«Хватит, с этого момента у нас раздельный бюджет. Меня достало содержать тебя и твоего спиногрыза», — заявил муж. Я спокойно согласилась. А когда родственники свекрови, как обычно, пришли пожрать на халяву и заглянули на кухню, то заорали от увиденного.
Татьяна закрыла последний отчёт и откинулась на спинку кожаного кресла. За окном её офиса в центре города уже зажигались фонари, а на столе рядом с компьютером лежала папка с документами, которую она принесла из дома. Нерабочие бумаги, личные, свидетельство о праве собственности на три коммерческих помещения в историческом центре, выписка со счёта и договор аренды, заключённый ещё пять лет назад. Цифры в выписке были внушительными, но Татьяна никогда не хвасталась этим. Конструкторское бюро занимало два этажа в старом кирпичном здании, которое когда-то было ткацкой фабрикой. Высокие потолки, большие окна, современное оборудование и 23 сотрудника. Татьяна знала каждого по имени, помнила, у кого дети, у кого проблемы со здоровьем, кому нужна помощь. Она была требовательным, но справедливым начальником. Люди уважали её не за деньги, а за честность. Если обещала премию, выплачивала. Если говорила, что проект важный, объясняла, почему.
Никогда не кричала, не унижала, не перекладывала свою вину на других. Деньги на бизнес дал дядя Михаил Фёдорович. Он умер бездетным и оставил всё ей, единственной племяннице, которая ухаживала за ним последние два года его жизни. Дядя был странным человеком, всю жизнь копил, вкладывал в недвижимость, но жил скромно в двухкомнатной квартире на окраине. когда врачи сказали, что у него рак, он не стал лечиться. Просто сидел дома, читал книги, пил чай с малиновым вареньем. Татьяна приезжала каждый день после работы. Готовила, убиралась, разговаривала. Дядя рассказывал истории из молодости, учил её быть осторожной с людьми, не доверять на слово, проверять факты.
— Танюша, — говорил он, сидя в старом кресле у окна. «Запомни одно. Люди меняются, когда узнают, что у тебя есть деньги. Даже самые близкие. Не показывай никому, сколько у тебя. Живи скромно. Проверяй людей временем. Увидишь, кто рядом ради тебя, а кто ради твоего кошелька». Татьяна запомнила. Тогда, семь лет назад, она только развелась с первым мужем, тянула на себе маленького Артёма и работала главным инженером на производстве. Зарплата была приличная, но не роскошная. Съёмная однокомнатная квартира, ипотеки, садик для сына. Обычная жизнь обычной женщины. Когда дядя умер, нотариус огласил завещание. Три помещения в центре, квартиры на окраине, вклады в банках.
В сумме получалось около 70 миллионов. Татьяна сидела в кабинете нотариуса и не верила своим ушам. Наследство изменило жизнь. Она смогла открыть собственное конструкторское бюро, нанять толковых специалистов и сдавать помещение в аренду. Купила трехкомнатную квартиру в хорошем районе для себя и Артёма. Но никому не говорила о масштабах. Коллегам на старой работе объяснила, что получила небольшое наследство и решила рискнуть собственным делом. Родителям, которые жили в другом городе, сказала то же самое. О деньгах знали только нотариус, бухгалтер и банковский менеджер. Даже Артём, которому сейчас 13, понятия. Не имел, что его мать владеет недвижимостью на десятки миллионов. Он думал, что мама просто успешный инженер с собственной небольшой фирмой. Второй муж, Станислав, тоже не знал о деньгах. Познакомились они через полгода после получения наследства на выставке промышленного оборудования. Татьяна пришла туда по работе, искала поставщика специальных креплений для нового проекта. Ходила между стендами, изучала каталоги, когда к ней подошёл мужчина в строгом костюме. Высокий, широкоплечий, с уверенной улыбкой. Представился Станислав Викторович, снабженец крупной компании. Предложил помощь в выборе, говорил профессионально, со знанием дела, шутил к месту. Татьяна почувствовала лёгкость, которой не было уже давно. После выставки он попросил её телефон, позвонил через день.
Пригласил на кофе. Татьяна согласилась. Встретились в тихом кафе недалеко от центра. Станислав рассказывал о работе, о том, как мечтает открыть своё дело, но пока копит на стартовый капитал. Спрашивал о ней. Татьяна осторожно рассказала, что работает инженером, недавно открыла небольшое бюро, воспитывает сына, одна. Станислав кивнул с пониманием. Сказал, что уважает женщин, которые сами всего добиваются. Не спросил про бывшего мужа, не стал лезть с расспросами. Просто слушал, смотрел внимательно, улыбался. Они встречались ещё несколько раз. Станислав приглашал в театр, на выставки, в хорошие рестораны. Платил сам, не позволял Татьяне даже протянуть руку к кошельку.
Говорил, что это его обязанность как мужчины. Дарил цветы, провожал до дома, не навязывался. Татьяна тогда устала от одиночества и постоянной ответственности. Хотелось расслабиться, довериться, почувствовать заботу. Станислав казался надёжным. Не пил, не курил, работал на стабильной должности, про семейные ценности рассуждал красиво. Через три месяца он познакомился с Артёмом. Мальчику тогда было шесть лет, он с опаской смотрел на чужого мужчину в доме. Станислав принёс конструктор, сел с Артёмом на пол, стал собирать вместе. Не сюсюкал, не притворялся, просто собирал и объяснял, как что устроено. Артём оттаял. Татьяна смотрела на них и думала, что, может быть, это и есть шанс на нормальную семью. Через полгода Станислав сделал предложение. Скромно, без лишнего пафоса, пришёл вечером с букетом белых роз, опустился на одно колено прямо на кухне, пока Татьяна готовила ужин. Сказал, что хочет быть рядом, помогать, заботиться, что Артём нужен отец, а Татьяне — надёжное плечо. Она согласилась. Не от страсти, а от усталости. Хотелось перестать тянуть всё в одиночку. Свадьбу сыграли тихо, без лишнего шума. Расписались в ЗАГСе, отметили в ресторане с десятком гостей.
Мать Станислава Алевтина Марковна, сестра Жанна, несколько друзей. Татьяна позвала родителей из другого города, пару подруг с работы. Станислав говорил тост. Обещал любить и беречь. Алевтина Марковна сидела с довольным лицом, шептала Жанне что-то на ухо. Татьяна улыбалась, пила шампанское, но внутри почему-то было тревожно. Женились быстро. Она честно сказала, что у нее есть сын и небольшой бизнес. Про масштабы умолчала. Зачем? Вспомнила слова дядюшки, проверить человека временем, понять, какой он на самом деле. Станислав въехал в её трёхкомнатную квартиру в хорошем районе, которую Татьяна купила на часть наследства. Он восхищался ремонтом, удобством, расположением. Спросил, что она купила, или сразу купила. Татьяна ответила уклончиво, кредит есть.
