Сидя в кабинете врача в полном одиночестве, я готовилась к самому страшному шагу в своей жизни — прерыванию беременности. Муж не смог приехать — «срочное совещание». Чтобы отвлечься, я включила камеру наблюдения дома, посмотреть на нашего кота. Но вместо мирно спящего питомца я увидела и услышала леденящий душу разговор мужа и свекрови. Они заплатили врачу за ложный диагноз и уже планировали, как после аборта упекут меня в психушку, чтобы завладеть моим бизнесом. В тот момент я умерла. И родилась заново — для мести.
***
Холодный свет лампы бил в глаза. Я сидела на кушетке, обтянутой стерильной клеенкой, и чувствовала, как по спине ползет липкий пот. Врач, солидный мужчина с усталыми глазами, что-то говорил про «патологии развития», «риски» и «единственно верное решение».
Его слова доносились до меня как сквозь вату. Игорь, мой муж, приехать не смог. Сказал, что неотложная встреча, которую никак не перенести, но он мысленно со мной. Я осталась один на один с этим приговором. Мой ребенок, такой желанный, такой долгожданный… и у него нет шансов.
Внутри меня всё онемело. Я не могла даже заплакать. Слез не было, только звенящая пустота. Врач вышел, чтобы подготовить всё для процедуры, оставив меня одну в этом белом, бездушном кабинете.
Чтобы не сойти с ума, я достала телефон. Просто механическое движение. Открыла приложение для управления «умным домом». У нас дома остался наш кот Марс, и я часто смотрела на него через камеру, когда была на работе. Просто чтобы убедиться, что он не скучает.
Нажала на иконку. На экране появилась наша гостиная. И я замерла. В комнате был не только кот. На диване сидела моя свекровь, Тамара Павловна, а рядом с ней — мой муж Игорь. Какое «срочное совещание»? Он самодовольно улыбался, попивая коньяк.
— Мам, ну что, за нашу победу? — сказал он, поднимая бокал.
— Еще рано, сынок, — скрипучим голосом ответила свекровь. — Вот когда она оттуда выйдет, тогда и отпразднуем. Она сейчас там, одна. Раздавлена.
Кровь застыла в моих жилах. Я увеличила громкость.
— Отлично, — продолжил Игорь. — Главное, что она ничего не заподозрила. Врач деньги получил? Надежный человек?
— Не волнуйся. Всё схвачено. Доктор — друг нашего юриста. Сделал всё как надо, нарисовал ей такую картину, что она сама побежала на этот аборт. Никаких патологий там и в помине нет. Ребенок абсолютно здоров.
Я перестала дышать. Здоров? Мой ребенок здоров? Что это значит?
— Хорошо, — продолжила свекровь. — Теперь следующий этап. После процедуры врач «заметит» у неё признаки нестабильного состояния. Постабортная депрессия, срывы. Игорь, ты должен будешь подыгрывать. Жалуйся, что она стала невменяемой, агрессивной.
Игорь хмыкнул.
— Это будет нетрудно. Она и так на взводе в последнее время. Пару недель в частной клинике для душевнобольных, и опекунство у нас в кармане. Судья поверит и убитому горем мужу, и заключению врача. Бизнес будет полностью наш. А Зоечка пусть отдыхает, лечится.
Тамара Павловна злорадно рассмеялась.
— Вот и прекрасно. Наконец-то ты станешь полноправным хозяином, сынок. А то сидит эта выскочка на наших миллионах, как курица на яйцах. Всё записано на неё! Это же уму непостижимо!
Я смотрела на их лица на экране телефона — довольные, хищные, абсолютно чужие. Мужчина, которого я любила. Отец моего ребенка, которого он только что приговорил к смерти ради денег.
Боль, которая разрывала меня на части секунду назад, сменилась ледяной, обжигающей яростью. Я не просто всё поняла. Я прозрела. Они хотели не просто отобрать у меня ребенка. Они хотели отобрать у меня жизнь, разум, всё, что я создавала годами. Уничтожить. Стереть.
Я медленно поднялась с кушетки. Схватила свою сумку, накинула пальто.
