— Слушай, я тебе как близкая подруга говорю: твоя невестка — это же катастрофа! — Галина положила ложку рядом с тарелкой и выразительно посмотрела на Нину Петровну.
Они сидели на кухне в квартире Нины, где каждая вещь лежала на своём месте, где даже комнатные цветы стояли ровными рядами, словно солдаты на параде. За окном моросил осенний дождь, стучал по стеклу мелкими каплями, но внутри было тепло, пахло свежезаваренным чаем и яблочным пирогом.
— Что ты имеешь в виду? — Нина Петровна насторожилась, хотя её лицо оставалось спокойным.
— Да всё я имею в виду! Вчера видела её в торговом центре. Идёт такая вся из себя, в новом пальто, сумка дорогая. А откуда деньги? Твой Сергей зарабатывает нормально, но не настолько же! Явно она ему мозги пудрит, выпрашивает. Или того хуже — кредиты оформляет без спроса.
Нина Петровна молчала, медленно помешивая чай в чашке. Она слушала подругу, но думала о другом. О том, как три месяца назад Сергей привёл Дарью домой и сказал: «Мама, это моя жена». Просто так. Без предупреждения, без знакомства, без спроса. Они расписались тихо, в узком кругу, и поставили Нину перед фактом. Это было унижение. Её, мать, которая всю жизнь посвятила сыну, просто вычеркнули из самого важного события.
— Галя, спасибо за заботу, — наконец произнесла Нина Петровна, — но я сама разберусь.
Когда подруга ушла, Нина долго сидела у окна, глядя на серое небо. План созревал медленно, но верно. Дарья казалась ей чужеродным элементом в их с Сергеем устоявшейся жизни. Девушка была самостоятельной, работала дизайнером, имела своё мнение по каждому вопросу. Она не спрашивала советов, не просила помощи, держалась на расстоянии. И это бесило Нину больше всего. Она привыкла быть центром вселенной своего единственного сына, а тут появилась какая-то девчонка и отодвинула её на второй план.
Нина Петровна взяла телефон и набрала номер Сергея.
— Сынок, приезжай сегодня вечером. Одна, без Дарьи. Нам нужно серьёзно поговорить.
Голос её звучал спокойно, но в нём чувствовалась властная нотка, которой Сергей не мог ослушаться с детства.
Вечером он пришёл, как и просила мать. Сел за стол, где уже стояли его любимые пирожки с капустой, борщ в тарелке дымился, приглашая взяться за ложку. Нина Петровна хлопотала вокруг него, подкладывала, подливала, создавала ту самую атмосферу домашнего тепла и заботы, которой так не хватало в его новой жизни с Дарьей.
— Как дела на работе? — спросила она, присаживаясь напротив.
— Хорошо, мам. Проект почти закончили, премия будет.
— Молодец. Я всегда знала, что из тебя вырастет толковый человек, — она улыбнулась, но глаза оставались холодными. — А как Дарья? Она ведь тоже работает?
— Да, у неё сейчас заказ большой. Сидит допоздна над эскизами.
— Понятно, — Нина кивнула и сделала паузу. — Сынок, я тебе как мать скажу. Женщина должна семью ставить на первое место. А не карьеру. Посмотри на неё: постоянно в работе, дома её не дождёшься. Ты хоть ужин нормальный получаешь?
Сергей поморщился.
— Мам, мы оба работаем. Готовим по очереди или заказываем еду. Это нормально для современных пар.
— Современных пар, — повторила Нина с усмешкой. — А семейный очаг? А уют? Ты же хочешь возвращаться в дом, где тебя ждут, где пахнет домашней едой, где жена встречает с улыбкой? Или тебя устраивает приходить в пустую квартиру, разогревать заказную пиццу и слушать, как твоя жена щёлкает мышкой за компьютером?
Она говорила мягко, почти с сожалением, но каждое слово било точно в цель. Сергей молчал, доедая борщ. Нина видела, как её слова проникают в него, оседают там, внутри, маленькими занозами сомнения.
— И ещё, сынок, — продолжила она, наклоняясь ближе, — я тут подумала. Вы же живёте в съёмной квартире? Платите бешеные деньги за аренду. А у меня тут три комнаты. Переезжайте ко мне. Зачем деньги на ветер бросать?
Сергей поднял голову.
— Мам, у нас всё нормально. Мы не хотим никого стеснять.
— Какое стеснение? Я твоя мать! Мне только в радость. Места хватит всем. Да и мне одной скучно в этой квартире. Вы молодые, вам деньги нужны на будущее, на детей. А тут — живи бесплатно, копите спокойно. Подумай об этом.
Она встала и принесла пирожки. Положила ему на тарелку три штуки, самых румяных, самых горячих. Сергей сидел, жевал и думал. Предложение было логичным. Деньги действительно утекали на аренду, а тут — бесплатное жильё, мамина забота, экономия. Только почему-то внутри что-то противилось. Какое-то неясное беспокойство шевелилось в груди.
— Я поговорю с Дарьей, — наконец сказал он.
Нина Петровна улыбнулась. Первая ступень была пройдена.
