— То есть я должна это терпеть? — голос Светланы дрожал, но не от страха — от злости. — Она опять начала про “пример с Олечки”!
— Свет, только не начинай, — раздражённо сказал Влад, уткнувшись в телефон. — Мамка просто переживает.
— Переживает? — Светлана усмехнулась, опершись о стол. — Переживает, что я не такая идеальная, как её дочь? Или что у меня нет “потенциала”, который она так любит видеть у других?
— Господи, — вмешалась Тамара Ивановна, — ну нельзя же всё время ссориться! Я ведь добра хочу. Смотришь на Олечку — и душа радуется. Девочка старается, бизнес ведёт, развивается. А ты как сидела в своём агентстве, так и сидишь.
— Стабильность, Тамара Ивановна, — сухо бросила Светлана. — Тоже, знаете ли, качество.
— Да кому она нужна, твоя стабильность, если от неё тоской несёт! — всплеснула руками свекровь. — Вот у Олечки жизнь кипит!
— Кипит, потому что вы в неё миллионы вбухали, — тихо сказала Светлана, и в комнате стало как-то тесно.
Влад поднял глаза, и по его лицу было видно — вот оно, началось.
— Не трогай тему денег, ладно? — голос у него стал твёрдым. — Мама помогла сестре, потому что верит в неё.
— А во что она верит во мне? Что я вечная домработница с ипотекой? — в голосе Светланы дрогнула обида.
Тишина натянулась между ними, как струна. Только часы на стене тикали, будто подсказывали: “ещё секунда — и лопнет”.
— Свет, — наконец сказал Влад, — ну чего ты добиваешься?
— Просто хочу, чтобы ты хоть раз сказал: “мама, хватит сравнивать их”. — Она подняла на него глаза. — Но ты ведь никогда не скажешь, да?
Влад молчал. И этим молчанием, как всегда, поставил точку.
Следующие дни были похожи на затянувшуюся паузу между грозами. Тамара Ивановна ходила по квартире, как по собственному дому: переставляла вазы, меняла скатерти, сортировала продукты в холодильнике “по-своему”. Влад притворялся, что ничего не замечает, а Светлана старалась дышать ровнее.
На работе она превращалась в другого человека — собранного, вежливого, почти спокойного. Только иногда, сидя в машине во дворе, перед тем как подняться домой, она ловила себя на мысли, что делает это специально — тянет время, чтобы хоть на полчаса отложить момент встречи с этой квартирой, ставшей ареной.
— Свет, ты чего такая? — спросила Кира, коллега из офиса, когда они сидели за чаем. — Опять свекровь чудит?
— Как ты догадалась, — горько усмехнулась Светлана. — Сегодня объявила, что Оля к нам переедет.
Кира поперхнулась кофе.
— В смысле — к вам жить?!
— В смысле, с вещами и котом. — Светлана откинулась на спинку стула. — Говорит, у Олечки “тяжёлый период”, надо помочь.
— Слушай, а ты не пробовала… ну, поставить всё чётко?
— Пробовала. Но у них это работает как: “Света сказала нет? Ну, подумаем ещё.”
Обе засмеялись, но в смехе не было радости.
Вечером, когда Светлана уже возвращалась домой, позвонил Влад.
— Слушай, не кипятись, ладно? — начал он сразу. — Мама просто хочет помочь сестре.
— Конечно, — устало ответила Светлана. — Только помогать она собирается в моей квартире.
— Свет, ну это ненадолго. Оля потом съедет.
— Потом — это когда? Через год? Через жизнь?
Он промолчал.
— Я задержусь сегодня, — бросил в конце. — Не жди.
Она положила трубку и усмехнулась — “не жди” звучало так знакомо.
Дома пахло тушёной капустой. Из комнаты доносился звук телевизора, и Тамара Ивановна, не поворачивая головы, произнесла:
— Опять поздно. Женщина должна дома быть, а не по пробкам шататься.
— Женщина должна ещё и зарабатывать, — спокойно сказала Светлана. — Кто-то же платит за всё это “временно”?
— Что ты сказала? — свекровь обернулась, и глаза у неё сверкнули.
— Сказала, что устала, — Светлана сняла пальто. — Устала от ваших правил и “примеров для подражания”.
— Неблагодарная, — вздохнула Тамара Ивановна. — Я к тебе с добром, а ты всё время как ежиха.
— Может, потому что вы в мой дом с когтями лезете, — спокойно ответила она.
В этот момент дверь хлопнула — Влад вернулся. Взгляд у него был уставший, как будто он всё это уже слышал в голове заранее.
— Что опять случилось?
— Ничего нового, — сказала Светлана. — Всё по расписанию.
— Свет, ну я прошу тебя, не при мне, ладно? — он снял куртку. — Давай завтра всё обсудим.
— Завтра, послезавтра… — Светлана покачала головой. — Сколько можно откладывать жизнь “на потом”?
