— …всё твоё принадлежит мне, — усмехнулся муж, заметив, как она прячет в сумку телефон. — Ты забыла, кто глава семьи?
Эта фраза, которую он так любил, теперь звучала для Веры как скрип несмазанной двери. Раньше она вызывала раздражение, теперь — только холодную усмешку.
— Денис, ты бы переоделся, — мягко сказала она, перебивая его. — От тебя так несёт… работой. Всю прихожую провонял.
Денис опешил. Он ждал, что она начнёт оправдываться, почему ей звонила Лариса из салона. Он ожидал покорности. Вместо этого он получил замечание по поводу запаха. Его, авторитет который строился на этом запахе, на запахе свежего мяса и власти.
— Ты что себе позволяешь? — прорычал он.
— Правду, Денис. Только правду, — Вера улыбнулась своей самой обаятельной «администраторской» улыбкой. — Толик, иди ужинать! Мама пиццу принесла!
С той ночи, когда Вера нашла документы о приватизации, прошёл месяц. Внешне в их семье ничего не изменилось. Вера всё так же бегала в свою «Афродиту», Денис — в свой мясной отдел, Толик — готовился к экзаменам. Но под поверхностью этой бытовой тины шли мощные подводные течения.
Денис, не добившись «доверенности» нахрапом, сменил тактику. Он стал показательно несчастным. Он вздыхал за ужином, жаловался на боли в спине и на «сволочей-начальников».
— Совсем меня Зоя Петровна заела, — жаловался он матери, Светлане Михайловне, которая теперь сидела на кухне с Верой, а не с ним в комнате. — Недостачу на меня вешает. Говорит, мясо пропадает. А что я? Я простой мясник.
— Простой, как валенок, — бурчала Светлана Михайловна себе под нос, принимая из рук Веры чашку с чаем. — Ты, Дениска, смотри. Зоя — баба советской закалки. Она, если чует неладное, докопается.
— Да что она докопается? — хорохорился Денис. — У меня всё чисто.
Но Вера видела, что он врёт. Она видела, как дёргается его левый глаз, когда он говорил о «чистоте». Она видела и кое-что ещё. Пакеты. Тяжёлые, чёрные пакеты, которые Денис стал приносить домой не через парадную дверь, а «оставлял в машине», чтобы «потом занести». А потом они исчезали.
— Лар, у меня к тебе дело, — шепнула Вера своей напарнице в салоне. — Деликатное.
Лариса, красившая в этот момент отросшие корни в ядовито-рыжий, оторвалась от зеркала.
— Что, твой козёл опять бодаться начал? Насчёт хаты?
— Насчёт хаты он затих. Он теперь другой фокус придумал. Ворует он, Лар.
И Вера рассказала про пакеты, про разговоры с Зоей Петровной, про то, как Денис вечно винит молодого грузчика Пашу.
— Так-так-так, — Лариса потёрла виски кончиками пальцев в перчатках. — Значит, наш «глава семьи» решил подзаработать. И на кого он недостачу вешает? На Пашку?
— Да. Говорит, пацан пьющий, ненадёжный.
— Врёт, — отрезала Лариса. — Пашку этого я знаю. Он моей соседке, бабе Мане, три раза в неделю продукты таскает бесплатно. Не пьёт он. Он на лекарства матери копит.
— Вот и я о том же, — вздохнула Вера. — Денис его подставляет.
— Ну, что ж, — Лариса хищно улыбнулась, её рыжие волосы горели огнём. — Будем лечить твоего мясника. У меня есть… один метод. Называется «шоковая терапия». Тебе нужен компромат.
План был прост и дерзок, как сама Лариса. Она одолжила Вере свой старый видеорегистратор, который писал «даже в темноте, как днём».
— Прилепишь его в машине. На заднее стекло. И включишь. А сама…
— А сама я что?
— А сама ты будешь отвлекать. Пойдёшь в кино. Громко. С подругами. Чтобы у тебя было алиби.
Вера так и сделала. В пятницу вечером, когда Денис, как она знала, «закрывал месяц» и недостачи были особенно велики, она оделась.
— Куда это ты? — Денис оторвался от телевизора.
— Мы с Ларисой и девчонками в кино. На комедию.
— В кино? — он недоверчиво прищурился. — А деньги откуда?
— Чаевые, Денис. Ча-е-вы-е, — пропела Вера. — Не волнуйся, глава семьи. Я недолго.
