— Хватит! Забирай своих детей и уходи. Немедленно.
— Что? — взвизгнула Кира, её лицо исказилось от злобы. — Да как ты смеешь?! Ты совсем совесть потеряла, Вероника? В хоромах своих одна живёшь, а родной сестре с детьми помочь не можешь?
— Помочь? — ледяным тоном переспросила Вероника. — Я пустила тебя в свой дом, когда ты рыдала в трубку. Я целую неделю наблюдала этот спектакль под названием «идеальная сестра». А теперь ты притащила сюда своего муженька-художника и требуешь отдать тебе мою квартиру? Это ты называешь «помощью»?
Всё началось, как обычно, с утреннего звонка матери. Вероника, ведущий архитектор в крупном столичном бюро, как раз заваривала свой любимый чай с кардамоном, когда на экране высветилось «Мама».
— Ника, доченька, ты не представляешь, как Кирочке тяжело! — запричитала в трубку мать, едва поздоровавшись. — Муж её, этот художник от слова «худо», опять без работы сидит. Работы нет, ученики разбежались. Она вчера звонила, плакала, говорит, сапоги зимние порвались, а на новые денег нет.
Вероника вздохнула. Кира была её младшей сестрой, которая всю жизнь плыла по течению и в итоге вышла замуж за такого же неприспособленного к жизни портретиста.
— Мам, я же высылала ей деньги на прошлой неделе.
— Высылала, но ты же знаешь… Коммуналка, еда…
Вероника посмотрела на часы.
— Мам, прости, мне бежать надо. Презентация важного проекта. Вечером созвонимся.
Она нажала «отбой» и с удовольствием оглядела свою просторную квартиру.
К тридцати пяти годам она добилась всего, о чем мечтала. Престижная работа, уважение коллег, собственное жилье в хорошем районе.
Её гордостью была большая лоджия, которую она превратила в оранжерею. Среди пальм и фикусов стояло уютное плетеное кресло, где она любила сидеть вечерами с ноутбуком или книгой. Эта квартира была её островком спокойствия.
***
Они с сестрой были разными с самого детства. Вероника родилась, когда родители были совсем молодыми.
Она росла ответственной, серьёзной девочкой, лучшей ученицей в классе. А через семь лет родилась долгожданная Кирочка — полная её противоположность. Шумная, капризная, а с возрастом — откровенно ленивая.
— У вашей Киры такие способности к языкам, — вздыхала классная руководительница на родительских собраниях, — но такое полное отсутствие усидчивости! Ей бы только гулять да наряжаться.
После школы пути сестёр окончательно разошлись. Вероника с отличием окончила архитектурный институт и начала строить карьеру. Кира же, с горем пополам получив аттестат, поступила на платное отделение какого-то сомнительного колледжа, но бросила его через полгода, заявив, что учеба — это её.
Вскоре она влюбилась в Дмитрия — молодого художника. Он говорил о высоком искусстве и вечных ценностях.
Незапланированная беременность подтолкнула их к свадьбе. Вскоре на свет появился первенец, Лёня. А потом, с разницей в пару лет, ещё двое — близнецы Илья и Олеся.
Семья с тремя детьми едва сводила концы с концами. Дмитрий устроился преподавателем в детскую художественную школу, но его зарплаты катастрофически не хватало.
Любовь быстро угасала под гнетом быта и безденежья. Кира, некогда яркая и красивая девушка, превратилась в измотанную, располневшую женщину с потухшим взглядом. Вероника и родители, жалея её, постоянно подкидывали денег, покупали детям одежду и продукты.
***
Однажды поздно вечером, когда Вероника уже собиралась спать, раздался звонок. На экране светилось «Сестра».
— Ника! — рыдала она в трубку. — Он… он…
— Кир, что случилось? Успокойся! Дети здоровы?
— Дети да… А он! Я… я его убью!
После десяти минут истеричных рыданий Веронике удалось выяснить причину трагедии. Оказалось, Кира целый год откладывала по крохам с тех денег, что давали ей родители и сестра, на норковую шубу.
А сегодня выяснилось, что Дмитрий, найдя заначку, потратил все до копейки на редкие масляные краски и холсты из Италии.
— Ты представляешь?! — вопила Кира. — Он сказал, что это «инвестиция в его гений»! А я в пуховике третий год хожу!
Вероника была в шоке от абсурдности ситуации. Копить на шубу, когда детям порой нечего есть? Но, услышав в голосе сестры нотки полного отчаяния, решила не развивать конфликт.
— Я не могу больше с ним жить! Ни одного дня! — продолжала рыдать Кира. — Никуля, миленькая, пусти меня с детьми к себе! Ну хоть на недельку! Я в себя приду и что-нибудь решу. Пожалуйста!