Он не ответил. Просто сел на диван, взял телефон и сделал вид, что читает новости.
Ночь была как ком. Светлана не спала, глядя в потолок. В темноте рядом лежал Влад, повернувшись к стене. Она слушала его дыхание и думала: “Вот так и живём. Он — к стене, я — к окну. Символично.”
Вспомнилось, как они начинали: ремонт, кредит, споры из-за цвета кухни, смех, пицца на полу. Всё тогда казалось важным. А теперь — всё серое, выцветшее.
Она повернулась к нему и тихо сказала:
— Влад, если так дальше пойдёт, я уйду.
Ответ был короткий и трезвый:
— Делай, что хочешь.
И Светлана поняла — он сказал это нарочно, не во сне.
Утро встретило промозглым ноябрьским светом. Серое небо, мокрый асфальт, чайник на кухне — всё выглядело чужим. Светлана смотрела, как кофе тонкой струйкой наполняет кружку, и чувствовала, что что-то внутри уже сломалось.
Дверь спальни открылась — на пороге появилась Тамара Ивановна в своём цветастом халате и с бигудями.
— Опять без завтрака? Женщина должна питаться, если хочет сохранить семью.
— Серьёзно? — Светлана даже не подняла глаз. — Вы сейчас о семье?
— А о чём ещё говорить? — удивилась свекровь. — Влад устал, а дома холодно. Женщине надо быть мягче, теплее.
— Теплее, — повторила Светлана, сжимая кружку. — Может, я ещё и камин должна изображать?
— Не ерничай, — строго сказала Тамара Ивановна. — Мужчина устает, ему нужна ласка, а ты только упреками его встречаешь.
— Если вы ещё раз скажете, что я виновата, — медленно произнесла Светлана, — я просто уйду.
— Вот уж не хватало этих истерик, — фыркнула свекровь. — Лучше помоги — сегодня Олечка приедет.
Светлана резко обернулась.
— Что?!
— Да что ты орёшь? — поморщилась свекровь. — Девочке некуда идти. Квартиру сдала, чтобы долги закрыть. У неё чемодан и кот.
Светлана рассмеялась — нервно, почти хрипло.
— Кот! Отлично. Полный набор.
— Не язви, — отрезала свекровь. — Лучше приготовь ужин, она голодная приедет.
Светлана долго молчала. Потом тихо сказала:
— Вот только не говорите потом, что я вас не предупреждала.
К вечеру всё было готово: стол накрыт, рыба жарится, из комнаты доносится приторный запах духов. Когда Светлана вошла, в гостиной уже стояла она — та самая Оля. Улыбка во всю ширину лица, маникюр, светлая куртка, уверенность в каждом движении.
— Светочка! — вскрикнула Оля, бросаясь обнимать. — Я так соскучилась!
Светлана почувствовала запах — сладкий, как леденец, и такой же приторный.
— Привет, — сказала она коротко.
— Я тут ненадолго, — радостно заговорила Оля. — Только пока не встану на ноги. Мамочка сказала, ты не против!
Светлана посмотрела на свекровь. Та стояла рядом, как генерал, который выиграл сражение.
— Конечно, — произнесла Светлана. — Почему бы и нет.
Оля быстро освоилась. Через день в ванной появились её кремы, шампуни и маска для волос “с алоэ и заботой”. В коридоре стояли два чемодана и переноска с котом по имени Марсик, который по ночам вопил, будто ему снится армия.
Светлана молча переставляла вещи, чтобы не спотыкаться. Влад делал вид, что всё под контролем. Тамара Ивановна ходила по квартире с выражением святой миссионерки: “спасаю детей”.
— Светочка, — как-то утром сказала она, заглянув в кухню. — Я вот думаю, может, кровать переставить? Олечке будет удобнее.
— А мне? — спросила Светлана, не поднимая головы.
— Тебе что, жалко? — удивилась свекровь. — Всё равно вы с Владом редко бываете дома вместе.
Светлана положила ложку и посмотрела прямо в глаза.
— А вы заметили, да? Что мы редко бываем вместе. Может, именно потому, что дома — не дом, а филиал вашей опеки?
Тамара Ивановна закатила глаза.
— Опять начинаешь. Всё тебе не так. У Олечки нервы, ей тяжело, а ты эгоистка.
— Эгоистка? — Светлана усмехнулась. — Я тут живу как квартирантка в собственном доме, а они меня учат морали.
— Если бы ты чуть добрее была… — начала свекровь.
— Добро, — перебила Светлана. — Это когда людям не лезут под кожу.
Она встала, взяла сумку и вышла, оставив за собой запах кофе и глухое раздражение.
На работе всё шло как по нотам. Светлана закрывала сделки одну за другой, клиенты хвалили, начальница намекала на повышение. Только вот домой возвращаться не хотелось совсем.
Кира, как обычно, не удержалась:
— Ну, рассказывай. Как твоя “маленькая гостиная с тремя жителями”?
