— На ближайшие два часа ты моя жена, — сказал он, смеясь, и протянул руку уборщице в зале переговоров.
Это был глупый спор. Глупый, как всё, что происходило в этом загородном особняке, арендованном на вечер для фуршета, организованного по случаю успешной сделки. Владислав Романов — высокий, уверенный в себе, с маникюром, который стоил больше, чем уборщица зарабатывала за месяц, — стоял у окна, глядя, как ливень хлещет по стеклу. Его друзья — все в дорогих костюмах, с часами, от которых пахло чужим богатством, — только что заключили пари: кто из них привезёт на мероприятие «жену», не объясняя при этом, кем она на самом деле является. Просто «жена». Идеальная, спокойная, красивая — и настоящая.
Влад согласился, не задумываясь. Он любил такие игры. Особенно когда выигрывал. Но теперь, за полчаса до начала, ни одна из женщин, с которыми он обычно развлекался, не отвечала на звонки. Да и не хотелось приводить очередную модель — слишком прозрачно. А тут… в коридоре мелькнула тень: женщина в голубом, с ведром и тряпкой, спешащая к выходу. Устала. Взгляд опущен. Угловатые плечи. Но руки… чистые. Ухоженные, несмотря на работу. Кожа не облезлая, пальцы тонкие, без колец.
Он вышел за ней.
— Простите… вы работаете здесь? — спросил он, словно это была не очевидность, а нечто волшебное.
Она кивнула, не глядя. На запястье — тонкая цепочка, старая, но дорогая.
— Я… могу вас попросить об одной услуге? — начал он, уже зная, что она скажет «нет», но надеясь на «да». — Это… странно прозвучит. Но я заплачу. Просто побудьте со мной пару часов. Представьте, что вы моя жена.
Она подняла глаза.
И Влад понял: он ошибся. Это не просто уборщица. Взгляд — твёрдый, прямой, с лёгкой усталостью, но без страха. Без того животного испуга, который он так часто видел в глазах людей, вынужденных улыбаться богачам.
— Сколько? — спросила она.
— Пятьдесят тысяч. За два часа.
Она почти усмехнулась.
— Сто. И я сама выбираю, что говорить и как себя вести.
Он задумался на секунду — слишком дерзко. Но в ней было что-то… настоящее. Точно не актриса.
— Договорились.
Её звали Алина. Она не сказала фамилию. Не захотела менять одежду — просто аккуратно причесалась в служебной комнате, поправила воротник, надела жемчужные серёжки, которые носила только по особому случаю. Влад смотрел, как она движется — неторопливо, с достоинством, будто не в служебном подсобке, а в своём доме.
— Ты уверена, что справишься? — спросил он, пока они ехали в машине.
— Я не на роль играю, — ответила она. — Я просто… никого не боюсь. Особенно тех, кто думает, что деньги делают их умнее.
Он рассмеялся. Впервые за вечер — искренне.
Фуршет начался. Гости — инвесторы, партнёры, журналисты. Все в костюмах и шелках, все с напускной лёгкостью, будто их жизнь — сплошной успех. Когда Влад вошёл с Алиной под руку, разговоры на мгновение стихли.
Она не выглядела как «жена» из их круга. Не в платье от кутюр, не в туфлях на шпильке. Но держалась так, будто родилась в этом зале. Спокойно поздоровалась с каждым, кого Влад представил. Ответила на вопросы — вежливо, но без подхалимства. Когда один из партнёров поинтересовался, чем она занимается, она сказала:
— Я воспитываю детей. И иногда чищу ковры. Всё — работа.
Наступила пауза. Потом мужчина рассмеялся, решив, что это шутка. Алина не улыбнулась.
Влад наблюдал за ней. В ней не было игры. Она просто… существовала. И это было опаснее любой театральности.
Коктейльная вечеринка шла своим чередом. Алина стояла у окна, держа бокал с водой — она отказалась от алкоголя. Влад подошёл.
— Ты отлично справляешься.
— Я не играю, — повторила она. — Я просто не обманываю. И не позволяю обманывать себя.
— Это что-то личное?
Она посмотрела на него — долго, пристально.
— У меня был муж. Бизнесмен. Тоже любил такие вечеринки. Тоже думал, что мир вращается вокруг его кошелька. А потом оказалось, что у него был ребёнок от другой женщины. И всё, что он строил, всё, во что я верила… было фасадом.
