— Ты что, совсем охамела? — Валерий швырнул ключи на столешницу так, что они проехались до самого края и упали на пол. — Думаешь, я тебе что-то должен?
Наталья стояла у окна и смотрела на дождь. Капли барабанили по подоконнику — мерно, настойчиво, как её собственное сердце последние полгода. Она не обернулась. Знала: если посмотрит ему в глаза сейчас, не выдержит. Сорвётся. А срываться нельзя — не время.
— Я просто хочу понять, — сказала она тихо, почти беззвучно, — как ты себе это представляешь.
— Да элементарно! — Валерий прошёлся по кухне, его шаги гулко отдавались в пустоте. Они уже месяц жили как соседи: он в большой комнате, она — на диване в маленькой. — Давай, переписывай дом на меня, а себе бери квартиру в ипотеку! Итак с жиру бесишься!
Вот оно. Наконец-то произнесено вслух то, что он вынашивал последние недели. Наталья медленно повернулась. Лицо Валерия было знакомым и одновременно чужим — как старая фотография, на которой узнаёшь черты, но не чувствуешь ничего. Двадцать два года брака. Двадцать два года она просыпалась рядом с этим человеком, готовила ему завтрак, гладила рубашки, ждала с работы.
— С жиру? — переспросила она, и в голосе появилось что-то острое. — Валер, ты серьёзно?
— Абсолютно. — Он скрестил руки на груди, привалился к дверному косяку. Поза победителя. — Дом построен на моём участке, я вложил деньги. А ты что? Сидела дома, детей растила?
Детей. Наталья невольно сжала губы. Их сын Максим учился в Москве на четвёртом курсе, дочь Полина только поступила в медицинский. Оба звонили редко, были погружены в свою жизнь. И правильно — так и должно быть. Только вот почему-то в последнее время Наталья остро чувствовала, как этот дом опустел. Как будто из него выкачали воздух.
— Я двадцать лет работала бухгалтером, — напомнила она. — И твою зарплату считала тоже, между прочим.
— Ну и что? — Валерий махнул рукой. — Это несопоставимо. Я директором стал, бизнес поднял. А ты всё в своих бумажках копалась.
Бумажки. Интересное слово. Эти бумажки кормили семью первые десять лет, когда его «великие» проекты проваливались один за другим. Эти бумажки оплачивали репетиторов детям, когда он спускал деньги на встречи с партнёрами. Партнёрами… Наталья усмехнулась. Она давно знала про Риту из бухгалтерии. Двадцатипятилетнюю, длинноногую, с наращенными ресницами и привычкой хихикать над каждой его шуткой.
— Ладно, — сказала Наталья неожиданно спокойно. — Допустим. А как ты себе представляешь раздел имущества?
— Да никак! — Валерий выпрямился, и лицо его налилось краской. — Дом остаётся мне. Точка. Ты получишь компенсацию — сможешь снять что-нибудь. Или вон, в ипотеку влезешь. В твоём возрасте ещё дадут.
В её возрасте. Сорок пять. Не старуха, конечно, но и не девочка. И главное — Валерий знал, как больно бьют эти слова. Знал, что Наталья последние годы всё чаще задерживалась у зеркала, разглядывая морщинки у глаз, седые волоски на висках. Что она стеснялась носить открытые платья, прятала руки с проступившими венами.
— Ты понимаешь, что этот дом — общее имущество? — спросила она, стараясь сохранить ровный тон. — Что по закону…
— По закону! — передразнил Валерий. — Да пошёл твой закон! Я с адвокатом уже говорил. Дом на участке, который был оформлен на моё имя ещё до свадьбы. Наследство от деда. Так что никаких прав у тебя нет.
Участок. Да, участок действительно достался ему от деда. Шесть соток в деревне, с покосившимся сараем и заросшим бурьяном огородом. Они ездили туда первые годы — жарили шашлыки, мечтали о будущем доме. А потом… Потом Наталья взяла кредит. Небольшой, на материалы для фундамента. Валерий тогда сказал: «Давай начнём строиться, а там видно будет». Видно стало через десять лет. Когда дом наконец встал — двухэтажный, кирпичный, с террасой и камином. Когда Наталья окончательно выбилась из сил, таская туда каждые выходные то плитку, то обои, то мебель.