— Три? Четыре. Кот тоже с характером, — мрачно усмехнулась Светлана. — Я теперь живу в общежитии с фамилией мужа.
— Влад хоть как-то реагирует?
— Реагирует. Говорит, “надо потерпеть”. Вот только непонятно, кого — их или себя.
Кира покачала головой:
— Свет, честно, если ты не взорвёшься в ближайшее время, тебе надо памятник ставить.
— Да я уже трещу, — призналась Светлана. — Просто пока не знаю, что будет, когда рванёт.
Рвануло через неделю.
Светлана пришла домой пораньше — в отделе отключили свет, и всех отпустили. Она открыла дверь и застыла. В её спальне стояли чемоданы Оли, на комоде — её косметика, а постель уже застелена чужим покрывалом.
— Это что? — спросила она, не веря глазам.
Из кухни выглянула Тамара Ивановна, как будто ничего не случилось.
— Мы подумали, что тебе лучше спать в гостиной. Там теплее, да и телевизор рядом.
— Мы подумали?! — Светлана шагнула ближе. — Вы вообще в своём уме? Это моя комната!
— Свет, не начинай, — вмешался Влад, который в этот момент заходил следом. — Это временно. Оля простудилась, ей нужен покой.
Светлана посмотрела на него — долго, пристально, как на чужого.
— Временно, — повторила она. — Сколько у вас длится это “временно”?
Он отвёл взгляд.
— Не знаю. Пока всё не наладится.
— То есть пока я не съеду? — спокойно уточнила она.
— Никто тебя не выгоняет, — сказал он устало. — Просто попробуй понять других.
— Понять? — Светлана засмеялась — громко, сухо. — Я тут всех понимаю! Маму, сестру, кота вашего! Только себя уже перестала понимать.
Оля стояла в дверях, держа кружку с чаем.
— Свет, ну не кричи, пожалуйста, — тихо сказала она. — Мне и так неловко.
— Неловко? — Светлана повернулась к ней. — А спать в чужой кровати не неловко? Или это у вас семейная черта — жить за чужой счёт и не краснеть?
— Свет! — взорвался Влад. — Хватит хамить моей семье!
— А кто мне? Я у тебя кто вообще? — Светлана подошла ближе. — Прислуга? Вклад в ипотеку? Фон для ваших “временно”?
— Не начинай драму, — устало сказал он. — Все просто устали.
— Да ты не устал, Влад. Ты просто сдался, — спокойно ответила она. — И теперь ждёшь, пока я тоже сдамся.
Она взяла пальто, ключи, кошелёк.
— Свет, подожди, — крикнула Оля, — давай спокойно, ладно?
— Я спокойна, — сказала Светлана. — Просто ухожу, чтобы не взорваться.
Она ушла к Кире. Та даже не удивилась — просто молча достала запасное одеяло и кружку.
— Хоть чай налью, — сказала она. — Без котов, без “временно”.
Светлана села у окна и вдруг почувствовала: в груди пусто. Не больно — просто ничего. Как будто выжгло всё, что было.
Через несколько дней Влад написал:
“Мама с Олей уехали в Подмосковье. Купили дом. Вернутся нескоро.”
Через час позвонил.
— Свет, может, поговорим? Я скучаю. Всё это… ну, зря. Мы можем начать заново.
— Заново? — переспросила она. — С чего именно? С твоего молчания или с её бигудей на кухне?
— Свет, ну не перегибай…
— Влад, — перебила она. — Я больше не хочу жить “временно”. Ни с тобой, ни под кем.
Он замолчал. Потом тихо сказал:
— Я всё равно тебя люблю.
— А я — себя. — И положила трубку.
Прошло три недели.
Светлана сняла комнату в новом районе, поближе к офису. Купила подержанный чайник, пару кружек, фикус с облупленным горшком. И впервые за долгое время почувствовала — это её пространство. Без чужого запаха духов, без “а вот у Олечки…”, без Влада, который всё терпит.
По вечерам она сидела у окна, слушала гул машин и думала, что впервые за годы ей не нужно никому ничего доказывать.
Однажды, возвращаясь с работы, она поймала себя на том, что идёт домой с улыбкой. Просто так. Без причины.
Телефон завибрировал:
“Я понял, что потерял. Прости. Влад.”
Она посмотрела на экран и вдруг тихо рассмеялась — не злорадно, не с обидой, а как человек, который наконец выдохнул.
Она выключила телефон, зажгла настольную лампу и налила себе чай.
В воздухе пахло свежим хлебом из соседнего магазина и чем-то новым — простым, но настоящим.
Светлана подошла к окну. Внизу мерцали фонари, дождь моросил лениво, будто устал ругаться с ноябрём.
— Ну что, — сказала она себе вполголоса, — теперь точно хватит “временно”.
Она сделала глоток, села на подоконник и впервые за долгое время почувствовала, что всё в порядке.
Не идеально, не волшебно — просто по-человечески спокойно.
И этого, как оказалось, достаточно.