Вышла из кабинета. Прошла мимо медсестры на посту, кивнув ей, как будто просто вышла подышать воздухом.
На улице ударил в лицо морозный ноябрьский ветер. Я сделала глубокий вдох. Слёз по-прежнему не было. Была только стальная решимость.
Я достала телефон и набрала номер.
— Анатолий Борисович, здравствуйте. Это Зоя Погодина. Мне срочно нужна ваша помощь. У меня война.
***
Домой я вернулась через три часа. За это время я успела заехать в другую клинику на другом конце города, сделать УЗИ и получить на руки заключение: «Беременность 12 недель. Плод развивается соответственно сроку. Патологий не выявлено». Я смотрела на этот листок и сжимала его в руке так, что костяшки побелели.
Когда я открыла дверь квартиры, Игорь бросился ко мне. На его лице была идеально сыгранная маска паники и беспокойства.
— Зоя! Где ты была? Я звонил в клинику, мне сказали, ты ушла! Я чуть с ума не сошел! Обыскался весь!
Я посмотрела на него пустыми глазами. Я репетировала этот взгляд всю дорогу. Взгляд женщины, у которой отняли всё.
— Я не смогла, — прошептала я. — Я просто… сбежала.
Он нахмурился, в глазах мелькнула тень раздражения, но он быстро её погасил.
— Как сбежала? Зоя, милая, врач же сказал… Это опасно для ребенка, он бы страдал…
— Я знаю, что он сказал! — мой голос сорвался на крик, который я тоже тщательно отрепетировала. — Но я не могу! Я не могу убить его!
Я сползла по стене на пол и закрыла лицо руками. Рыдания сотрясали моё тело, но внутри я была холодна как айсберг. Я должна была сыграть свою роль идеально. Роль сломленной, обезумевшей от горя женщины.
Игорь опустился рядом, обнял меня за плечи.
— Тише, тише, моя хорошая. Всё хорошо. Я понимаю. Это шок. Мы что-нибудь придумаем.
«Конечно, придумаешь, — думала я, утыкаясь ему в плечо. — Придумаешь, как упрятать меня в дурдом и отпраздновать победу с мамочкой».
Вечером примчалась Тамара Павловна. Её лицо изображало вселенскую скорбь. Она привезла с собой пироги и банку варенья.
— Зоенька, деточка, как же так? — заворковала она, усаживаясь рядом со мной на диван. — Игорёк мне всё рассказал. Ты не должна себя корить. Это такое горе…
Я молча смотрела в одну точку.
— Мама права, — поддакнул Игорь. — Тебе нужно отдохнуть. Завтра не ходи на работу. И послезавтра. Я сам всем займусь.
— Да, да, какой бизнес сейчас! — подхватила свекровь. — Тебе о себе думать надо. О здоровье. Такие потрясения бесследно не проходят. Нервная система… она хрупкая.
Они говорили правильные слова, но в их глазах я видела нетерпеливое ожидание. Они ждали, когда я сломаюсь. Когда начну кричать, биться в истерике, делать глупости. Они ждали подтверждения своего плана.
— Я хочу спать, — тихо сказала я. — Я очень устала.
Я ушла в спальню и заперла дверь. Легла в кровать, не раздеваясь, и уставилась в потолок. Ярость, которую я почувствовала в клинике, никуда не делась. Она просто улеглась на дно души тяжелым, холодным камнем.
Они думают, что я жертва. Что я слабая и раздавленная. Они недооценили меня. Всю жизнь недооценивали. Я с нуля построила компанию, которую они теперь считают «нашей». Я впахивала по 16 часов в сутки, пока Игорь «представлял фирму на мероприятиях».
Что ж, игра началась. Я буду самой убитой горем, самой депрессивной и нестабильной женщиной на свете. Я дам им всё, чего они ждут. А за их спиной я буду плести свою паутину. Паутину, в которой они увязнут так, что не смогут и пикнуть.
Мой телефон завибрировал. Сообщение от Анатолия Борисовича, моего юриста: «Зоя, я изучил дело. План есть. Он рискованный, но осуществимый».
