Дождливое майское утро не задалось с самого начала. Чайник выкипел, кофе закончился, а на работу я уже опаздывала. Наспех собираясь, я уронила помаду, которая закатилась под кровать, и теперь мне пришлось ползать на коленях, выуживая ее из пыльного угла. Телефон настойчиво звонил, но я не успевала ответить, а когда наконец дотянулась до него, звонок прекратился. Номер свекрови не предвещал ничего хорошего.
Иногда мне казалось, что Елена Васильевна обладает сверхъестественным чутьем на неподходящие моменты. Как только у меня накапливается работа или случается что-то неприятное, она тут как тут – со своими просьбами, жалобами или «дельными советами».
Перезванивать я не стала, решив, что если это действительно важно, она позвонит еще раз. И не ошиблась. Телефон зазвонил, когда я уже садилась в машину.
– Алло, – я постаралась, чтобы голос звучал как можно более доброжелательно.
– Юля, наконец-то! – голос свекрови звучал взволнованно. – У меня тут такое… Ты не могла бы заехать? Трубу прорвало, весь пол залило!
– Елена Васильевна, я на работу опаздываю, – попыталась объяснить я. – Может, сантехника вызвать?
– Я уже вызвала, – с ноткой раздражения ответила она. – Они перекрыли воду, но тут такой потоп! А я с моим давлением… И Машенька в командировке, Игоря твоего тоже на месте нет. Ты ближе всех живешь.
Машенька – это моя золовка, сестра мужа. Почему-то в любых неприятностях свекровь первым делом звонила именно ей, хотя толку от Машеньки, как правило, было мало. Она могла часами причитать над проблемой, но решать ее предпочитала чужими руками.
– Хорошо, – вздохнула я, понимая, что выбора нет. – Сейчас заеду, но ненадолго. У меня важная встреча в десять.
– Спасибо, Юленька! – мгновенно подобрела свекровь. – Я тебе так благодарна!
Развернув машину, я поехала в сторону ее дома. По дороге позвонила начальнице, объяснила ситуацию и пообещала быть к десяти. Елена Васильевна жила в старой хрущевке, и проблемы с сантехникой у нее случались регулярно. Обычно это решалось с помощью моего мужа Игоря, который всегда был готов примчаться на помощь матери, но в этот раз он был в командировке.
Свекровь встретила меня у подъезда, всплескивая руками и причитая. В квартире действительно было мокро – вода стояла лужами на кухне и в коридоре. Сантехник, пожилой мужчина с сосредоточенным видом, копался под раковиной.
– Тут все нужно менять, – безапелляционно заявил он, даже не оборачиваясь. – Трубы старые, раструбы прогнили. Надо всю систему обновлять.
– И сколько это будет стоить? – спросила я, уже предчувствуя неприятный разговор.
– Тысяч тридцать, если материалы хорошие брать, – он наконец обернулся, вытирая руки ветошью. – Можно, конечно, подешевле, но тогда через полгода снова потечет.
Елена Васильевна охнула и схватилась за сердце – ее любимый жест в моменты финансовых потрясений.
– Где ж я такие деньги возьму? – запричитала она. – На одну пенсию живу!
Сантехник равнодушно пожал плечами, сказал, что придет завтра, если будет решено делать ремонт, и ушел. А мы со свекровью остались стоять посреди мокрой кухни.
– Может, Игорю позвонить? – неуверенно предложила она.
– Он в Новосибирске на конференции, – напомнила я. – Да и что он сможет сделать оттуда?
– Ну, решить с деньгами, – Елена Васильевна вздохнула. – Не могу же я сидеть без воды!
– А что насчет Маши? – спросила я. – Вы же ей звонили?
– Машенька в Сочи, – свекровь вздохнула. – У нее там какая-то важная встреча. Говорит, что сейчас не может помочь.
Машенька в Сочи – это интересно. Еще вчера вечером она писала в семейный чат, что едет в командировку в Казань. Но я решила не заострять внимание на этом несоответствии.
– Елена Васильевна, давайте я помогу вам сейчас убрать воду, а потом решим с ремонтом, – предложила я, глядя на часы. – Мне правда нужно на работу.
Следующие полчаса мы вычерпывали воду и протирали полы. Свекровь без умолку говорила о своей тяжелой доле, о том, как ей не хватает пенсии, и о безответственных детях, которые не заботятся о матери должным образом. Под «безответственными детьми», конечно, подразумевался исключительно мой муж, потому что Машенька в глазах матери всегда была идеальной дочерью, даже если сбегала в Сочи во время семейных проблем.
– Юленька, я тут подумала… – начала свекровь, когда мы наконец закончили с уборкой. – Может, вы с Игорем оплатите этот ремонт? Все-таки сын должен помогать матери.
