Отпуск в Италии был подобен сну. Семь дней, наполненных солнцем, морем, запахом чеснока и базилика, смехом и полной свободой.
Марина и Алексей возвращались домой загорелые, отдохнувшие, с полными чемоданами сувениров и вина.
В такси от аэропорта они держались за руки, и женщина с нетерпением ждала момента, когда войдет в свою квартиру, примет душ и ляжет в родную кровать.
— Отдыхать, конечно, хорошо, но дома все-таки лучше, — мечтательно сказала она, пока Алексей возился с ключами. — Соскучилась по нашей берлоге.
Мужчина наконец-то открыл дверь. Марина шагнула внутрь, скинула туфли и замерла на пороге.
Улыбка медленно сползла с ее лица. Воздух пахнет не ее любимым цитрусовым освежителем, а чем-то сладковато-приторным.
— Стоп, — прошептала она. — Что здесь произошло?
Алексей, втаскивая в квартиру тяжелые чемоданы, посмотрел вперед и нахмурился.
— А что? Вроде все как всегда…
Но было не «как всегда». Их просторная, светлая гостиная, которую Марина с такой любовью обустраивала несколько лет, превратилась в незнакомое помещение.
Их диван, низкий и угловой, серого цвета, на котором они так любили вечерами смотреть фильмы, куда-то исчез.
На его месте стояло массивное, темно-коричневое кресло с высокой спинкой и вытертой бархатной обивкой, занимавшее добрую половину комнаты.
— Это что? — выдавила из себя Марина, указывая пальцем на незнакомую мебель.
— Боже, да это же бабушкино кресло! — обрадовался Алексей. — Из гостиной в доме родителей. Я в детстве в нем всегда читал! Помнишь, оно у окна стояло?
Марина отлично его помнила. Оно было старым, неудобным и страшным, но это было только начало.
Ее взгляд скользнул по стенам. Исчезла их большая картина с абстракцией в синих тонах, которую они купили на совместной выставке.
На ее месте висели три маленькие, криво повешенные репродукции Шишкина в дешевых пластиковых рамках.
Она, как во сне, прошла на кухню. И здесь ее тоже ждал шок. Посуда, всегда стоявшая на открытых полках в строгом, но красивом порядке, была снята и, судя по всему, перемыта и засунута в шкаф.
Ее коллекция дизайнерских кружек, собранная по всему миру, исчезла. На их месте ровными стопками лежали простые белые чашки, которые Марина хранила про запас для гостей.
Она рывком открыла шкаф. Вся посуда была переставлена. Кастрюли — к сковородкам, тарелки — к мискам.
— Алексей! — ее голос прозвучал, срываясь. — Иди сюда! Скорее!
Мужчина подошел к жене и с недоумением посмотрел на ее побледневшее лицо.
— Что случилось? Мама, наверное, прибиралась. Хорошо же, чисто…
— Прибиралась? — Марина истерически засмеялась. — Она устроила тут переворот! Она все переставила! Куда делась моя картина? Куда делись наши кружки? Что это за драное кресло посреди гостиной?
В этот момент ее взгляд упал на сервант. Там, в самом центре, где всегда стояла их общая с Алексеем фотография в серебряной рамке, сделанная в Венеции, теперь красовался огромный фарфоровый павлин с распушенным хвостом.
Взглянув на него, Марина не выдержала. Она побежала в спальню. И здесь — да, здесь тоже все было переставлено.
На прикроватной тумбочке Алексея лежала не его книга, а какая-то старинная библия в кожаном переплете.
Ее крем для рук был сдвинут, а на его место поставлена маленькая старинная икона.
Марина схватилась за голову. У нее было ощущение, что ее ограбили. Она достала телефон дрожащими пальцами и набрала номер свекрови.
— Алло, Анечка? — голос Галины Петровны был спокоен и сладок. — Вернулись? Как отпуск?
— Галина Петровна, — начала Марина, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — Вы были у нас дома?
