— Я не собираюсь мыть посуду после твоих родителей, которые приезжают каждые выходные без предупреждения! — Светлана стояла посреди кухни, держа в руках грязную сковороду, покрытую засохшим жиром.
Её голос звучал спокойно. Слишком спокойно. Игорь знал этот тон. Это было затишье перед бурей, но буря почему-то не наступала. Светлана просто смотрела на него. Долго. Изучающе. В её глазах не было привычного раздражения или обиды. Там была пустота.
— Света, ну что ты… Они же всего на день приехали, — Игорь попытался улыбнуться своей обезоруживающей улыбкой, которая раньше всегда действовала. — Мама пирожки испекла, мы вместе посидели…
Светлана не ответила. Она поставила сковороду в раковину, вытерла руки о полотенце и молча вышла из кухни. Игорь остался стоять один, чувствуя нарастающее беспокойство. Он ожидал скандала, упрёков, может, битья посуды. Но не этого ледяного безразличия.
На следующее утро Светлана встала в шесть часов. Игорь ещё спал, когда она тихо оделась и вышла из квартиры. Через два часа она вернулась с большими пакетами из строительного магазина. Запах металла и пластика наполнил прихожую.
Она переоделась в старые джинсы и начала работать. Методично. Без суеты. Она достала из пакетов листы плотного прозрачного пластика, металлические направляющие и шуруповёрт. Звук работающего инструмента разбудил Игоря.
— Света, что ты делаешь? — он вышел из спальни в одних трусах, протирая глаза.
Она даже не обернулась. Продолжала прикручивать направляющие к полу. Игорь подошёл ближе и остолбенел. Она возводила перегородку. Прямо посреди гостиной. Прозрачную пластиковую стену, которая отрезала почти половину комнаты.
— Ты с ума сошла? Что это такое?!
Светлана выпрямилась, смахнула со лба волосы и посмотрела на него.
— Это гостевая зона. Для твоих родителей. Раз они так любят приезжать без звонка, пусть приезжают. Здесь будет их личное пространство.
Она продолжила работать. Игорь смотрел, как его жена, хрупкая женщина, которая раньше не могла повесить полку, уверенно монтирует конструкцию, которая разрезала их дом пополам. К обеду работа была закончена.
Прозрачная перегородка стояла от пола до потолка. Внутри оказался диван, на котором обычно сидели его родители, журнальный столик и торшер. Светлана сделала дверцу на магнитном замке. Затем она принесла две старые подушки, потрёпанный плед и поставила внутрь пластиковый складной столик.
— Что ты творишь?! — Игорь наконец взорвался. — Убери это немедленно!
— Нет, — спокойно ответила Светлана. — Это остаётся. Когда приедут твои родители, они будут находиться здесь. Со своей посудой, своими пирожками и своими разговорами о том, какая я плохая хозяйка.
— Ты больная! Совсем крыша поехала!
Светлана посмотрела на него. Её лицо оставалось абсолютно бесстрастным.
— Возможно. Но перегородка остаётся.
Она ушла в спальню и закрыла дверь. Игорь остался стоять перед пластиковой стеной, не веря происходящему. Это было безумие. Его собственная жена превратила их дом в какую-то выставку современного искусства.
Вечером, когда он попытался войти в спальню, дверь оказалась заперта.
— Света, открой!
— Нет. Спи на диване. В гостевой зоне. Раз ты так любишь принимать гостей, поживи в их условиях.
Первая ночь на диване за пластиковой перегородкой стала для Игоря испытанием. Старые подушки были жёсткими, плед колючим, а прозрачная стена создавала странное ощущение аквариума. Он видел всю квартиру, но был отрезан от неё. Утром Светлана поставила ему завтрак на складной столик. Через дверцу в перегородке. Как будто кормила животное в вольере.
— Света, хватит. Это не смешно.
— Я не шучу, — она сидела за обеденным столом на своей половине, спокойно пила кофе. — Ешь. Не хочу, чтобы ты голодал в гостевой зоне.
Игорь понял — прямым напором ничего не добьёшься. Нужна другая тактика. Если она объявила холодную войну, он устроит диверсию. Он начал действовать хитро. В его распоряжении была вся квартира, пока Светлана была на работе. Он мог выходить из своей зоны, когда хотел. И он решил использовать это.
Первой жертвой стал её любимый комнатный фикус. Игорь специально не поливал его несколько дней. Потом «случайно» опрокинул горшок, возвращая его на место после полива. Земля рассыпалась по полу. Он оставил всё как есть.
Когда Светлана вернулась и увидела беспорядок, она молча взяла совок и тряпку. Убрала. Ничего не сказала. Но Игорь заметил, как напряглись её плечи.
Следующим этапом стала её косметика. Он «нечаянно» уронил флакон её дорогих духов в ванной. Стеклянный пузырёк разбился, и приторный аромат заполнил всё помещение. Светлана застала его, стоящего над осколками с виноватым лицом.
— Прости, я не хотел. Тянулся за своим бритвенным станком…
Она посмотрела на него долгим взглядом. Затем молча убрала осколки, вымыла пол и больше никогда не оставляла свои вещи в ванной.