— Значит, по-твоему, я ничего не вкладывала? — уточнила она.
— Ну… вкладывала, — нехотя признал Валерий. — Но основные деньги-то мои были.
— Основные, — повторила Наталья. — А кто три года подряд откладывал на окна? Кто оплатил всю сантехнику? Отопление? Кто выбирал, заказывал, принимал?
— Это мелочи! — отмахнулся он. — В масштабе проекта…
— Мелочи, — кивнула она. — Конечно. Как и я сама.
Валерий поморщился. Кажется, он не ожидал, что разговор пойдёт в такое русло. Наверное, думал, что Наталья растеряется, заплачет, начнёт умолять. Как обычно. Как было раньше — когда она ещё верила, что их можно спасти. Что если она будет достаточно хорошей, достаточно удобной, достаточно незаметной, он вернётся к ней. Настоящий, прежний Валерий — тот, что дарил ей цветы просто так, целовал на лестничной площадке, шептал комплименты.
Но тот Валерий умер. Наверное, лет пять назад. Когда получил повышение и вместе с ним — ощущение собственной значимости. Когда понял, что может позволить себе больше. И захотел этого больше — других женщин, другой жизни, другой себя.
— Слушай, Наташ, — Валерий вдруг изменил тон, стал почти ласковым. — Ну чего ты упираешься? Я же не на улицу тебя выгоняю. Компенсация будет приличная — хватит на первоначальный взнос. Снимешь однушку в городе, будешь жить спокойно. Дети выросли, тебе много не надо.
Мне много не надо. Как он определил, сколько ей надо? Может, ей надо просыпаться в своей спальне, где она сама клеила обои. Надо варить кофе на своей кухне, которую она продумывала до мелочей. Надо выходить на свою террасу и смотреть на яблони, которые она сажала, поливала, обрезала. Может, ей надо хотя бы чувство справедливости?
— А Рита, — сказала Наталья негромко, — она в курсе твоих планов?
Лицо Валерия стало каменным.
— Оставь Риту в покое.
— Я и не трогаю, — пожала плечами Наталья. — Просто интересно — она знает, что ты пытаешься отжать у жены дом? Или думает, что ты честный и порядочный мужчина?
— Это не твоё дело.
— Ещё как моё. — Наталья шагнула вперёд. — Потому что этот дом — моё дело. Моя жизнь. Мои силы, нервы, деньги. И я никуда не пойду.
Валерий расхохотался — коротко, зло.
— Ага, конечно. Ты меня не знаешь. Я добьюсь своего. Всегда добивался.
— Вот именно, — кивнула она. — Добивался. За чужой счёт.
Хлопнула дверь. Валерий ушёл — как обычно, не выдержав разговора до конца. Наталья опустилась на стул, и только тогда почувствовала, как дрожат руки. Она сжала их в замок, уткнулась лбом в холодную столешницу. Дышать. Просто дышать. Не думать. Не представлять, как всё это закончится.
Телефон завибрировал — сообщение от Евгении, подруги ещё со школы.
«Наташ, ты как? Не забыла про завтра? Приезжай к обеду, поговорим».
Завтра. Точно, она обещала. Евгения узнала о разводе неделю назад и с тех пор названивала каждый день. «Собирайся, — говорила она. — Привезу тебя к себе, отвлечёшься». Наталья тогда отмахивалась, но сейчас… Сейчас ей действительно нужно было куда-то деться из этого дома. Из этих стен, которые хранили слишком много воспоминаний.
Евгения встретила её на пороге — круглолицая, с короткой стрижкой и яркой помадой.
— Заходи скорее! — Она обняла Наталью так крепко, что та едва не задохнулась. — Господи, да ты вся на нервах. Сейчас чаю нальём.
В квартире пахло выпечкой и какими-то травами. У Евгении всегда было уютно — мягкие пледы, подушки, фотографии на каждой полке. Она развелась восемь лет назад и, судя по всему, нисколько об этом не жалела.
— Садись, рассказывай, — Евгения поставила перед ней чашку с дымящимся чаем. — Что там у вас происходит?
Наталья рассказала. Коротко, без лишних деталей. Но даже этого хватило, чтобы лицо подруги стало жёстким.