Он кивнул, не стал уточнять. Она не стала исправлять. Пусть думает, что живут в ипотечной квартире. Проще так. Первые полгода были похожи на медовый месяц. Станислав возил их на машине, помогал Артёма с уроками, готовил по выходным. Придумывал планы на вечер, водил в кино, покупал мороженое. Татьяна расслабилась, подумала, что сделала правильный выбор. Дома стало уютнее, теплее. Артём привык к Станиславу, называл его просто по имени, без напряжения. Татьяна работала, приходила вечером, а дома уже накрыт стол, приготовлен ужин. Станислав рассказывал анекдоты, смешил Артёма, обнимал Татьяну. Казалось, что так будет всегда. Но постепенно начались мелочи.
То он задерживался на работе и приходил поздно пахнувший не парфюмом, а чужим дорогим ароматом. То вдруг срочно понадобились деньги на ремонт машины, якобы стучит двигатель, нужна диагностика. Татьяна давала, не спрашивая. Ещё через месяц опять нужны деньги. На подарок начальнику, на корпоратив, на новую зимнюю резину. Татьяна молча переводила на карту, не вникая в детали. Потом появились друзья, которые приезжали в гости и засиживались до полуночи. Громкие, шумные, пахнущие пивом и сигаретами. Сидели в гостиной, смотрели футбол, орали, когда кто-то забивал гол. Татьяна накрывала на стол, нарезала колбасу, сыр, делала бутерброды, подавала пиво. Друзья уходили за полночь, оставляя горы окурков на балконе, пустые бутылки, жирные тарелки.
Станислав обещал убрать с утра, но забывал, убирала Татьяна. А потом пришла мать. Алевтина Марковна появилась в их жизни внезапно, как снег в июле. Позвонила в дверь в среду. Вечером, без предупреждения. Стояла на пороге с двумя пакетами, улыбалась широко, сказала, что была недалеко, решила заглянуть. Принесла яблоки с дачи. Татьяна пригласила, накрыла на стол. Алевтина Марковна села как хозяйка, огляделась придирчиво, спросила, кто делал ремонт. Татьяна ответила, что нанимали бригаду. Свекровь покачала головой.
— Дорого, наверное. Можно было самим.
Ужин прошел напряженно. Алевтина Марковна пробовала каждое блюдо и комментировала.
— Суп жидковат, котлеты суховаты, салат без майонеза,
— Это как вообще?
Станислав молчал, ел, иногда кивал матери. Татьяна убирала со стола, мыла посуду. Свекровь наблюдала, советовала, как правильно мыть чашки, чтобы не оставалось разводов. Ушла Алевтина Марковна поздно, уже после десяти. На пороге обняла Станислава, похлопала Татьяну по плечу. Мол, молодец, хозяйка хорошая. И добавила, что теперь будет заезжать почаще. Так удобно, рядом ведь. Татьяна улыбнулась, кивнула, а внутри что-то сжалось. С тех пор Алевтина Марковна стала заезжать каждую среду и воскресенье, без звонка, с пакетами продуктов, которые она якобы принесла в подарок, но которые оказывались пустышкой. Пара яблок, батон хлеба, пакет дешёвого печенья. Зато ела она всегда с аппетитом.
Татьяна готовила борщ, жаркое, пироги, салаты. Свекровь садилась за стол, пробовала, морщилась.
— Мало соли, много перца, мясо жёсткое.
Станислав ел молча, не вмешивался. Сестра Станислава, Жанна, приезжала реже, но метко. Всегда перед праздниками, когда холодильник ломился от еды. Привозила с собой двух шумных детей, которые носились по квартире, кричали, переворачивали всё на своём пути. Жанна сидела на диване телефоном. Не одёргивала, не воспитывала. Говорила, что дети должны развиваться свободно, без ограничений. Артём прятался в своей комнате, закрывал дверь. Татьяна видела, как он напрягается, как сжимается, когда слышат их голоса. Татьяна молча накрывала на стол, готовила по три часа, слушала комментарии свекрови о том, что суп недосоленный, а мясо жестковатое. Алевтина Марковна ела, набирала с собой в контейнеры, уходила довольная. Жанна тоже не стеснялась, уносила пирожки, салаты, банки с вареньем. Говорила, что детям нужно домашнее, магазинное, неполезное. Станислав соглашался, кивал, Конечно, бери, мама. Артём сидел в своей комнате, делал вид, что учит уроки, но Татьяна видела, как он напрягается, когда Алевтина Марковна громко спрашивала,
— А этот мальчик всегда такой тихий? Не слишком ли много времени в телефоне сидит? Может, к врачу показать?
Или Жанна добавляла,
— У моих детей такая энергия, а этот какой-то бледный, слабенький. Надо в спортивную секцию отдать, а то вырастет хлюпиком.
Татьяна сжимала кулаки под столом, но молчала. Не отвечала, не огрызалась. Просто наблюдала, запоминала. Каждую фразу, каждое слово, каждый взгляд. Копила информацию, как копят доказательства перед судом. Станислав не вступался, он вообще старался не вмешиваться в разговоры матери, даже когда она начинала критиковать Татьянину работу.
— Какое там конструкторское бюро? Смешно. Женщина должна дома сидеть, за хозяйством следить, а не в офисах пропадать.
Татьяна молчала. Не потому что терпела. Она наблюдала. Записывала в уме каждую фразу, каждую ситуацию, каждую мелочь, которая выдавала истинное лицо родственников мужа. Станислав же начал меняться после первого года брака, стал раздражительным, придирчивым. Если Татьяна задерживалась на работе, он устраивал сцены.
— Где ты шлялась?
Если она покупала Артему что-то дорогое, новые кроссовки или планшет для учёбы, Станислав кривился.
— Ты его балуешь, вырастет избалованным. И вообще откуда деньги? Я не видел, чтобы ты столько зарабатывала.
— Я же говорила, у меня бизнес, — спокойно отвечала Татьяна.
— Бизнес, — фыркал Станислав.
— Контора на 20 человек. Какой там бизнес?
Он понятия не имел, что помещение, в котором арендует офис его собственная компания, принадлежит Татьяне. Она специально не говорила, ждала, проверяла. И чем дальше, тем больше убеждалась, что не ошиблась в своих подозрениях. Летом, когда Татьяна уезжала с Артёмом на море, Станислав остался в городе. Работа, — сказал он. Татьяна уехала спокойно, но попросила свою помощницу Олю, которая жила в соседнем подъезде, присмотреть за квартирой. Оля была девушка толковая, с юридическим образованием, работала в бюро Татьяны всего год, но успела стать доверенным человеком. На третий день отпуска Оля прислала сообщение.
— Татьяна Сергеевна, извините, что беспокою, но вчера вечером видела Станислава Викторовича. Он заходил в подъезд с женщиной, молодой. Они смеялись. Это моё дело или нет?
Татьяна ответила коротко
— Спасибо, это важно.
