— Свекровь опять звонит третий раз за утро! — Наташа швырнула телефон на диванную подушку так, что он отскочил и упал на пол.
Она стояла посреди своей маленькой однокомнатной квартиры, которую они с Игорем снимали уже второй год. Второй год обещаний. Второй год фразы «Скоро накопим на первоначальный взнос». Второй год её аккуратного планирования семейного бюджета, отказов от новой одежды, от поездок к родителям в другой город, от всего, что не было жизненно необходимым.
А сегодня утром она случайно открыла банковское приложение на телефоне Игоря, когда искала калькулятор. И увидела. Перевод. Двести пятьдесят тысяч. Их двести пятьдесят тысяч, которые они копили полтора года. С пометкой «Маме на лечение». Вчера. Пока она была на работе.
Игорь вышел из ванной, вытирая мокрые волосы полотенцем. Увидел её лицо и замер.
— Наташ, я хотел сказать сам…
— Когда? — её голос был до странного спокоен. — Когда именно ты собирался мне сказать, что отдал все наши накопления своей матери?
— У неё проблемы со здоровьем! Ей нужно было срочно…
— Игорь, твоя мать вчера выложила в соцсети фотографии из салона красоты. Новое окрашивание и маникюр. Я видела. Какое лечение?
Он открыл рот. Закрыл. Покраснел. Потом тихо произнёс:
— Ей действительно нужны были деньги. На ремонт в её квартире. Там трубы старые, она боялась, что прорвёт, затопит соседей…
Наташа медленно кивнула. Она поняла всё. Она поняла, что он снова соврал ей. Что он снова выбрал мать. Что обещания ничего не значат. Она взяла свою сумку, достала оттуда блокнот и ручку. Села за стол. Игорь стоял и смотрел на неё с нарастающей тревогой.
— Что ты делаешь?
— Считаю.
Она писала быстро, чётко. Столбик цифр рос на странице. Аренда квартиры. Коммунальные платежи. Интернет. Её продукты отдельно. Его продукты отдельно. Бытовая химия пополам. Она закончила, подвела черту, написала итоговую сумму и оторвала листок. Протянула ему.
— Это твоя часть за этот месяц. Двадцать первого числа жду перевод. С сегодняшнего дня у нас раздельный бюджет. Полностью раздельный. Я не буду больше вкладываться в наше общее будущее, которого, судя по всему, не существует.
— Наташа, ты чего? Мы же семья!
— Семья? — она усмехнулась. — Игорь, ты отдал все наши деньги, даже не спросив меня. Какая семья? У тебя есть семья. Твоя мама. Я тут просто квартиросъёмщица, которая платит половину аренды и иногда готовит ужин.
Она встала, прошла на кухню. Открыла холодильник и начала доставать продукты. Курицу, которую купила вчера на их совместный ужин. Овощи. Сыр. Йогурты. Сложила всё в большой пакет.
— Это я купила на свои деньги. Это моё. Хочешь есть — покупай сам. Или попроси у мамы денег на продукты, раз у неё такие срочные траты нашлись.
Игорь побледнел. Он смотрел на неё, и в его глазах была растерянность маленького мальчика, которого впервые в жизни поставили в угол.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Она взяла пакет и унесла его в комнату. Поставила в угол, подальше от его вещей. Потом легла на кровать, отвернувшись к стене, и закрыла глаза. Игорь стоял в дверях, не зная, что делать. Он ждал слёз, истерики, скандала. Но она просто лежала, тихо и неподвижно, как статуя.
— Наташ…
— Не подходи ко мне. Спи сегодня на диване.
Он хотел возразить. Но что-то в её голосе остановило его. Он молча развернулся и вышел.
Утро началось с абсурда. Наташа встала первая, взяла свои вещи из шкафа и пошла в душ, заперев за собой дверь. Игорь слышал шум воды и понимал, что привычного утреннего ритуала больше не будет. Раньше они вместе завтракали, болтали, строили планы на день. Теперь она вышла из ванной уже одетая, собранная, с макияжем. Прошла мимо него на кухню, даже не взглянув.