Я закрыла глаза и впервые за этот бесконечный день улыбнулась. Охота началась. И я в ней была хищником, а не добычей.
***
Утром я вышла из спальни бледная, с кругами под глазами. Ночью я не спала, но не от горя, а от работы — я составляла подробный список всех активов компании, всех счетов, всех юридических лиц.
Игорь уже был на кухне. На столе стоял завтрак.
— Доброе утро, милая. Как ты спала?
— Не очень, — я села за стол и безразлично поковыряла вилкой омлет. — Всё думала.
— О чем? — настороженно спросил он.
— О бизнесе. Игорь, я не справлюсь сейчас. Я не могу принимать решения, не могу ни с кем разговаривать. У меня нет сил.
Он просиял. Это было именно то, что он хотел услышать.
— Зоя, я же говорил! Конечно! Отдыхай, приходи в себя. Я всё возьму на себя.
— Да, — кивнула я, глядя в тарелку. — Наверное, ты прав. Мне нужно… оформить на тебя генеральную доверенность. На время. Чтобы ты мог подписывать документы, вести дела.
Игорь чуть не подпрыгнул на стуле. Он пытался скрыть свою радость, но его глаза блестели торжеством.
— Если ты так считаешь… Конечно, я готов. Ради тебя, ради нашего общего дела.
— Я позвоню нотариусу, — сказала я. — Пусть приедет сегодня. Не хочу никуда выходить.
Через три часа у нас дома сидел нотариус. Я, с дрожащими руками и отсутствующим взглядом, подписывала доверенность. Игорь стоял за спиной, и я чувствовала его победную ауру. Он думал, что получил ключи от королевства.
Но он не знал одного. За час до прихода нотариуса я заперлась в ванной, включив воду для прикрытия. Изображая очередной приступ отчаяния, я на самом деле провела экстренную и защищенную видеоконференцию с Анатолием Борисовичем. Мой юрист, седовласый и невозмутимый, как скала, появился на экране моего телефона. Он подтвердил наш план действий.
— Доверенность — это отличный ход, Зоя, — говорил он тихим, уверенным голосом. — Он расслабится. Почувствует себя хозяином. И начнет делать ошибки.
— Какие ошибки? — прошептала я, боясь, что меня услышат.
— Финансовые. Я почти уверен, что ваш муж и так выводил деньги из компании. Теперь, когда он почувствует бесконтрольность, он станет делать это более нагло. Нам нужно это зафиксировать.
— Как?
— У вас есть верный человек в бухгалтерии?
Я сразу подумала о Марине. Моя помощница и главный бухгалтер. Она работала со мной с самого первого дня. Я знала, что могу доверять ей как себе.
— Есть, — ответила я.
— Отлично. Второе. Мы должны обезопасить ваши личные активы и ключевые активы компании. Те, что записаны на вас. Мы не будем их продавать. Мы создадим новую управляющую компанию в другой юрисдикции и передадим ей права на владение. На бумаге всё будет выглядеть как реструктуризация. Ваш муж, имея на руках доверенность, даже должен будет подписать пару документов. Он не вникнет, я подготовлю их так, что это будет выглядеть как рутинная бумажная работа.
Я слушала его и чувствовала, как внутри меня растет уверенность. Это был не просто план мести. Это была гениальная шахматная партия.
— А что потом? — спросила я.
— А потом, когда мы соберем достаточно доказательств его махинаций и обезопасим ваши активы, мы нанесем удар. Уголовное дело за мошенничество в особо крупном размере. Арест счетов. И полный крах. К тому моменту его доверенность будет просто бесполезной бумажкой.
Когда нотариус ушел, Игорь подошел ко мне и обнял.
— Спасибо, что доверяешь мне, — сказал он с фальшивой нежностью.
— Я просто хочу, чтобы всё было хорошо, — прошептала я, пряча лицо у него на груди.
Вечером я «случайно» оставила на кухонном столе рекламный буклет элитной психиатрической клиники за городом. «Лечение депрессий, неврозов, восстановление душевного равновесия».