Дописала, что Оля может не волноваться, а сама положила телефон и посмотрела на море. Артём строил замок из песка, увлечённо таская ведёрки с водой. Странно, но Татьяна не почувствовала ни боли, ни обиды, только холодную ясность. Значит так, значит пора. Вернувшись из отпуска, Татьяна не стала устраивать сцен. Станислав встретил их на вокзале, помог с чемоданами, спрашивал, как отдохнули, целовал в щеку, улыбался, вел себя как любящий муж. Рассказывал, что скучал, что дома было пусто, что ждал их. Татьяна улыбалась, рассказывала про пляж, про экскурсии, показывала фотографии на телефоне, а сама уже составляла план.
Ночью, когда Станислав спал, она лежала с открытыми глазами, смотрела в потолок и думала. Не о том, как его простить, а о том, как защитить себя и Артёма, как сделать всё правильно, юридически грамотно, без эмоций и скандалов. В понедельник она зашла в офис к своему юристу Игорю Петровичу. Мужчина предпенсионного возраста. Опытный, циничный, с седой бородкой и усталыми глазами. Работал с Татьяной с момента открытия бюро. Оформлял все документы, договоры, сделки. Знал ее как честного, пунктуального клиента. Когда Татьяна вошла в кабинет, он поднял глаза от бумаг, кивнул. Предложил чай, Татьяна отказалась.
Села напротив, сложила руки на коленях. Рассказала коротко, без лишних эмоций.
— Муж изменяет. Помощница видела его с женщиной. Нужны факты, доказательства, документы.
Игорь Петрович выслушал молча. Потом хмыкнул.
— Классика жанра. Хотите развод?
— Пока нет, — ответила Татьяна.
— Хочу подготовиться.
— Проверьте, на что он тратит деньги. Наймите частного детектива.
— Мне нужны факты. Фотографии, чеки, переписки, если возможно. Всё, что докажет измену и нецелевое использование семейных денег.
Игорь Петрович кивнул, записал что-то в блокнот. Спросил:
— Сколько времени есть?
Татьяна ответила,
— Месяц, два, сколько нужно. Главное — собрать полную картину.
Юрист пообещал найти хорошего детектива, проверенного, дискретного. Договорились о цене. Татьяна расплатилась наличными, вышла из кабинета. На душе было спокойно. Она сделала первый шаг. Игорь Петрович кивнул и через две недели принёс папку. Толстую, тяжёлую, набитую бумагами. Положил на стол перед Татьяной, открыл. фотографии, распечатки переписок, выписки со счетов. Татьяна перелистывала страницы, читала, смотрела. Лицо оставалось спокойным, но внутри холодело. Станислав снимал квартиру для любовницы, однокомнатную студию в новостройке на окраине. Девушке 26 лет, зовут Карина, работает администратором в салоне красоты.
Длинные крашеные волосы, яркий макияж, короткие платья. На фотографиях они обнимались, целовались, заходили вместе в подъезд. Детектив сделал снимки в разное время — утром, вечером, ночью. Станислав приезжал к ней два-три раза в неделю, оставался на ночь. Говорил дома, что задерживается на работе, что ночует у друга, что корпоратив затянулся. Дальше шли чеки. Продуктовые магазины, рестораны, салоны красоты, ювелирный магазин. Станислав купил Карине золотые серьги, духи, сумку известного бренда. Оплачивал ей аренду квартиры — 25 тысяч в месяц. Покупал продукты, водил в кафе, в кино, на концерты,
За последние полгода потратил на неё больше трёхсот тысяч. Деньги брал из общего бюджета, того самого, который Татьяна исправно пополняла, считая, что они живут семьёй. Оказалось, Станислав последние полгода почти не вкладывался в дом. Его зарплата уходила на любовницу, а Татьяна оплачивала продукты, коммунальные услуги, одежду для всех троих, ремонт машины, подарки его матери и сестре на праздники. Даже бензин для его поездок к любовнице покупала на свои деньги, не зная об этом. В папке были ещё переписки. Детектив как-то добыл скриншоты из мессенджера. Станислав писал Картне нежности, обещал, что скоро они заживут вместе, что жена его не понимает, что брак — ошибка, что он женился по глупости. Карина отвечала смайликами, просила денег на новый телефон, на поездку на море, на шубу. Станислав обещал. Писал, что нужно время, что сейчас нет денег, но скоро будет большой заказ на работе, получит премию. Врал на каждом шагу.
— Что будем делать? — спросил Игорь Петрович, когда Татьяна закрыла папку.
Она посмотрела на него долгим взглядом. Потом тихо сказала,
— Подождём, пусть сам себя закопает глубже. Мне нужно, чтобы он первый предложил раздельный бюджет. Или чтобы сказал что-то такое, после чего я смогу уйти с чистой совестью. Не я разрушила семью, а он. Понимаете?
Игорь Петрович понял, кивнул с уважением. Он работал с Татьяной достаточно долго, чтобы знать, эта женщина не принимает поспешных решений. Она думает, планирует, просчитывает варианты. И когда действует, действует наверняка. Прошёл ещё месяц. Станислав стал приходить домой всё позже. Иногда ночевал якобы у друга Сергея. Татьяна не спрашивала, не упрекала. Просто кивала, когда он на пороге объяснял, что задержался на работе, что начальник попросил остаться, что срочный проект. Она видела, как он врет, видела, как бегают глаза, как напряжены плечи, как он быстро уходит в ванную, чтобы смыть чужой парфюм. Но молчала. Наблюдала, собирала факты.
Она методично переводила деньги на отдельный счёт, который Станислав не знал. Открыла его ещё до брака, на своё имя, в банке, где не было общих карт. Каждую неделю переводила туда часть зарплаты, часть доходов от аренды помещений. Сначала понемногу, потом больше. К концу месяца на счету накопилось достаточно, чтобы полгода жить спокойно, даже если Станислав захочет мстить через финансы. Подготовила документы на квартиру, на бизнес, на помещение в центре, свидетельства о собственности, договоры аренды, выписки из ЕГРН. Всё было оформлено до брака, значит, не подлежало разделу. Брачного договора они не заключали. Станислав сам отказался тогда, когда Татьяна предложила. Сказал, что это недоверие, что они семья,
что какие могут быть договоры между любящими людьми. Татьяна настаивать не стала, теперь понимала, почему. Он планировал в случае развода претендовать на всё. Думал, что квартира совместная, что бизнес общий. Ошибался. Ещё она тихо, без лишнего шума сменила замки в квартире. Вызвала мастера в будний день, когда Станислав был на работе, а Артём в школе. Мастер приехал быстро, поменял замки на входной двери за час. Новые ключи сделала только для себя и для Артёма. Два комплекта. Станиславу оставила старые. Он не заметил, потому что пользовался домофоном. Звонил снизу. Татьяна или Артём открывали дверь. Ключи у него были, но он ими давно не пользовался. Ленился подниматься пешком, ждал лифт, звонил в домофон.