Он последовал за ней. Картина была дикой. На плите стояли две сковородки. На одной готовилась яичница с помидорами — её завтрак. На второй пустовала, ожидая его. Он открыл холодильник. Там лежали три яйца в контейнере с надписью маркером «Игорь», пачка дешёвых сосисок и кефир. Всё остальное пространство холодильника было пусто. Он повернулся к ней.
— Где продукты?
— Мои продукты в комнате. В моём пакете. Твои продукты в холодильнике. Если тебе этого мало — магазин работает.
Она спокойно ела свой завтрак, глядя в окно. Игорь почувствовал, как внутри него начинает закипать обида. Он разбил яйца на свою сковороду, но они получились какими-то жалкими, водянистыми. Он доел молча, злясь на неё, на себя, на всю эту ситуацию. Она помыла свою тарелку, вытерла насухо и унесла в комнату. Его грязная сковорода осталась на плите.
— Ты посуду за собой не помоешь? — не выдержал он.
— Это твоя посуда. Мой за собой сама.
Она взяла сумку и вышла. Хлопок двери прозвучал как приговор. Игорь остался один на кухне, глядя на грязную сковороду и понимая, что происходит что-то страшное. Что-то, чего он не может остановить.
К вечеру он не выдержал и позвонил матери. Рассказал всё. Ждал поддержки, понимания. Но Алевтина Петровна отреагировала неожиданно.
— И правильно сделала! — её голос в трубке был возмущённым. — Ты что, совсем дурак? Отдал все деньги, даже не сказав жене? Игорь, я тебя так не воспитывала!
— Мам, но ты же сама просила! Ты говорила, что срочно нужны деньги!
— Я просила, но я думала, вы вместе решите! Я не знала, что ты ей не скажешь! Господи, ну какой же ты бестолковый! Это же ваши общие накопления были!
— Так что мне теперь делать?
— Извиняйся. Проси прощения. И больше так не делай. Запомни, сынок: между мной и твоей женой ты должен выбирать жену. Я твоя мать, я никуда не денусь. А её ты можешь потерять.
Он повесил трубку ошарашенный. Даже мать не на его стороне. Он пришёл домой с букетом роз и коробкой её любимых конфет. Наташа сидела за столом с ноутбуком, работала над каким-то отчётом. Увидела цветы. Посмотрела на него долгим взглядом.
— Убери это.
— Наташ, ну прости. Я идиот. Я действительно идиот. Я не подумал…
— Именно. Ты не подумал. Не в первый раз, Игорь. Помнишь, полгода назад ты одолжил двадцать тысяч своему другу Максиму? Тоже не спросив. Он до сих пор не вернул. Помнишь, год назад ты купил своей сестре телефон в подарок на день рождения? За сорок тысяч? Мы тогда собирались купить мне зимнее пальто, но денег не осталось. Я всю зиму проходила в старом. Ты всё время делаешь что-то, не спрашивая меня. Будто меня вообще нет.
Он стоял с букетом в руках, и ему нечего было ответить. Потому что она была права. Он действительно никогда не считал нужным советоваться с ней, когда речь шла о деньгах, о помощи родным, о подарках. Он просто делал то, что считал правильным, а она должна была принять.
— Я изменюсь, — выдавил он. — Честно. Больше так не будет.
— Игорь, сколько раз ты уже это говорил? — она устало потерла переносицу. — Я устала верить обещаниям. Я верю только поступкам. Поэтому сейчас будет так, как я сказала. Раздельный бюджет. Раздельная жизнь. Мы живём в одной квартире, потому что съезжать мне пока некуда и разрывать договор аренды невыгодно. Но это не значит, что между нами что-то есть.
— То есть мы… всё?
— Я не знаю. Увидим. Может быть, ты действительно изменишься. Может быть, нет. Время покажет. А пока — каждый сам за себя.
Прошла неделя. Неделя странного существования под одной крышей. Они стали как соседи по коммунальной квартире. Вежливо здоровались. Предупреждали, если собирались занять ванную. Не мешали друг другу. Но не было тепла. Не было близости. Наташа каждый вечер уходила в комнату сразу после работы. Игорь оставался на кухне или в гостиной один.