Когда Игорь пришел с работы, я увидела, как его взгляд задержался на буклете. Он ничего не сказал, но я заметила довольную ухмылку, которую он тут же стер.
Клюй, рыбка. Клюй.
***
Следующие несколько недель превратились в театр одного актера. Днем я была Зоей — сломленной, апатичной, не интересующейся ничем, кроме просмотра сериалов и бессмысленного листания ленты в соцсетях. Я говорила тихим голосом, часто «забывала» то, о чем меня просили, могла расплакаться из-за какой-нибудь мелочи.
Игорь и Тамара Павловна были в восторге.
— Сынок, она совсем расклеилась, — слышала я обрывки их телефонных разговоров, когда Игорь думал, что я сплю. — Врач был прав. Скоро она будет готова для «отдыха».
— Я уже договорился с клиникой, мам. Главврач ждет нашего звонка. Нужно еще немного понаблюдать, собрать «доказательства» её неадекватности.
Они не знали, что ночами, когда дом затихал, начиналась моя вторая, настоящая жизнь. Я запиралась в кабинете и связывалась с Мариной по защищенному каналу.
— Зоя Андреевна, я нашла, — сказала она однажды взволнованным шепотом. — Вы были правы. Игорь Денисович последние полгода оплачивал с корпоративной карты аренду квартиры. Элитный жилой комплекс «Алые Паруса».
— На чье имя?
— На имя некой Кристины Волковой. И это еще не всё. Ежемесячно со счета одной из наших дочерних фирм уходило по триста тысяч рублей на счет этой же Волковой. Назначение платежа — «маркетинговые услуги».
У меня даже бровь не дрогнула. Я почему-то всегда знала, что у него кто-то есть. Мужчина, который так легко предает своего нерожденного ребенка и жену, не может быть верным.
— Марина, собери все счета, все выписки. Нам нужны доказательства, что никаких «маркетинговых услуг» эта дама не оказывала.
— Уже занимаюсь. Но есть кое-что похуже.
— Говори.
— Он создал фирму-прокладку. «Вега-Трейд». Зарегистрирована на какого-то бомжа. Через эту фирму он заключал контракты с нашими же поставщиками, но с наценкой в 30%. Разницу клал себе в карман. За год он вывел так около пятидесяти миллионов.
Пятьдесят миллионов. Я медленно выдохнула. Вот они, деньги, на которые он собирался строить новую жизнь после того, как упрячет меня в психушку.
Однажды вечером я решила устроить небольшую провокацию. За ужином я «случайно» наткнулась на выписку с корпоративной карты в его пиджаке.
— Игорь, а что это за платежи? «Ресторан „La Bella Vita“», почти сто тысяч за вечер? Мы же там не были.
Он на секунду замер.
— А, это… — он замялся. — Это была встреча с партнерами. Очень важными. Нужно было произвести впечатление.
— С какими партнерами? — я смотрела на него наивным взглядом. — Ты мне не рассказывал.
— Зоя, не забивай себе голову! — он начал раздражаться. — Тебе сейчас не до этого. Я же решаю все вопросы! Ты сама этого хотела!
— Да, но… это же деньги компании. Наши деньги.
— Вот именно, НАШИ! — рявкнул он. — Перестань лезть не в свое дело! Я мужчина, я знаю, как вести бизнес! А ты иди лучше отдохни, посмотри свой сериал! Ты в последнее время совсем не соображаешь!
Он бросил салфетку на стол и вышел из-за стола. Я осталась сидеть, глядя ему в спину. Внутри всё клокотало, но на лице была лишь растерянность и обида.
Он попался. Он начал вести себя агрессивно и обвинять меня в неадекватности. Именно то, что нужно было для их плана. И для моего.
Поздно ночью я переслала Марине запись нашего разговора, которую сделала на диктофон в телефоне. «Приобщите к делу», — написала я.
На следующий день, играя роль обиженной жены, я сказала Игорю:
— Ты был прав. Я лезу не в свое дело. Я подпишу всё, что нужно, только не кричи на меня. Я… я плохо себя чувствую.