Татьяна проверила еще раз все документы. Квартира — ее собственность. Куплена до брака на деньги наследства. Помещения в центре — тоже ее, унаследованы до брака. Бизнес — зарегистрированный ее имя до брака. Общего имущества практически нет. Машина оформлена на Станислава, но куплена на его деньги еще до знакомства с Татьяной. Мебель в квартире — Часть куплена ею до брака, часть они покупали вместе, но на её деньги. Чеки сохранились. Игорь Петрович сказал, что проблем не будет.
— Развод пройдёт быстро. Станислав не получит ничего.
Татьяна подготовилась морально. Прокручивала в голове разговор, который рано или поздно должен был состояться. Знала, что Станислав будет умолять, плакать, клясться.
Готовилась не поддаваться. Вспоминала все его ложь, все унижения, все оскорбления Артёма. Записала на листке бумаги все эпизоды, чтобы не забыть, не простить в момент слабости. Лист спрятала в ящик стола на работе. Перечитывала, когда сомнения начинали подкрадываться. В начале осени в бюро Татьяны случился неожиданный заказ. Крупная компания заказала проект реконструкции производственного цеха. Сумма контракта — несколько миллионов. Работы хватит на полгода. Татьяна лично провела переговоры, подписала договор и в тот вечер пришла домой в приподнятом настроении. Артём делал домашнее задание на кухне. Станислав сидел в гостиной перед телевизором. Татьяна разогрела ужин, накрыла на стол. Станислав…
Поел, не проронив ни слова. Потом вдруг спросил.
— Слушай, а у тебя на работе как дела? Слышал, кто-то из твоих клиентов разорился.
— Нет, всё нормально, — ответила Татьяна.
— Наоборот, сегодня подписала крупный контракт.
Станислав насторожился.
— Крупный? Это сколько?
— Достаточно, чтобы полгода не волноваться.
Он хмыкнул, но интерес в глазах был явный. Последнее время он стал чаще спрашивать про её работу, про доходы. Татьяна догадывалась, почему. Любовница требовала больше внимания и денег. А деньги у Станислава заканчивались. Ещё через неделю он пришёл домой мрачнее тучи, швырнул ключи на тумбочку, прошёл на кухню, налил себе воды. Татьяна готовила ужин, запекала курицу с овощами. Артём сидел в своей комнате, но дверь была приоткрыта.
— Слушай, — начал Станислав
— Мне нужны деньги, срочно.
— Сколько? — спокойно спросила Татьяна, не поворачиваясь от плиты.
— Тысяч триста. В долг взял у друга, надо отдавать.
— Триста тысяч. Татьяна усмехнулась про себя. Знала, что это не долг. Эта любовница захотела шубу, или поездку, или Станислав решил снять ей квартиру получше.
— Хорошо, — сказала она.
— Завтра переведу.
Станислав выдохнул с облегчением.
— Спасибо. Я верну обязательно.
Он не вернул. Не собирался. Татьяна видела это по его лицу.
На следующий день она перевела деньги, но сделала скриншот перевода и сохранила в отдельную папку. К остальным доказательствам. А вечером Алевтина Марковна и Жанна нагрянули без предупреждения. Как всегда, в среду, к ужину. Татьяна накрыла на стол. Борщ, картофельное пюре, котлеты, салат. Алевтина Марковна ела и комментировала.
— Борщ жидковат. Сметаны пожалела, что ли?
Жанна поддакивала.
— Да, у мамы борщ густой, наваристый. А тут прямо суп какой-то.
Артём сидел за столом, ел молча, но Татьяна видела, как он стискивает вилку. Станислав делал вид, что не слышит, доедал вторую порцию и листал телефон. Татьяна встала, начала убирать посуду, а Левтина Марковна откинулась на стуле. — Ну что, Танечка когда второго рожать будешь, а то Стасику наследника надо. Этот-то не в счёт, — кивнула на Артёма.
Татьяна замерла с тарелками в руках. Вот оно. Артём побледнел, опустил глаза. Станислав даже не поднял голову от телефона. Жанна захихикала.
— Мама, ну ты прямо как всегда. Но, по сути, правильно говоришь. Неродная кровь всё-таки.
— Алевтина Марковна— тихо сказала Татьяна, ставя тарелки в раковину.
— Больше так не говорите.
— Что такого?— фыркнула свекровь.
— Правду?— сказала.
— Ты, на Стасика, вон какую обузу повесила! Он и так тебя содержит, а тут ещё чужого ребёнка кормить.
Станислав поднял глаза от телефона, но промолчал. Татьяна посмотрела на него долгим взглядом. Он отвёл глаза. Этого хватило. Ужин закончился в напряжённой тишине. Алевтина Марковна с Жанной ушли через полчаса, недовольные отсутствием десерта. Станислав скрылся в спальне. Татьяна зашла в комнату к Артёму. Мальчик сидел на кровати, обхватив колени руками.
— Мам, я правда обуза? – тихо спросил он.
Татьяна села рядом, обняла сына.
— Нет. Ты самое главное в моей жизни. И никто не имеет права говорить тебе обратное.
— Но они сказали…
— Они глупые люди. Скоро ты это увидишь сам.
Артём не понял, но кивнул. Татьяна поцеловала его в макушку и вышла. В коридоре достала телефон и написала Игорю Петровичу.
-Пора. Подготовьте документы на развод. Всё, что нужно, у вас есть.
На следующий день Татьяна вернулась с работы в обычное время. Станислав сидел на диване, снова в телефоне. Она разогрела ужин, поставила на стол тарелку для него, для себя, для Артёма. Станислав поел, отодвинул тарелку, вытер рот салфеткой. И вдруг произнёс напряжённым голосом.
— Слушай, нам надо поговорить.
— О чём?— спокойно спросила Татьяна, доедая салат.
— О деньгах. О том, как мы живём.
Она отложила вилку, посмотрела на него. «Слушаю». Станислав вздохнул, словно готовился к трудному разговору, потом выпалил.
— Милая, с этого момента у нас раздельный бюджет. Меня достало содержать тебя и твоего спиногрыза.
Татьяна не моргнула. Артём замер с куском хлеба в руке, побледнел. Станислав продолжал, набирая уверенность.
— Я же мужчина, добытчик, а ты привыкла, что я за всё. Плачу. Квартира, машина, еда. Всё это на мне. Пора и тебе свою долю вносить, а то сидишь, вроде работаешь, а толку ноль. Бизнес у неё, контора на три комнаты, и этого твоего ребёнка на моей шее таскать надоело.
Татьяна не ответила, Станислав разошёлся.
— Так что с завтрашнего дня каждый платит за себя. Я за себя, ты за себя. И вообще, хватит всех кормить. Сколько можно мою маму и сестру угощать? Они приходят, ты готовишь по три часа. На мои деньги, между прочим. Больше не надо.
— Пусть сами себе готовят.
— Хорошо, — спокойно сказала Татьяна.
Станислав ожидал скандала, слёз, возмущения, но не такой реакции. Он растерялся.
— То есть ты согласна?
— Да, раздельный бюджет, раздельные траты. С завтрашнего дня я плачу только за себя и за Артёма. Ты за себя и за своих гостей.