Когда Сергей рассказал Дарье о предложении матери, та замерла, не отрываясь от эскиза на планшете. Несколько секунд молчала, потом медленно подняла глаза.
— Серёжа, ты серьёзно?
— А что такого? — он пожал плечами. — Мама права. Мы платим за аренду больше половины моей зарплаты. Могли бы эти деньги откладывать на свою квартиру.
— Сергей, твоя мать меня недолюбливает. Ты же это видишь.
— Брось, Даша. Она просто к тебе ещё не привыкла. Дай ей время.
— Время? — Дарья отложила планшет и посмотрела на мужа внимательно. — Мы женаты три месяца. За это время она ни разу не позвонила мне лично, только через тебя. На день рождения не пригласила, хотя справляла его через две недели после свадьбы. При встрече разговаривает со мной так, будто я воздух. И ты хочешь, чтобы мы переехали к ней жить?
— Ты преувеличиваешь. Мама не такая.
— Твоя мама именно такая, — Дарья вздохнула. — Но хорошо. Давай попробуем. Только при одном условии: если мне станет невыносимо, мы съезжаем. Без споров и уговоров.
Сергей кивнул, обнял её.
— Договорились. Спасибо, что идёшь навстречу.
Дарья ничего не ответила. Она просто прижалась к его плечу и подумала, что совершает ошибку.
Переезд состоялся через неделю. Нина Петровна встретила их радушно, помогала разбирать коробки, показала, где что лежит, какой шкаф кому. Она была воплощением доброжелательности и заботы. Дарья осторожно улыбалась, благодарила, пыталась не показывать напряжение, которое сковывало её всё сильнее с каждым часом.
Первая неделя прошла спокойно. Нина Петровна готовила ужины, убирала квартиру, делала вид, что рада гостям. Но каждый день добавляла по маленькой капле яда. То замечание, что Дарья слишком долго сидит в ванной. То вздох, когда девушка забывала вымыть за собой кружку. То фраза, брошенная вскользь, что раньше в доме было чище и тише.
Дарья терпела. Она уходила утром на работу, возвращалась поздно вечером, пыталась проводить как можно меньше времени дома. Но стены сжимались, атмосфера становилась всё тяжелее. Сергей не замечал ничего. Для него мать была идеальной хозяйкой, которая жертвовала своим комфортом ради молодой пары.
Однажды вечером, когда Сергей задержался на работе, Нина Петровна зашла в комнату к Дарье. Девушка сидела за ноутбуком, работала над проектом. Она даже не услышала, как открылась дверь.
— Дарья, нам нужно поговорить, — голос свекрови звучал спокойно, но холодно.
Дарья обернулась, захлопнула ноутбук.
— Да, Нина Петровна. Слушаю вас.
— Я прямой человек. Не люблю ходить вокруг да около, — свекровь села на край кровати, сложила руки на коленях. — Ты мне не нравишься. Совсем. Я думала, что смогу смириться, привыкнуть. Но не могу. Ты неподходящая жена для моего сына.
Дарья молчала, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Ты карьеристка. Тебе важнее твои эскизы и заказы, чем семья. Сергей приходит домой усталый, а ты даже ужин не можешь приготовить. Я всё делаю за тебя. Я его мать, и я вижу, что ему нужна другая женщина. Хозяйственная, заботливая, которая будет создавать уют, а не сидеть с утра до ночи за компьютером.
— Нина Петровна, — Дарья заставила себя говорить ровно, — мы оба работаем. Это наш выбор. Сергей меня поддерживает.
— Сергей тебя жалеет, — отрезала свекровь. — Он хороший мальчик, не хочет тебя обижать. Но я вижу, что он несчастлив. Я его мать. Мне виднее.
Она встала, подошла ближе, посмотрела на Дарью сверху вниз.
— Я предлагаю тебе разойтись полюбовно. Пока не поздно, пока нет детей. Ты найдёшь себе другого мужчину, а Сергей будет жить нормальной жизнью с нормальной женщиной.
Дарья поднялась со стула. Она была ниже ростом, но в этот момент держалась так, будто возвышалась над свекровью.
— Нина Петровна, с вашим сыном буду разговаривать я. И только я решу, когда и кого мне любить. Вы не имеете права указывать мне, что делать с моей жизнью.
— Ах вот как! — лицо Нины Петровны исказилось. — Значит, не уйдёшь добровольно? Тогда я сделаю так, что Сергей сам тебя выгонит!
Она развернулась и вышла, хлопнув дверью.
Дарья опустилась на кровать, обхватив голову руками. Сердце колотилось, в горле стоял комок. Она понимала, что война объявлена. И это будет война не на жизнь, а на уничтожение.
Следующие дни превратились в кошмар. Нина Петровна больше не скрывалась. Она методично портила Дарье жизнь. Перестала готовить ужин, если дома была только невестка. Переставляла её вещи, мыла полы в комнате, когда девушка работала, нарочито громко стуча шваброй и ведром. Каждый вечер жаловалась Сергею на невестку: то она грубо ответила, то оставила грязную посуду, то включила музыку слишком громко.