Он тут же сменил гнев на милость, обнял меня и прошептал:
— Прости, милая, я сорвался. Конечно, я всё сделаю сам. Вот, кстати, пара бумаг по реструктуризации, юристы прислали. Просто формальность.
Он протянул мне папку. Я открыла её. Это были те самые документы, которые подготовил Анатолий Борисович. Документы о передаче прав на мои ключевые активы новой холдинговой компании, зарегистрированной на Кипре. На мое имя.
Я взяла ручку. Руки «дрожали».
— Здесь? — я ткнула пальцем в строку для подписи, делая вид, что даже не читаю.
— Да, милая. Здесь и вот здесь.
Я подписала. Он забрал бумаги с довольным видом. Он даже не понял, что только что собственноручно помог мне увести из-под его носа основу всей нашей бизнес-империи.
***
Прошел еще месяц. Мой живот начал понемногу округляться. Я носила свободные свитера и халаты, но скоро скрывать беременность стало бы невозможно. Это вносило в мой план нотку срочности.
Игорь, окрыленный своей безнаказанностью, пустился во все тяжкие. Он больше не скрывал своих трат. Новые часы , дорогие подарки для своей Кристины, которые я видела в выписках, сомнительные сделки через его фирму-прокладку. Он торопился выжать из компании максимум, прежде чем избавиться от меня.
А я, под руководством Анатолия Борисовича, продолжала свою «большую чистку».
— Зоя, нам нужно переоформить недвижимость, — сказал юрист во время нашей очередной тайной встречи. — Квартира, загородный дом, офис в центре. Всё это на вас.
— Но как? Он сразу заметит.
— Не заметит. Мы оформим это как договор дарения. На вашу мать. Это не вызовет подозрений, тем более что ваша мама — пенсионерка, живет скромно. Для налоговой это будет выглядеть как забота дочери. Игорь, если и узнает, решит, что вы от депрессии начали чудить. Он не придаст этому значения, пока основные активы компании, как он думает, под его контролем.
Моя мама жила в другом городе. Я позвонила ей и, не вдаваясь в подробности, сказала, что мне нужна её помощь. Она, почувствовав тревогу в моем голосе, согласилась не задавать вопросов и приехала на следующий же день.
Мы провели несколько дней в разъездах по МФЦ и нотариусам. Игорю я сказала, что мама приехала меня поддержать, и мы «ходим по магазинам, чтобы развеяться». Он был только рад. Чем меньше я была дома, тем лучше для него.
Параллельно Марина подготовила финальный отчет по его махинациям. Сумма украденного перевалила за сто миллионов. Доказательств было больше чем достаточно: липовые договоры, счета, записи разговоров, показания поставщиков, которые согласились сотрудничать.
Однажды вечером, когда мы сидели в гостиной, в дверь позвонили. Игорь открыл. На пороге стояла Тамара Павловна. Она вошла, не разуваясь, и впилась в меня тяжелым взглядом.
— Зоя, нам надо поговорить.
Игорь напрягся.
— Мама, что случилось?
— А то и случилось, что твоя жена распродает имущество! — злобно выпалила она. — Мне сегодня звонила риелтор, наша общая знакомая. Сказала, что Зоя переписала дом и квартиру на свою мать! Что это значит?
Я подняла на нее заплаканные глаза.
— Я… я боюсь, — прошептала я. — Вдруг со мной что-то случится… Я хочу, чтобы у мамы хоть что-то осталось.
Игорь бросил на мать предостерегающий взгляд. Он-то понял, что эта ситуация ему только на руку. Это же идеальное доказательство моей «невменяемости»!
— Мам, перестань! — сказал он строго. — Ты не видишь, в каком она состоянии? Она не понимает, что делает! Зоя, милая, не волнуйся, — он повернулся ко мне и попытался обнять. — Всё будет хорошо. Мы потом всё вернем обратно, когда тебе станет лучше.
Тамара Павловна фыркнула, но замолчала. Она видела, что сын держит ситуацию под контролем.
— Ладно, — бросила она. — Смотри сам, Игорь. Но по-моему, пора принимать кардинальные меры. Её пора лечить. Принудительно.