— Ну, вот и отлично, — пробромотал Станислав, не веря своей удаче.
— Значит, договорились. Никаких претензий.
Татьяна встала из-за стола, убрала свою тарелку и тарелку Артёма. Тарелку Станислава оставила. Он посмотрел на неё с недоумением.
— Что, посуду тоже каждый сам моет теперь?
— Именно, — кивнула Татьяна.
— Раздельный бюджет включает раздельный быт. Ты ешь, ты моешь. Я ем, я мою.
Станислав скривился, но промолчал. Встал, кое-как ополоснул тарелку и ушёл в спальню. Татьяна осталась на кухне с Артёмом. Мальчик смотрел на неё широко раскрытыми глазами.
— Мам, что происходит?
— Справедливость, сынок. Скоро увидишь.
На следующий день Татьяна встала рано, собрала Артёма в школу, сделала завтрак только для двоих. Станислав вышел из спальни, увидел на столе два прибора и растерялся.
— А мне?
— Раздельный бюджет, — напомнила Татьяна.
— Готовь себе сам. Продукты в холодильнике, крупы в шкафу. Плита работает.
Он открыл рот, потом закрыл. Хотел возмутиться, но вспомнил, что сам вчера всё это предложил. Буркнул что-то под нос, налил себе чай и ушёл на работу голодным. Татьяна улыбнулась.
— Всё только начинается.
Вечером она вернулась домой с двумя маленькими пакетами из магазина. Внутри — упаковка лапши быстрого приготовления, батон хлеба и пачка чая. Станислав вернулся через час, увидел пакеты на столе и заглянул внутрь.
— Это что?
— Мои покупки, — ответила Татьяна.
— На свои деньги. Для себя и для Артёма.
— А ужин?
— Какой ужин?
— Но обычно же ты готовишь.
— Обычно я готовила на общие деньги. Теперь бюджет раздельный. Хочешь ужин — готовь сам. Или закажи доставку — на свои деньги.
Станислав нахмурился.
— Ты издеваешься?
— Я выполняю твоё условие. Раздельный бюджет, помнишь?
Он хотел что-то сказать, но передумал, схватил куртку и вышел.
Вернулся через час с пиццей в коробке. Ел молча, злобно. Татьяна с Артёмом ужинали в его комнате. Она заранее приготовила для них овощное рагу и спрятала в контейнерах на верхней полке холодильника, куда Станислав обычно не заглядывал. Прошла неделя. Станислав питался полуфабрикатами и доставкой. Один раз попытался приготовить макароны, сжёг кастрюлю, забыл выключить плиту. Татьяна без слов отмыла кастрюлю и поставила на место. Не помогала, не подсказывала. Станислав злился, но ничего не говорил. Он сам предложил раздельный бюджет, теперь пожинал плоды. В среду вечером позвонила Алевтина Марковна.
— Стасик, мы с Жанной сегодня к вам заедем. К ужину, как обычно.
Станислав почесал затылок.
— Мам, ну, может, не сегодня?
— Что значит не сегодня? Мы всегда по средам приезжаем. Уже выехали. Через полчаса будем.
Он повесил трубку, посмотрел на Татьяну.
— Мама с сестрой едут.
— И что?— спокойно спросила Татьяна, нарезая овощи для салата себе и Артёму.
— Ну, надо же накрыть на стол.
— Раздельный бюджет. Твои гости — твоя ответственность. Хочешь их накормить — готовь.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Станислав растерялся. До приезда матери оставалось 20 минут. Готовить он не умел, в холодильнике пусто, Татьяна убрала все свои продукты в контейнеры на верхнюю полку,
На нижних лежали только его покупки, два йогурта, пакет сосисок и бутылка кефира. Станислав лихорадочно соображал, что делать. Схватил телефон, хотел заказать доставку, но вспомнил, что денег на карте почти нет. Половину зарплаты он уже потратил на любовницу, которая потребовала новый телефон.
— Чёрт! — выругался он.
— Может, хоть ты что-нибудь приготовишь? По-быстрому!
— Нет, — коротко ответила Татьяна. Станислав метался по кухне, открывал шкафы, хлопал дверцами. Татьяна спокойно доела свой салат, помыла посуду и ушла в комнату к Артему, закрыла дверь. Через 10 минут раздался звонок в дверь. Станислав открыл.
Алевтина Марковна и Жанна вошли с привычными улыбками и пакетами. Как всегда, пакеты были пустыми. Формальность, чтобы сказать,
— Мы ведь с угощением пришли. Внутри пара яблок и пакет печенья.
— Стасик, родной!
Алевтина Марковна расцеловала сына.
— Как я соскучилась!
— Жанна, снимай куртку, проходите.
— Ой, как пахнет вкусно! Что Танечка приготовила?
Они, как обычно, прошли в коридор и заглянули на кухню, и тут же заорали от увиденного. Жанна закричала.
— Что это?
Алевтина Марковна застыла, не веря своим глазам. На столе пусто. Ни кастрюль, ни сковородок, ни тарелок. Только чистая клеенка. Алевтина Марковна огляделась, открыла рот, закрыла, снова открыла.
— Стас, а где ужин?
— Мам, ну, понимаешь, тут такое дело.
— Какое дело?
Жанна подошла к плите.
— Ничего не готовится, в духовке тоже пусто.
Алевтина Марковна открыла холодильник. Почти пустой холодильник встретил её зияющими пустыми полками. На нижних два йогурта и пакет сосисок. Всё остальное место пусто. На верхних полках контейнеры с крышками, аккуратно подписанные «Т» и «А». На столешнице у плиты стояли три пачки лапши быстрого приготовления. Алевтина Марковна увидела их и заорала ещё громче.
— Это что, лапша из пакета? И холодильник пустой! Ты нас голодом морить собрался!
Она вытащила один контейнер с верхней полки, заглянула внутрь. Овощное рагу. Понюхала, пальцем не тронула, воспитание не позволяло. Но глаза сузились. Поставила контейнер обратно, закрыла холодильник.
— Стас, — медленно проговорила она,
— что здесь происходит?
— Мам, ну, у нас теперь раздельный бюджет, я тебе говорил по телефону.
— Раздельный бюджет? — переспросила Алевтина Марковна.
— Это что еще такое?
— Ну, каждый и сам за себя платит. Я за себя, Татьяна за себя и за Артема.
— И что, еда тоже раздельная?— вмешала Жанна, оглядывая пустой стол.
— Получается, да», — пробормотал Станислав.
Алевтина Марковна выпрямилась, лицо ее налилось краской.
— То есть ты хочешь сказать, что мы приехали, а нас никто не собирался кормить?
— Мам, я не знал, что вы приедете.
— Мы всегда по средам приезжаем, двадцать лет одно и то же. Как ты мог не знать?
Жанна подключилась.
— Стас, ты серьёзно? Мы через весь город ехали, в пробках стояли. А тут даже чая не допросишься?
— Чай есть, — растерянно сказал Станислав.
— Могу заварить.
— Да я не про чай, — взорвалась Жанна.