Она ушла. Но не в кино. Она сделала круг и села на лавочку в соседнем дворе, откуда был виден чёрный ход их магазина.
В одиннадцать вечера магазин закрылся. Свет погас. Вера уже начала думать, что всё зря, как вдруг у служебного входа зажглись фары. Подъехала их старенькая «Лада» и «Джип».
Из машины выскользнул Денис. Он быстро огляделся и начал таскать с чёрного выхода те самые чёрные пакеты. Их было много. Не меньше десяти.
Когда последний пакет был загружен, из джипа вышел водитель — крупный мужчина в кожаной куртке. Он протянул Денису конверт. И перегрузил весь товар себе.
Вера нажала кнопку зума на Ларисином телефоне. Качество было ужасным, но суть была ясна. Торговля.
Она вернулась домой за полночь. Денис уже спал, изображая праведный сон. На кухне пахло коньяком.
Вера тихо вытащила из машины регистратор.
— Мам? — Толик стоял в дверях своей комнаты. — Ты чего так поздно?
— Дела, сынок. Кино… оказалось с продолжением.
Она села за свой старый ноутбук. Видео с регистратора было ещё красноречивее. Оно записало не только картинку, но и звук.
— …точно всё чисто, Петрович? — спрашивал голос из джипа.
— Как в аптеке, шеф! — подобострастно отвечал Денис. — Эту партию я списал на Пашку. Зоя, дура, поверила. Сказала, завтра его уволит.
— Ну-ну. Смотри у меня, Петрович. Если что — я тебя не знаю. А деньги ты мне вернёшь. С процентами.
Вера нажала «паузу». Сердце колотилось. Он не просто воровал. Он хладнокровно ломал жизнь пацану, чтобы прикрыть свой зад.
Утром была суббота. Вера встала пораньше, испекла блинчики.
— О, блинчики! — Денис вышел на кухню помятый, но довольный. Конверт, очевидно, был толстым.
— Ешь, глава семьи. Заслужил, — Вера поставила перед ним тарелку.
Она ждала. Она была администратором. Она умела ждать идеального момента.
Момент настал в воскресенье. Вера «случайно» пригласила на чай Светлану Михайловну.
— Мам, посиди с нами. А то Денис совсем заработался, мы его не видим.
Денис был в благодушном настроении. Он купил себе новый спиннинг и уже предвкушал рыбалку.
— Да, мама, присаживайся. Вера, налей маме чаю.
— Я сейчас, — Вера вышла в коридор и вернулась с ноутбуком. — Я тут кино одно интересное скачала. Комедия. Про одного… мясника.
Она поставила ноутбук на стол и нажала «play».
Сначала Денис не понял. Он жевал блинчик и смотрел на экран.
Потом он увидел чёрный ход магазина. Свою машину. Пакеты.
Блинчик застрял у него в горле.
— Ты… ты что… — он закашлялся.
— Ш-ш-ш, — Вера приложила палец к губам. — Самое интересное впереди.
Когда пошёл звук — «Эту партию я списал на Пашку. Зоя, дура, поверила» — Светлана Михайловна ахнула и схватилась за сердце.
Толик, который до этого молча сидел в углу, встал.
— Папа?
Лицо Дениса было серого цвета.
— Вера… Выключи! Выключи это немедленно!
— А что такое? — Вера невинно хлопнула ресницами. — Кино не нравится? Жанр не твой? А ведь это, Денис, не комедия. Это, как говорит наша Лариса, — «бытовой триллер».
Денис посмотрел на жену. Простушка из «Афродиты» смотрела на него глазами следователя прокуратуры.
— Что… что ты хочешь? — просипел он.
— Я? — Вера засмеялась. Легко и весело, как она умела. — Я, Денис, хочу справедливости. И ещё я хочу развод.
— Развод?! — взвизгнул он. — После всего, что я для тебя…
— …сделал, я знаю, — закончила Вера. — Украл мою долю в приватизации. Пытался отжать моё наследство. Подставил невинного парня. Вполне себе послужной список для «главы семьи».
Светлана Михайловна молча встала, подошла к сыну и, замахнувшись, влепила ему оглушительную пощёчину.
— Вор! — выдохнула она. — Позорище! Я тебя не так воспитывала!
— Мама! — взвыл Денис, хватаясь за щеку.