— Ничего себе наглец, — присвистнула Евгения. — Дом на себя хочет? Да он спятил.
— Говорит, участок был его. До брака.
— И что? — Евгения фыркнула. — Дом-то вы строили вместе. Ты же вкладывалась — и деньгами, и трудом. Это считается. У меня адвокат знакомый есть, Роман Сергеевич. Грамотный мужик, многим помог. Хочешь, познакомлю?
— Не знаю, — Наталья потёрла виски. — Может, и правда проще отступить? Взять компенсацию, начать заново…
— Заново? — Евгения наклонилась вперёд. — Наташ, ты слышишь себя? Это твой дом. Ты в него душу вложила. И отдать его вот так — мужику, который тебя предал? Да ни за что!
— Но судиться… — Наталья замолкла. — Это же время, деньги, нервы.
— А покорно принять его условия — это что? — Евгения взяла её за руку. — Слушай, я понимаю. Ты устала. Но если сдашься сейчас, потом всю жизнь себя корить будешь.
Дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появился парень лет двадцати пяти — высокий, в очках, с растрёпанными волосами.
— Мам, а где… — Он замолк, увидев гостью. — Ой, извини. Не знал, что ты с кем-то.
— Это Наталья, моя подруга, — представила Евгения. — А это Глеб, мой сын. Программист, работает удалённо, так что сидит дома и постоянно меня отвлекает.
— Привет, — Глеб смущённо улыбнулся. — Мам, ты документы не видела? Мне на встречу через час.
— На тумбочке в прихожей. — Евгения махнула рукой. — Иди, иди.
Когда он ушёл, она вздохнула:
— Вот живёт со мной. Зарабатывает прилично, мог бы давно съехать, но нет — ему, видите ли, удобно. И знаешь что? Мне тоже. Не одиноко.
Наталья кивнула. Она понимала. Максим и Полина тоже когда-нибудь разъедутся окончательно — найдут работу, создадут семьи. И останется она одна. Вопрос только — где? В своём доме или в съёмной однушке?
— Значит, так, — Евгения достала телефон. — Сейчас Роману напишу. Он завтра днём свободен. Поедешь?
— Женя…
— Без вариантов. — Подруга уже набирала сообщение. — Хотя бы проконсультируйся. Узнаешь свои права — потом решишь.
Наталья не успела возразить — зазвонил её собственный телефон. Неизвестный номер.
— Алло?
— Добрый день, — мужской голос, вежливый и немного официальный. — Это Наталья Викторовна?
— Да…
— Меня зовут Олег Анатольевич, я юрист. Представляю интересы вашего супруга, Валерия Павловича. Он хочет мирно урегулировать вопрос раздела имущества.
Наталья почувствовала, что сильно разнервничалась.
— Какое предложение?
— Мой клиент готов выплатить вам компенсацию в размере восьмисот тысяч рублей взамен на отказ от претензий на жилой дом. Это более чем справедливое предложение, учитывая…
— Учитывая что? — резко перебила Наталья.
— Учитывая, что земельный участок принадлежал супругу до брака, — невозмутимо продолжил юрист. — И основные инвестиции в строительство были сделаны им. Мы можем оформить всё цивилизованно, без судебных разбирательств. Вам нужно лишь подписать соглашение.
Восемьсот тысяч. Дом стоил минимум пять миллионов, если не больше. А он предлагает ей восемьсот — меньше двадцати процентов.
— Нет, — сказала Наталья.
— Простите?
— Я сказала — нет. Не соглашусь.
— Наталья Викторовна, давайте будем рациональны, — голос юриста стал чуть жёстче. — Судебные тропинки долгие и дорогие. Вы потратите время, силы, а результат… Результат может вас разочаровать.
— Спасибо за предложение, — Наталья удивилась собственной твёрдости. — Но я подумаю.
— Наталья, а у вас есть адвокат? — спросил юрист.
— Будет, — сказала она и отключилась.
Евгения смотрела на неё с плохо скрываемым восхищением.
— Вот это я понимаю! — Она ударила ладонью по столу. — Вот это характер! Видела бы ты себя сейчас!
Наталья опустила телефон на стол. Руки больше не дрожали. Внутри разгоралось что-то горячее, незнакомое. Злость? Нет, не совсем. Скорее решимость. Она столько лет была удобной, тихой, уступчивой. Соглашалась, прогибалась, молчала. А теперь…
Теперь хватит.