— Где ужин? Где борщ, котлеты, салаты? Мы голодные.
В этот момент из комнаты вышла Татьяна, спокойная, собранная. посмотрела на свекровь и золовку.
— Добрый вечер.
Алевтина Марковна развернулась к ней.
— Татьяна, что за безобразие? Мы пришли, а на столе пусто. Ты что, издеваешься?
— Нет, — ровным голосом ответила Татьяна.
— Я просто больше не готовлю на чужие деньги.
— На чужие? — ахнула свекровь.
— Какие чужие? Это семья.
— Семья, где Станислав объявил раздельный бюджет. Я плачу за себя и за сына, он за себя, вы его гости. Значит, он и должен вас кормить.
— Это твои обязанности, — выпалила Жанна.
— Ты жена, хозяйка, должна готовить. Хозяйка готовит на общие деньги, — спокойно парировала Татьяна.
— У нас деньги раздельные, значит, и обязанности раздельные. Хотите есть? Магазин работает до десяти или Станислав может заказать доставку.
— Стас! — Алевтина Марковна повернулась к сыну.
— Ты это слышишь? Она нас выгоняет!
— Я никого не выгоняю, — возразила Татьяна, просто объясняя новые правила. Раздельный бюджет — раздельный стол. Жанна фыркнула.
— Ну ты даешь! Совсем обнаглела? Думаешь, раз Стас на тебе женился, можно уже наплевать на всех?
— Думаю, что уважать нужно границы, — ответила Татьяна.
— Вы приходите без предупреждения, едите, уходите, ни разу не принесли продуктов, ни разу не предложили помочь, ни разу не поблагодарили. А теперь еще и возмущаетесь, что я не хочу быть бесплатной столовой.
— Так мы ж семья…, — возмутилась Алевтина Марковна.
— В семье так не делают.
— В семье… не оскорбляют чужих детей, называя их абузой, — холодно сказала Татьяна. —
— Но вы это сделали. Над на прошлой неделе, помните?
Алевтина Марковна запнулась. Жанна отвела глаза. Станислав уставился в пол. Повисла тяжелая тишина. Татьяна продолжала.
— Артем не абуза, он мой сын. И если вы хотите бывать в этом доме, Научитесь его уважать. А пока, извините, ужина не будет. Алевтина Марковна побагровела.
— Стас, ты слышишь, как она с нами разговаривает?
Станислав молчал. Он понимал, что попал в ловушку. Если встанет на сторону матери, Татьяна взорвется окончательно. Если встанет на сторону жены, мать устроит скандал. Он выбрал третье. Промолчал.
— Молодец, сынок, — ядовито бросила Алевтина Марковна.
— Защитил мать. Жанна, собирайся, мы уходим.
— Мам, подожди, — начал Станислав.
— Нечего ждать. Раз нас здесь не рады видеть, нечего и навязываться. Они хлопнули дверью. Станислав остался стоять посреди коридора, растерянный и злой. Татьяна прошла мимо него на кухню, налила себе чай. Станислав ворвался следом.
— Ты что творишь? Это моя мать!
— Твоя мать оскорбила моего сына, и ты промолчал. Она не хотела обидеть.
— Хотела и обидела. И ты это прекрасно знаешь.
Станислав сжал кулаки.
— Ты… ты меня позоришь. Выгнала мою семью.
— Я не выгоняла. Я просто не стала работать бесплатной поварихой. Ты сам предложил раздельный бюджет, получай последствия.
— Я не думал, что ты так поступишь, а я не думала, что ты окажешься таким лицемером», — спокойно ответила Татьяна.
Станислав хотел ещё что-то сказать, но развернулся и ушёл в спальню. Хлопнул дверью. Татьяна допила чай, помыла кружку и пошла к Артёму. Мальчик лежал на кровати с книжкой, но было видно, что он слышал весь разговор.
— Мам, они больше не придут? — тихо спросил он.
— Не знаю, — честно ответила Татьяна.
— Но если придут, то будут вести себя прилично. Или не придут вообще.
— А папа, то есть Станислав, он злится?
— Злится, но это его проблемы. Ты не виноват ни в чём.
Артём кивнул и обнял мать. Татьяна погладила его по голове и вышла. Села в гостиной с ноутбуком, открыла почту. Написала Игорю Петровичу. «Ускоряем процесс. Готовьте иск». На следующий день Станислав ушёл на работу, не позавтракав. Татьяна проводила Артёма в школу и уехала в офис. Вечером вернулось поздно. Станислава не было дома. Только в одиннадцать вечера он влетел в квартиру пьяный и злой. Татьяна сидела на кухне с чаем. Станислав плюхнулся на стул напротив.
— Ты довольна?
— Чем именно?
— Моя мать рыдала весь вечер, звонила, жаловалась, что ты её унизила. Жанна тоже в истерике, говорят, что ты меня настроила против них.
— Я ничего не говорила. Ты сам выбрал молчать, когда твоя мать оскорбила Артёма.
— Да хватит уже про Артёма! — рявкнул Станислав.
— Она просто пошутила!
— Странная шутка, называть ребёнка обузой.
— Ну а что? Он же не мой сын. Я не обязан его содержать.
Татьяна медленно поставила кружку на стол, посмотрела на Станислава долгим взглядом. Он продолжал.
— Вот честно, надоело. Я тебя и так терплю. А тут ещё ребёнок чужой на шее. Ты хоть понимаешь, сколько денег на него уходит? Школа, одежда, еда. А я что, должен за всё платить?
— Ты не платишь», — спокойно сказала Татьяна. За Артёма плачу я, всегда платила. Ты ни копейки на него не тратил.
— Ещё как тратил. Живёт в моей квартире, жрёт мою еду.
— В моей квартире, — поправила Татьяна.
— Я её купила до нашего брака, на свои деньги.
Станислав запнулся.
— Ну, всё равно. Коммуналку я плачу.
— Нет, коммуналку плачу я. могу показать квитанции.
Он замолчал, осознавая, что влез в яму, но злость взяла верх.
— Да плевать, я устал от всего этого. От тебя, от твоего сынка, от этих правил дурацких. Хочешь раздельный бюджет — получай, но тогда и готовь на всех, как положено жене.
— Нет, — твердо сказала Татьяна,
— раздельный бюджет — раздельные обязанности, или ты отменяешь свое решение.
Станислав хотел накричать, но вдруг передумал, махнул рукой. «Делай, что хочешь, мне всё равно». Он встал и, пошатываясь, ушёл в спальню. Татьяна осталась на кухне. Достала телефон, открыла переписку с Игорем Петровичем. «Завтра приеду, подписываем иск». Прошла ещё неделя. Станислав почти не появлялся дома. Ночевал у друзей, как он объяснял. На самом деле у любовницы, Татьяна знала. Она не устраивала сцен, не выясняла отношений, просто продолжала жить своей жизнью. Готовила для себя и Артёма, ходила на работу, встречалась с юристом. Документы на развод были почти готовы. Оставалось только дождаться подходящего момента, чтобы вручить их Станиславу. В субботу утром раздался звонок в дверь. Татьяна открыла. На пороге стояла Алевтина Марковна. Одна, без Жанны.
