— Что мы будем делать? — спросила женщина. — Она не успокоится.
— Я поговорю с ней и поставлю точку в этом вопросе. Она не имеет права так с тобой разговаривать, — заверил ее Сергей.
Однако разговор с Маргаритой Павловной не задался с первых же слов. Она удивленно округлила глаза и надменно проговорила:
— Что за чушь ты сейчас несешь? С чего это вдруг я должна молчать? Нет! Я говорила, говорю и буду говорить! Я не отвяжусь от твоей женушки, пока она не перепишет на тебя свою долю!
— Я тебя прошу перестать привязываться к Алле! — настойчиво проговорил мужчина.
— Мне все равно, что ты там говоришь, — усмехнулась в ответ Маргарита Павловна. — Мы давали вам деньги на покупку этой квартиры, поэтому я имею право требовать!
— Давали? — повторил за ней сын. — Пятьдесят тысяч… да уж, такие большие деньги…
Лицо Маргариты Павловны стало мертвенно-бледным. Она никак не ожидала того, что Сергей будет насмехаться над помощь, которую они оказали супругам при покупке.
Маргарита Павловна обиженно скривила губы. Было видно, что слова сына ее задели.
— Неблагодарная ты… свинья… а не сын. Мы тебе последнее отдали, а ты вот так, да?! Возвращай деньги, раз это для тебя копейки! — ехидно проговорила она.
Сергей сдержал улыбку и, направившись к входной двери, бросил матери на прощание:
— Сегодня вечером переведу.
— Да уж, будь добр поскорее сделать это, — бросила ему в спину Маргарита Павловна. — И тогда мы с тобой в расчете. И если ты сам останешься у разбитого корыта, то вини в этом только свою женушку.
Сын, не оборачиваясь, кивнул. Через два часа он перевел матери пятьдесят тысяч рублей.
Больше Сергей и Маргарита Павловна не контактировали. Женщина не смогла простить сыну насмешки над своей помощью.