— Давай адрес своего Романа Сергеевича, — сказала она. — Поеду завтра. Только пораньше — с утра хочу документы все собрать. Чеки на материалы, выписки со счетов…
— Вот умница! — Евгения просияла. — А знаешь, у меня ещё одна знакомая есть — Людмила Борисовна. Она оценщик недвижимости. Если надо будет официальную оценку дома сделать — обращайся. Сделает по дружбе.
Наталья кивнула. План начинал складываться. Медленно, но верно. Валерий думал, что она испугается, отступит, согласится на его условия. Но он просчитался. Может, впервые за все эти годы — он её недооценил.
Три месяца пролетели как один день. Роман Сергеевич оказался не просто грамотным адвокатом — он был дотошным, въедливым и невероятно упорным. Поднял все документы, нашёл каждый чек, каждую квитанцию. Выяснилось, что Наталья вложила в дом почти половину стоимости. А главное — обнаружилась интересная деталь.
Участок, который Валерий получил от деда, официально был оформлен только через два года после свадьбы. Документы нашлись в архиве — пожелтевшие, но вполне действительные. Значит, земля тоже считалась совместно нажитым имуществом.
Лицо Валерия на суде стоило многого. Он побагровел, начал что-то кричать про ошибки, про давность, но судья только поправил очки и попросил успокоиться.
А потом случилось совсем неожиданное.
Глеб, сын Евгении, копался в интернете по просьбе матери — искал информацию о компании Валерия. И наткнулся на любопытные вещи. Оказалось, фирма последние полгода вела двойную бухгалтерию. Об этом в офисе шептались, но доказательств ни у кого не было. Пока Глеб не залез туда, куда не следовало. Он, конечно, извинялся — мол, случайно, тестировал систему безопасности. Но файлы уже были скопированы и переданы налоговой.
Проверка пришла неожиданно. Валерий метался, пытался что-то скрыть, но было поздно. Штраф вышел солидный. А Рита, узнав о проблемах, исчезла так же быстро, как и появилась. Видимо, длинноногие особы с наращенными ресницами не очень любят мужчин с финансовыми трудностями.
Суд вынес решение — дом делится пополам. Валерий мог выкупить её долю или продать дом, разделив выручку. Денег на выкуп у него, разумеется, не оказалось. А Наталья… Наталья сделала неожиданный ход.
Она купила его долю сама. Взяла кредит, но не ипотеку — просто целевой заём под залог будущих доходов. Роман Сергеевич помог оформить всё грамотно. И вот теперь дом принадлежал только ей.
Валерий переехал на съёмную квартиру. Однушку на окраине. Наталья узнала об этом случайно — от Максима, который съездил к отцу и вернулся мрачнее тучи.
— Мам, — сказал он тогда. — Прости. Я не понимал… Думал, вы оба виноваты. А теперь вижу, каким он был.
Она обняла сына. Ничего не говорила. Не надо было.
Первый вечер в доме, который теперь принадлежал только ей, Наталья провела на террасе. Заваривала травяной чай — Евгения научила. Смотрела на яблони, которые уже зацветали. Весна пришла поздняя, но щедрая.
Телефон ожил — сообщение от Полины.
«Мама, я на каникулы приеду! И Макс тоже обещал. Давай устроим семейный ужин? По-настоящему, как раньше».
Как раньше… Нет, не как раньше. Лучше. Потому что теперь здесь не будет фальши, натянутых улыбок, недосказанности. Только те, кто действительно важен.
Наталья посмотрела на дом — на его кирпичные стены, на резные наличники, которые она выбирала сама, на крышу, которую они с Валерием крыли в тот единственный год, когда всё ещё было хорошо. Столько воспоминаний. И знаете что? Пусть остаются. Она не боялась их больше.
Потому что дом — это не стены. Это то, что внутри. И внутри неё больше не было пустоты.
А где-то в городе, в тесной однушке, Валерий смотрел в окно и думал о том, как всё пошло не так. Как из победителя он превратился в проигравшего. Как потерял дом, семью, репутацию.
Но это уже была не её история.
Её история только начиналась.