Лицо у неё было усталое, помятое, без обычного опломба.
— Можно войти? — тихо спросила она.
Татьяна молча отступила в сторону, а Левтина Марковна прошла на кухню, села на стул. Татьяна поставила чайник, достала чашки. Молчание затягивалось. Наконец свекровь заговорила.
— Я хотела, ну, в общем, извиниться. За те… Слово про Артёма. Не подумала, — сказала сгоряча.
— Сгоряча, — повторила Татьяна.
— То есть вы не думали, что говорите?
— Ну, я думала, что это просто такой разговор. Не думала, что ты обидишься.
— Обидеться может Артём. Он слышал.
Алевтина Марковна поморщилась.
— Извини, правда, больше не буду.
— Хорошо, — кивнула Татьяна.
— Приняла извинения. Что ещё?
Свекровь нервно теребила край скатерти.
— Я хотела попросить. Ну, может, вернём всё как было. Будем приезжать, как раньше. Ты готовить будешь. Стас сказал, что ты хорошо зарабатываешь, так что не обеднеешь же.
Татьяна усмехнулась.
— Не обеднею. Но и готовить для вас больше не буду.
— Почему?
— Потому что раздельный бюджет. Станислав сам его предложил. Я согласилась. Теперь правила для всех одинаковые.
— Но это же глупость. В семье так не делают.
— В семье не оскорбляют детей, не называют жену нахлебницей, не тратят деньги на любовниц,—спокойно перечислила Татьяна. Алевтина Марковна подскочила.
— Что? Какие любовницы?
— У Станислава любовница. Уже полгода. Он снимает ей квартиру, покупает подарки. На деньги, которые якобы тратил на семью.
Свекровь побледнела.
— Ты врёшь.
— Не вру. У меня есть доказательства. Фотографии, переписки, чеки. Хотите посмотреть?
Алевтина Марковна молча покачала головой. Села обратно на стул. Выглядела она теперь совсем маленькой, растерянной. Татьяна налила ей чай, поставила перед ней чашку. Свекровь обхватила чашку руками, но не пила.
— Я не знала, — тихо сказала она.
— Правда не знала.
— Теперь знаете.
— И что ты собираешься делать?
— Разводиться. На следующей неделе подам иск.
Алевтина Марковна вздрогнула.
— Развод? Но.. Может, ещё можно всё исправить? Поговорить с ним.
— Нет, — твёрдо ответила Татьяна.
— Слишком много было сказано. Слишком много сделано. Артёма оскорбили, меня унизили. Станислав изменяет. Это не брак, это пустая оболочка.
— Но ведь он…
— Он ваш сын, но не мой муж. Больше не мой.
Алевтина Марковна допила чай, поставила чашку на стол. Встала, медленно, будто постарела на 10 лет за эти минуты. Подошла к двери, обернулась. —
— Прости меня, Танечка. — За всё. Я правда не хотела…
— Я простила. За себя. Но не за Артёма. Это вам к нему извиняться.
Свекровь кивнула и ушла. Татьяна закрыла за ней дверь и прислонилась к косяку, вздохнула. Осталось совсем немного. Последний акт.
В воскресенье вечером Станислав вернулся домой трезвый, но мрачный. Он, не говоря ни слова, прошёл в спальню, переоделся, вышел на кухню. Татьяна сидела за столом с документами. Станислав сел напротив, посмотрел на бумаги.
— Что это?
— Иск на развод.
Он замер. Лицо побледнело, глаза округлились. Татьяна протянула ему папку. Станислав взял, открыл, пробежал глазами по строчкам, отложил папку, посмотрел на Татьяну.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но почему? Из-за той ссоры? Из-за раздельного бюджета?
— Из-за всего, Из-за лжи ,Из-за измены, Из-за неуважения к моему сыну, Из-за того, что ты считаешь меня дурой, которая не замечает, куда ты тратишь деньги?
Станислав дёрнулся.
— Какая измена? О чём ты?
Татьяна достала из папки фотографии. Станислав с девушкой на улице, возле подъезда, в кафе. Переписки, распечатанные на листах, чеки из ресторанов, магазинов, салонов красоты. Станислав смотрел на это, и лицо его становилось всё серее.
— Откуда…— прохрепел он.
— У меня есть свои источники. Я знаю всё уже полгода. Знаю, что ты снимаешь ей квартиру. Знаю, что покупаешь подарки. Знаю, что тратишь деньги, которые я давала тебе, на семью. Знаю, что предложила раздельный бюджет, чтобы не делиться со мной, а тратить больше на любовницу.
Станислав открыл рот, но не нашёл слов. Татьяна продолжала спокойно, методично.
— Ты думал, я не замечу? Думал, я буду молчать и терпеть? Нет, Станислав .Я не та женщина, которая терпит. Я та, которая считает, планирует и действует. И сейчас ты получаешь то, что заслужил.
— Татьяна, послушай.
Начал он, но она подняла руку, останавливая его.
— Молчи. Слушай меня. Квартира, в которой мы живем, моя. Куплена до брака. Ты не имеешь на нее прав. Помещения в центре, которые я сдаю в аренду, мои. унаследованы до брака. Бизнес, которым я управляю, мой, создан до брака. По закону ты не получишь ни копейки, брачного договора нет, но имущество несовместное.
Станислав слушал, и глаза его наполнялись ужасом. Татьяна безжалостно продолжала.
— Более того, офис, в котором работает твоя компания, — мое помещение. Я сдаю его в аренду вашему работодателю. Захочу — расторгну договор. Твоя компания съедет, ты останешься без работы.
— Ты… ты не можешь, — пробормотал Станислав.
— Могу и сделаю, если попытаешься чинить препятствие разводу. Если попытаешься претендовать на алименты или компенсации. Если хоть словом обидишь Артёма, я уничтожу тебя юридически, финансово и морально. Понял? Станислав…
Он сидел сжавшись, маленький и жалкий. Татьяна встала, собрала документы.
— Завтра я подаю иск. Через два месяца развод будет оформлен. Можешь пожить здесь до конца месяца, потом съезжай. Или можешь уехать хоть сегодня. Мне всё равно.
Она вышла из кухни, оставив Станислава одного. Он сидел, уставившись в стол,
и по лицу его текли слёзы. Татьяна зашла в комнату к Артёму. Мальчик делал уроки, но поднял глаза, когда мать вошла.
— Мам, это правда? Вы разводитесь?
— Да, сынок
— Из-за меня?
— Нет. Из-за него, Он оказался не тем человеком, за которого я его принимала. Но это не твоя вина. Никогда не было и не будет.
Артём кивнул, обнял мать. Татьяна погладила его по голове, поцеловала в макушку. Вышла в коридор и услышала, как Станислав что-то бормочет на кухне. Зашла обратно. Он сидел, уронив голову на руки.