Он пытался делать что-то правильное. Помыл всю накопившуюся посуду. Пропылесосил квартиру. Купил продукты. Она заметила, кивнула: «Спасибо». И всё. Никакого потепления.
Однажды вечером он зашёл в комнату. Она читала книгу, лёжа на кровати.
— Можно с тобой поговорить?
— Говори.
Он сел на край кровати.
— Я вернул деньги.
Она оторвалась от книги, посмотрела на него с недоумением.
— Что?
— Я позвонил маме. Попросил вернуть деньги. Все двести пятьдесят тысяч. Она сегодня перевела обратно. Вот, смотри.
Он протянул ей телефон с открытым приложением. Она молча посмотрела на экран. Действительно. Вся сумма вернулась на счёт.
— Как ты её уговорил? — спросила она тихо.
— Я сказал, что если она не вернёт, я потеряю тебя. И что это будет на её совести. Мама сказала, что ремонт подождёт. Что семья важнее.
Наташа молчала долго. Потом медленно закрыла книгу.
— Игорь, это хорошо. Но это всего лишь один шаг. Один правильный поступок не отменяет полутора лет твоих неправильных решений.
— Я понимаю. Но это начало, правда? Я готов доказывать. Я открою нам общий счёт, куда мы оба будем видеть все движения денег. Ни одного перевода без твоего согласия. Клянусь.
Она смотрела на него. В её глазах была усталость, но уже не та ледяная стена, что стояла между ними неделю.
— Ладно. Попробуем. Но учти: если ты хоть раз меня снова обманешь — я съеду. Без разговоров, без второго шанса. Я не буду жить с человеком, которому я не могу доверять.
— Договорились.
Прошёл месяц. Игорь действительно изменился. Общий счёт. Обсуждение каждой крупной траты. Когда его мать позвонила с очередной просьбой одолжить десять тысяч, он вежливо, но твёрдо сказал: «Мама, не могу. Мы с Наташей копим на первоначальный взнос, и каждая копейка на счету». Алевтина Петровна удивилась, но приняла отказ спокойно.
Наташа видела его старания. Медленно, очень медленно стена между ними начала таять. Они снова стали завтракать вместе. Она снова перестала прятать продукты в комнате. Он готовил ужины и звал её к столу. Они говорили. По-настоящему говорили, не просто обменивались дежурными фразами.
Однажды вечером он пришёл домой и позвал её на кухню. На столе лежала распечатка.
— Что это? — спросила она.
— Договор с банком. Я подал заявку на ипотеку. Нас одобрили. Можем начать смотреть квартиры.
Наташа взяла бумагу. Читала, и на её глазах выступили слёзы. Первые слёзы за всё это время.
— Игорь…
— Прости меня, — он обнял её. — Прости за то, что был таким эгоистом. За то, что не ценил тебя. Ты была права. Я всегда думал только о себе и о своих родных, забывая, что ты — самый близкий мне человек. Ты должна быть на первом месте. Всегда.
Она прижалась к нему, и он почувствовал, как её плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. Рыданий облегчения, усталости и надежды.
— Я так боялась, что мы не справимся, — прошептала она. — Что всё рухнет окончательно.
— Справимся. Обещаю. На этот раз моё обещание не пустой звук.
Они стояли посреди маленькой съёмной кухни, обнявшись, и Наташа впервые за долгое время поверила, что у них действительно есть будущее. Что иногда людям нужен удар, чтобы проснуться и понять, что они теряют самое важное. Что раздельный бюджет стал для них не разрушением, а спасением. Уроком, который Игорь выучил. И больше никогда не забудет.
Через три месяца они въехали в свою первую собственную квартиру. Маленькую однушку на окраине. Но свою. Их. И когда Алевтина Петровна пришла на новоселье с тортом и цветами, она обняла невестку и тихо сказала:
— Спасибо, что не сдалась. Спасибо, что научила его быть мужчиной.
Наташа улыбнулась. Она не держала зла на свою свекровь. Потому что поняла главное: проблема была не в ней. Проблема была в мужчине, который не умел расставлять приоритеты. Но научился. Пусть и через боль.