Я едва сдержала вздох. Конечно, мы помогали свекрови – регулярно покупали продукты, оплачивали коммунальные услуги, в прошлом году даже новый холодильник ей купили. Но в последнее время наша семья сама испытывала финансовые трудности: муж сменил работу на менее оплачиваемую, но более перспективную, я сократила часы в офисе, чтобы больше времени проводить с дочкой. Тридцать тысяч были для нас существенной суммой.
– Елена Васильевна, я не могу сейчас принять такое решение без Игоря, – аккуратно сказала я. – Давайте дождемся его возвращения, и тогда все обсудим.
– Но мне же нужна вода! – свекровь повысила голос. – Я не могу ждать три дня!
– А что насчет Маши? – снова спросила я. – Она тоже ваш ребенок и могла бы помочь.
– У нее сейчас тяжелый период, – мгновенно встала на защиту дочери Елена Васильевна. – Ты же знаешь, она недавно с мужем разошлась, ей и так непросто.
С мужем Маша разошлась полгода назад, причем расстались они вполне мирно – он оставил ей квартиру и машину, платил алименты на дочь. Но свекровь продолжала говорить об этом так, будто трагедия случилась вчера.
– Я понимаю, – кивнула я. – Но, может быть, стоит все-таки обсудить ситуацию вместе, всей семьей? Пусть каждый вложится по возможности.
– Хорошо, – свекровь поджала губы. – Я поговорю с Машенькой.
На том и порешили. Я быстро собралась и уехала на работу, опоздав на встречу всего на пятнадцать минут, что можно было считать победой. День прошел в суматохе, и к вечеру история с прорванной трубой почти вылетела из головы. Но вселенная решила напомнить о ней самым неожиданным образом.
Листая ленту в социальных сетях, я наткнулась на фотографии Маши. Она позировала на фоне моря, с бокалом в руке, в роскошном отеле. Подпись гласила: «Нет ничего лучше майского отпуска в Сочи! Вторая неделя райского наслаждения!»
Значит, никакая это не командировка в Казань, а самый обычный отпуск. И длится он уже вторую неделю. А мы тут экономим на всем, чтобы свести концы с концами.
Не успела я переварить эту информацию, как зазвонил телефон. На экране высветилось имя золовки.
– Юля, привет, – голос Маши звучал беззаботно. – Мама сказала, у нее прорвало трубу?
– Да, сегодня утром, – подтвердила я. – Нужен ремонт всей системы, примерно тридцать тысяч.
– Ого! – присвистнула Маша. – Недешево. Слушай, а вы с Игорем не могли бы это оплатить? Я сейчас немного на мели, сама понимаешь, после развода…
Я посмотрела на ее свежее фото в ленте – загорелая, с дизайнерской сумочкой, в дорогом ресторане.
– А как же твоя командировка в Казань? – невинно поинтересовалась я.
– А, ну да, – Маша замялась. – Просто так получилось, что из Казани пришлось заехать в Сочи. По работе.
– Выглядит как очень приятная работа, – заметила я, не сдержав сарказма.
– Ты о чем? – в голосе золовки появилась настороженность.
– Да так, видела твои публикации. «Вторая неделя райского наслаждения» – звучит совсем не как рабочая поездка.
На том конце провода повисла тишина.
– Ладно, – наконец вздохнула Маша. – Я действительно в отпуске. Но это мой первый нормальный отдых за два года! Я заслужила!
– Я не осуждаю твой отдых, – спокойно ответила я. – Но почему мы должны оплачивать ремонт твоей маме, если у тебя есть деньги на двухнедельный курорт?
– Ты что, следишь за мной? – Маша мгновенно перешла в наступление. – Шпионишь в соцсетях? Это личное пространство, между прочим!
– Если ты выкладываешь фотографии в открытый доступ, это уже не совсем личное пространство, – заметила я. – И потом, я не шпионила. Просто увидела твои публикации в ленте.
– В любом случае, это некрасиво – считать мои деньги, – фыркнула золовка. – Не твое дело, как я их трачу.
– Верно, – согласилась я. – Как и не твое дело, как мы тратим свои. И если у тебя хватает средств на отели и рестораны, может, стоит помочь маме с ремонтом? Все-таки семья.
– Мы же семья, оплати ремонт моей маме, – потребовала золовка, переходя от обороны к нападению. – У вас с Игорем стабильный доход, квартира, машина. А я одна с ребенком после развода!
– С ребенком, который сейчас с твоим бывшим мужем, пока ты отдыхаешь в Сочи, – напомнила я. – И с алиментами, которые он тебе платит. И с квартирой, которую он тебе оставил. Не нужно делать вид, будто ты еле сводишь концы с концами.
– Да как ты смеешь! – возмутилась Маша. – Я звоню брату! Пусть он объяснит своей жене, как нужно относиться к семье!
И она бросила трубку. Я вздохнула, предчувствуя неприятный разговор с мужем. Машенька всегда умела представить ситуацию в выгодном для себя свете.
Игорь позвонил через пятнадцать минут. Голос звучал устало и раздраженно:
– Что у вас там происходит? Маша в истерике, мама плачет.