— Татьяна, прости, — хрипло сказал он.
— Я дурак.Я всё испортил. Прости меня. Давай начнём сначала. Я брошу её, я исправлюсь, я буду другим. Нет. Пожалуйста, я на коленях готов просить. Я люблю тебя.
— Ты любишь комфорт. Ты любишь деньги. Ты любишь, когда за тобой ухаживают. Но меня ты не любишь. Никогда не любил. Это не так. Так. И мы оба это знаем.
Станислав зарыдал, по-настоящему, в голос. Татьяна смотрела на него без жалости. Она потратила слишком много времени, чтобы пожалеть его сейчас. Станислав упал на колени, пополз к ней, пытаясь схватить за руку. Она отступила. Татьяна.
— Умоляю. Дай мне шанс. Я исправлюсь. Я буду ценить тебя и Артёма. Я извинюсь перед ним. Перед мамой скажу, чтобы больше не лезла. Я всё сделаю, только не уходи. Я не ухожу.
— Это ты уходишь. Из моей квартиры. Из моей жизни. Из жизни моего сына.
— Нет, пожалуйста. Татьяна развернулась и ушла. Станислав остался на полу, рыдая и умоляя в пустоту. На следующий день Татьяна подала иск в суд. Станислав пытался звонить, писать, приходил к офису. Она не отвечала. Игорь Петрович взял на себя всю коммуникацию. Через неделю Станислав съехал из квартиры.
забрал свои вещи и ушёл. Алевтина Марковна звонила один раз, просила прощения, плакала в трубку. Татьяна выслушала, сказала, что не держит зла, но отношения восстанавливать не будет. Жанна не звонила вообще. Через два месяца развод был оформлен, Татьяна получила все документы, поставила печать, подпись, вышла из суда и почувствовала, как гора свалилась с плеч. Артём встретил её дома с цветами, которые купил на карманные деньги. Татьяна обняла сына и заплакала. Не от горя, а от облегчения. Ещё через месяц она узнала, что Станислав потерял работу. Его компания действительно съехала из арендованного помещения. Не потому, что Татьяна расторгла договор,
потому что владельцы решили перевести офисы в другой район. Станислав не смог найти новую работу быстро, влез в долги. Любовница его бросила. Она ушла к другому мужчине, более платёжеспособному, более стабильному. Станислав пытался вернуться, писал Татьяне длинные сообщения, звонил по ночам, караулил возле офиса. Умолял дать второй шанс, обещал измениться, стать другим, ценить, уважать, любить. Татьяна читала сообщения, слушала голосовые, смотрела, как он стоит внизу под окнами и не чувствовала ничего. Ни жалости, ни злости, ни удовлетворения. Только пустоту на месте, где когда-то были чувства. Она заблокировала его номер, написала в службу безопасности офисного здания, чтобы не пускали его на территорию.
Станислав исчез из её жизни. Артём пошёл в новую школу, где его никто не знал. Там он увлёкся программированием, стал участвовать в олимпиадах, выигрывать призы. Нашёл друзей, таких же увлечённых компьютерами, умных, начитанных. Стал улыбаться чаще. Перестал вздрагивать, когда звонили в дверь. Татьяна видела, как он расправляет плечи, как увереннее говорит, как взрослеет. И радовалась этому больше, чем любым грамотам и наградам. Главное было в том, что он перестал бояться, перестал считать себя обузой, поверил в себя. Её бизнес тоже рос. Она открыла второй офис, наняла ещё специалистов, расширила штат до 40 человек. Выиграла тендер на проектирование крупного торгового центра,
Появились новые заказы, новые клиенты. Деньги текли рекой. Она купила Артему новый ноутбук для программирования. Мощный, профессиональный. Записала его на курсы к лучшим преподавателям. Съездили вместе в Европу на две недели. Посмотрели музеи, галереи, старинные замки. Артем был счастлив. Татьяна тоже. Жизнь наладилась. без Станислава, без его родственников, без лжи и унижений. Утром Татьяна просыпалась в своей постели одна. И это было облегчением, а не одиночеством. Завтракала с Артёмом, обсуждали планы на день, шутили. Провожала сына в школу, уезжала на работу. Вечером возвращались домой вместе, ужинали, разговаривали.
Никто не критиковал, не придирался, не обвинял. Никто не приходил пожрать на халяву. Никто не оскорблял Артёма. Просто они вдвоём спокойно, тихо, счастливо. Однажды, через полгода после развода, Татьяна встретила Алевтину Марковну в магазине. Свекровь шла мимо с тележкой, увидела Татьяну, остановилась. Постояли напротив друг друга молча. Алевтина Марковна выглядела старше, усталой, с потухшими глазами, одета скромно, без прежнего лоска. Татьяна кивнула ей, сыгралась пройти мимо. Но свекровь вдруг тихо сказала.
— Ты была права. Прости нас. Мы не понимали, что творим. Стас, он совсем потерялся. Без работы, без денег, один. Я пыталась помочь, но он не слушает. Пьёт теперь. Не каждый день, но пьёт. И я виню себя. Что избаловала, что не научила уважать женщин, что не остановила тогда, когда надо было.
Татьяна слушала и думала, что эти слова надо было сказать раньше. Когда ещё можно было что-то изменить? Теперь поздно. Она кивнула.
— Я простила. Давно. Но это не значит, что я хочу вернуться в ту жизнь. Прощение — это не обязательство терпеть дальше. Это просто отпускание обид.
Алевтина Марковна кивнула, вытерла глаза платком. Хотела ещё что-то сказать, но передумала. Они разошлись. Больше не встречались. Татьяна не чувствовала злости, но и не чувствовала жалости, просто закрыла эту страницу своей жизни и пошла дальше.
Артём вырос, поступил в университет на бюджет, получил стипендию. Стал программистом, устроился в крупную компанию, начал зарабатывать. Татьяна смотрела на сына и понимала, что сделала всё правильно. Она не терпела, не прощала то, что непростительно, не жертвовала собой ради чужого комфорта. Она защитила себя и своего ребёнка, и это было её победой. Станислав так и не нашёл себя. Работал то там, то здесь, женился на той самой любовнице, развёлся через год. Спивался, но потом как-то выкарабкался. Однажды написал Татьяне длинное письмо, где просил прощения за всё. Она прочитала, но не ответила. Прошлое осталось в прошлом. Она построила новую жизнь, в которой ей было хорошо.
Без мужчин, которые называют её ребёнка «абузой». Без родственников, которые приходят только пожрать. Без лужи и притворства. Татьяна Сергеевна закрыла ноутбук, посмотрела в окно. За окном был город, вечерние огни, жизнь. Прошло много лет. Артём давно вырос, окончил университет, стал успешным программистом. А она всё так же руководила своим бизнесом. Всё было так, как она хотела. Она не пожалела ни разу о том, что не простила Станислава тогда, когда он на коленях умолял. Потому что прощение — это не слабость и не доброта. Это выбор. И она выбрала себя. Выбрала достоинство. Выбрала жизнь без унижений.