Игорь чувствовал, что выигрывает. Он раздражал её. Выводил из себя мелкими пакостями. Рано или поздно она сорвётся, устроит истерику, и тогда он великодушно простит её, а она уберёт эту дурацкую перегородку.
Но Светлана не срывалась. Она становилась всё холоднее. Всё более отстранённой. И это бесило Игоря сильнее любого скандала.
Кульминация наступила в субботу. Игорь знал, что его родители приедут. Они всегда приезжали по субботам. Он позвонил им накануне и специально не предупредил Светлану. Пусть она увидит их реакцию на эту перегородку. Пусть мама скажет ей всё, что думает. Тогда Света точно не выдержит и сдастся.
В десять утра раздался звонок в дверь. Светлана открыла. На пороге стояли родители Игоря с сумками, полными продуктов. Мать, Галина Ивановна, полная женщина с крашеными волосами, сразу начала говорить:
— Анечка, мы решили пораньше… О господи! Что это?!
Она застыла на пороге гостиной, уставившись на пластиковую перегородку. Отец, Пётр Семёнович, заглянул через её плечо и присвистнул.
— Игорёк, это что за модернизм?
Игорь вышел из своей зоны через дверцу и развёл руками.
— Спросите у Светы. Это её творчество.
Светлана стояла у стены, спокойная и невозмутимая.
— Здравствуйте. Я сделала для вас отдельную зону. Теперь вы сможете располагаться здесь, не мешая друг другу. Проходите, пожалуйста.
Она открыла дверцу перегородки, приглашающим жестом указывая внутрь. Галина Ивановна покраснела.
— Ты… ты смеешься надо мной?! Ты хочешь посадить меня в клетку?!
— Вовсе нет. Просто мне надоело убирать за вами, мыть вашу посуду и слушать замечания о моём ведении хозяйства. Здесь у вас будет всё своё. Вы сможете готовить на складном столике, есть и не трогать мою кухню.
Галина Ивановна задохнулась от возмущения. Она повернулась к сыну.
— Игорь! Ты позволишь ей так со мной разговаривать?!
Игорь растерялся. Он не ожидал, что Светлана будет настолько прямолинейна.
— Света, ну хватит уже…
— Нет, не хватит, — её голос оставался спокойным, но в нём появилась сталь. — Вы приезжаете каждую субботу без предупреждения. Занимаете всю квартиру. Критикуете меня за каждую мелочь. Оставляете после себя гору грязной посуды. И Игорь считает это нормальным.
— Да как ты смеешь! Я его мать! Я имею право…
— Вы имеете право приезжать в гости. Но это мой дом. И я больше не позволю превращать его в филиал вашей квартиры.
Галина Ивановна схватила свои сумки.
— Пётр! Мы уходим! Я не останусь в доме, где меня оскорбляют!
Отец Игоря молча кивнул. Они ушли, хлопнув дверью. Игорь остался стоять посреди комнаты, чувствуя, как почва уходит из-под ног.
— Ты довольна? Ты выгнала моих родителей!
— Я не выгоняла. Я предложила им цивилизованный вариант. Они не захотели.
— Ты сошла с ума! Я позвоню маме, извинюсь…
— Можешь звонить. Можешь извиняться. Но перегородка остаётся. И если они снова приедут без предупреждения, они будут сидеть там.
Игорь схватил телефон и вышел на балкон. Он долго говорил с матерью, успокаивал её, обещал разобраться. Когда он вернулся, Светлана сидела на диване на своей половине и читала книгу.
— Света, давай поговорим нормально. Убери эту стену. Я обещаю, что буду предупреждать о приезде родителей. Договорились?
Она подняла на него глаза.
— Нет.
— Что — нет?!
— Перегородка остаётся. Это моё условие. Я устала жить в доме, где я на втором месте после твоей мамы.
— Ты ревнуешь к моей матери? Это смешно!
— Я не ревную. Я просто устала. Устала от того, что каждое моё решение обсуждается с Галиной Ивановной. Устала от того, что ты не можешь сказать ей «нет». Устала быть прислугой в собственном доме.
Игорь почувствовал, как гнев закипает внутри.
— Ты ставишь мне ультиматум? Выбираешь между тобой и моей семьёй?
— Нет. Я просто устанавливаю границы. Если ты не можешь их уважать, это твой выбор.
Она вернулась к книге. Игорь стоял, сжимая кулаки. Он понял — она не отступит. Она объявила войну, и он проигрывает.
Следующие дни стали адом. Игорь продолжал спать на диване за перегородкой. Светлана не разговаривала с ним. Она готовила, убирала, ходила на работу — как будто он не существовал. Это игнорирование было страшнее любых криков.
Мать звонила каждый день, плакала в трубку, требовала, чтобы он «поставил эту стерву на место». Отец молчал, но Игорь чувствовал его молчаливое осуждение. Он разрывался между двух огней.
А потом случилось то, что перевернуло всё.