— Ах, да, конечно! — с готовностью ответила та. — Решила вам помочь, пока вы отдыхаете. Помыла окна, пропылесосила, все вытерла. Хорошо же возвращаться в чистоту, правда? Я неделю потратила, чтобы навести блеск!
— Зачем вы все переставили?! — не сдержалась Марина. — Зачем убрали мою посуду, повесили какие-то другие картины, поставили это огромное кресло?
На другом конце провода воцарилась тишина, полная оскорбленного достоинства.
— Анечка, — голос Галины Петровны стал холодным и жестким. — Я потратила целую неделю, чтобы в вашем доме был порядок! Я мыла, чистила, натирала! У меня спина до сих пор болит! А ты вместо благодарности начинаешь мне предъявлять претензии из-за какой-то мебели?
— Это не какая-то мебель! — закричала Марина. — Вы не имели права без спроса ничего трогать!
— Не имела права? — в голосе свекрови зазвенела сталь. — Я навела порядок! У вас тут все было нерационально стояло! Кастрюли в одном углу, сковородки в другом! Я все по полочкам разложила, как у нормальных людей. А то у тебя был бардак. И кресло… это фамильная реликвия! Оно Лёшеньке от бабушки досталось, оно должно быть в семье!
— Порядок? — Марина была на грани истерики. — Вы же все уничтожили!
Она бросила трубку, не в силах больше слушать свекровь. Алексей стоял рядом, смотря на нее с смесью жалости и непонимания.
— Марина, успокойся. Ну, переставила мама немного. Она же просто хотела помочь.
— Помочь? — женщина посмотрела на мужа с таким отчаянием, что он отшатнулся. — Ты, действительно, не понимаешь? Она не помогла, а показала, кто здесь настоящая хозяйка! И ты… ты смотришь на это и говоришь «помогла»?
— Но… это же просто вещи, — растерянно сказал Алексей. — Мы можем все вернуть на место.
— Нет! — выкрикнула Марина. — Не понимаешь? Дело не в вещах, а в ее поведении.
Она развернулась, подбежала к серванту, схватила фарфорового павлина и с размаху швырнула его об пол.
Тот разбился с оглушительным треском, разлетевшись на тысячу уродливых осколков.
— Марина! — испуганно воскликнул Алексей.
— Вот! — рыдая, сказала она. — Вот так! Его больше нет! И это кресло сейчас же тоже поедет обратно! И эти дурацкие картины! Иначе я сама их выброшу в мусорный бак!
Она смотрела на мужа, дрожа и ожидая ответа. Алексей смотрел то на нее, то на осколки от павлина.
— Хорошо, — тихо сказал мужчина. — Хорошо, Марин. Я понял. Сейчас же позвоню грузчикам, и они все уберут.
— Забери у Галины Петровны ключи! — потребовала Марина. — Иначе я буду бояться оставлять квартиру без нашего присмотра.
— Хорошо, — кивнул Алексей. — Заберу завтра.
— И пусть вернет наш диван! Он у нее, наверное? — процедила сквозь зубы женщина.
Через час приехали грузчики и увезли ненужные вещи. Алексей поехал вместе с ними, чтобы привезти от матери диван.
Галина Петровна встретила сына, подбоченившись. Она нахмурилась и презрительно сощурила глаза.
— То есть, я вам добро сделала, а вы вот так, да? — голос матери стал визгливым.
— Мама, тебя никто не просил ничего делать в нашей квартире, — вздохнул мужчина. — И это… верни ключи… от греха подальше…
Галина Петровна зыркнула на сына и, быстро состроив фигушки из пальцев, показала их ему.
— Видел? Не отдам ничего! Вырастила на свою голову неблагодарного сыночка…
Алексей озадаченно вздохнул и, пожав плечами, вернулся домой с диваном, но без ключей.
— Марина, ключи мама не вернула, — бросил он будто бы между делом.
— Тогда нужно менять замки, — строго констатировала Марина. — А то не дай Бог…
На следующий же день Алексей купил новый замок и сам его поменял. Галина Петровна осталась недовольна неблагодарностью свекрови и сына, поэтому объявила им бойкот на три месяца.