Влад замолчал.
— Прости, — сказал он. — Я не хотел…
— Ничего, — перебила она. — Это не твоя вина. Просто… не думай, что я здесь ради твоих денег. Я здесь, потому что сегодня у моей дочери день рождения, и мне нужно было оплатить ей операцию. А сто тысяч — это полгода ожидания в очереди или шанс на выздоровление через две недели.
Он почувствовал стыд. Не из-за денег — он бы заплатил и больше. А из-за того, что всё это время думал о ней как о «победе» в глупом пари.
— Скажи… — начал он. — А если бы я предложил тебе остаться? Не на два часа. А… навсегда?
Она посмотрела на него с лёгкой грустью.
— Ты не знаешь, кто я. И тебе это не нужно. Я — не твой тип. Ты любишь красивые игрушки. А я — реальность. А реальность ранит.
— Может, тебе пора научиться не бояться ран?
Она не ответила. Только чуть улыбнулась — искренне, впервые.
Пять минут спустя всё пошло наперекосяк.
В зал вошёл мужчина — высокий, с седыми висками, в идеальном костюме. Лицо — знакомое. Очень знакомое.
Алина побледнела.
— Что такое? — спросил Влад.
— Это… мой бывший тесть, — прошептала она.
Он не поверил. Но мужчина уже шёл прямо к ним. Его глаза — холодные, как сталь.
— Алина? — произнёс он. — Что ты здесь делаешь?
— Здравствуйте, Виктор Петрович, — сказала она, не опуская взгляда.
— Я думал, ты исчезла. После всего… после того, как ты сбежала с деньгами, оставив моего сына с долгами.
— Я не брала ничего, — спокойно ответила она. — Все документы были проверены судом. А ваши «долги» — это фиктивные обязательства, чтобы не делить наследство с женой.
Тишина.
Все вокруг замерли. Влад почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Так ты — жена Дмитрия Левина? — спросил кто-то из гостей. — Того самого, что сел за мошенничество?
— Я была его женой, — уточнила Алина. — Но не соучастницей.
Виктор Петрович шагнул ближе.
— Ты всегда была лжецом. Теперь пришла сюда, чтобы снова кого-то обмануть? С новым богачом?
— Я здесь по работе, — сказала Алина. — И если вы хотите устроить скандал — делайте. Только представьтесь сначала. Я не знаю, кто вы для этих людей.
— Я Виктор Левин. Основатель «Левин Групп». И мой сын погиб в тюрьме. Из-за тебя.
— Он погиб из-за своих решений, — ответила она. — А не из-за меня.
— Ты украла семь миллионов рублей, — прошипел он. — Все знают.
— Все знают то, что вы им сказали, — возразила она. — Но есть документы. Свидетельства. И копии, которые я отправила прокуратуре перед тем, как уйти. Хотите, чтобы я их опубликовала прямо сейчас?
Он замолчал. В глазах — не злость, а страх.
Влад смотрел на всё это, будто во сне. Его «жена на два часа» — не просто уборщица. Она — центр разыгравшейся бури. А он… он втянул её сюда.
— Пойдём, — тихо сказал он, беря её за руку.
— Ты веришь мне? — спросила она, когда они оказались в машине.
— Я не знаю всей правды, — ответил он. — Но я видел, как ты смотрела на дочь в телефоне. И как держала себя там, внутри. Ты не та, за кого тебя принимают.
Она опустила голову. Потом достала конверт.
— Вот твои сто тысяч. Забирай. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я… использовала тебя.
— Оставь, — сказал он. — Купи дочери подарок. И… скажи, где она лечится. Я помогу. Не как «богач». Просто… как человек.
Она посмотрела на него — долго, как в первый раз.
— Почему?
— Потому что сегодня я понял: настоящая женщина — не та, что носит платье от кутюр. А та, что не боится правды. Даже когда мир против неё.
Через неделю Алина привела дочь в частную клинику. Влад ждал у входа. Не с цветами. С документами на оплату полного курса лечения.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она.
— Потому что я хочу начать всё с чистого листа. Без пари. Без игры. Просто… быть рядом.
Она не сказала «да». Но не сказала и «нет».
А через месяц, когда девочка пошла на поправку, Алина вернулась к нему. Уже не как «жена на два часа». А как женщина, которая, наконец, позволила себе верить.
И на этот раз — навсегда.