Я съежилась на диване, изображая смертельный испуг.
— Нет… только не в больницу…
— Тише, тише, — проворковал Игорь, гладя меня по голове. — Никто тебя никуда не заберет без твоего согласия.
Но я видела торжествующий блеск в его глазах. Они решили, что пора. Что клиент созрел.
В тот же вечер я написала Анатолию Борисовичу: «Они готовятся. Нам нужно действовать. Завтра».
Он ответил через минуту: «Всё готово. Завтра в 11:00. В вашем офисе».
***
Утром я проснулась с чувством абсолютного спокойствия. День Икс настал.
Я надела не привычный домашний халат, а строгое деловое платье. Оно уже довольно плотно облегало мой округлившийся живот. Я посмотрела на себя в зеркало. Из отражения на меня смотрела другая женщина — не заплаканная жертва, а уверенный в себе боец.
Когда я вышла на кухню, Игорь удивленно поднял брови.
— Ого. Ты куда-то собралась?
— Да, — спокойно ответила я, наливая себе сок. — В офис. Пора возвращаться к делам.
Он растерялся. Это не вписывалось в его сценарий.
— В офис? Зоя, ты уверена? Может, не стоит? Тебе нужно отдыхать.
— Я отдохнула, — я посмотрела ему прямо в глаза. — И поняла, что хватит раскисать. У нас в одиннадцать встреча с инвесторами по новому проекту. Ты забыл?
Он действительно забыл. За последние месяцы он так привык быть единственным боссом, что совершенно упустил из виду эту важную встречу, которую я готовила еще до всего этого кошмара.
— А… да, конечно, — пробормотал он. — Но я мог бы и сам…
— Нет. Я хочу присутствовать. Это мой проект.
Его лицо омрачилось. Он явно не хотел, чтобы инвесторы видели меня в таком «нестабильном» виде. Но отказать прямо не мог — это вызвало бы подозрения.
— Хорошо, — процедил он. — Поехали вместе.
Всю дорогу до офиса он читал мне нотации.
— Зоя, прошу тебя, веди себя адекватно. Больше слушай, меньше говори. Если почувствуешь себя плохо, просто дай мне знак, я тебя увезу.
— Хорошо, Игорь, — кротко отвечала я, глядя в окно.
Когда мы вошли в переговорную, там уже сидели двое солидных мужчин — те самые инвесторы. А во главе стола сидел Анатолий Борисович.
Игорь замер на пороге.
— Анатолий Борисович? А вы что здесь делаете?
— Доброе утро, Игорь Денисович, — невозмутимо ответил юрист. — Присаживайтесь. У нас сегодня немного другая повестка дня.
Мы сели. Игорь с подозрением посмотрел на меня, потом на юриста.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал он.
— Сейчас всё поймете, — мой голос прозвучал твердо и холодно.
Я встала. Все взгляды были устремлены на меня.
— Уважаемые господа, — обратилась я к инвесторам. — Благодарю, что приехали. Однако сегодня речь пойдет не о новых инвестициях. А о старых хищениях.
Игорь побледнел.
— Зоя, что ты несешь? Ты не в себе! Я же просил!
— Я как никогда в себе, муж мой, — я усмехнулась. — И сейчас я это докажу. Анатолий Борисович, будьте добры.
Юрист положил на стол увесистую папку и открыл её.
— Игорь Денисович, — начал он официальным тоном. — Эта папка содержит доказательства того, что на протяжении последнего года вы систематически выводили средства из компании «Орион-Групп» через фирму-прокладку «Вега-Трейд». Общая сумма хищений составляет сто три миллиона четыреста тысяч рублей.
Игорь вскочил.
— Это бред! Ложь! Она сошла с ума, а вы ей потакаете! Она невменяемая!
— Невменяемая? — я медленно подошла к нему. — Это заключение вам дал тот же врач, которому вы заплатили за фальшивый диагноз о патологии моего ребенка?
Лицо Игоря стало белым как полотно. Он уставился на меня, потом на мой живот, который платье уже не скрывало.