Сергей пытался сохранять нейтралитет, но постепенно склонялся на сторону матери. Дарья видела, как он меняется. Он стал раздражительным, придирчивым. Упрекал её за мелочи, защищал мать во всех спорах.
Однажды вечером Дарья не выдержала.
— Серёжа, мы должны съехать. Немедленно.
— Опять? — он устало потёр лицо. — Даша, прекрати. Мама старается для нас, а ты ведёшь себя как капризный ребёнок.
— Я веду себя как человек, которого выживают из дома! Твоя мать открыто сказала мне, что хочет нас развести!
— Не неси чушь, — Сергей отмахнулся. — Мама никогда бы такого не сказала. Ты преувеличиваешь, как всегда.
— Как всегда? — Дарья почувствовала, как внутри что-то ломается. — Серёжа, ты меня вообще слышишь? Или для тебя мнение твоей матери важнее моего?
— Хватит! — он повысил голос. — Я устал от твоих истерик! Мама права, ты думаешь только о себе!
Тишина повисла тяжёлая и липкая. Дарья смотрела на мужа и не узнавала его. Перед ней стоял чужой человек, которого свекровь за несколько недель переделала под себя, превратила в послушную марионетку.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Тогда я ухожу сама.
Она собрала вещи той же ночью. Сергей не останавливал её, сидел на кухне и смотрел в стену. Нина Петровна выглядывала из своей комнаты, на губах играла еле заметная победная улыбка.
Дарья сняла обручальное кольцо, положила на комод.
— Передай своей маме, что она победила, — сказала она Сергею. — Но ненадолго.
Она ушла, и дверь за ней закрылась тихо, без хлопка. Нина Петровна вышла на кухню, обняла сына за плечи.
— Не переживай, сынок. Она не подходила тебе. Мы с тобой теперь заживём, как раньше. Хорошо и спокойно.
Сергей молчал. Внутри что-то болело, но он гнал эту боль прочь, убеждая себя, что так лучше.
Прошло два месяца. Сергей жил с матерью в той же квартире. Нина Петровна готовила его любимые блюда, стирала рубашки, следила, чтобы он вовремя ел и спал. Она была идеальной матерью. Но Сергей чувствовал пустоту. Огромную, зияющую дыру там, где раньше была Дарья.
Он пытался работать, встречался с друзьями, но ничего не помогало. По ночам он лежал и вспоминал её смех, её руку в своей ладони, её взгляд, полный любви и надежды. И с каждым днём понимал, что совершил чудовищную ошибку.
Однажды вечером он не выдержал. Взял телефон, набрал её номер. Дарья ответила не сразу.
— Алло?
— Даша, это я. Прости. Прости меня, пожалуйста.
Молчание.
— Я был идиотом. Я поверил маме, вместо того чтобы поверить тебе. Я выбрал не ту сторону. Я всё понял. Ты была права во всём.
— Серёжа, — голос Дарьи был спокойным, но усталым, — я не могу вернуться. Не в ту квартиру. Не под одну крышу с твоей матерью.
— Я знаю. Я уже снял нам квартиру. Другую. Только для нас двоих. Даша, дай мне второй шанс. Я всё исправлю.
Снова тишина. Потом тихий вздох.
— Хорошо. Приезжай завтра. Поговорим.
На следующий день Сергей собрал вещи. Нина Петровна стояла в дверях его комнаты, бледная, с потерянным выражением лица.
— Ты куда?
— Съезжаю, мама. Снял квартиру. Буду жить отдельно.
— А как же я? Ты меня бросаешь?
— Нет. Просто я должен строить свою жизнь. Свою семью.
— Семью? С этой… с этой… — Нина не смогла договорить.
— С Дарьей. С моей женой, которую я чуть не потерял из-за твоих манипуляций.
— Манипуляций?! — голос свекрови взвился. — Я пыталась спасти тебя! Она была плохой женой!
— Нет, мама, — Сергей повернулся к ней. В его глазах была грусть, но и твёрдость. — Она была хорошей женой. А ты оказалась плохой матерью. Ты пыталась разрушить мою семью ради своего эгоизма. И я позволил тебе это сделать. Но больше не позволю.
Он взял сумку и вышел. Нина Петровна осталась одна в пустой квартире. Впервые за много лет она почувствовала настоящее одиночество.
Сергей приехал к Дарье. Они долго разговаривали. Он просил прощения, обещал, что больше никогда не допустит вмешательства матери в их жизнь. Дарья слушала, смотрела в его глаза и видела там искреннее раскаяние.
— Если ты ещё раз выберешь её вместо меня, я уйду навсегда, — сказала она твёрдо.
— Не будет такого. Обещаю.
Они обнялись. И в этом объятии было прощение, боль, надежда и новое начало.
Нина Петровна осталась одна. Она добилась того, чего хотела, — разлучила сына с невесткой. Но потеряла самого сына. Он звонил ей раз в неделю, холодно и формально. Больше не приезжал на воскресные обеды. Не делился новостями. Он построил вокруг себя стену, через которую она не могла пробиться.
Она сидела в своей идеальной квартире, где всё лежало на своих местах, где пахло чистотой и одиночеством, и понимала, что победа оказалась горше любого поражения