Вероника тяжело вздохнула. Она представила, как трое детей носятся по её выверенному до сантиметра пространству, и содрогнулась. Но отказать сестре в такой момент она не смогла.
— Хорошо. Приезжайте.
***
Неделя прошла на удивление гладко.
Дети, очарованные просторной квартирой и невиданным количеством игрушек, которые Вероника предусмотрительно купила, вели себя на удивление тихо. А Кира взяла на себя все домашние хлопоты. Она готовила, убирала, стирала.
Вероника, которая терпеть не могла быт и часто ужинала в кафе или заказывала еду на дом, с нескрываемым удовольствием возвращалась с работы в идеально чистую квартиру, где её ждал горячий ужин. Она вдруг поняла, что скучала по этому ощущению — ощущению дома, где о тебе заботятся.
В субботу вечером они все вместе пекли тыквенный пирог. Дети, перемазанные мукой, смеялись и лепили из теста фигурки. Кира, разрумянившаяся и почти счастливая, рассказывала смешные истории из их детства.
Глядя на эту картину, Вероника вдруг подумала, что, может быть, все не так уж и плохо. Может, они смогут так жить. Может, это и есть та самая семейная идиллия, которой ей так не хватало.
***
В воскресенье днём, когда Вероника читала книгу в своей оранжерее, а Кира с детьми смотрели мультфильмы, в дверь позвонили. Вероника открыла и остолбенела.
На пороге стоял Дмитрий — осунувшийся, с кругами под глазами, но с решительным выражением на лице.
— Я за семьей, — твёрдо сказал он.
— Дима? Что ты здесь делаешь? — из гостиной вышла Кира.
И тут началось то, чего Вероника никак не могла ожидать. Вместо того чтобы броситься к мужу или, наоборот, прогнать его, Кира повернулась к ней.
— Ника, мы тут посоветовались и решили, — начала она ледяным тоном. — Ты должна отдать нам эту квартиру.
— Что? — выдохнула Вероника, думая, что ослышалась.
— А что «что»? — крикнула Кира. — Тебе одной такие хоромы ни к чему! А у нас трое детей! Мы ютимся в двушке на окраине! Ты успешная, у тебя зарплата огромная, ещё себе заработаешь! А нам жить негде! Ты эгоистка! Никогда нам толком не помогала, только подачки кидала!
Вероника смотрела на сестру, и идиллическая картина вчерашнего вечера рассыпалась в прах.
Перед ней стояла не несчастная, измученная женщина, а злой, завистливый и алчный человек. А за её спиной маячил «гениальный художник», который, очевидно, и был режиссёром этого спектакля.
— Хватит! — голос Вероники зазвенел от холодной ярости. Она поняла, что прошлая неделя была лишь подготовкой к этому штурму. — Забирай своих детей и уходи. Немедленно. Либо я вызываю полицию.
Дима попытался что-то сказать про родственные чувства, но, наткнувшись на её стальной взгляд, осёкся.
Он взял за руку жену, которая продолжала выкрикивать проклятия, и потащил к выходу. Дети, обрадованные появлением отца, весело побежали за ним, даже не оглянувшись на тётю.
Дверь захлопнулась. Вероника осталась одна посреди своей квартиры. И вместо боли или обиды она почувствовала огромное, всепоглощающее облегчение. Тишина больше не казалась ей пугающей. Она была желанной.
***
Через пару дней приехала мама, расстроенная и заплаканная.
— Ника, ты представляешь, что Кира про тебя говорит? Она всем родственникам звонит, рассказывает, что ты выгнала её с маленькими детьми на улицу!
Оказалось, семейный клан разделился. Родители и дядя Олег, папин брат, были на стороне Вероники. А вот жена дяди, тётя Люба, и вся её родня громко сочувствовали «бедной Кирочке».
— Мне всё равно, что они думают, — спокойно ответила Вероника. — Она свой выбор сделала. Пусть учится нести за него ответственность.
Родители с ней согласились и после жёсткого разговора потребовали от Киры прекратить клевету. Та обиделась и перестала общаться со всеми.
Вероника не стремилась к примирению. Она с головой ушла в новый, интересный проект и начала планировать долгожданный отпуск. Месяц в Индии — храмы, ашрамы, океан. То, о чём она мечтала, но всегда откладывала.
Сидя однажды вечером в своем любимом кресле в оранжерее и просматривая маршруты по Раджастану, она поняла, что окончательно отпустила ситуацию.
История с сестрой больше не вызывала в ней никаких эмоций, кроме лёгкой брезгливости. Это была чужая жизнь, с чужими проблемами. А у неё впереди была своя — яркая, наполненная и интересная. И она никому не позволит её разрушить.