— Ребенок… — прошептал он.
— Я всё знаю, Игорь. Про твой план с мамочкой. Про психушку. Про опекунство. Я всё слышала.
В этот момент дверь в переговорную открылась, и вошли двое мужчин в строгих костюмах.
— Погодин Игорь Денисович? — спросил один из них. — Старший следователь по особо важным делам ГСУ, майор Соколов. Пройдемте с нами. Вы задержаны по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере.
Игорь смотрел то на следователей, то на меня. В его глазах был ужас, непонимание и животная паника.
— Зоя… как ты могла? — прохрипел он, когда на его запястьях защелкнулись наручники.
Я подошла к нему вплотную.
— Это ты как мог? — прошептала я ему на ухо. — Как ты мог приговорить к смерти собственного ребенка?
Его увели. В переговорной повисла тишина. Инвесторы, оказавшиеся сотрудниками службы экономической безопасности, которых привлек Анатолий Борисович, молча собирали документы.
Я подошла к окну. Внизу полицейская машина увозила моего бывшего мужа.
Я положила руку на живот. Мой малыш толкнулся, словно говоря: «Мы справились, мама».
Буря закончилась. Но оставалась еще одна деталь.
***
Через час в офисе появилась Тамара Павловна. Она, видимо, не смогла дозвониться до сына и примчалась сама. Она влетела в мой кабинет, как фурия.
— Где Игорь? Что здесь происходит? Мне сказали, его увела полиция! Это твоих рук дело, дрянь?!
Я сидела в своем кресле, медленно попивая травяной чай.
— Здравствуйте, Тамара Павловна. Присаживайтесь. Чаю хотите?
Её взгляд упал на мой заметно округлившийся живот, и её лицо исказилось от злобы.
— Так вот оно что! — прошипела она, ткнув в мою сторону пальцем. — Ты всё это время играла! Изображала убитую горем дурочку, а сама плела интриги и копала под моего сына!
Я ядовито улыбнулась.
— Я просто училась у лучших, Тамара Павловна. У вас и вашего сына. Вы же сами хотели, чтобы я была «нестабильной» и «невменяемой». Я просто дала вам то, что вы хотели видеть.
Она отшатнулась, как от удара.
— Это всё ты подстроила! — завизжала она. — Ты моего сына в тюрьму упрятала!
— Ваш сын — вор, Тамара Павловна. И мошенник, — мой голос стал стальным. — А еще — соучастник сговора с целью доведения меня до прерывания беременности и незаконного лишения свободы. Кстати, врач, которому вы платили, уже дает показания. И про вас он тоже упомянул. Так что ждите гостей.
Лицо свекрови посерело. Она опустилась на стул, обмякнув.
— Бизнес… — прошептала она. — Всё пропало…
— Не всё, — я усмехнулась. — Бизнес на месте. Просто у него теперь один владелец. Я. Все активы, которые вы с сыном так хотели заполучить, надежно защищены. А ваш Игорёк остался с голой… доверенностью, которая больше не стоит и бумаги, на которой напечатана.
Я встала и подошла к ней.
— Знаете, я даже благодарна вам. Если бы не ваш чудовищный план, я бы так и жила в иллюзиях, рядом с предателем и его жадной матерью. Вы открыли мне глаза. Теперь я свободна. И у меня будет ребенок. Мой ребенок.
Она подняла на меня взгляд, полный бессильной ненависти.
— Ты еще пожалеешь, стерва!
— Нет, Тамара Павловна. Жалеть будете вы. Когда будете носить своему сыну передачи в тюрьму. А теперь — вон из моего офиса. И из моей жизни.
Она поднялась, пошатываясь, и, бросив на меня последний злобный взгляд, вышла.
Я вернулась в свое кресло и посмотрела в окно на город. Наконец-то я могла дышать полной грудью. Впереди была новая жизнь. Трудная, но моя. Честная. Жизнь, в которой есть место только для меня и моего малыша. Я выиграла эту войну.
А как бы вы поступили на моем месте? Смогли бы вы простить такое предательство или месть — единственно верный путь?