– У твоей мамы прорвало трубу, – спокойно начала объяснять я. – Нужен ремонт. Маша требует, чтобы мы его оплатили, а сама отдыхает в Сочи уже вторую неделю.
– В Сочи? – удивился муж. – Она же вроде в Казань улетела по работе?
– Очевидно, нет. Я показала ей сторис с курортов, которые она сама выложила. И предложила, чтобы каждый вложился в ремонт по возможности. Почему-то это вызвало бурю негодования.
Игорь помолчал.
– Что сказал сантехник? – наконец спросил он.
– Нужно менять всю систему, примерно тридцать тысяч, – ответила я. – Я понимаю, что маме нужно помочь. Но почему только мы? У нее двое детей.
– Справедливо, – неожиданно согласился муж. – Я поговорю с ними обеими. И насчет ремонта решим вместе.
Я удивилась такой реакции – обычно Игорь становился на сторону матери и сестры в любом конфликте. Видимо, история с Сочи его тоже задела.
Вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Елена Васильевна – непривычно тихая и смущенная.
– Юля, можно войти? – спросила она.
– Конечно, – я посторонилась, пропуская свекровь в квартиру. – Чай будете?
– Буду, – кивнула она и прошла на кухню.
За чаем Елена Васильевна долго вертела чашку в руках, не решаясь начать разговор. Наконец она вздохнула и посмотрела на меня:
– Игорь мне все рассказал. Про Машу и про ваш разговор. Я не знала, что она в отпуске. Мне тоже сказала, что в командировке.
– Да, она всем так сказала, – кивнула я, удивленная этой откровенностью.
– Знаешь, я всегда думала, что дети должны помогать родителям, – медленно проговорила свекровь. – Но сегодня поняла, что, может быть, слишком многого требую от вас с Игорем. И мало что требую от Маши.
Я молчала, не зная, что ответить на такое неожиданное признание.
– У меня есть сбережения, – продолжила Елена Васильевна. – Не очень большие, но на ремонт хватит. Я просто… привыкла, что вы всегда помогаете.
– Елена Васильевна, – осторожно начала я, – мы с Игорем всегда готовы помочь. Но иногда нам тоже бывает трудно. И было бы справедливо, если бы помощь шла с обеих сторон.
– Я понимаю, – кивнула свекровь. – Игорь сказал, что сейчас вы экономите на всем из-за его новой работы. А я требую денег на ремонт, не задумываясь о вашем положении.
– Мы бы все равно помогли, – сказала я. – Просто, может быть, не всю сумму сразу.
– Знаешь, я поговорила с Машей, – свекровь слабо улыбнулась. – Она сначала все отрицала, говорила, что ты все выдумала. Но потом призналась, что действительно поехала отдыхать на деньги, которые ее бывший дал на ребенка.
Я только покачала головой. Типично для Маши – сначала лгать, потом изворачиваться, а в конце все равно выясняется правда.
– И что теперь? – спросила я.
– Я оплачу ремонт сама, – решительно сказала Елена Васильевна. – А с Машей у нас будет серьезный разговор, когда она вернется из своего «райского наслаждения».
Мы еще долго сидели на кухне, разговаривая. Впервые за все годы знакомства мы со свекровью говорили по-настоящему откровенно – о деньгах, о семейных отношениях, о взаимных обидах и ожиданиях. Оказалось, что за строгой и требовательной маской скрывалась просто одинокая женщина, которая боялась быть забытой своими детьми.
На следующий день пришел сантехник, и ремонт начался. Елена Васильевна оплатила его из своих сбережений, хотя мы с Игорем все-таки настояли на том, чтобы частично помочь. А вот от Маши помощи не последовало – она продолжала публиковать фотографии с отдыха, словно ничего не произошло.
Когда золовка наконец вернулась, загорелая и отдохнувшая, нам пришлось устроить семейный совет. Игорь, непривычно серьезный и решительный, объяснил сестре, что семья – это не только требовать помощи, но и предлагать ее, когда можешь. Маша обижалась, говорила, что мы все против нее, что мы не понимаем, как ей тяжело. Но потом, видя, что привычные манипуляции не работают, притихла.
С того случая прошло уже несколько месяцев. Отношения в семье изменились – не сразу и не кардинально, но в лучшую сторону. Маша стала чаще навещать мать, иногда даже помогает ей финансово. Елена Васильевна теперь звонит нам не только когда ей нужна помощь, но и просто чтобы спросить, как дела. А мы с Игорем наконец почувствовали, что нас уважают как отдельную семью со своими потребностями и возможностями.
Иногда я думаю, что тот случай с прорванной трубой был поворотным моментом в наших отношениях. Возможно, иногда нужно набраться смелости и показать людям неприглядную правду – «сторис с курортов», которые они пытаются скрыть. Не из желания уязвить или отомстить, а чтобы наконец-то начать честный разговор. Потому что настоящая семья строится не на манипуляциях и требованиях, а на искренности, взаимопомощи и уважении границ каждого.