— Не мама я тебе! — отрезала Светлана Михайловна. — Верочка, доченька, что делать будем?
Вера остановила видео. На экране застыло довольное лицо Дениса, пересчитывающего деньги в конверте.
— У меня есть два предложения, Денис. Как в хорошем кино.
Она достала из-под стола папку.
— Первое. Вот это, — она постучала по USB-флешке, — я отношу Зое Петровне. И вот этому «шефу». Думаю, они оба будут рады узнать, как ты ведёшь дела. Тебя увольняют по статье. На тебя вешают всю недостачу за последние пять лет. А «шеф»… ну, он, я думаю, найдёт способ вернуть свои деньги. С процентами.
Денис побледнел ещё сильнее. Он знал методы «шефа».
— А второе? — прошептал он.
— Второе, — Вера открыла папку. — Ты подписываешь вот это. Это соглашение о разводе. Ты отказываешься от всех претензий на моё наследство. Ты немедленно выписываешься из этой квартиры…
— Куда?! Куда я пойду?!
— К Семёну, — холодно бросила Вера, вспомнив тот самый разговор. — В гараж. На рыбалку. Ты же хотел «Патриот»? Вот и будешь жить в гараже.
Она сделала паузу.
— И. Ты возвращаешь в кассу магазина всю сумму, которую украл. И ту, что повесил на Пашу. До копейки. И извиняешься перед ним. Лично.
— Но у меня нет таких денег! — заскулил Денис.
— А конверт? — кивнула Вера на экран. — Продай свой спиннинг. Мне всё равно.
Денис смотрел то на мать, то на сына, то на жену. Они были как монолит.
— Толя… сынок…
— Не называй меня так, — процедил Толик. — Я тебя… презираю.
Это был последний удар.
Денис сгорбился. Взял ручку.
— Где подписывать?
Прошло полгода.
Вера, Толик и Светлана Михайловна сидели на кухне в саратовской квартире. Той самой. Они не стали её продавать. Вера взяла отпуск, и они втроём делали там ремонт. Клеили обои, смеялись, спорили. Квартира была старенькая, но светлая. И дышалось в ней легко.
— Вер, а помнишь, как твой… этот… — Светлана Михайловна не хотела называть его по имени, — говорил, что ты в банкомате путаешься?
— Помню, мама, — засмеялась Вера, разглаживая стык на обоях. — А я, оказывается, не только в банкомате. Я, видишь, и в людях разбираться научилась.
Раздался звонок. Лариса. Она звонила каждый день — «проверить обстановку».
— Ну что, Афродита моя? Как там ремонт?
— Клеим, Ларис. Весело. Толик сказал, что у меня руки-крюки.
— Ерунда! — гаркнула Лариса в трубку. — Слушай, у меня новость. Бывшего твоего видела.
— Да? — Вера напряглась.
— Ага. Угадаешь, где? У нашего магазина. С тележкой. Продукты собирал. Знаешь, эти, которые по акции, «два по цене одного». Уценёнку. Похудел, почернел. Снимает комнату у Семёна и вместе пьют в гараже. Тот его гоняет, как сидорову козу.
Вера помолчала.
— Что, злорадствуешь? — хмыкнула Лариса.
— Нет, — тихо сказала Вера. — Мне его… почти жаль.
— Вот это брось! — взвилась Лариса. — Жалость — это не про нас. Это не по-нашему, не по-афродиткински! Ты о себе думай. О Толике.
Вера посмотрела на сына, который обнимал бабушку, показывая ей что-то смешное в телефоне.
— Ты права, Лар. О себе.
Она положила трубку и подошла к окну. Солнце заливало маленькую кухню. Пахло клеем, чаем с бергамотом и новой жизнью.
— Мам, ты чего? — спросил Толик.
— Ничего, сынок. Счастлива. Просто счастлива.
Квартиру, ту самую, где когда-то царствовал Денис, Вера с Толиком оставили за собой: после развода суд признал за сыном право доли, а Денис добровольно выписался. Теперь в той квартире прописан только Толик — пусть хоть у него в жизни будет своя территория, без чужого диктата.
…Вот и думаешь иногда: живёт человек, кажется, всё у него хорошо — семья, работа, «глава семьи» надёжный. А копнёшь — а там всё на лжи держится. И нужно какое-то потрясение, вроде наследства, чтобы всё это гнилое болото всколыхнулось и показало, кто есть кто на самом деле.