В среду вечером, когда Игорь вернулся с работы, он застал дома гостей. На стороне Светланы, за пределами перегородки, сидели три женщины. Её подруги. Они пили вино, смеялись и разговаривали. Светлана выглядела счастливой. Впервые за несколько недель на её лице была улыбка.
Игорь прошёл в свою зону, чувствуя себя униженным. Он был невидимкой в собственном доме. Он слышал обрывки разговора:
— Света, ты молодец! Я бы не выдержала…
— Главное — не сдаваться. Иначе они никогда не поймут…
— Моя свекровь такая же. Думает, что имеет право…
Игорь лёг на диван и закрыл глаза. Впервые он задумался — а прав ли он? Действительно ли Светлана не имела права устать? Он вспомнил, как его мать критиковала её готовку. Как отец учил её «правильно» мыть посуду. Как они приезжали каждую субботу, не спросив, удобно ли им. И он всегда принимал их сторону. Всегда.
На следующее утро он встал рано. Светлана ещё спала. Он вышел из своей зоны, взял телефон и позвонил матери.
— Мама, нам нужно поговорить.
— Игорёк! Наконец-то! Ты образумил эту…
— Мама, помолчи. Света права. Вы приезжаете без предупреждения. Критикуете её. Превращаете наш дом в проходной двор. Это должно прекратиться.
— Что?! Ты на её стороне?!
— Я на стороне своей семьи. Светлана — моя семья. Основная. А вы — родители, которых я люблю. Но вы должны уважать наши границы.
— Я не верю своим ушам! Она тебя заговорила!
— Она просто устала терпеть. И я её понимаю. Мы будем рады видеть вас. Но по приглашению. И без критики. Это окончательно.
Он положил трубку. Руки дрожали. Он только что сделал то, что не мог сделать годами. Он выбрал жену. Не вместо родителей. Вместе с ней.
Когда Светлана вышла из спальни, он стоял у перегородки с шуруповёртом в руках.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Разбираю. Если ты разрешишь.
Она подошла ближе, изучая его лицо.
— Ты позвонил матери?
— Да. И сказал ей то, что должен был сказать давно.
Светлана молчала долго. Потом кивнула.
— Хорошо. Разбирай.
Игорь начал откручивать направляющие. Работа шла медленно. Светлана подошла и молча взяла вторую отвёртку. Они работали вместе, не разговаривая, но плечом к плечу.
Когда последний лист пластика был снят, квартира снова стала целой. Игорь посмотрел на жену.
— Прости. Я был идиотом.
— Был, — согласилась она. — Но, кажется, больше не будешь.
Они стояли посреди гостиной, окружённые обломками перегородки. Впервые за месяц между ними не было стены. Ни настоящей, ни метафорической.
— Мама будет звонить. Будет давить, — предупредил Игорь.
— Пусть звонит. Главное, чтобы ты держал границы.
— Буду держать. Обещаю.
Светлана улыбнулась. Впервые за долгое время.
— Тогда добро пожаловать домой.
Вечером они сидели вместе на диване. Том самом, на котором Игорь провёл столько унизительных ночей. Но теперь диван снова стоял на своём месте, в общей гостиной. Светлана положила голову ему на плечо.
— Знаешь, эта перегородка научила меня одному, — сказал Игорь.
— Чему?
— Что иногда стены нужны не для того, чтобы разделять. А чтобы показать, где кончается терпение и начинается самоуважение.
Светлана подняла голову и посмотрела на него.
— Умные слова для человека, который месяц прожил в пластиковом аквариуме.
— Я хороший ученик, когда учитель настойчивый.
Они рассмеялись. Впервые за много недель. И этот смех был настоящим, без горечи и обид.
Родители Игоря действительно звонили ещё несколько раз. Галина Ивановна плакала, обижалась, угрожала больше не приезжать. Но Игорь держался. Он спокойно объяснял, что любит их, но Светлана — его выбор. И её комфорт в собственном доме так же важен, как и визиты родственников.
Через месяц они снова приехали. Но на этот раз позвонили заранее. Спросили, удобно ли. Привезли небольшой букет для Светланы. Галина Ивановна была подчёркнуто вежлива, хотя напряжение ещё чувствовалось.
Они просидели три часа, выпили чаю, поговорили о погоде и работе. Когда уходили, мать Игоря обняла невестку.
— Спасибо за гостеприимство, — сказала она сухо, но без прежней колкости.
Светлана кивнула.
— Приезжайте ещё. Но звоните заранее.
Когда дверь закрылась, Игорь обнял жену.
— Ты справилась.
— Мы справились, — поправила она.
И это была правда. Они справились. Вместе. Потому что научились главному — защищать свои границы, не разрушая отношения. Стоять рядом, даже когда весь мир против. И строить стены только тогда, когда это единственный способ сохранить самих себя.
Листы пластика лежали в кладовке ещё долго. Светлана не выбрасывала их. Игорь знал почему. Это было напоминание. О том, как легко потерять любимого человека, когда перестаёшь слышать его просьбы. И о том, что иногда нужно построить стену, чтобы научиться жить без неё.
